АБХАЗИЯ. 30 ЛЕТ НАЗАД
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Александр КРЫЛОВ | 10.12.2024 | 13:46
12 декабря 1994 г. на границе по реке Псоу российскими властями был введен особый режим передвижения людей и грузов, названный в Абхазии блокадой. После этого непризнанная республика несколько лет была вынуждена выживать в режиме почти отрезанного от внешнего мира «этнографического заповедника». Жизни послевоенной Абхазии были посвящены мои статьи в журнале «Азия и Африка сегодня», опубликованные в 1995-1997 гг. Не все сделанные в поездках записки вошли в тексты этих статей, теперь некоторые из них добавлены в первоначальный текст, здесь они выделены курсивом.
КПП Псоу в блокадные для Абхазии годы
Первое, что бросается в глаза после пересечения границы по реке Псоу, это почти полное безлюдье. Люди, конечно, есть, но их неправдоподобно мало. Яркое солнце, прозрачное море и совершенно пустынные галечные пляжи Пицунды, потихоньку зарастающие травой и камышом. На них пасутся коровы, козы. Впечатление чего-то ирреального. В безмолвном ожидании туристов застыли лодки и катамараны. В реликтовой роще только стайка местных ребятишек, возвращающихся с купания. Безлюдье, безлюдье ….
Пустые пляжи Пицунды и сухумского Синопа
В многоэтажном здании пансионата «Правда» шестнадцать отдыхающих – это сотрудники газет и журналов, формально командированные в Абхазию, но на деле чтобы финансово поддержать свою здравницу. На территории пансионата поддерживается чистота, но деревья и кусты не подрезаются.
Довольно многолюдно лишь в «Самшитовой роще» - бывшем санатории КГБ, построенном накануне распада СССР. Сейчас в нем размещаются международные военные наблюдатели, на солнце сверкают белые джипы и грузовики с голубыми ооновскими флагами.
Не слишком сытое местное население относится к военным наблюдателям весьма скептически. Большинство не видит в их присутствии никакой пользы, разгульное же поведение некоторых иностранных военных порой вызывает нескрываемое раздражение.
Военные наблюдатели в Абхазии не подвергаются и малой доле того риска, с которым связано пребывание их коллег в Югославии, а условия курортной жизни здесь просто роскошные. Но военные сетуют на «диковатые» местные нравы Абхазии, где отсутствуют проститутки и публичные дома. Но Пицунда предлагает пищу преимущественно духовную: в превращенном в концертный зал храме с уникальным по звучанию органом возобновились концерты классической музыки, выступают народные ансамбли. На местном стадионе регулярно проводятся матчи чемпионата Абхазии по футболу.
В брошенные прежними хозяевами особняки въехали новые хозяева, в основном абхазы. Многие заняты «про запас» и редко посещаются новыми владельцами. Среди них дача Константина Гамсахурдия – классика грузинской литературы, отца первого президента Грузии. Расположенная по соседству отгороженная сплошным бетонным забором дача президента Грузии пока пустует, ее охраняет от посягательств всевозможных мародеров абхазская милиция.
В Абхазии, как и в России и других новообразованных государствах, оставленная после распада СССР без надзора государственная или ведомственная собственность – санатории, пионерские лагеря, молочные фермы и т.п. – растаскиваются буквально «по кирпичику». Та же участь постигла брошенные частные дома. В Сухуме у меня на глазах почти готовый грузинский особняк в течение считанных дней превратился в голую бетонную коробку. Добываемые подобным образом стройматериалы идут на восстановление сожженных во время войны домов, на постройку мелких лавочек и магазинчиков. Цемент, закупаемый в России, продается на местном рынке по баснословно высоким ценам.
Заброшенный ресторан на сухумской набережной
В Пицунде следы войны постепенно исчезают. Вырытые в ожидании грузинского десанта окопы на пляже оплывают и почти заросли. Иная картина в пригороде Сухума, где, по реке Гумиста проходила линия фронта. Сожженные и искореженные дома до сих пор не восстанавливаются. Особенно пострадал расположенный рядом с Гумистой Новый Район. Его многоэтажки служили как бы щитом города от артиллерийского огня, ныне они зияют многочисленными пробоинами. В большинстве домов занято лишь по нескольку квартир.
Старый поселок в Сухуме
Расположенный за Новым районом Старый поселок, строившийся в свое время для расселения проживавших в бараках железнодорожников, пострадал гораздо меньше. Но и здесь многоэтажные дома заселены лишь частично: большинство грузинских жителей бежало, и только некоторые из их квартир заняты новыми жильцами. Палисадники и газоны используются под огороды. Отчасти в повсеместном огородничестве кроется секрет выживаемости той части населения, которая имеет чисто символические заработки.
В центре Сухума, застроенном двухэтажными особнячками, остается довольно много разрушенных зданий. Но пустых домов практически нет – все занято старыми или новыми хозяевами. Особенно много переселенцев из сельской местности, в основном из наиболее пострадавшего от войны Очамчирского района.
Особенности послевоенной миграции
Послевоенная миграция сельского населения в Сухум сильно изменила облик города. Новоселы привезли с собой много скота и домашней птицы. Коровы повсюду: в городских парках и скверах, на столичном стадионе. Переезжали по разным причинам. Многим было не по силам восстановить дома и разоренное хозяйство, да и выжить в городе легче, чем на селе. Сыграл свою роль и террор вооруженных мародеров в послевоенные месяцы. Как рассказал переехавший в Сухум из Очамчирского района крестьянин, после войны его дом грабили несколько раз, и он с семьей и оставшимся домашним скотом был вынужден сбежать из родного села в более спокойную столицу.
