ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА ДЛЯ КАВКАЗА И БЛИЖНЕГО ВОСТОКА, ДЛЯ РОССИИ И ВСЕГО МИРА – УЖЕ РЕАЛЬНОСТЬ
ИНТЕРВЬЮ | ПОПУЛЯРНОЕ | Андрей АРЕШЕВ | 20.12.2016 | 08:41
Интервью политолога, главного редактора портала Научного общества кавказоведов, политолог Андрея Арешеа Интернет-изданию Кавказский геополитический клуб" об основных итогах уходящего 2016 года
- Назовите, пожалуйста, три основных события уходящего года в Закавказье и на Ближнем Востоке. Каковы основные тенденции в регионе? К чему они приведут в будущем году?
- Таковыми событиями, определяющими многие тренды, в том числе для наступающего 2017 года, на мой взгляд, следует считать:
- во-первых, «апрельскую войну» вокруг Нагорного Карабаха, наглядно продемонстрировавшую, сколь хрупок и уязвим существующий в регионе статус-кво. Так или иначе, драматические события 2-5 апреля так или иначе предопределили двухнедельную июльскую драму в центре Еревана, связанную с захватом вооружённой группой «Сасна Црер» полка патрульно-постовой службы. К большому счастью, «майданного» сценария в Армении удалось избежать, однако необходимость оздоровления морально-психологической ситуации в стране и прежде всего во власти стала просто безотлагательной. Новое правительство во главе с Кареном Карапетяном располагает определённым кредитом доверия, который важно подкрепить реальными делами, что, конечно, будет весьма непросто, особенно по мере подготовки к парламентским выборам, которые пройдёт по новой конституционной модели. «Сейчас тот период, когда и армия, и население, и граждане НКР уже должны быть готовы к трудным временам», – отметил в ходе своей недавней поездки в Нагорный Карабах президент Республики Армения Серж Саргсян.Готовность к трудным временам, как мне кажется, сегодня становится всё более актуальной, причём не только для стран Кавказа (с их элитами, весьма уязвимыми для внешних манипуляций);
- во-вторых, неудавшуюся попытку военного переворота в Турции, приведшую к серьёзным внутриполитическим сдвигам и определённой эволюции внешнеполитического курса. Переход к президентской форме правления может противоречивым образом сказаться на внутриполитической ситуации в стране, значительная часть населения которой не поддерживает реформы президента Реджепа Тайипа Эрдогана, предполагающие увеличение роли религии в жизни государства и общества. До последнего времени популярность Партии справедливости и развития и её фактического лидера удавалось поддерживать за счёт экономических успехов, однако они не вечны, а усугубляющийся конфликт с курдами и настойчивые поиски сторонников Фетхуллы Гюлена «за каждым кустом», мягко говоря, не способствуют общественной консолидации;
- в третьих, освобождение сирийской правительственной армией и её союзниками восточных кварталов города Алеппо, длительное время являвшихся оплотом террористических банд на севере Сирии. Скорее всего, очередными очагами нестабильности станут провинции Идлиб, полностью контролируемая боевиками, и Хомс. Натиск запрещённого в России террористического «Исламского государства» на древний оазис Пальмира ни в коей мере нельзя назвать случайностью.
В связи с продолжающейся террористической интервенцией в Сирию, открыто поддерживавшейся администрацией Барака Обамы, многими странами Европы и Ближнего Востока, мне хотелось бы отметить также оперативную переброску и развёртывание на базе Хмеймим зенитно-ракетных комплексов С-400 и С-300 Вооружённых сил России, прикрывших сирийское небо от воздушных ударов потенциального агрессора. Это свидетельствует о расширении возможностей российской армии, в том числе на удалённых театрах боевых действий, что актуально и для других районов неурегулированных вооружённых конфликтов, не исключая Кавказ.
- Что Вы думаете по поводу дальнейшего развития российско-армянских и российско-турецких отношений?
- Российско-армянские отношения характеризовались в минувшем году некоторой двойственностью. С одной стороны, в 2016 году были сделаны важные шаги на пути их укрепления. В частности, формируется объединенная система противовоздушной обороны, проводится совместная боевая подготовка, подписано соглашение об Объединенной группировке войск. 21 сентября в ходе военного парада в Ереване были продемонстрированы состоящие на вооружении Вооружённых Сил Республики Армения оперативно-тактические комплексы «Искандер». Участие республики в ОДКБ позволяет приобретать российское вооружение по внутрироссийским ценам, армянские офицеры проходят обучение в российских военных вузах. Преемственность политики Республики Армения по отношению к России не только сохраняется, но и приобретает качественно новое измерение.
