«ИСЛАМСКОЕ ГОСУДАРСТВО»: SHOW MUST GO ON

Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Андрей АРЕШЕВ | 29.06.2017 | 13:40

Проект террористического псевдогосударства слишком выгоден внешним игрокам, чтобы просто так от него отказаться

Три года назад, 29 июня 2014 года в разрушенной ныне мечети Ан-Нури в Мосуле главарь запрещенной в РФ террористической группировки «Исламское государство Ирака и Леванта» Абу Бакр аль-Багдади возвестил о провозглашении на землях, простирающихся от Алеппо на севере Сирии до провинции Дияла на востоке Ирака, так называемого «халифата», ставшего известным как «Исламское государство». К тому времени боевики группировки, зародившейся в середине 2000-х годов в оккупированном американцами Ираке [1], контролировали примерно треть территории Сирии, включая большую часть её газовых и нефтяных месторождений.

Сегодня, спустя три года, «черное» государство, хотя и медленно, теряет захваченные некогда территории и крупные города; тем не менее, раздавая «паспорта в рай» и насаждая собственную квази-«валюту», оно остаётся важным фактором геополитики не только Ближнего Востока, но и гораздо более обширного ареала от Юго-Восточной Азии до Балкан. Данное явление не представляется чем-то принципиально новым: вспомним хотя бы события 1990-х годов на Северном Кавказе и на Балканах, на волне которых появлялись террористические квазигосударственные образования (одно из них, Косово, впоследствии укоренилось под защитой американской базы Бондстил). Однако «ИГ», вне всякого сомнения, стало важной вехой в реализации и продвижении подобного рода проектов, нацеленных на решение широкого круга задач.

Феномен данного террористического анклава, его генезиса, внутренних механизмов функционирования и внешней подпитки, влияния на другие регионы мира достаточно подробно освещался многими исследователями, в том числе авторами аналитического доклада Кавказского геополитического клуба «Исламское государство: сущность и противостояние».

Военно-политическая, экономическая, кадрово-организационная и информационно-пропагандистская составляющие самозваного «халифата» во многих аспектах неплохо проработаны. Вовсе не случайно некоторые исследователи называли его самой богатой террористической группировкой из числа известных в мире. Основатель известной широкими связями (ещё с афганской войны) «Аль-Каиды» на территории Ирака Абу Мусаб аз-Заркави в начале 2000-х годов составил план построения «халифата» из 5 пунктов и представленный в одном из изданий: хиджра (переселение), джамаа (конгрегация), разрушение тагутов (всех, кто не поклоняется Аллаху), тамкин (консолидация) и собственно «халифат»[2].

Оружие, нелегально поступавшее сначала в Ирак, а после начала в 2011 году массовых беспорядков «арабской весны» – также и в Сирию [3], позволило обзавестись самым современным оружием, включая танки, бронетранспортёры, безоткатные орудия, противотанковые и зенитные системы. Захват обширных территорий позволил организовать широкую нелегальную торговлю нефтепродуктами, выстраивая взаимовыгодные связи с соседями и опираясь на многовековой опыт ближневосточной контрабанды. Дополнительным источникам дохода стала распродажа историко-археологических артефактов с оккупированных территорий и эксплуатация природно-земельных ресурсов.

«Исламское государство» – лишь один (хотя и наиболее часто упоминаемый в отдельные периоды) из элементов террористической «делянки» Ближнего Востока. На протяжении многих лет она усердно возделывалась не одним внимательным «садовником» – при том, что невозможно отрицать и объективные факторы, и внутреннюю динамику ближневосточного конфликта. И, тем не менее, если бы не внешнее влияние, как нам представляется, он никогда не принял бы столь чудовищных и уродливых форм (включая тотальное разрушение экономической инфраструктуры ряда регионов и прямую угрозу захвата террористами Дамаска и сирийского побережья, что потребовало, в том числе, и российского военного вмешательства).

Обилие броских названий и ярких эмблем орудующих в Сирии вооружённых экстремистских группировок и их периодически обостряющаяся внутренняя вражда [4] изначально не должны были никого вводить в заблуждение. Как отмечалось авторами упомянутого доклада Кавказского геополитического клуба, нюансы идеологических доктрин отдельных группировок ни в коей мере не отменяли их сходного происхождения, примерно одних и тех же источников финансирования, кадрового «резерва» и медийной оболочки.