Миграция из сел продолжается до сих пор. Но сейчас (в 1995 г. - АК) в столицу переезжает в основном та часть сельской молодежи, которая не находит себе применения в родных селах, либо изгоняется из сельской общины за совершенные преступления. В Абхазии во все времена изгнание считалось одним из наиболее тяжких наказаний: человек лишался крова, имущества, поддержки своего рода. Но после войны изгнанники получили возможность занять как «трофейную» пустующие дома или квартиры. Переселение склонной к криминальному поведению молодежи крайне неблагоприятно сказывается на ситуации в столице.
Район Синопа от военных действий практически не пострадал. Здесь расположены многие научные учреждения, пункт управления реакторами и могильник ядерных отходов, в его сторону стрелять опасались. Ныне некогда секретные объекты министерства обороны СССР стоят в запустении и мало интересуют местных жителей, которые копошатся на разбитых вокруг огородах. Синоп по сравнению с другими районами считается наименее криминогенным: квартиры здесь не имеют особой ценности из-за удаленности от центра, а проживающие в них русские пенсионеры, работавшие ранее на оборонных предприятиях и в научных учреждениях, представляют мало интереса для ночных грабителей.
Заброшенная железнодорожная станция
В Сухумском обезьяним питомнике продолжает работать 215 сотрудников (прежде из было более тысячи), сохранилось около 300 обезьян из довоенных 12 тысяч. Несмотря на мизерные средства, выделяемые абхазским правительством на содержание питомника, исследования там продолжаются. Основная их тема продиктована жизнью: выживание приматов в экстремальных условиях. Зимой приматов помещают в нескольких отапливаемых дровами помещениях, где выживают прежде всего самцы, отнимающие пищу у более слабых самок и детенышей. Основной корм – вареная кукуруза, иногда летом купленные по дешевке яблоки и огурцы. Обезьяны, позабывшие о бананах и кокосах, нещадно маются животами и с большой изобретательностью попрошайничают у редких посетителей питомника.
«Медная лихорадка»
К числу наиболее острых проблем послевоенной Абхазии относится нехватка электроэнергии, питьевой воды. По российским меркам плата за электроэнергию смехотворная – четыре рубля (в то время курс рубля составлял около 4,5 тыс. руб. за 1 доллар США - АК) за киловатт-час. Ее собирают сами электрики. У каждого свой маршрут вдоль линии электропередачи. В Сухуме удается собирать до миллиона рублей в месяц, из которых 10% - их узаконенная заработная плата.
В сложившихся условиях электрики становятся дипломатами: они взимают плату лишь с тех, кто в состоянии заплатить. Штрафные санкции практически не применяются, многолетние долги не получающих никаких выплат пенсионеров лишь фиксируются в призрачной надежде взыскать их в отдаленном будущем. Квартиры же наркоманов, особо буйных и пр. электрики обходят стороной – слишком непредсказуемы последствия.
Хронические перебои с электричеством во многом объясняются продолжающейся «медной лихорадкой». Сдача лома цветных металлов – один из немногих сохранившихся видов быстрого добывания денег. Медный лом скупается турками примерно по 2 тыс. руб. за килограмм. На мировом рынке цена его – 3 доллара (тогда 13,5 тыс. руб. по официальному курсу - АК). В стране идет настоящая охота за медью: разбиваются трансформаторные будки, взрываются линии электропередачи, медные провода похищаются тоннами. Государственные органы не принимают никаких мер против этого бедствия и ограничению вывоза лома цветных металлов из сухумского морского порта в Турцию.
Турецкое судно в сухумском порту
В плачевном состоянии находится система водоснабжения. Нет горячей воды, система центрального отопления не работает много лет. Вместо нее в квартирах устанавливаются водяные баки с кипятильниками и «буржуйки». Холодная вода поступает с перебоями. Иногда ее нет по нескольку дней и тогда жителям приходится ходить на колонки, часто расположенные далеко от дома. Оборудование насосных станций предельно изношено, многочисленные пробоины в трубах водопроводов не ремонтируются.
Преступления и наказания
Официальная статистика свидетельствует о некотором снижении уровня преступности. Число зарегистрированных за первое полугодие преступлений снизилось по сравнению с тем же периодом прошлого года на 25,6 процента. Однако цифры официальной статистики, породившие определенную эйфорию в абхазских правящих кругах, не отражают реальную картину. На деле преступность в Абхазии приобретает все более латентный характер.
Многие преступления нигде не фиксируются, так как жертвы предпочитают не заявлять о совершенном над ними насилии из опасения расправы, либо, разуверившись в возможностях местной милиции, стремятся решить свои проблемы без ее участия. Владелец похищенной машины, например, может через посредников связаться с угонщиками и договориться о взаимоприемлемой сумме выкупа. Никто из владельцев украденного скота, с которыми доводилось беседовать, в милицию не обращались, так как были уверены, что животные уже давно зарезаны, мясо продано на сухумском рынке и поиск виновных совершенно бесполезен.
Распространены ночные грабежи. В темноте люди в масках и вооруженные автоматами врываются в дома и забирают все ценное. И в этом случае пострадавшие довольно редко обращаются в милицию, по крайней мере никто из моих собеседников из числа пострадавших этого не сделал.
