ИСТОКИ «АРМЯНСКОГО ВОПРОСА» В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ – О ЧЁМ НЕ ПИШЕТ АЛЕКСАНДР КАДЫРБАЕВ
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Дмитрий НЕФЁДОВ | 14.05.2020 | 20:51
В академическом издании «Восточный Архив» (№ 2, 2019 год) опубликована статья доктора филологических наук, сотрудника Института Востоковедения РАН Александра Кадырбаева под названием «"Армянский вопрос" в российско-османских отношениях накануне первой мировой войны», содержащая ряд недомолвок и спорных положений.
«В Османской империи с XV века до 1876 г. гонений на армян не было», – безапелляционно утверждает автор, стремящийся представить положение «турецких» армян со времён завоевания Константинополя Мехмедом II как многовековую идиллию. Даже массовые насильственные переселения армян в ходе, длившихся десятилетиями османо-сефевидских войн, представляются им едва ли не как благодеяние (не следует забывать также о насильственной либо вынужденной исламизации).
Нарастание в XIX веке армяно-турецкой вражды рассматривается А. Кадырбаевым едва ли не исключительно в контексте «зловредных» происков России, стремившейся захватить населённые армянами вилайеты Малой Азии. Подобная точка зрения не нова и в западной историографии, а ещё об этом рассуждает небезызвестный военный преступник Джемаль-паша в своих «Записках», изданных на русском языке в Тифлисе в 1921 году. При этом упускается из виду куда более запутанная и полная самых разных хитросплетений политико-дипломатическая «игра» на Ближнем Востоке. Не рассматривая здесь все её изгибы (отражавшиеся и в многочисленных дипломатических донесениях, неизбежно несущих на себе отпечаток места, времени и много чего ещё), заметим лишь, что противоречивая политика «великих держав» неоднократно ставила под удар христианские меньшинства Османской империи. Как отмечает один из исследователей, М. Золотухин, «тактика турецкой дипломатии [традиционно сильной и изощрённой, что мы наблюдаем и сегодня – прим. ред.] состояла в лавировании и использовании противоречий Великих держав в Восточном вопросе при сохранении свободы выбора в области внешнеполитической ориентации». В частности, на фоне провалов царской дипломатии на Балканах (что повлияло на отношение Санкт-Петербурга к «армянскому вопросу») Абдул-Гамид II неоднократно обращался к Александру III с предложением подписать военно-политическое соглашение, подобное Ункяр-Искелесийскому оборонительному союзу 1833 года.
Отражением системного кризиса, охватившего все сферы жизни халифата, стали разорительные и всё менее удачные войны, экономический упадок, массовые переселения крестьян в города и их люмпенизация, хаос в государственном управлении. Период «Танзимата» сменился жестоким репрессивным режимом абдул-гамидовского правления, получившим название «зулюм». Появление партий «Дашнакцутюн» и «Гнчак» (так же как и эсеров и других групп в Российской империи с их радикальными методами борьбы), не возникло из воздуха, будучи обусловлено вполне конкретными обстоятельствами и общественно-политическими процессами. Суть реальных, а не декларируемых «реформ по-турецки» после Берлинского конгресса 1878 года заключалась в стремлении избавиться от всего того, что позволяло внешним игрокам вмешиваться во внутренние дела катившейся к краху Османской империи, зависимой от них в финансово-экономическом отношении. Переселенческая политика султанской власти на Балканах и в «армянских» вилайетах вела к неминуемому взрыву, о чём свидетельствуют хотя бы обстоятельства подавления, в частности, болгарского восстания 1876 года, причинами которого, по мнению многих исследователей, стали «ужасные убийства, совершаемые иррегулярными отрядами всех мастей, но черкесскими, в особенности».
Так, согласно болгарским источникам, после Крымской войны (1853-1856 гг.) в Болгарию было переселено около двухсот тысяч черкесов. Султанские власти размещали их в окрестностях Бургаса, Видина, Врацы, Шумена, Велико Тырново, Добрича: черкесы либо основывали собственные поселения, либо подселялись в турецкие, крымско-татарские и болгарские. Неблагоприятные для горцев условия способствовали переселению части черкесских семей в «Восточную Анатолию» (то есть в Западную Армению), что способствовало дальнейшему изменению этоноконфессиональной структуры населения. По данным, которые приводит доктор исторических наук Арсен Авакян, к 1914 году численность поселенных во всех вилайетах Западной Армении черкесов достигала около 70 тысяч человек.