Вместе с тем, проблемы и вызовы, актуальные для двустороннего диалога Москвы и Еревана, в наступающем году никуда не исчезнут, и на них необходимо будет должным образом реагировать. Проектом бюджета внешнеполитического ведомства США увеличивается соответствующее финансирование, при том, что на территории страны уже реализуется ряд интересных проектов. Происходящее в Армении, вокруг неё и на Кавказе в целом по-прежнему будут привлекать внимание, в том числе со стороны региональных и внешних игроков – что бы там ни заявлял избранный президент США об отсутствии намерений вмешиваться во внутренние дела суверенных государств.
Что касается российско-турецкого (и, я бы добавил, российско-иранского, что не менее важно) диалога, то на сегодняшний момент он мотивирован, прежде всего, необходимостью стабилизировать ситуацию в Сирии, минимизировать террористические угрозы, стимулировать переход к политическому урегулированию конфликта. Хотелось бы надеяться, что после попытки военного переворота в Турции политика этой страны по отношению к Сирии претерпит, наконец, качественную эволюцию. Согласно информации некоторых СМИ, в критические часы в ночь с 15 на 16 июля, когда политическая и человеческая судьба Реджепа Тайипа Эрдогана была окутана туманом неопределённости, именно Москва оказала турецкому лидеру столь необходимую ему поддержку. И в первую очередь – исходя из категорического неприятия порочной практики свержения лидеров суверенных государств только потому, что так захотелось какому-либо внутреннему меньшинству либо внешнему игроку.
В то же время, без устали повторяя «Асад должен уйти», поддерживая вот уже более пяти лет словом и делом орудующие в Сирии террористические группировки, турецкое руководство ведёт себя и весь регион в никуда. Прикрыв небо Сирии от вторжения враждебных сил, усиливая воинский контингент в стране, направленный по просьбе её легитимных властей, Россия укрепляет свои позиции, в том числе и в диалоге с Анкарой. Налажены контакты по линии начальников Генеральных Штабов, регулярный характер имеют консультации министров иностранных дел и глав государств. Согласно сообщениям некоторых СМИ, именно на территории Турции имели место неформальные контакты, позволившие несколько улучшить ситуацию в районе Алеппо в период завершающей фазы освобождения этого города от террористических банд.
На конец года намечен очередной раунд трёхсторонних российско-турецко-иранских консультаций по сирийскому вопросу. К сожалению, на мой взгляд, конфликт на Ближнем Востоке далёк от завершения, и влиятельные силы, заинтересованные в его продолжении, от своих целей не отступятся. Очередной громкий теракт – убийство 19 декабря посла России в Турции Андрея Карлова – в полной мере свидетельствует о том, какие серьёзные ставки делаются на осложнение отношений двух стран. В то же время радикализация настроений в стране стала возможна, в том числе, благодаря многолетней политике турецкого руководства по разжиганию войны в Сирии.
В любом случае, от позиции Турции, учитывая идеологически мотивированный характер её внешней политики, протяжённость её границы с Сирией и тесные связи с так называемой «оппозицией» (в реальности служащей прикрытием для совсем иных сил), зависит как никогда много. И хотя, откровенно говоря, оптимистом меня назвать трудно, всё же хотелось бы надеяться, что здравый смысл восторжествует. Россказни о том, как Турция едва ли не завтра выйдет из НАТО и постучится в ШОС, не стоит рассматривать всерьёз. Однако более приемлемая для Москвы позиция Анкары в сирийском вопросе благоприятно скажется на реализации совместных проектов и направлений сотрудничества (прежде всего, в сфере энергетики, туризма, строительства, оказания услуг), выгодных, прежде всего, турецкой стороне.