Высокий уровень преступности в Абхазии объясняется многими причинами. Склонная к криминалу часть молодежи перенесла свой военный опыт на мирную жизнь и добывает средства к существованию с помощью автомата. После войны население осталось поголовно вооруженным. Почти никто не сдает (так вопрос даже ни ставится) и не регистрирует имеющиеся оружие с правом его легального хранения.
В большинстве случаев даже за тяжкие преступления выносятся приговоры с минимальными сроками или условные. Так что потерпевшие часто предпочитают вершить самосуд. Особенно беспощадно расправляются с похитителями детей, которых убивают на месте.
В сентябре 1995 г. на пороге своей квартиры был расстрелян в упор вице-премьер правительства Абхазии и председатель русской общины Юрий Воронов. Абхазские власти однозначно заявили, что это заказное политическое убийство.
Из старого блокнота:
Запись от 6 октября 1994 г. о беседе с Ю.Н.Вороновым, заместителем председателя Совета министров Абхазии, ответственным за культуру и образование.
После войны удалось наладить ежедневную раздачу бесплатного хлеба, первоначально было 10 тыс. буханок, теперь 15 тысяч. Учителям зарплат не платят или платят мизерные 15 тыс. рублей (т.е. около трех долларов США - АК). Пенсии не выдаются, старики выживают за счет гуманитарки и пособий. Пенсионеры б.СССР брошены на произвол судьбы, на запросы по этому поводу российское руководство отвечает, что они на территории другого государства.
Педагогическая нагрузка в школах составляет 15-17 часов в неделю. Долги учителям по зарплате фиксируются, но бесплатная раздача хлеба и гуманитарная помощь в этом случае засчитывается в счет погашения задолженности. Посылки и почтовые отправления из России в Абхазию отправляются в Грузию, там они разграбляются или сжигаются. Официальная линия России - на удушение Абхазии, неофициальная оказание ей помощи.
Многие учителя уехали из страны, осталось 80 учителей вместо требуемых 500-600. По многим предметам нет учителей (биология, физика), разрешено преподавать выпускникам средних школ и старшекурсникам. Работает 60-65% школ от довоенного количества, не работают грузинские школы.
Школа в Нижней Эшере
До войны, в ходе последней переписи, 25-30 тыс. чел были записаны грузинами (абхазы с грузинскими фамилиями и т.п.). Русские женщины с грузинскими мужьями и фамилиями также записывались грузинками. 2 тысячи зарегистрированных как мегрелы (1) в Тбилиси были исправлены на грузин, менялись армянские фамилии на грузинские. В итоге из 243 тысяч зарегистрированных грузин приписки составляли 25-30 тысяч, общая численность остального населения составила 300 тысяч. Сейчас в Абхазии население насчитывает 300-350 тыс. чел, из них примерно 50 тыс. грузин. Происходит возврат населения в Абхазию. Большинство беженцев из Абхазии уехали куда угодно, но не в Грузию. Из самой Грузии бежало 800 тыс. чел, более 100 тысяч собственно грузин погибло. Там примерно 100 тыс. беженцев из Абхазии, но они не хотят возвращаться и разбежались, когда подали Икарусы (речь идет о распоряжении командующего РМС ген. Кондратьева срочно возвратить грузинских беженцев в Абхазию из Зугдидского района Грузии в 1994 г. - АК).
В Сухуме сожжено много школ, пять школ сильно разрушены, в том числе самая старая русская школа. Архивы уничтожены, они сохранились лишь в кирхе и костеле. Возрождается абхазское и русское православие. РПЦ вслед за российским государством поддерживает территориальную целостность Грузии. Возрождение православия происходит за счет неофициальных связей с русскими духовными лицами. Кришнаиты из Швейцарии держат несколько столовых, бесплатно кормят бедняков. Просят храм, но народ пока не готов это воспринять. Мусульмане открыли культурный центр, будут строить мечеть (в Абхазии пока нет ни одно мечети). Всего в Абхазии 400 развалин и действующих православных храмов.
Система (новый уклад жизни – АК) устанавливается сама собой по своим законам: слабые позиции центральной власти ведут к перераспределению квартир, домов и т.п. Наркотики засылаются партиями, вначале бесплатно распространяется конопля, мак, потом (уже за плату – АК) героин.
Средние учебные заведения: индустриальный, медицинский и сельскохозяйственный техникумы, практически все, что было до войны, функционирует. АГУ: студентов по госзаказу около 200 человек на 1 курсе, несколько десятков абитуриентов в России, на Украине, Северном Кавказе, Башкирии. Есть аспиранты. В университете работает 450 человек - педагоги и обслуживающий персонал на дотации, выделяется земля для прокорма. 30 человек обучается в ВУЗах Башкирии за счет Башкирии. Проблема стекол: получили два вагона стекла за плату, будем стеклить Университет и школы.
Более 100 студентов и преподавателей погибло во время войны, продолжается обучение оставшихся в живых. Всего около 1200 студентов, много платных (принимали не набравших двоек, сдавших экзамены хотя бы на тройки). Оплата составляет 400-800 тыс. руб. за год.
До войны 10 тыс. абхазов жило в России, сейчас там 25 тысяч на заработках. Абхазов оказалось больше, чем по переписи. Погибло 3 тыс. абхазов и 30 тысяч грузин, в том числе мирных. Воевало 12 тысяч уголовников из 18 тысяч, 6 тысяч из числа переданных из России предпочли не воевать, а сидеть в Тбилиси. Очень много грузин погибло из-за перепоя, наркотиков.
