ГАРЕГИН НЖДЕ: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ НА ФОНЕ ДРАМАТИЧНОЙ ЭПОХИ
Публикации | Андрей АРЕШЕВ, Алексей БАЛИЕВ | 15.11.2019 | 20:47
Наивным было бы думать, что регулярные пропагандистские эскапады Ильхама Алиева и его различных подпевал по адресу Гарегина Нжде (Гарегин Тер-Арутюнян, 1886-1955) обусловлены бескорыстной озабоченностью «героизацией нацизма». Будь это так, бакинские псевдоисторики обратились бы к деятельности азербайджанских «легионеров фюрера», о чем мы писали в прошлой статье. На наш взгляд, подобного рода пассажи следует рассматривать в едином контексте с претензиями официального Баку на Зангезур, с которым связан наиболее яркий эпизод военной деятельности Нжде в начале 1920-х годов. Всю свою преисполненную драматизма жизнь этот незаурядный политический и военный деятель боролся против турецкой экспансии и обусловленными ею враждебными действиями соседей, последовательно выступая за государственно-политическое единство армянских земель. Как нам представляется, при рассмотрении любого явления либо исторического сюжета следовало бы руководствоваться максимально возможным учётом обстоятельств «места и времени», а не эмоционально окрашенной политической пропагандой. Ранее авторы сайта Russia-armenia.info уже обращались к отдельным аспектам деятельности Гарегина Нжде; продолжим же этот рассказ, в том числе с опорой на относительно малоизвестные источники, позволяющие не только лучше понять минувшее, но и провести некоторые аналогии с современностью.
…Уже в 1907 году Нжде, выходец из семьи сельского священника из селения Кузнут в Нахичеванском крае, обучается в Болгарии в созданном тогда же нелегальном военном училище, где до 600 армян и болгар осваивали навыки военного дела и подпольной деятельности против османской Турции. Однако устремления армянских подпольщиков не отвечали в тот период интересам Российской империи, власти которой не единожды декларировали поддержку общенационального освободительного движения. В 1909-1912 гг. Нжде находился в заключении в тюрьмах Джульфы, Нахичевани, Новочеркасска, Петербурга.
В марте 1912 года он был досрочно освобождён и переехал в Болгарию, где участвовал, вместе с Андраником Озаняном, в организации отрядов примерно из 500 армянских добровольцев и в их боевых действиях против османов. В частности, в ноябре 1912 года у села Мерхамли (болгарская часть Фракии) Нжде и его рота разгромили турецкий корпус генерала Явера-паши. За это офицер получил болгарские, греческие награды и почетное звание «герой Балканских народов».
С началом Первой мировой войны – на первом её этапе (до мая 1915 года) Г. Нжде был заместителем командира 2-й армянской добровольческой дружины в составе Русской армии, вскоре командовал отдельной армяно-езидской воинской частью. А с мая 1915 г. по 25 июля 1916 г. он участвовал в операциях по освобождению ряда районов Западной Армении, за что был награждён орденами Св. Владимира IIIстепени, Св. Анны IV степени и Георгиевскими крестами III и IIстепеней. В июле 1915 года получил чин поручика, а с мая 1917 года был городским комиссаром в Александрополе (ныне г. Гюмри).
Как указывают многие исследователи, военный талант Гарегина Нжде помог предотвратить уничтожение первой Республики Армения турецкими оккупантами. Например, войсками под его командованием было задержано турецкое наступление вблизи Карса, а в конце мая 1918 г. в битве при Каракилисе (Ванадзоре) «аскеры» потерпели поражение. Помимо этого, воинские части под водительством Нжде пресекали подрывные операции турецкой разведки в разных районах Армении. Согласно собственным воспоминаниям, затем он «посвятил себя делу физической защиты подвергнутых опасности армян Капана и Аревика, отражая периодические нападения мусаватистского Азербайджана и турецких пашей Нури и Халила».
Здесь невозможно не упомянуть о характере гражданской войны в Закавказье, которая, как и в других окраинных районах распавшейся Российской империи, характеризовалась высокой степенью взаимного ожесточения, усиливаемой этноконфессиональным противостоянием, на что указывали и некоторые большевистские авторы. После провозглашения в декабре 1920 года Советской власти, руководство первого «Армревкома» во главе с Саркисом Касьяном, опираясь на части 11-й Красной Армии, продемонстрировало приверженность практике «военного коммунизма» (включая конфискацию продовольствия, скота и собственности у населения) и массового террора, что привело к быстрой потере поддержки населения. В феврале 1921 года, когда «красные» части отвлеклись на советизацию Грузии, в Армении началось всеобщее восстание. В Зангезуре выступление началось гораздо раньше, 10 октября 1920 года, и уже через полторы недели повстанцы, возглавляемые Гарегином Нжде, частично разгромили и практически вытеснили части XI Красной Армии за пределы своего региона. 24 октября в Герусы (Горис) прибыл турецкий полк, вошедший в состав специально созданной для подавления восстания Зангезурской ударной группы войск во главе с начдивом Курышко. Пленные в Первую мировую войну османские «аскеры» якобы прониклись в Азербайджане «социалистическими идеями», что никак не мешало проявлениям радикального национализма, что не могло не вызывать ярости и негодования со стороны армянского населения. Доставляемые этим обстоятельством для «интернационалистской» политики ранних большевиков определённые неудобства принципиально картины не меняли. Как пишет петербургский историк В. Познархиев, «…турки стали единственными, кто практически бессменно оставался на передовой с 30 октября, тогда как все другие части, когда-либо входившие вместе с ними в состав второй боевой колонны, были в разное время отведены в тыл». Согласно оперативной сводке штаба 28-й дивизии, на 20 часов 21 ноября в строю числилось лишь 298 «аскеров», хотя до этого их количество составляло около 700 человек. Не в лучшем положении находились, благодаря незаурядным военным способностям Нжде, и остальные «красные» части, к 26 ноября полностью очистившие край.
Победы армянских ополченцев у Гориса и Татева позволили провести 25 декабря 1920 года в древнем Татевском монастыре народный сход, провозгласивший «Автономную Сюникскую республику» по главе со «Спарапетом» (главнокомандующим) Нжде. Далее, 26 апреля 1921 года на II Татевском съезде с участием 95 делегатов от 64 селений, провозглашается Республика Лернаайастан («Нагорная Армения»), а Нжде становится её премьер-министром, министром обороны и иностранных дел. После поражения восстания и окончательного установления Советской власти летом 1921 года он и его соратники перешли Аракс, однако без героического сопротивления народа Зангезура сохранение этого стратегически важного региона в пределах Армянской ССР было бы невозможным.
По оценкам турецких дипломатов в Москве (на рубеже 1920-х / 1930-х годов), Нжде и другие лидеры армянского национального движения считали необходимой борьбу на два фронта – против большевиков и Турции, ибо обе эти стороны в «армянском вопросе» по-прежнему были союзниками. В этой связи неудивительно, что, по данным архивов КГБ Армении и СССР, турецкие и советские спецслужбы проводили в указанный период совместные операции в отношении политических организаций армян на Балканах, Ближнем и Среднем Востоке, а также против их сторонников в Армянской и Азербайджанской ССР.
Именно Г. Нжде (вместе соратником по борьбе Айком Асатряном) разрабатывает идеологию «Цехакронутюн» («Родопочитание»), согласно которой высшей ценностью для индивидуума является нация, вне которой, как и вне национальной государственности, он не может полноценно существовать. Целью, в этой связи, является объединение армянского народа на всей территории исторической родины в рамках единого национального государства. Как тогда, так и сегодня в Армении данная идеология, характеризуемая некоторыми исследователями как национал-«корпоративистская» (с национальной спецификой), оценивается по-разному; вместе с тем, различного рода правые и крайне правые течения как тогда, так и сегодня появлялись отнюдь не в безвоздушном пространстве. В частности, скоротечное падение в 1940 году активно помогавшей туркам Франции усилило в Турции германофильские круги. Историк и дипломат Я. Караосманоглу писал в своих воспоминаниях («Нежелательный свидетель») о том, что отныне лишь президент Иненю и премьер Р. Сайдам считали, что «последнее слово опять будет за Англией», и лишь несколько депутатов Великого Национального Собрания надеялись на ослабление германской военной мощи, будучи уверенными в неизбежной победе Великобритании. Таким образом, рассматривать деятельность армянской, русской либо же любой иной эмиграции вне исторического контекста первой трети XX века, было бы, мягко говоря, сильным упрощением. В предельно сложных условиях «триумфального шествия» нацистов, которым в полной мере пытались воспользоваться турецкие власти, Нжде в своей деятельности не мог избежать контактов с различными германскими структурами (не исключая ведомство бывшего подданного Российской империи Альфреда Розенберга), которых он не мог и никогда не собирался скрывать.
Согласно предъявленному ему впоследствии обвинению, «будучи непримиримым врагом Советской власти, за границей вел активную пропаганду, направленную против Советского Союза. В период Второй мировой войны установил связь с немецкими разведывательными органами с целью ведения вооруженной борьбы против частей Советской Армии. Занимался вербовкой и подготовкой людей для выполнения заданий германских разведывательных и контрразведывательных органов, входил в состав Армянского национального совета, созданного в Берлине в 1942 году, то есть совершил преступления по ст. ст. 58-4, 58-11, 58-6 1 части УК РСФСР». Отвечая, Нжде показал: «То обстоятельство, что в целях защиты армян в Болгарии мы обратились (не только я, но и болгарские деятели культуры) к германскому послу в Софии, само доказывает, насколько серьезна была грозившая армянам опасность. Будучи свидетелем антиеврейских гонений, я не мог оставаться безразличным к опасности, грозившей армянам на Балканах. Приказ Геринга от 1941 года германским войскам "учитывать вражду армян" неоднократно упоминается также в литературных органах Советской Армении. Эта опасность и применявшаяся к армянам расовая дискриминация понудили меня поехать в Берлин и войти в состав трафаретного комитета, который после бессмысленного существования прибег к самоликвидации. Моя связь с немцами имела антитурецкую основу, и то в те дни, когда советско-германская дружба была еще в силе…».Согласно составленной МГБ Армении справке, «в сентябре 1939 года Асатрян вместе с Нжде обратился с меморандумом в немецкое посольство в Софии, в котором просил, чтобы: 1) немцы взяли под свою защиту армян, проживающих в Европе; 2) помогли в разрешении армянского вопроса; 3) немецкое правительство ходатайствовало перед советским правительством об усилении позиций Советской Армении на Кавказе» (выделено нами – авт.). Второй раз Нжде обратился в Берлин в 1941 году, стремясь опять-таки отвести от армянских общин Европы нависшую над ними вполне реальную угрозу, обусловленную не только расовым пароксизмом «фюрера», но также турецко-германским политико-дипломатическим сближением.
За считанные дни до 22 июня 1941 года министр иностранных дел Турции Сараджоглу и тогдашний «тяжеловес», бывший канцлер фон Папен от имени Германии подписали двусторонний договор о дружбе и ненападении. «Видя обеспокоенность Турции, фюрер Гитлер написал мне личное письмо с выражением дружбы к нашей стране, и я, по рекомендации правительства, ответил ему, и дальнейшая наша переписка создала атмосферу взаимного доверия, материализовавшуюся в турецко-германский договор 18 июня 1941 года», – отметил в этой связи президент Исмет Иненю. В конфиденциальных документах советского посольства в Турцииуказывалось, что «заключение 18 июня 1941 года пакта о дружбе с Германией, как хорошо было известно Сараджоглу, развязывало руки Германии для нападения на Советский Союз». В августе 1942 г. уже премьер-министр Сараджоглу в беседе с германским послом заверял, что«как турок он страстно желает уничтожения России... Русская проблема может быть решена Германией, только если будет убита по меньшей мере половина всех живущих в России русских...». Летом 1942 г. турецкий генеральный штаб считал «вступление Турции в войну почти неизбежным. Оно может произойти и произойдет в тот момент, когда турецкая армия будет располагать достаточным количеством вооружения. Турецкое наступление пошло бы через Иранское плоскогорье, по направлению к Баку». Как пишет С. Штеменко, «когда стало очевидно, что немецко-фашистские войска обязательно будут пробиваться на юг вдоль Каспийского побережья и через Кавказский хребет, перед нами очень остро встал новый неотвратимый вопрос: не поддержат ли их турецкие сторонники. Если в Иране всё обстояло теперь относительно благополучно, то с Турцией было иначе. В середине 1942 года никто не мог поручиться за то, что она не выступит на стороне Германии. Неспроста ведь на границе с Советским Закавказьем сосредоточилось тогда 26 турецких дивизий». Угроза вторжения в Закавказье сохранялась вплоть до разгрома нацистов под Сталинградом, сопровождаясь реанимацией пантюркистских мечтаний под «кемалистской» обёрткой. В середине июня 1941 г. фон Папен докладывал в Берлин о том, что «турецкие правительственные круги всё больше начинают заниматься судьбой своих соотечественников, находящихся по ту сторону русско-турецкой границы, и особенно судьбой азербайджанских тюрков». 18 июля глава Академии турецкого генштаба Али Фуад Эрден рассуждал о том, что страна «была бы удовлетворена, если бы на Кавказе была установлена федерация местных народов, в большей или меньшей зависимости от турок, в то время как образование к востоку от Каспийского моря независимого туранского государства рассматривалось бы как наилучшее решение». Турецкий посол в Берлине «довольно откровенно говорил о том, что впоследствии можно объединить кавказские народы в одно буферное государство и намекнул, что на востоке от Каспийского моря тоже могло бы возникнуть самостоятельное тюркское государство», особо выделяя «Баку как город, где всё население говорит по-тюркски». В сентябре 1941 года начальник отдела МИД Германии Верман обобщил все выдвигаемые турками требования в специальном меморандуме: «...Пантюркистское движение хочет создать независимые государства для тюркских народов, живущих вне территории сегодняшней Турции. Таким образом, эти территории не могут быть аннексированы Турцией, исключая известное исправление границы, но должны получить политическое направление из Турции... Требования относительно сегодняшних советских территорий распространяются главным образом на Азербайджан и Дагестан... а также на Крым, на большую территорию между Волгой и Уралом, простирающуюся на севере до советской Татарской Республики (столица Казань)... Кроме того, в эту площадь входит в основном весь древний Туркестан, включая западную часть бывшего Восточного Туркестана, сегодняшний Синьцзян… Нури требует северо-западную часть Ирана до Хамадана... и верхнюю часть Каспийского моря вдоль старой советской границы. Наконец, сюда включаются из площади Ирака территории Киркука и Мосула, а также полоса Сирии». В отдельных аспектах звучит весьма современно, не правда ли?..
В сентябре 1941 года с санкции премьер-министра Сайдама в Берлин прибывает Нури-паша, известный своими шовинистическими взглядами поборник формирования «мусульманских» легионов для борьбы против Советского Союза. Учитывая недалёкое прошлое армяно-турецких отношений, не приходится удивляться тому, что и в этот период Нжде пытается доказывать германским эмиссарам пагубность для Берлина сотрудничества с Турцией, объясняя это традиционным для властей этой страны двуличием, вероломством и укоренённой ксенофобией. И, заметим, не только он: во многом схожую точку зрения высказывал в Берлине выходец из Бухары Вели Каюм-хан (1904-1993), в военный период – глава антисоветских групп «туркестанских» политэмигрантов в Германии, затем в ФРГ, США и Канаде. Как пишет один из современных авторов, «пантуранистская идея, всё же, вызывала у нацистов опасения: немцы не очень хотели создавать большие государственные объединения, которые могли бы приобрести "излишнюю" силу с помощью Турции. В материалах, представленных Вели Каюмом германскому руководству, указывалось на необходимость не только не поддерживать, но бороться против пантюркизма, ставившего задачу объединения тюрков под протекторатом Турции. Это могло привести, по убеждению Каюма, "к усилению не слишком желательного для Германии турецкого влияния", так как Турция, по мнению Каюм-хана, не могла быть последовательным, долговременным союзником немцев».
С приближением советских войск к Софии (начало сентября 1944 г.) Нжде отказался покинуть Болгарию, мотивировав свой поступок нежеланием подставлять под удар сподвижников и надеждой на скорое объявление Советским Союзом войны Турецкой Республике («...за её пронацистский пантюркизм»), в которой он мог бы принять участие. Соответствующее письмо он направил главкому советских войск в Болгарии генералу Фёдору Толбухину 11 сентября. Как известно, в 1944-52 гг. советское руководство планировало возврат в состав Грузинской и Армянской ССР части их исторических территорий, отторгнутых турецкими националистами в 1918-21 гг. Однако реализации этих планов воспрепятствовало оперативное «заступничество» Вашингтона и Лондона с последующим включением Турции в НАТО. Здесь следует сказать, что турецкая дипломатия всегда успешно играла на противоречиях между Англией, Францией, СССР, Германией, США и другими странами. Например, в 1943 году в Адане имела место конференция с участием Черчилля и всей турецкой верхушки, на которой роль ближневосточной страны в будущем мировом переустройстве в стратегическом нефтяном регионе у южных границ СССР была определена как однозначно антисоветская. К сожалению, советская разведка не получила своевременную и исчерпывающую информацию о данном мероприятии…
12 октября 1944 года Нжде был передан болгарской полицией СМЕРШу и направлен во внутреннюю тюрьму МГБ на Лубянке, откуда в 1946 году переводится в Ереванскую тюрьму. Основная часть предъявленные ему обвинений касалась не столько сотрудничества с нацистами, сколько «контрреволюционной деятельности» в Зангезуре в 1920-21 гг., включая убийства коммунистов (несмотря на объявленную в конце 1921 года амнистию повстанцам). Обвиняемый, ссылаясь на документы и свидетельства, утверждал, что расстреляны были (без его ведома, по решению местных жителей) переодетые в красноармейскую форму турки. Однако это было проигнорировано, и 24 апреля 1948 г. Нжде «закрытым» судом был приговорён к максимальному на то время наказанию – к 25 годам заключения. Его направили во Владимирскую тюрьму.
В марте 1952 года Гарегина Нжде снова доставили в Ереван. А вскоре после ликвидации «врага народа» Лаврентия Берия и его закавказской креатуры, перед переводом обратно во Владимир, его повезли на автомашине показывать возрождённый советский Ереван – новые дома, объекты культуры и отдыха, достопримечательности. В дальнейшем Нжде содержался в московских Бутырке, Лефортово, Красной Пресне, а также в Ташкентской тюрьме. В сентябре 1955 года его вновь отправили во Владимирскую тюрьму, где он умер 21 декабря.
Первоначально родному брату, Левону Тер-Арутюняну, было отказано похоронить Нжде в Армении. В августе 1983 года прах Гарегина Нжде, с «негласного» разрешения КГБ СССР, был перевезён из Ташкента в Армению супругом его внучки Павлом Ананяном. 7 октября 1983 года часть останков, с помощью гориссца Андраника Карапетяна, была захоронена на склоне горы Хуступ в Зангезуре. Наконец, в апреле 2005 года останки Гарегина Нжде захоронены у построенного в Капане мемориала-памятника.
* * *
…Из последней записи в дневнике Гарегина Нжде: «Красные ждут меня: во сто крат низок тот, кто при всех обстоятельствах предпочитает смерти жизнь. Сегодня я связан с жизнью лишь в той степени, в которой я чувствую себя обязанным служить Армении. Нжде. Сентябрь 1944 г., София».
Андрей Арешев, Алексей Балиев
Основные источники
Абгарян А. Гарегин Нжде: миф и реальность (в трёх частях) // PolitSturm, 2018. 5 сентября, 9 октября, 16 ноября.
Абрамян Э. Взаимоотношения армянских эмигрантских организаций с аналогичными объединениями из Кавказа в 1924–1940 годах. М.: МГИМО, 2009.
Арутюнов А. Приговор Особого Совещания МГБ СССР // Голос Армении. 2016. 28 июня.
Борьян Б. Армения, международная дипломатия и СССР. Т. 2. М.: Госиздат, 1929.
Енгоян А. Проблема становления новой армянской национальной идеологии // Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2012. № 10.
Киракосян Д. "Младотурки перед судом истории", Ереван: "Айастан", 1989
Кохрмазян Р. Турецко-германские отношения в годы Второй мировой войны. Ереван: Издательство АН Арм. ССР. 1977
Познахирев В. Боевое применение 1-го стрелкового полка турецкой Красной Армии в Зангезуре в ноябре 1920 г. // Клио. 2013. № 3.
Нжде и споры вокруг него: кем же был Гарегин Тер-Арутюнян? // Спутник Армения. 2019. 13 октября.
Якубян В. Тупик «духовных скреп»: как Гарегин Нжде победил «гимназиста Колю» // Eurasia Daily. 2017. 28 ноября.
Vahe Sahakyan, "Between Host-Countries and Homeland: Institutions, Politics and Identities in the Post-Genocide Armenian Diaspora (1920s to 1980s)", University of Michigan (USA), 2015
Volker Jacoby, "Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien", Johann Wolfgang Goethe-Universität (BRD), 1998
Архив МНБ Армении, дело 11278, т. 4.
По материалам: Общество русско-арцахской дружбы
Армения историография