При этом, как и прежде, экономику вряд ли удастся отделить от политической составляющей взаимодействия, которое вряд ли будет иметь бесконфликтный характер. Вспомним немодного нынче Ахмета Давутоглу, который вовсе не перестаёт от этого звучать менее актуально: «Мы [Турция – прим. авт.] реинтегрируем балканский регион, мы реинтегрируем Ближний Восток, мы реинтегрируем Кавказ на принципах регионального и глобального мира… Исходя из имеющихся исторических связей, внешняя политика Турции преследует цель установить порядок во всех вышеуказанных соседних регионах». Концепцию «стратегической глубины» можно представить как стремление к величию Турции путём синтеза неоосманизма, пантюркизма и ислама – основополагающих компонентов былого имперского величия. Речь идёт о предельно амбициозном внешнеполитическом курсе, и вряд ли «порядок» по-турецки будет с восторгом воспринят странами и народами региона.
- Каковы общие итоги и тенденции года? Чем он особенно запомнился?
- Прежде всего, дальнейшей эрозией и выхолащиванием международного права, откровенно деструктивной ролью международных организаций, что особенно ярко проявилось в ходе сирийского конфликта. Мы об этом неоднократно писали. Дошло до того, что отдельные ооновские функционеры и так называемые «международные посредники» едва ли не в открытую занимались выгораживанием отъявленных террористов, их спасением от справедливого возмездия, что множило и продолжает множить страдания сирийского народа. В этой связи, кстати, «свежая» идея французов и Саманты Пауэр о размещении в Алеппо так называемых «наблюдателей ООН» восторга не вызывает, так как понятно, на чьей стороне будет играть эта команда.
Другая тенденция, тесно связанная с предыдущей – увеличение фактора силы, как в межгосударственных, так и в международных отношениях в целом. При этом вооружённое воздействие может принимать самые различные формы – от прямой агрессии либо индивидуального терроризма до «информационной войны», призванной разлагающе воздействовать как на системы принятия решений государства-«мишени», так и на сознание рядовых граждан. Некоторые шаги избранного президента Дональда Трампа вызывают сдержанный оптимизм. По крайней мере, он не демонстрирует намерения к агрессивной экспансии, несущей, как показывает пример Югославии, Ирака, Ливии и Сирии, кровь, смерть и разрушения. Вместе с тем, некоторые кадровые назначения, равно как и агрессивные инвективы (например, в адрес Ирана и Китая), мягко говоря, оптимизма не вызывают. Впрочем, окончательно акценты здесь расставит только будущее, и вовсе не факт, что оно будет светлым и безоблачным.
Далее, хотелось бы отметить повышение роли акторов негосударственного действия, в частности, в региональных конфликтах. Недавно по российскому телевидению был показан сюжет о действиях Сил специального назначения на Ближнем Востоке, позволяющих решать задачи по борьбе с международным терроризмом. С другой стороны, наёмники из ряда западных стран действуют на территории той же Сирии, скорее всего, уже не первый год, способствуя продолжению конфликта и в то же время решая конкретные геополитические задачи. Недавно поступила неподтверждённая пока информация о том, что некоторые из них были захвачены в Алеппо живыми, и недавняя суета западных партнёров в ООН наводит на некоторые размышления.
Именно с отмеченной тенденцией, как мне кажется, связана фактическая легализация наёмничества на уровне международных структур и «правозащитных» организаций, о чём мыупоминали на страницах Кавказского геополитического клуба. Эта проблема, на мой взгляд, актуальна и для кавказского региона, равно как и де-факто неконвенциональная военная деятельность, прикрытием для которой служат якобы «мирные» исследования. В этой связи, как мне кажется, вовсе не случайно в уходящем году возросло количество публикаций о биологических лабораториях под эгидой Пентагона по периметру российских границ. Эта тема также может получить в 2017 году дополнительное звучание.
Из внутренних вызовов мне хотелось бы отметить фрагментацию обществ, попытки раскола его на враждующие группы и группки, в также внедрение новых социально-бытовых стандартов. Эта проблема в той или иной мере характерна для большинства постсоветских стран, равно как и рост национализма, ведущего к саморазрушению. В полной мере об этом свидетельствует пример некоторых де-факто несостоявшихся стран бывшего Советского Союза, которые, казалось бы, имели для поступательного развития всё необходимое. Не имели они только одного: адекватной идеологии государственного строительства, которую попытались подменить агрессивным национализмом, попытками перевалить вину за собственные провалы на «внешнего врага». Плачевные последствия подобного «опыта» государственного строительства, чреватого полной утратой остатков суверенитета и переходом под внешнее управление – у всех перед глазами. Я, конечно, имею в виду, прежде всего, бывшую Украинскую ССР, превращающуюся в долгосрочный и весьма опасный вызов не только для России, но и для Европы.