Русский театр: осталось четыре артиста, остальные погибли или бежали. Абхазский театр в целом сохранился.
Численность армии составляет 2 тыс. чел, МВД 2 тыс. чел, еще есть таможня, пограничники.
Муку покупают за счет диаспоры. Госбюджет формируется за счет налогов от компаний и пожертвований от диаспоры, с Северного Кавказа. В месяц получается 200 млн руб., за год 1,4 млрд руб. Россия взяла 700 млн наличных на обмен, до сих пор не возвратила. Откровенный грабеж Центрального банка России.
52 млрд долл. - убытки от войны по оценке американской экспертизы. Для восстановления Сухума в течение года необходимо 287 млрд руб.
80 тысяч пенсионеров, т.е. каждый четвертый. Четверть из них русские, в последний раз получали пенсию в октябре 1991 г. Население выживает за счет деревни, но русские в основном горожане, их положение особенно бедственное.
Раздача бесплатного хлеба в Старом поселке
Оклады госчиновников, министров существуют теоретически, в реальности получают около 25 тыс. руб. как материальную помощь. Сам Воронов получил за 9 месяцев 200 тыс. руб. как зарплату и гуманитарную помощь. Правительство одевают бизнесмены.
Наш разговор с Ю.Н. Вороновым закончился поздно вечером. Уже в темноте мы попрощались на ступенях опустевшего дома правительства, и он ушел налево, в сторону своей квартиры в центре, я – направо – в сторону моей первой в Абхазии гостиницы со скульптурной композицией из женских фигур перед ней и прозванной местными шутниками «Три бабы». На улице Лакоба стояли пустые темные 2-3 этажные дома. По пути было лишь два оазиса света - бар на первом этаже и горящими окнами на втором, где, видимо, поселился его хозяин. Потом три горящих фонаря, до них и после действовавших фонарей на улице не было. За Красным мостом в окнах хрущевок света было больше. В густой темноте ночного города идти приходилось ощупью, редкие машины своими фарами совершенно ослепляли.
Гальский район
Расстояние от Сухума до Гальского района по российским меркам совсем небольшое – около сотни километров (по абхазским меркам это полстраны). Дорога проходит через пустынный, разоренный войной Очамчирский район.
Проехать в двенадцатикилометровую зону безопасности с первого раза не удалось. С поста на въезде в город меня отправили в штаб, где усталый полковник с синяком под глазом объяснил, что существует определенный порядок и для работы в зоне безопасности требуется разрешение командующего российскими миротворческими силами генерал-лейтенанта Якушева.
Пришлось возвращаться в Сухум, где на территории военного санатория располагается штаб РМС и три недели «отлавливать» оказавшегося просто неуловимым генерала. Наконец, удалось поймать его на выезде из ворот и разрешение на поездку в зону безопасности было получено. Утром следующего дня районный центр город Гал (Гали) казался спокойнее других населенных пунктов Абхазии. На въезде расположены посты абхазской милиции и российских миротворцев, не допускающих проникновения в зону безопасности вооруженных лиц. Поэтому ночные грабежи домов, кражи машин и скота здесь редкость. На улицах довольно многолюдно, особенно в базарные дни, когда на рынок устремляются крестьяне из окрестных деревень и сотни торговцев из приграничного Зугдидского района Грузии.
Гальский городской рынок совсем небольшой по площади. Торгуют в основном мегрелы - местные и приезжие из соседних районов Грузии. Для последних местный рынок особенно привлекателен: цены тут намного выше. Мегрельская речь звучит повсюду и кажется особенно мелодичной после абхазского языка с его обилием просто невообразимых гортанных, свистящих и шипящих звуков. Традиционные для кавказских рынков фрукты, овощи и молочные продукты соседствуют с распродаваемой гуманитаркой – макаронами, растительным маслом и консервами западного производства.
Обилие гуманитарки объясняется общеизвестной торговой предприимчивостью мегрелов. Многие местные жители сумели зарегистрироваться (известны случаи по нескольку раз) и на территории Грузии, как беженцы, и на территории Абхазии как стихийно возвратившиеся в места прежнего проживания. Это позволяет им делать свой маленький бизнес, получая гуманитарную помощь по обе стороны границы и продавая ее на гальском рынке. В результате полная статистическая неразбериха, невозможно даже приблизительно определить численность беженцев.
Партизаны
В районном центре диверсии и террористические акты довольно редки. В мае 1995 г. в день независимости Грузии был сожжен районный ЗАГС. Поджог был довольно дерзким: ЗАГС находится в центре города, а в соседнем с ним здании располагается штаб российских миротворцев.
Вне города ситуация куда более напряженная. Российские офицеры и представители абхазской администрации единодушно утверждали, что выезд из города и даже незначительное удаление от основного шоссе чревато непредсказуемыми, трагическими последствиями, поскольку там уже зона активных действий грузинских партизан.
Заместитель главы гальской администрации Вячеслав Вардания рассказал, что в основном партизаны принадлежат к двум группировкам, насчитывающим вместе около 500 прекрасно вооруженных боевиков. Первая возглавляется Славиком Убирия, подполковником полиции существовавшей во время войны 1992-1993 гг. Автономной республики Абхазия (АРА), вторая – Дато Шенгелия, заместителем министра внутренних дел АРА. Подчиненные им отряды имеют статус грузинской полиции, временно расквартированной на территории Зугдидского района Грузии. Их тыловые базы находятся вне зоны безопасности, что позволяет сохранять в неприкосновенности имеющиеся у отрядов тяжелые виды вооружения и бронетехнику.
Официальный статус дает возможность беспрепятственного передвижения по территории зоны безопасности с грузинской стороны границы. Дальнейший переход в Гальский район не составляет труда: посты российских миротворцев располагаются далеко друг от друга, территория между ними никем не контролируется. Поставленная перед миротворцами задача состоит в разведении абхазских и грузинских вооруженных сил и не предусматривает осуществления пограничного контроля.
Единственный действующий КПП установлен на мосту через пограничную реку Ингур (Ингури). Он укреплен: на въезде лежат бетонные блоки, по бокам врыта в землю бронетехника миротворческих сил. С абхазским журналистов Виталием Шария мы оказались на КПП в обычный день, когда через мост едва проходит два-три десятка человек. В базарные дни их число превышает 500. На КПП дежурило несколько абхазских пограничников и таможенников. По реке граница практически открыта: погранзастав нет, берег был разминирован российскими саперами. Поэтому большинство знающих броды местных жителей переходит реку кратчайшим путем, без проверки документов и таможенного контроля.
С одним из пограничников с КПП мы доехали до расположенной неподалеку Ингурской ГЭС. По дороге он внимательно наблюдал за окрестностями, так как пару дней назад грузинские партизаны подорвали легковушку с абхазскими милиционерами и осколки от ее стекол до сих пор валялись на шоссе.
После пустынной дороги по разоренной местности сооружения Ингурской ГЭС казались чудом, сохранившимся островком павшей под ударами варваров цивилизации. Она строилась всем Союзом, пуск состоялся в 1978 г. Теперь ГЭС снабжает электроэнергией всю южную Абхазию с Сухумом и значительную часть Грузии. Директор ГЭС Г.С. Микава, старый профессионал-хозяйственник, казалось, сам удивляется, что электростанция продолжает работать.
Забота о быте рабочих целиком лежит на администрации ГЭС. В поселке энергетиков Саберио на 800 человек нет ни одного врача, ни одного магазина, транспорт не работает, телефонная связь с Сухумом отсутствует. Зарплата выплачивалась грузинским правительством в купонах, теперь в лари, для их обмена на российские рубли приходится ехать по ту сторону границы – в Зугдиди. Бог знает, каким образом директору удалось заманить в поселок двух медсестер. «Если сбегут – самому придется роды принимать», грустно посетовал он на прощание.
Соседи
В Гальском районе бросается в глаза как много общего у абхазов и мегрелов. Одинаковые дома, манера одеваться, возделываемые сельскохозяйственные культуры, почитание старейшин, играющих важную роль и часто пользующихся в селах куда большим влиянием, чем местная администрация. Застолья с обилием вина и чачи, строго регламентированный порядок подчинения застолья тамаде, многочисленные тосты, начинающиеся с обязательного «За мир!». Но в тостах о погибших абхазы говорят о павших за родину, память о которых священна, мегрелы – о несчастных с обеих сторон фронта, чьи жизни глупо загублены в результате грязных политических игр.
Абхазская семья Хагба в селе Ачандара
Мегрелы, как и абхазы, с ностальгией вспоминают то время, когда мы были едины. «Тогда мы жили в раю», - с грустью сказал нам в своем гальском доме старый мегрел, бывший офицер Черноморского флота. За несколько дней до этого о том же говорил старый абхазский крестьянин в селе Тамыш.
Пожалуй, различия в национальном характере воинственных абхазов и предприимчивых мегрелов проявляются наиболее наглядно в народных песнях. В абхазских воспеваются подвиги, военные походы, звучат они сурово и энергично. В мегрельских, очень лиричных и мелодичных, поется о неразделенной любви, тоске по суженому и т.п.
Диверсанты
Ввод в Абхазию российских миротворческих сил, в которых мирные жители увидели гарантию собственной безопасности, привел к стихийному возвращению беженцев в места прежнего проживания. В настоящее время (в 1995 г. – АК), по данным гальской администрации, численность населения района приблизилось к 50 тыс. (до войны было 80 тыс.). Практически все, кто захотел вернуться в Гальский район, уже возвратились. Остальные либо боятся наказания за совершенные во время войны преступления, либо, и их большинство, сумели переехать и устроиться в более благополучных местах.
После вывода из зоны безопасности абхазской армии в районе остались лишь вооруженные легким стрелковым оружием работники милиции, численность которой определяется трехсторонним соглашением и составляет немногим более 200 чел. Грузинская полиция АРА по приказу, либо с молчаливого согласия тбилисских властей, воспользовалась сложившейся ситуацией и начала партизанскую войну в Гальском районе. Рассредоточенные по всей зоне безопасности абхазские милиционеры и патрульные машины прекратились в легкую добычу для проникающих через границу хорошо вооруженных диверсионных отрядов.
За короткое время было убито более 50 милиционеров и Гальский РУВД был вынужден сосредоточить все силы на охране наиболее важных объектов: районного центра, Ингурской ГЭС и основной шоссейной магистрали. Сельские районы превратились в бесконтрольную зону действий грузинских партизан. Они воспрепятствовали возобновлению занятий в сельских школах, с трудом отремонтированных районными властями при участии местных жителей. Достаточно было угрозы, что в случае нарушения запрета школы будут взорваны вместе с детьми и учителями. Так что в прошлом году (1994 г. – АК) обучение велось лишь в двух поселках, где расположены миротворческие силы, и в районном центре, общее число учащихся не превысило нескольких сот.