В частности, в период террористической оккупации восточного Алеппо численность боевиков составляла примерно 6 тыс. чел., из которых примерно полторы тысячи – террористы из «Джебхат ан-Нусры», наряду с «ИГ» занесённой в террористические списки Совета Безопасности ООН. Впрочем, остальные их коллеги также не отличались «умеренностью». Это, например, «Ахрар аш-Шам» (2000), чьи приверженцы вместе с «коллегами» из «Нусры» в 2012-2016 гг. удерживали в блокаде шиитские поселения Идлиба Фу`а и Кефрая; в мае 2016 года они захватили алавитскую деревню аз-Зара в провинции Хама, устроив там резню. Боевики «Нур ад-Дин аз-Зенги» (1500) обезглавили «под камеру» палестинского мальчика и обстреляли начальную школу в Западном Алеппо. Адепты «Фастакым Кама Умирт»  (800 человек) в октябре 2016 года ударили из танков по штаб-квартире ООН в Восточном Алеппо. В городе действовал общий координационный штаб, где под началом «Джебхат ан-Нусры» разрабатывались планы операций против правительственных войск. Именно «нусровцы» являлись не только наиболее боеспособной группировкой Восточного Алеппо, но и идеологическим вдохновителем для прочих боевиков [5].

На протяжении последних лет общественное мнение многих стран было шокировано сценами массовых казней и высококачественной пропагандистской продукцией, рассчитанной на неофитов от Ислама [6] и изготовленной по лучшим голливудским стандартам и хранящейся на американских серверах. Активное распространение в социальных сетях (и в интернет-пространстве в целом) псевдорелигиозных лозунгов о необходимости «мести» России за её вмешательство в сирийский конфликт напоминает вовсе не стихийно-эмоциональный всплеск, а хорошо спланированную и поддерживаемую информационную кампанию экстремистской направленности. Подогрев радикальных настроений, имеющий региональную и этноконфессиональную специфику, преследует далеко идущие цели и в конечном итоге направлен на создание широких механизмов манипуляции общественным мнением с последующим сломом культурно-цивилизационной идентичности традиционных обществ.

Не только в наших публикациях 2015-2016 годов, но и, к примеру, в недавнем обширном материале на сайте The American Conservative приводится множество фактов косвенной и прямой поддержки экстремистских террористических группировок, и по сей день использующихся в качестве тарана для свержения правительства Башара Асада [7]. Хлынувшая в Сирию после 2011 года лавина оружия на многие миллиарды долларов, наряду с приходом десятков тысяч иностранных боевиков, стала фактором, во многом определившим характер и ход конфликта. Это оружие помогло превратить сирийское ответвление «Аль-Каиды» – «Фронт ан-Нусра» (переименован в «Хайят Тахрир аш-Шам») - и его верных союзников в самую мощную антиасадовскую силу в Сирии, одновременно придав импульс экспансии «Исламского государства».

Весной и летом 2015 года, казалось бы, падение Сирии и превращение этой некогда цветущей страны в прибежище террористических орд было предрешено. Нет никаких сомнений, что «победа сирийской революции», к которой уверенно вела политика США и выступавших тогда единым фронтом их региональных союзников, означала бы гибель сотен тысяч людей, уничтожение целых этноконфессиональных групп и расползание террористической угрозы в том числе на территории России и её соседей по СНГ и ОДКБ.  В октябре 2015 года, уже после начала российской операции в Сирии, в ходе заседания Совета глав государств СНГ президент России заявил, что «на стороне ИГИЛ уже воюют от 5 до 7 тысяч  выходцев из России и других стран СНГ» [8]. Официальная оценка ФСБ России количества выходцев из России, воюющих на стороне «ИГ» в Сирии и Ираке, составляла 2400 человек [9]. Таким образом, ещё несколько тысяч боевиков приходится на другие страны постсоветского пространства. При этом из оценок международных экспертов хорошо известно, что основная масса этих боевиков приходится на долю государств Центральной Азии.

Начало 30 сентября 2015 года контртеррористической операции Военно-космических сил России в Сирийской Арабской Республике позволило остановить реализацию наихудших сценариев. Работа военных, политиков и дипломатов, сплошь и рядом – с риском для жизни, постепенно прокладывает путь к мирному будущему Сирии. При содействии российского контингента (воздушного и наземного), благодаря деятельности Центра по примирению враждующих сторон от террористической оккупации освобождено множество населённых пунктов, а сотни тысяч людей избежали смерти в результате бедствий, которые с неизбежностью несёт за собой любая война. Активные политико-дипломатические усилия Москвы в сочетании с эффективным ведением боевых действий привели к возникновению трещин в едином и нерушимом, казалось бы, альянсе «друзей» орудующих в Сирии террористов.