- Недавно Президентом России была утверждена обновлённая Концепция внешней политики РФ. На что бы Вы обратили внимание в этом документе, и каких позитивных последствий следует ожидать на Кавказе в случае эффективной реализации его положений?
- Данный документ отражает основные концептуальные положения российского внешнеполитического курса и периодически корректируется, исходя из текущих изменений. В нынешней редакции документа немало место уделяется региональным приоритетам российской внешней политики, в частности, на постсоветском пространстве. Россия считает ключевой задачу углубления и расширения интеграции в рамках Евразийского экономического союза, будет содействовать урегулированию «внутриукраинского конфликта», а также оказывать «содействие становлению Республики Абхазия и Республики Южная Осетия как современных демократических государств, укреплению их международных позиций, обеспечению надежной безопасности и социально-экономическому восстановлению».
Конечно, здесь мы и впредь будем сталкиваться с вызовами, имеющими как объективный, так и субъективный характер. В 2016 году продолжался затяжной внутриполитический кризис в Абхазии, который, по счастью, ушёл с площадей, но ещё может туда вернуться. Весной 2017 года предстоят парламентские выборы в Абхазии и президентские – в Южной Осетии. Несмотря на некоторые позитивные изменения и более прозрачный характер расходования средств, предоставляемых Россией в рамках финансово-экономического содействия, две этих страны пока так и не стали в полной мере «витриной» российской политики на Кавказе. Между тем, военно-политическое, экономическое и гуманитарное сотрудничество Грузии с НАТО и ЕС (которые трудно отделить друг от друга) по-прежнему будет серьёзно влиять как на ситуацию в регионе в целом, так и на российско-грузинский диалог. В отсутствие полноценных дипломатических отношений между Москвой и Тбилиси, помимо Женевских консультаций и встреч специальных представителей двух стран, он ведётся преимущественно на экспертном уровне, а также в рамках экономических и гуманитарных контактов.
- Не возникает ли ощущения, что российская, да и мировая политика, что называется, топчутся на месте (посмотрим на Донбасс, Сирию, окинем взглядом нашу родину…)? С чем это связано и как выходить из подобной ситуации?
- Скорее, они пребывают в состоянии перманентного форс-мажора, будучи вынужденными постоянно реагировать на новые вызовы. Конечно, в большей степени это относится к России (хотя и не только к ней), ибо есть ведь и те, кто эти вызовы целенаправленно создаёт. Вызовы и угрозы для государств имеют сегодня комплексный, или, как это принято говорить, «гибридный» характер, и на упреждение, по крайней мере, некоторых из них, в нашей стране работают весьма эффективно. Я имею в виду, прежде всего, борьбу с международным терроризмом, попытки перенесения которого на российскую территорию по-прежнему могут рассматриваться «партнёрами» в качестве эффективного инструмента воздействия на внутреннюю и внешнюю политику нашей страны. В этой связи хотелось бы обратить внимание на участившиеся сообщения о раскрытии ячеек террористической организации «Исламское государство» в различных регионах России – в Москве и Санкт-Петербурге, в Крыму и на Северном Кавказе, в Подмосковье и Поволжье…
Надлежащая степень информированности о происходящих процессах в стране и за её пределами имеет немаловажное значение; отсутствие зашоренности и максимальная отстранённость от каких-либо личных предпочтений и навязываемых глобальными СМИ пропагандистских трендов позволяет принимать работать на перспективу. К примеру, победу Дональда Трампа на президентских выборах в США смогли предсказать лишь относительно немногие; подавляющее большинство наблюдателей полагало, что победа была практически в кармане у его соперницы.
При этом замечу, что общая хаотизация международных отношений началась отнюдь не вчера. Вспомним лишь примеры, наиболее яркие в своих негативных проявлениях: так называемая «арабская весна», февральский государственный переворот в Киеве 2014 года, захлестнувшие Европу потоки называемых «беженцев». Эффективные межгосударственные механизмы реагирования на такого рода вызовы пока что, к сожалению, не просматриваются и вряд ли будут выработаны в обозримой перспективе. Российская внешняя политика постепенно преодолевает негативную инерцию 1990-х и начала 2000-х годов, когда многим всерьёз казалось, что у нашей страны нет собственных интересов, отличных от интересов Запада. Именно под эту идеологему в духе «конца истории» и «торжества либеральной демократии во всём мире» выстраивались институты, формальные и неформальные связи, ковались кадры. И, кстати говоря, именно по этой причине серьёзный общественный запрос на интеграцию, исходивший, к примеру, из Белоруссии, был российскими элитами в целом проигнорирован.