Наряду с представителями абхазской администрации жертвами грузинских партизан стали два российских офицера, зверски убитые осенью 1994 г. Гальский РУВД узнал имена убийц, однако абхазским властям, как и во всех остальных случаях, не удалось добиться от грузинских властей выдачи преступников для предания их суду. Российские власти, отличающиеся поразительным равнодушием к жизни и смерти собственных граждан, предпочли закрыть глаза на этот инцидент.
Партизаны, среди которых есть и местные мегрелы, устраивают засады, грабят возвращающихся с рынка торговцев, облагают данью села района.
Большинство пострадавших от грабежа крестьян все еще предпочитают не заявлять о них в местную администрацию, опасаясь расправы над семьями, да и всем селом. Мегрельское население всеми силами стремится сохранять нейтралитет. Будущая судьба района слишком неопределенная, а цена любой ошибки в сложившейся ситуации велика. В то же время о начавшемся изменении настроения мегрельского населения свидетельствуют контакты главы гальской администрации В.Ломия с представителями сел и мегрельскими старейшинами. На встречах обсуждаются разные проблемы, в том числе и возможность создания отрядов самообороны из числа местных жителей для охраны сел от набегов партизан. В Сухуме подобная инициатива районных властей встречена не слишком восторженно. И это понятно: неизвестно против кого завтра повернут мегрелы полученное оружие. Однако, если грузинские партизаны продолжат столь же рьяно выколачивать деньги из местного населения, отряды самообороны могут стать реальностью в селах Гальского района.
Пока же, воодушевленные отсутствием реакции международных наблюдателей и российских миротворцев на откровенные нарушения трехстороннего соглашения, грузинские партизаны распространили свои действия не только на Гальский район, но и на соседний с ним Очамчирский. На территории этих районов взрываются мосты, минируются дороги и обстреливаются проезжающие по шоссе машины. Довольно часто захватывают заложников из числа местных жителей с целью получения выкупа, либо для обмена на оказавшихся в плену боевиков.
Иногда заложников доставляют в Тбилиси для допросов в спецслужбах Грузии. Так произошло с Дмитрием Шакая и Георгием Калайчаном, захваченными на гальском кладбище 1 апреля 1995 г. во время церемонии перезахоронения жертв войны. От них грузинские власти выбивали согласие зачитать перед телекамерами заранее составленные тексты, дискредитирующие нынешнее абхазское руководство и свидетельствующие о широком участии абхазских добровольцев в вооруженных действиях в Чечне на стороне Джохара Дудаева.
Похоже, что поставленная перед партизанами задача состоит в том, чтобы спровоцировать ответные силовые меры со стороны абхазского правительства. Рано или поздно абхазские власти будут вынуждены отреагировать на действия грузинских партизан, что создает опасность превращения Гальского района в зону боевых действий с втягиванием в конфликт российских миротворческих сил. На вопрос о вероятности такой перспективы начальник гальского штаба российских миротворцев полковник Оськин ответил: «Мы люди военные и будем исполнять приказ командования». Остается надеяться, что российское руководство не позволит втянуть свою страну в новую войну.
P.S. В 1994 г. мы встречались с Ю.Н.Вороновым несколько раз в Сухуме, потом летали на вертолете в высокогорное село Псху. Он ходил по городу пешком, без охраны и был убит 11 сентября 1995 г. на пороге своей квартиры. Первоначальная версия о заказном политическом убийстве не была доказана следствием. Через пять лет, 15 августа 2000 г., напротив моей первой абхазской гостиницы был убит другой яркий абхазский политик - Зураб Ачба. Это преступление также осталось нераскрытым.
С Ю.Н.Вороновым у развалин крепости в селе Псху. Октябрь 1994 г. Фото из книги Воронов Ю.Н. Свет и боль. - М,. ИздАТ, 2000.
ГРУЗИНСКОЕ СЕЛО В КОНТЕКСТЕ МЕЖЭТНИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА
После поражения тбилисских властей в грузино-абхазской войне 1992-1993 гг. большинство грузинского населения бежало из Абхазии. Затем часть из них вернулась, и в настоящее время грузинская община в Абхазии насчитывает около 100 тысяч человек (до войны было 240 тысяч), сосредоточенных в основном в зоне, контролируемой российскими миротворческими силами в Гальском районе. Однако грузины живут и вне этой зоны - в городах и селах.
Грузинское село Ганахлеба находится в центре Абхазии - в Гульрипшском районе. Чтобы до него добраться, нужно свернуть с приморского шоссе и довольно долго ехать по разбитой дороге в сторону гор. Вокруг - последствия грузино-абхазской войны и сопровождавшего ее повсеместного мародерства. На таком безрадостном фоне Ганахлеба с ее аккуратными домами и ухоженными садами и огородами могла показаться, на первый взгляд, селом на удивление благополучным.
Более ста лет назад под нажимом российских властей, считавших абхазов недостаточно лояльными империи, более половины местных жителей было вынуждено уехать из родных мест. На опустевшие земли стали переселяться жившие по соседству и всегда страдавшие от безземелья мегрельские крестьяне. Они и основали Ганахлебу. В одном из домов на печке сохранилась надпись - 1903 год. Хозяева пояснили нам, что их предки поселились тут намного раньше. Поначалу лет десять они жили в сооруженной на скорую руку кухоньке, обрабатывали землю, строили помещения для скота и хозяйственных нужд, затем появился дом на всю семью, в котором, уже в самую последнюю очередь, в 1903 г., и была сложена печка.
Мегрельская семья у своего дома. Село Ганахлеба, 1995 г.
В конце XIX века на расположенные в округе опустевшие земли наряду с мегрелами пришли армяне, русские, греки, эстонцы и представители многих других народов. Сохранились в здешних краях и некоторые старые абхазские села. Этническая пестрота края стала еще большей в советские времена, когда в ходе кампании переселения людей с гор в долины сюда переехали сваны. Некоторые из них осели в Ганахлебе.
Разбой как образ жизни
Живущим здесь советские времена теперь представляются чуть ли не идиллическими. По их единодушному убеждению, тогда все жили зажиточно, дружно и национальность соседей не имела значения. Обстановка в крае стала быстро ухудшаться с началом горбачевской перестройки, вызвавшей глубокий кризис механизма государственного управления. Уже в конце 80-х годов грабежи и воровство становятся повсеместным явлением, усиливается пристрастие местной молодежи к наркотикам, при этом расколовшиеся по национальному признаку правоохранительные органы были совершенно парализованы.
Начавшаяся в августе 1992 г. грузино-абхазская война вспоминается ганахлебцами как сплошное мародерство. Грабежами занимались почти все, у кого было оружие, в этом плане не составляла исключения и молодежь села. Лишь семеро сельчан принимали участие в боях за территориальную целостность Грузии на гумистинском фронте, остальные же, а их несколько десятков, обзавелись оружием и обмундированием, создав нечто вроде собственного отряда самообороны. Всю войну отряд не участвовал в боевых действиях, а занимался грабежом соседних абхазских сел. Довольно часто ограбленные дома тут же сжигались, а не успевших скрыться жителей убивали, подвергали пыткам. Как рассказывают ганахлебцы, особенно бесчинствовали местные и спустившиеся с гор во время войны сваны, от которых довольно часто страдали наряду с другими и здешние мегрелы.
Поражение Грузии осенью 1993 г. стало для ганахлебцев полной неожиданностью: они слишком доверяли грузинской пропаганде и нарочито бодрым заявлениям Эдуарда Шеварднадзе. Большинство населения осталось в селе, сбежали лишь замешанная в разбоях и грабежах молодежь и сваны, "отличившиеся" во время войны и опасавшиеся мести со стороны победителей. Как это часто бывает, объектами последовавшей мести стали совсем не военные преступники, успевшие сбежать в Грузию, а мирные жители, не сумевшие в свое время образумить местную молодежь. Первые несколько недель после окончания войны стали самыми трагическими в истории села: мародерами были убиты десятки жителей, сожжено несколько домов, угнан скот и вывезено почти все ценное имущество. Разоренное село вскоре перестало интересовать бандитов, однако и в последующие годы в нем было совершено несколько убийств.
Зыбкие надежды на стабилизацию
Война и послевоенные бедствия привели к резкому сокращению численности местного населения. Если в советские времена на территории Ганахлебского сельсовета насчитывалось более пяти тысяч человек, то после войны их осталось лишь около двух тысяч (в основном, это местные армяне-амшены). Проживавшие в округе мегрелы в подавляющем большинстве предпочли уехать и переждать лихолетье у своих родственников в западной Грузии. В результате население Ганахлебы сократилось почти в десять раз и составляет ныне не более 150 человек в возрасте 50-ти лет и старше. Все послевоенные годы старики продолжают надеяться на то, что члены их семей, не принимавшие участие в войне, разбоях и грабежах, смогут вернуться к родным очагам.
После войны на землях бывшего колхоза имени Кецховели, занимавшегося выращиванием табака, чая и овощей, была создана агрофирма Наа (по названию соседнего с Ганахлебой армянского села). Агрофирма сохранила ориентацию на выращивание традиционных культур, однако, введенная российскими властями в декабре 1994 г. жесткая экономическая блокада Абхазии сделала их производство убыточным: низкие закупочные цены на сельскохозяйственное сырье и высокие цены на горючее и обслуживание техники разоряли сельских производителей. Работники агрофирмы (в подавляющем большинстве армяне) в послевоенные годы не получали зарплату и в итоге производство табака и чая неуклонно сокращалось, а их место занимала кукуруза, превратившаяся для местных жителей в основной продукт питания.
Значительная часть бывших колхозных плантаций ныне заброшена. Много пустующих земель и в окрестностях Ганахлебы, поскольку местные старики с трудом обрабатывают даже собственные приусадебные участки, лишь единицы из них смогли освоить по 30-40 соток на бывших колхозных землях и посадить там кукурузу для собственных нужд (при этом треть собранного урожая отдается представителям местной администрации в качестве платы за землю).
Отношения ганахлебцев с новыми абхазскими властями складываются после войны весьма непросто. Власть здесь представлена ныне двумя родственниками-абхазами - главой администрации и директором агрофирмы Наа. Оба они не местные жители и появились в округе уже после войны. Как известно, одной из основных задач любой администрации является сбор налогов, и ситуация в Абхазии в этом отношении в настоящее время весьма специфическая. Специфика эта порождена разрухой и жесткой экономической блокадой, в которой находится Абхазия уже несколько лет. В результате большинство жителей лишены возможности получать какие-либо денежные доходы и для того, чтобы выжить, вынуждены вести натуральное хозяйство.
В настоящее время в сельской местности налог на землю составляет полторы тысячи рублей за сотку (или 75 тысяч рублей в год за полгектара), на домовладение - 20 тысяч рублей в год. В условиях блокированной Абхазии даже такие весьма умеренные налоги являются тяжелым бременем для ее жителей.
В отличие от абхазских, армянских и русских сел, в грузинской Ганахлебе жители платят налоги аккуратно. Они прекрасно знают, что власти не примут никаких отговорок, и, если до 15 октября платежи не будут произведены в полном объеме, на них будет наложен штраф, который может окончательно разорить хозяйство. Не располагая деньгами, многие крестьяне оплачивают налоги натурой - в основном мандаринами и виноградом. Вдобавок к официальным налогам, ганахлебцы вынуждены выделять продукты по требованию местной администрации по различным поводам: приезд в район почетных гостей из Сухума, из состава миротворческих сил, из правоохранительных органов и т.п. В этих случаях сборы производятся не нормировано, что, по убеждению жителей, создает благоприятнейшую почву для всевозможных злоупотреблений.
Тенденция к постепенному улучшению криминальной обстановки получила в послевоенный период определенное развитие, и ситуация в Ганахлебе служит тому свидетельством. Следует отметить, что в первые послевоенные месяцы в Абхазии царил полный беспредел, к тому же ситуация в Ганахлебе осложнялась абхазскими традициями, согласно которым, человек, совершивший тяжкие преступления, изгоняется из родного села и как бы перестает существовать для своей семьи и родственников. В послевоенные годы эффективность этой меры безусловно снизилась: изгои без труда занимали пустующие дома и квартиры, и начинали жить по собственным законам. Несколько таких изгнанных абхазов поселились в Ганахлебе и ее окрестностях, где продолжали заниматься привычным воровством и грабежами. Довольно долго они действовали совершенно безнаказанно, поскольку затерроризированные мародерами мегрелы даже и не помышляли о том, чтобы пожаловаться властям на творимые бесчинства. Окончательно разорив Ганахлебу, мародеры принялись за соседние армянские села. Однако население этих сел (в отличие от ганахлебцев) обратилось за помощью к абхазской милиции, которая переписала всех новых жителей округи и строго их предупредила, что в случае повторения бесчинств они будут арестованы. Этого оказалось достаточно для того, чтобы ситуация в округе и в самой Ганахлебе изменилась к лучшему, и уже почти год положение в селе, по единодушному свидетельству его жителей, остается довольно спокойным.
ПОСЛЕ БЛОКАДЫ
Современный мир не благоприятствует сохранению малочисленных народов, они во все большем количестве исчезают с этнической карты. В первую очередь речь идет о "не вписавшихся" в современную цивилизацию народах и племенах, которые не имеют собственно государственности. Абхазы собственную государственность имеют, это бесспорный факт при всей особенности ее "частичного" признания. Однако собственная государственность вовсе не гарантирует этнического выживания абхазов. В последние годы наблюдается обострение этой проблемы.
Абхазы лишились прежнего "запаса этнической прочности" в виде сельской глубинки: в своем подавляющем большинстве они переехали в прибрежную часть, где ассимиляционные процессы имеют наиболее интенсивный характер. В среде городской молодежи особенно высок уровень наркомании.
Не решена демографическая проблема, рождаемость среди абхазов низкая, число не вступающих в брак продолжает оставаться весьма значительным, причем прежде всего по вине не желающей осложнять своей жизни сильной половины. С ростом числа мужчин-гастарбайтеров из Средней Азии у абхазских женщин появляется возможность выйти замуж, если эта тенденция будет нарастать - доля абхазского населения неизбежно будет уменьшаться. Рассчитывать на ассимиляцию абхазами гастарбайтеров, и на то, что дети от смешанных браков вырастут 100-процентными абхазами было бы наивным. Столь же наивны надежды на решение демографической проблемы с помощью вернувшихся потомков махаджиров, сохранивших память о своих абхазских корнях, но теперь по своей психологии и укладу жизни мало отличающихся от турков или арабов.
Большой объем финансовых средств, поступающих из России, ведет к стремительному социальному расслоению и ослаблению чувства этнической солидарности, что особенно важно для выживания малочисленных народов.
В середине 1990-х в одном из сел Абхазии я услышал продолжение истории о Боге, абхазе и стране Абхазии. История эта рассказывается очень часто: "когда Бог раздавал народам земли, он дал опоздавшему ко дню раздачи абхазу самую прекрасную землю. Эту землю Бог оставлял для себя, но передал ее абхазу в награду за его гостеприимство, ведь причина опоздания состояла в том, что в этот день абхаз принимал гостя". Мой абхазский собеседник сказал, что у истории было продолжение, но о нем предпочитают не говорить и теперь уже мало кто о нем знает. А конец у истории был весьма показательным: "отдав абхазу свою землю, Бог посмотрел на него и сказал: но, если ты будешь плохо обращаться с этой землей, я заберу ее обратно".
В середине 1990-х, когда дух победителей в прошедшей войне у абхазов был так силен, я не придал этой истории большого значения. Слишком далекой она казалась от окружающей действительности и уверенности абхазов в том, что они в состоянии решать свои проблемы назло всем недругам, и если понадобится - то и всему миру.
Давно нет на границе блокады, признание Россией нейтрализовало угрозу новой войны с Грузией, в республику поступает щедрая финансовая помощь. В середине 1990-х о таком можно было только мечтать. Однако новости из Абхазии заставляют все чаще вспоминать об окончании истории Бога и абхаза.
(1) Мегрелы – субэтническая группа грузин картвельской языковой семьи.
Абхазия Грузия Кавказ этничность / этнополитика