Вместе с тем, к сожалению, боевые действия на территории арабской страны не завершены, а конец псевдохалифата (хотя в том виде, в котором его привыкли видеть в минувшие три года, он вряд ли просуществует долго) далеко не очевиден. И это – несмотря на широко разрекламированный западными СМИ «штурм» Мосула (официально объявлен аж 16 октября 2016 года) и Ракки. Массированные бомбардировки городов, в том числе фосфорными зарядами, едва ли ведут к уничтожению террористов, спокойно выходящих из блокированных вроде бы местностей по коридорам, которые любезно предоставляются им союзными США так называемыми «Сирийскими демократическими силами».

На это обстоятельство неоднократно обращали внимание в Министерстве обороны России, периодически пресекающем совместно с ВВС Сирии попытки прорыва террористов из Ракки к блокированному ими гарнизону правительственной армии в Дейр-эз-Зоре и к газовым полям Пальмиры. А если предоставляются коридоры – то по ним переправляется также оружие, боеприпасы и всё прочее, необходимое для дальнейшего ведения боевых действий. Особую опасность представляет то, что этот процесс затрагивает так называемые «зоны деэскалации» (объявлены в соответствии с меморандумом России, Ирана и Турции 4 мая), в то время как процесс оформления правового статуса этих территорий ещё далеко не завершён. Между тем, в Идлибе, «Растанском котле», Восточной Гуте и на юге страны остаётся немало тех, кого, так же, как ранее в Алеппо, невозможно отличить от террористов «ИГ» даже под микроскопом…

В ряде недавних публикаций американских экспертов имеют место попытки заглянуть в будущее Сирии после уничтожения «ИГ», в связи с чем настойчиво предлагается обсудить идею раздела страны. Наряду с традиционной мантрой «Асад должен уйти», признаётся, что после поражения «халифата» его уцелевшие лидеры и сторонники не исчезнут, продолжив террористическую деятельность. Вполне вероятно – не только в странах исхода, но и там, где подобного рода деятельность будет востребована в силу факторов геополитического, экономического или иного характера.

Для США «фактор ИГ» не носит характера стратегической угрозы, однако активно эксплуатируется ими как повод для продолжения переформатирования «Большого Ближнего Востока» в более выгодную для американской элиты конфигурацию – данный вывод, содержащийся в докладе «Исламское государство: сущность и противостояние», думается, сохранит актуальность на длительную перспективу. В настоящее время под прикрытием «борьбы с терроризмом» американские структуры внешнеполитического действия стремятся легализовать свое военное присутствие на Ближнем Востоке, и (вполне вероятно) – не только там.

Понятное дело: там, где есть террористы, должны присутствовать и сотрудники «проверенных» частных военных кампаний, да только незадача: их работа ведёт вовсе не к санации, а напротив – к разрастанию очагов террористических угроз. Это хорошо видно не только в Ираке и Сирии, но и в Афганистане, где боевики перевозятся с юга на север вертолётами без опознавательных знаков (можно предположить, что эти транспортные средства могут быть связаны отнюдь не только с соседним Пакистаном).

Некоторое время назад в ряде СМИ появилась информация о захвате бандами «ИГ», в рядах которых действуют боевики «Исламского движения Узбекистана», одного из уездов приграничной с Туркменистаном афганской провинции Джаузджан. Вероятностью резонансных терактов, в том числе на трансграничных  коммуникационных путях, озабочены не только в странах бывшей советской Средней Азии, уязвимых для вызовов и угроз с юга, но также в Москве и Пекине. «Глобальные игроки ведут работу по перемещению эпицентра нестабильности именно в сторону Кыргызстана, Узбекистана, Туркмении, Таджикистана, Казахстана и далее в направлении Синьцзяна. То есть Центральная Азия входит в «горячую фазу. Это, конечно, не говорит о том, что сирийский вопрос закроется. Просто острая фаза конфликта перейдет в хроническую тлеющую фазу, и весь этот хаос начнет смещаться в нашу сторону», – считает политолог Марс Сариев.

