ДЕСТРУКТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ: КОНЦЕПЦИЯ ИЗМЕНИЛАСЬ
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Яна АМЕЛИНА | 29.10.2017 | 20:07
Ускорение общественно-политических процессов, наблюдаемое в последние 10-15 лет во всем мире, существенно сказывается на ситуации в том или ином регионе, а также России в целом. Процессы, занимавшие ранее десятилетия, сейчас развиваются и завершаются, преображая действительность, за какие-то два-три года, а то и значительно быстрее. Не является исключением и Северный Кавказ. Ситуация в регионе за последние несколько лет коренным образом изменилась, в связи с чем параллели с положением начала девяностых — середины двухтысячных утратили всякий смысл и способны скорее запутать, чем внести ясность в происходящее.
Бурное качественное развитие интернет- и коммуникационных технологий параллельно с повсеместной доступностью самых современных «гаджетов» с неограниченным выходом во Всемирную сеть привели к тому, что за последние полтора-два года центр тяжести в распространении антиправительственных и антироссийских призывов в целом окончательно сместился с сегмента неправительственных (негосударственных) организаций, прямо или косвенно финансируемых из-за рубежа, на анонимные группы, паблики, каналы и чаты в социальных сетях и мессенджерах. Отслеживать последние значительно сложнее (закрытые сообщества в социальной сети вКонтакте, личная переписка в Facebook, группы в мессенджере WhatsApp) или вообще практически невозможно (открытые и, тем более, секретные каналы в Telegram), чем активно пользуются их создатели.
Именно данные группы, сообщества и каналы являются сейчас главным источником не только оппозиционной, экстремистской и т.п., но и вообще любой информации для активной части населения Северного Кавказа. Местная молодежь, как и их сверстники по всей России, предпочитает просмотру телевизора и тем более чтению газет мессенджеры и «контактовские» паблики, контент которых неподконтролен властям и не отражает телевизионный мейнстрим.
Между тем, влияние и охват традиционных каналов распространения информации стремительно падает. И хотя ИА «Кавказский узел», не так давно изменившее название своего домена на .eu и существующее, как и его основатель – общество «Мемориал» – на иностранные гранты, все еще продолжает свою деятельность, она, в отличие от ситуации пяти-десятилетней давности, не оказывает на ситуацию в регионе никакого влияния, поскольку транслируемая информация попросту перестала доходить до целевой аудитории. Да и распространяется она, как правило, с многодневной задержкой, что совершенно не допустимо в нынешнюю эпоху мгновенного доступа к информации.
В практически аналогичной ситуации оказались и другие традиционные интернет-СМИ (как ни странно звучит это определение применительно к сайтам, появившимся и завоевавшим аудиторию в исторический короткий промежуток времени). Попытки распространения ангажированной информации, регулярно предпринимаемые интернет-изданиями вроде Кавказ.Реалии (северокавказское подразделение радиостанции «Свобода») или OnKavkaz, не ведут к желаемому результату: им приходится по-прежнему описывать события, но не инициировать их. Судя по количеству просмотров и перепостов даже наиболее скандальных материалов этих изданий, очевидно, что говорить об их массовом влиянии на аудиторию не приходится. Традиционные пути распространения информации отживают свое, тогда как находящийся на пике моды видеоформат пока в должной мере не освоен ни одним из СМИ, претендующих на отражение кавказской повестки дня. Таким образом, в обозримом будущем они продолжат терять свое некогда довольно значительное влияние и авторитет.
«Уход со сцены» традиционных СМИ, будь то в печатном или электронном варианте, диктует иные способы донесения информации до потребителя. Сравнительно новый путь – массовое единовременное оповещение потенциальных участников той или иной акции через тематические группы, паблики или каналы – используют организаторы разнообразных акций, носящих или теоретически способных быть окрашенными в радикально-оппозиционные «цвета».
В качестве примеров можно привести такие различные по сути, но единые по исполнению массовые акции, как быстрый (в течение нескольких часов) сбор сотен (и даже тысяч) участников на несанкционированный митинг против переименования Ингушетии в «Аланию» (реакция осетинского общества на вброшенный также через соцсети провокационный «фейк») или шествие против притеснения мусульман-рохинджа в Бирме (Махачкала). Организаторы обеих акций (как и в иных аналогичных случаях) остались неизвестными. Нет сомнений, что данный прием – сбор участников через группы и чаты в интернете – будет неоднократно использован для организации мероприятий, которые, учитывая приближение президентских выборов 2018 г., станут носить все более и более выраженный антиправительственный характер.
В то же время, деятельность официальной российской оппозиции – в первую очередь, Алексея Навального – не вызывает на Северном Кавказе какого бы то ни было интереса, поскольку декларируемые им лозунги не вписываются в региональную повестку дня (не говоря уже о необъективном и неадекватном отношении к региону самого Навального). Не случайно оппозиционер вообще не планирует открывать штаб в Грозном, да и в других республиках Северного Кавказа его офисов пока нет (открылись они лишь в «русских» Краснодаре, Ставрополе, Ростове-на-Дону и Ессентуках).
Тем временем неправительственные (негосударственные) организации как оппозиционные структуры, имеющие фиксированное членство, юридический адрес, регистрацию и т.п. практически изжили себя. В настоящее время российские НПО на Северном Кавказе, за редким исключением, представляют собой если не провластные, то и не явно оппозиционные структуры и не ставят политических целей ни на региональном, ни, тем более, на федеральном уровне. Ежегодный смотр-конкурс подобных организаций, занимающихся решением социальных или образовательных проблем, оказывающих содействие малому бизнесу или реализующих обучающие молодежные проекты и т.п. вот уже четвертое лето проходит в курортном местечке Архыз (Республика Карачаево-Черкессия). И если на первом подобном форуме еще звучали голоса, ставящие под сомнение те или иные аспекты российской внутренней и внешней политики, то в дальнейшем их становилось все меньше, а градус остроты критических замечаний существенно снизился.
На молодежном форуме «Машук», в котором также участвует главным образом северокавказская молодежь, в том числе представляющая те или иные НПО, подобные разговоры – тем большая редкость, чем большие объемы государственного финансирования предоставляются победителям грантового конкурса. Рассчитывая на победу, молодежь предпочитает вкладывать усилия в разработку глянцевых проектов обучающих программ для ровесников в духе толерантности или небольших кустарных производств, нежели в непродуктивные дебаты на политические и религиозные темы. Заметно и общее снижение интереса молодежи (да и всего общества) к политике и религии, хотя ситуация на этом направлении существенно отличается в зависимости от конкретной республики. Однако можно уверенно констатировать, что «правозащитные» организации вроде каких-нибудь «матерей Дагестана» полностью прекратили свою работу или, во всяком случае, в разы снизили активность и ее антироссийский накал.
После произошедшего после «августовской войны» 2008 г. ухода из региона представительств Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (Республика Южная Осетия), Международного Красного Креста (Северный Кавказ), «Врачей без границ» и иных международных структур, некоторые сотрудники которых не без оснований подозревались в осуществлении деятельности, выходящей за рамки их служебных обязанностей, иностранные НПО утратили возможности прямого мониторинга ситуации на Кавказе и опосредованного влияния на нее. Это совпало с резким снижением западного интереса к региону в целом. Впрочем, некоторые иностранные аналитико-разведывательные структуры, в частности, The Jamestown Foundation, ранее отличившийся в ряде деструктивных кампаний, направленных на подрыв российского влияния на Северном Кавказе, продолжают — по-видимому, «из принципа» — «изучать Кавказ». Однако, поскольку делать это теперь приходится из США, актуальность и значимость подобной аналитики снизилась практически до нуля.
Существенную роль в стабилизации ситуации в регионе сыграли относительно недавние изменения в российском законодательстве, обязывающее НПО, получающие финансирование из-за рубежа, регистрироваться в качестве иностранных агентов. Ряд неправительственных организаций отказались исполнять это требование закона и объявили о самоликвидации; небольшая часть отказалась от иностранного финансирования и фактически также прекратила свое существование.
Результат не замедлил сказаться: ничего подобного тому, что происходит на сегодняшний день в Армении, где десятки НПО, не скрывающие источников своего финансирования (зачастую это непосредственно фонд Сороса и иные связанные с ним структуры), открыто ведут антироссийскую пропаганду параллельно с внедрением в армянское общество чуждых ему «толерастических» идей, на Северном Кавказе нет уже много лет. Представить подобное «идеологическое многообразие» в регионе сейчас просто невозможно. Функционирование же отдельных НПО, позволяющих себе антироссийскую риторику (теоретически допустим их существование), в нынешней ситуации может объясняться лишь тем, чем, собственно, и всегда: недоработкой соответствующих органов.
Отдельной темой является деятельность на Северном Кавказе радикально-исламистских структур, которые, безусловно, даже метафорически невозможно отнести к «неправительственных организациям» или проявлениям «гражданского общества». Однако и на этом направлении ситуация по сравнению с девяностыми и двухтысячными кардинально улучшилась. Два основных фактора – жесткая зачистка региона в преддверие зимней Олимпиады в Сочи в феврале 2014 г. и массовый (относительно общей численности лиц, разделяющих радикально-исламистские идеи) отъезд радикалов на Ближний Восток в период с 2011 по 2016 гг. – принципиально изменили обстановку в регионе.
Подавляющее большинство радикалов от ислама, не приемлющих светские основы российского государства, предпочли покинуть Россию, присоединившись к запрещенным в РФ террористическим организациям вроде т.н. «Исламского государства», или просто «совершить хиджру» в такие «исламские государства», как Турция или Египет. Разумеется, это не исключает отдельных радикально-исламистских эксцессов на территории Северного Кавказа, однако прямой связи с «ИГ» и иными экстремистскими организациями подобного рода они не имеют и серьезного дестабилизирующего потенциала не несут.
В целом ситуация в регионе полностью контролируется правоохранительными органами и силовыми структурами, а уровень безопасности, повторимся, принципиально вырос. Массовые и, тем более, вооруженные выступления северокавказских мусульман под радикально-исламистскими лозунгами в настоящее время полностью исключены. Большая часть регионального исламского сообщества если и не полностью разделяет основные положения российской политики на Ближнем Востоке и в самом регионе, то явно не готова бороться за продвижение альтернативных вариантов с оружием в руках.
Таким образом, основной проблемой общественно-политического ландшафта Северного Кавказа на сегодняшний день является не деятельность тех или иных НПО, не оказывающих реального влияния на ситуацию в регионе, а реализуемое разного рода деструктивными элементами активное создание и проработка альтернативных каналов воздействия на сознание, в круглосуточном режиме доступных прямо на экране любого дешевого смартфона. Важнейшими вопросами остаются и борьба с коррупцией, и реальное повышение уровня жизни населения, и открытие для молодежи «социальных лифтов», и планомерное разъяснение основных положений российской внутренней и внешней политики, и многое другое. Впрочем, их решение возможно исключительно в масштабах всей России, но не отдельно взятого северокавказского региона.
По материалам: Военно-политическая аналитика
Кавказ коммуникации НПО СМИ / Интернет