Вот лишь малая толика свидетельств, попадавших в российскую и западную печать того времени: «Черкесы безнаказанно грабят по большим дорогам и в домах... Наряду с угоном рогатого скота отбирают и землю». Арестованных «разбойников выпускают на свободу. Правительство ничего не предпринимает, скорее – ничего не хочет, предпринять». «После ареста виновных власти выпускают их на свободу или закрывают глаза на их бегство». Чиновники Порты, «которые энергично принимаются за дело, порицаются Портой». «Курдских беков, которые бесчинствуют, грабят и разоряют армян, власть не только не наказывает, но осыпает почестями» несмотря на то, что они «более были бы достойны веревки». Губернаторы, которые действуют энергично, желая оградить армян от грабежа и позора (были и такие! – прим. ред.), отзываются в Константинополь. «Комиссарам делаются выговоры за изгнание виновников беспорядков в Диарбекире и в Мардинском округе». Податная система и сбор податей является государственной системой грабежа и разорения христианского населения. Сборщики преследуют несостоятельных и сажают их в тюрьмы. Не только подати, но и побочные сборы и повторные взыскания разоряют армян, так как расписки в получении налога не выдаются. Чиновники в течение нескольких лет не получают жалованья и обычно принимаются за грабеж. Если крестьянин не в состоянии платить налога, подвергают конфискации его имущество, а при протестах против незаконных действий протестующих убивают как мятежников. «Армянские поселяне не могут в настоящее время уплачивать своих податей вследствие грабежа курдов». По воспоминаниям одного из офицеров османской армии, «турецкое дальновидное правительство, глядя на черкесов, как на подпору исламизма, сохранило им их привилегии и позволило безнаказанно и открыто бесчинствовать и грабить христианский народ и даже мусульманских обывателей... Местные власти были бессильны подавить зло; и, если бы они этого хотели, то им небезопасно было связаться с этими переселенцами; ибо ни один из чиновников, серьезно относящихся к своим обязанностям, если пытался принять закон к этим эмигрантам, был лишаем места по особым распоряжениям из Константинополя. Это наводило страх на других, и черкесы могли безбоязненно предаваться своим бесчинствам... Если какой-либо правитель, движимый чувством правды и справедливости, арестовал черкеса, разбои которого превосходили всякую меру и отсылал его в сопровождении выбранных от его обвинителей в Константинополь, то обвиняемый почти всегда был оправдываем и освобождаем, и из столицы его отпускали в провинцию на новые подвиги; мало того, нередко чиновники за излишнюю ревность в сохранении общественного порядка платились своими местом и будущим».
Взамен на активное участие в подавлении выступлений порабощенных народов «мухаджирам» предоставлялась почти полная свобода действий в отношении местного населения, что принимало особо трагический оборот во время военных действий. В случае, если о чинимых зверствах узнавала мировая общественность, провоцируя нежелательный для «Высокой Порты» политический эффект, предводители иррегулярных частей подвергались символическому «наказанию». Если же «медийного» (как сказали бы сейчас) резонанса не было, то главари башибузуков получали повышение по службе, примером чему служит биография Ахмеда-аги Барутанлияты – помака, командовавшего жесточайшей резней в болгарском селении Батак в 1876 г.
«Как люди, которые потеряли родину из-за покорения её русскими… [черкесы] смотрели на христиан Болгарии, Сербии и, особенно, Армении, как на протеже своего смертельного врага – России. Черкесский милитаризм принял форму вендетты, и они считали своим долгом отомстить «убийцам» своих родственников, пуская кровь союзникам русских… Будучи чужаками на новой родине, они, не колеблясь, грабили и мусульман, и христиан в тех районах, которые «защищали». Черкесские отряды совершали убийства, грабежи и акты вандализма с особенным пристрастием во время кризисного периода в истории Оттоманской империи с 1875 по 1878 гг.», – пишет один из зарубежных исследователей, Джеймс Рейд. Известно, что помимо них, в Западной Армении печальную славу снискали иррегулярные конные формирования гамидие, чинившие массовые расправы над мирным населением под предлогом подавления «армянских восстаний». Как отмечает А. Авакян, в организованных при Абдул-Гамиде армянских погромах (жертвами которых стали сотни тысяч человек – прим. ред.) заметна роль начальника тайной полиции султана Ахмеда и командира IV армейского корпуса, создателя полков гамидие Мухаммеда Зекки-паши. С учётом наличия в командном составе указанного корпуса многих «мухаджиров», очевидна их вовлеченность в события в Муше, Сасуне и Ване.
Примечательно и то, что уже после младотурецкого переворота одно из основных требований армянских политических партий заключалось в возвращении отобранных черкесами земель, а также в разоружении курдского и черкесского населения – эти вопросы неоднократно ставились в османском парламенте.
Впрочем, практически сразу после окончательного утверждения у власти (1909-1910 гг.) младотурки не только словом, но и делом подтвердили полное преемство в погромной линии Абдул-Гамида II. Так, в 1913 году была создана диверсионно-террористическая «Особая организация» (Teskilat-I Mahsusa), уже в первые дни войны пополнившаяся сотнями освобождённых из тюрем преступников. Наконец, активная переселенческая политика привела к росту численности мусульманского населения только в 1885-1914 гг. в Ване на – 203%, в Битлисе – на 77%, в Диярбекире – на 71%, Эрзуруме – на 51%, в Мамурет-уль-Азизе – на 49% и т.д., что также свидетельствует о сознательной и спланированной политике, проложившей путь к трагедии Геноцида 1915 года.
Рассуждения об «экстремистских и сепаратистских настроениях по отношению к Османской империи среди её армянских подданных» в преддверии Первой мировой войны также, мягко говоря, нуждаются в дополнениях. Общеизвестно, что территориальные аппетиты одержимых идеей пантюркизма лидеров младотурок простирались далеко вглубь Российской империи. Как отмечает российский военный историк Давид Мартиросян, следствием поднятого с подачи турок на рубеже 1914-1915 гг. «аджарского восстания» стала «массовая насильственная гибель значительной части армянского населения Батумской области Российской империи. Зверства мятежников не были вызваны какими-либо агрессивными действиями со стороны батумских армян. Их уничтожили именно по национальному признаку. Активное и непосредственное участие в этих преступлениях принимали члены турецкой так называемой “Специальной организации” …» В показаниях свидетелей этих трагических событий упоминаются турецкие «четники». Захватив часть территории Батумской области, они начали формирование вспомогательных отрядов из местных мусульман при активной поддержке местного духовенства и сельских старост. Убийства армянского населения в Ардануче и других местностях носили именно скоординированный, а вовсе не спонтанный характер. Ссылаясь на исследование «Операции 3-й армии на турецком Кавказском фронте Первой мировой войны» (издание турецкого Генштаба), Д. Мартиросян приводит имена идейных лидеров и предводителей турецких националистов, «прославившихся» своими зверствами в Батумской области. Среди них – печально известные Якуб Джемиль-бей (один из ближайших подручных Энвера) и Бахаэддин Шакир-бей, которого Танэр Акчам в книге «Турецкое национальное "Я" и Армянский вопрос» называет одним из основных организаторов геноцида…
* * *
Примеры можно приводить и далее, однако, думается, что и изложенного вполне достаточно для вывода о том, что намёк А. Кадырбаева на некий политизированный характер понятия «геноцид армянского народа», мягко говоря, выглядит несостоятельным. Возвращаясь к его тексту, заметим, что некоторые его фрагменты, вплоть до дословных фразеологических совпадений, напоминают книгу Гюнтера Леви («Армянские погромы в Османской Турции: спорный геноцид»), переведённую на русский язык, как и некоторые другие произведения, имеющие откровенно ангажированный характер. Приписываемые же Сергею Кирову «реляции» о «резне» дашнаками русских в Карсской области, по-видимому, «позаимствованы» у Мехмета Перинчека и решают откровенно конъюнктурные задачи – как, впрочем, и сама эта сомнительная работа, разобранная на цитаты бакинским агитпропом.
Роман Севанский, Дмитрий Нефёдов
По материалам: russia-armenia.info
Армения Болгария геноцид историография Турция черкесы