Сегодня мы имеем дело (скажем так) с не вполне благоприятными процессами даже в рамках формируемого Евразийского экономического союза, который носит подчёркнуто деидеологизированный характер. Более того, евразийский интеграционный проект не несёт социально-гуманитарного измерения, ограничиваясь экономическим прагматизмом, который, как известно – штука переменчивая. Бесконечно игнорировать данную проблему вряд ли возможно, однако как её решать, не совсем понятно. В этой связи мне представляется очень важной мысль академика Сергея Глазьева, высказанная им в ходе парламентских слушаний, посвященных 25-летию распада СССР и образованию Содружества независимых государств, о преодолении национал-сепаратизма на основе понимания общей истории и общей судьба народов евразийского пространства, на основании которого мы сможем смотреть в будущее. Однако само это понимание не приходит само собой – оно нуждается в раскрытии. В этой связи, говорит Сергей Глазьев, «очень важно создать коалицию интеллектуалов наших государств, которые сформировали бы общую идеологическую основу нашей интеграции на современном этапе». К сожалению, общие исторические корни во многом утеряны, что стало закономерным следствием 25 лет постсоветского развития (или отсутствия такового).
- Ваш прогноз на будущий год для региона, страны и мира?
- Если говорить о постсоветских странах (включая Кавказ) и о динамике событий на Ближнем Востоке, то здесь, на мой взгляд, многое будет зависеть от состояния американо-российских отношений, от того, удастся ли при администрации Дональда Трампа наладить хотя бы ограниченное взаимодействие и добиться в двустороннем диалоге хотя бы минимального доверия. Конечно, это не избавит нас от накопившейся конфликтности в межгосударственных отношениях, но позволит не допускать хотя бы откровенного абсурда, неоднократно демонстрировавшегося лидерами так называемого «цивилизованного мирового сообщества», последовательно отстаивающими «права» бандитов и террористов.
Если же попробовать порассуждать в общем, то выхода из тупика безыдейности и прагматизма, на который обращали внимание многие эксперты, на горизонте не просматривается. Все и каждый (независимо от того, речь идёт о стране, общественной группе, корпорации или индивидууме) будут пытаться решить свои проблемы, не слишком, насколько это, конечно, возможно, оглядываясь на интересы других. После краха коммунизма и по мере углубления кризиса либерального капитализма и глобализации, всё большую роль в повседневной жизни людей играет религия, однако поликонфессиональный характер практически всех современных сообществ порождает здесь определённые проблемы. Скорее всего, некая система базовых ценностей будет выстраиваться вокруг идеи суверенитета государств и общества, отстаивающих в условиях глобализации право на собственную цивилизационно-культурную идентичность, при взаимовыгодном и добровольном характере межгосударственных союзов и объединений и общих проектах развития.
В контексте проблемы укрепления внутреннего суверенитета, консолидации общества вокруг целей национального развития, я бы обратил также внимание на концепт «нация-армия», предложенный в ноябре 2016 года на обсуждение общественности Армении министром обороны этой страны Вигеном Саркисяном. Конечно, эта идея будет рассматриваться с разных сторон, однако сама по себе попытка наметить контуры государственной идеологии, к тому же с опорой на армию как на наиболее состоявшийся государственный институт, заслуживает безусловного внимания. С учётом принципиально деидеологизированного характера деятельности многих государственных (не исключая партийные) структур это более чем примечательно, такой разговор, несомненно, отвечает духу времени.
В минувшем году в России, несмотря на сложное финансово-экономическое положение, а также отсутствие, по убеждению некоторых экономистов, самостоятельной денежно-кредитной политики, тем не менее, проводились масштабные мероприятия, нацеленные на совершенствование военной организации государства, отработку механизмов деятельности государственных структур, систем гражданского и военного управления в чрезвычайных условиях. В любом случае, более глубокое осмысление роли армии как надёжного защитника и гаранта национальной государственности (в том числе с точки зрения экономического развития) более чем актуально многих постсоветских стран.
Беседовала Яна Амелина, секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба
Армения безопасность дипломатия политика и право Россия Турция