Усугубляет ситуацию негативная тенденция к закреплению в регионе «Исламского государства», эмиссары которого ведут агитационно-пропагандистскую работу, нацеленную на восприимчивую к ней значительную часть местного населения. Как в зоне сирийского конфликта, так и в Ираке остаются тысячи выходцев из Центральной Азии, и тенденция к увеличению их числа выглядит весьма настораживающей. «Не секрет, что в Сирию и Ирак и с Кавказа уезжают, и из Кыргызстана, и из Узбекистана, и из Таджикистана, и из Казахстана. А сегодня китайские эксперты говорят о том, что и китайские дунгане начали уезжать в Сирию. Это очень плохая тенденция для самого Китая, потому что традиционно в зоне риска находились уйгуры, а теперь дунгане-мусульмане стали вступать в ряды ИГИЛ. И это очень тревожный звонок», – отмечает эксперт по вопросам религии Икболжон Мирсайитов. По возращении они, как правило, укрепляют местное бандподполье, вербуя в ряды боевиков своих соотечественников и создавая новые спящие ячейки. Добавим к этому, что выходцы из Синьцзян-Уйгурского автономного района долгие годы накапливали боевой опыт в северной Сирии, куда они мигрировали через Турцию.

«Есть все основания полагать, что граждане, по сути, прошедшие террористическую подготовку и подвергшиеся идеологической обработке, впоследствии могут быть использованы третьими силами как против своих стран, так и против соседей. Мы должны быть к этому готовы, и иметь весь арсенал превентивных мер. Органам государственной власти важно работать на упреждение, особое внимание уделить выявлению и пресечению каналов финансовой и ресурсной поддержки банд подполья, вскрывать его связи с зарубежными террористическими группировками и спонсорами», – подчеркивает депутат парламента Кыргазстана Бахадыр Сулейманов. Конечно, как местные власти, так и руководство ОДКБ, хорошо осознавая возможные последствия инфильтрации боевиков на сопредельные с Афганистаном территории, предпринимают шаги, необходимые для предотвращения и упреждения опасных эксцессов.

Ранее эффективные меры, предпринятые правоохранительными органами, а также реализация ряда программ по развитию региона привели к стабилизации ситуации, что проявляется, в частности, в резком снижении жертв того, что ещё сравнительно недавно именовалось «вооружённым конфликтом на Северном Кавказе». Законодательные и организационно-технические меры по недопущению возвращения радикалов с Ближнего Востока к местам их прежнего проживания призваны нейтрализовать риски, ставшие более чем актуальными для европейских стран. Как показывают недавние события в Великобритании, даже несколько человек, обуреваемых радикальными настроениями, могут создать немало проблем, в то время как по всей Европе таковых как минимум несколько тысяч.

При этом, похоже, никто из европейских аналитиков не заинтересовался словами главы сирийского государства о причастности спецслужб США к появлению этой террористической группировки. По-прежнему не вызывают никакого позитивного отклика предложения России о налаживании комплексного и подлинно эффективного сотрудничества с нашей страной в целях повышения эффективности совместной борьбы с терроризмом. И это – несмотря на огромный опыт, накопленный отечественными спецслужбами в этой сфере за долгие годы.

Рекомендации европейских аналитиков касаются, как правило, страновых и региональных угроз, в то время как глобальный характер проблемы игнорируется [10]. Более того, политика ряда европейских структур на Ближнем Востоке свидетельствует об их полной солидарности с действиями американских коллег, продолжающих накачивать экстремистские террористические группировки деньгами и оружием. И это не предвещает в ближайшие годы ни спокойствия, ни безопасности в том числе и самому «Старому Свету», неплохо иллюстрируя высказанный много лет назад рядом российских авторов тезис о глобализации международного терроризма [11].

* * *

Спустя три года историческая мечеть Ан-Нури, в которой (по видимому, ликвидированный ныне) аль-Багдади произносил свою ставшую впоследствии знаменитой речь, разрушена. Однако всё новые бездоказательные обвинения Вашингтона о мифической подготовке «режимом Асада» очередной «химической атаки», подготовка очередных ударов по сирийской армии дают находящимся не в лучшем положении террористам столь необходимый им ободряющий сигнал. Сам же «халифат», похоже, готов менять организационную структуру, географическую локализацию, механизмы финансирования [12], приспосабливаясь под новые цели и задачи в рамках бесконечной шахматной партии, которая продолжает разыгрываться как на Ближнем Востоке, так и далеко за его пределами.

Источник: nytimes.com

Россия осталась к этой шахматной партии безучастной, ведёт её по своим правилам и, несмотря на множество сложных обстоятельств, не может в этой партии проиграть.

безопасность Ближний Восток США терроризм

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: