ЕВРАЗИЙСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ: НАДЕЖДЫ, ПРОБЛЕМЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Александр СКАКОВ | 30.06.2016 | 10:00
Договор о вхождении Армении в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) был подписан в октябре 2014 г., а официально Армения стала членом этого интеграционного объединения (созданного 29 мая 2014 г.) 2 января 2015 г. Таким образом, прошло уже полтора года, и можно подвести первые, пусть и очень предварительные итоги. Но для начала необходимо понять – а есть ли сам предмет разговора, состоялся ли новый интеграционный проект, есть ли у него будущее или же это очередное мертворожденное дитя, такой же «наследник» находящегося в состоянии клинической смерти СНГ, как и, к примеру, почивший в бозе ГУАМ.
На эту тему можно услышать различные экспертные оценки, от самых оптимистичных до ехидно-пессимистичных. Истина же, как обычно, лежит посередине. С одной стороны, экономический кризис очень больно ударил по всем странам-членам ЕАЭС, а соответственно – и по самому интеграционному объединению. В 2015 г. объем взаимной торговли товарами государств-членов ЕАЭС составил $45,4 млрд, что на 25,8% меньше, чем в 2014?г. В первом квартале 2016 г. объем взаимной торговли стран ЕАЭС сократился на 16% в годовом выражении. Такие низкие показатели, конечно, можно объяснить девальвацией национальных валют, в первую очередь российского рубля. В то же время в страновой структуре внешней торговли России первые места с большим отрывом по-прежнему, несмотря на санкции и антисанкции, занимают Евросоюз (43%) и Азиатско-Тихоокеанский регион, или АТЭС (30,7%), а ЕАЭС катастрофически отстает со своими 8,2%. Падение экономики России, как и Казахстана, хоть и замедлилось, но продолжается, и в этом состоит главная угроза будущему евразийской интеграции. Можно сказать, что ЕАЭС был создан «не вовремя», и, если бы не кризис, ему было бы гораздо легче стать «историей успеха».
В условиях кризиса у стран-членов ЕАЭС возникает соблазн попытаться справиться с негативными явлениями самостоятельно, проводя протекционистскую политику в ущерб интеграционным процессам и договоренностям. С этой целью сохраняются внутренние торговые барьеры, вводятся ограничения и изъятия во взаимной торговле.
К примеру, 4 мая Казахстан ввел временный запрет на ввоз картофеля из Киргизии, в Астане всерьез обсуждается вопрос о вводе запрета или ограничений на поставки из России ставших дешевыми в условиях ослабленного рубля нефтепродуктов, автомобилей, курятины, муки, соков, кондитерских изделий. В Белоруссии вступил в силу указ, серьезно ограничивающий объем бесплатного багажа, что объясняется необходимостью борьбы с трансграничными «челноками». Но, очевидно, эта мера затронет и российских граждан, перемещающихся транзитом через Белоруссию между Калининградской областью и «большой Россией». Все это объясняет, почему явно затягивается срок принятия Таможенного кодекса ЕАЭС, передвинутый сейчас на конец октября 2016 г. А ведь это, без преувеличения, основополагающий документ для интеграционного проекта.
Из той же серии – упорное нежелание российских поставщиков энергоносителей ни снижать цены на газ, ни переходить на его продажу за российские рубли. А ведь для Армении и Белоруссии перспектива низких цен на энергоресурсы была одним из стимулов для вступления в ЕАЭС. Сейчас именно торговля энергоресурсами является как «ахиллесовой пятой», так и потенциальным фактором развития для Евразийского экономического союза. Очевидно, понимание этого у руководства России и других стран ЕАЭС есть, по крайней мере, Совет Евразийской экономической комиссии одобрил Концепцию формирования общего рынка газа ЕАЭС, а в ходе заседания Высшего Евразийского экономического совета была принята Концепция формирования общего рынка нефти и газа. Настораживает только то, что формирование такого рынка обещают лишь к 2025 г. А вот доживут ли до этого «светлого будущего» сам ЕАЭС и экономики стран-членов интеграционного объединения?
Потенциальным шансом для ЕАЭС были введенные Россией и Евросоюзом санкции и контрсанкции, можно было рассчитывать на то, что экономики стран-участников евразийской интеграции, в первую очередь их аграрный сектор, смогут занять освободившиеся ниши на российском рынке. Этим же, кстати, объясняется очень живой интерес, проявленный целым рядом стран (Вьетнамом, а затем Пакистаном, Индией, Иорданией, Таиландом и др.) к идее создания зоны свободной торговли (ЗСТ) с ЕАЭС. Но был ли в полной мере использован этот шанс? Вместо акцента на развитии собственного аграрного сектора (а такое развитие, пусть и не столь впечатляющее, все же идет) некоторые страны ЕАЭС увлеклись поставками санкционной продукции из тех же ЕС и Турции на российский рынок. К примеру, поставки томатов в страны ЕАЭС (без России) в 2015 г. выросли вдвое, капусты – в 6 раз, цитрусовых – в 1,6 раза, яблок, груш и айвы – в 3,7 раза, абрикосов, вишни и черешни – в 5,5 раза. Это существенно выше прироста потребления этих фруктов и овощей в Казахстане и Белоруссии. Очевидно, с этими «серыми» схемами нужно бороться, но такая борьба не играет на руку интеграционным процессам.
Еще одна угроза для будущего ЕАЭС – это тенденция к «политизации» или даже «милитаризации» этого интеграционного объединения. Зачастую получается, что политическая и военно-политическая надстройки начинают доминировать над экономическим базисом. В то же время иной раз борцы с военно-политической компонентой, выступая против нее и обличая замыслы «российских империалистов», тем самым актуализируют эту не самую продуктивную идею, придают ей «второе дыхание». Уже достаточно давно, в конце 2012 г., госсекретарь США Х. Клинтон усмотрела в евразийской интеграции планы Кремля по созданию «новой версии Советского Союза» и пообещала найти «эффективные пути замедлить или предотвратить их воплощение». Безусловно, евразийская интеграция не соответствует сиюминутным интересам ни США, ни Евросоюза, а думать на перспективу в современной политике удается очень редко. Поэтому, к сожалению, иллюзорны надежды на то, что удастся добиться взаимодействия между ЕАЭС и ЕС. Это любимая идея президента Казахстана Н. Назарбаева, который недавно пообещал проведение осенью 2016 г. совместного форума ЕАЭС и ЕС. В возможности такого развития событий можно усомниться, поскольку Евросоюз традиционно делает ставку на двустороннее сотрудничество, не замечая или «в упор не видя» ЕАЭС. Хотя, конечно, если удастся наладить сотрудничество этих интеграционных организаций и изменить позицию ЕС, это в условиях экономического кризиса было бы выгодно обеим сторонам.
И здесь, кстати, свою роль могли бы сыграть Белоруссия и Армения, имеющие шанс стать своего рода «мостиками» между Евросоюзом и Россией, ЕС и ЕАЭС. Главное в этом – ведя переговоры с ЕС, не поддаться соблазну «забыть» свои обязательства в рамках ЕАЭС. Понимание этого в Белоруссии и в Армении есть. В частности, в мае 2016 г. Белоруссия на заседании глав МИД стран «Восточного партнерства» и Евросоюза выступила за новые правовые рамки отношений страны с ЕС, которые учитывали бы ее обязательства перед ЕАЭС и Союзным государством.
Гораздо более обнадеживающей выглядит перспектива взаимодействия между ЕАЭС и Шанхайской организацией сотрудничества, а также между ЕАЭС и китайским проектом «Экономического пояса Шелкового пути». В Китае, пусть и не сразу, но пришли к выводу, что «Новый Шелковый путь», связывающий Поднебесную с Европой, должен идти через Казахстан, Россию и Белоруссию. В апреле появилось сообщение, что китайские инвесторы и банки, в том числе ICBC и Банк развития Китая, проявили интерес к финансированию российской части международного транспортного коридора «Европа – Западный Китай», в частности к строительству участка Москва – Сагарчин (Казахстан) оценочной стоимостью 783 млрд рублей. С другой стороны, в начале мая 2016?г. в Казахстане прошла серия митингов против продажи или сдачи в аренду земли иностранцам, в чем значительная часть общества усмотрела угрозу «китайской экспансии». То, что для определенного сегмента казахстанского социума Китай занял нишу «врага», не может не настораживать. Если в итоге Китай, с его потенциалом и финансовыми возможностями, отвернется от идеи сопряжения «Нового Шелкового пути» и ЕАЭС, хуже будет не только Казахстану.
И все же у Евразийского экономического союза есть не только проблемы и вызовы, но и достижения. Успешно создается единый рынок лекарственных средств, продолжается кратное снижение цен на сотовую связь в пределах ЕАЭС, есть перспектива отмены роуминга, планируется разрешить пересечение границ в рамках союза гражданами стран-участниц по внутренним документам, что крайне важно для трудовых мигрантов и их работодателей, да и в целом облегчит жизнь большому количеству людей. И с торговым оборотом не все так плохо. В 2015 г., несмотря на сокращение в стоимостном выражении показателей внешней и взаимной торговли агропродовольственной продукцией, объемные показатели экспорта и взаимной торговли стран ЕАЭС по целому ряду позиций уверенно выросли. Взаимная торговля мясопродуктами увеличилась на 29%, молочными продуктами – на 10%, овощами – на 37%, практически вдвое увеличилась взаимная торговля фруктами. Объемы экспорта молокопродуктов выросли на 80%, мясопродуктов – на 67%.
Не все так плохо и в экономике стран-участниц ЕАЭС. К примеру, по оценке киргизских бизнесменов, «если бы мы не вступили в ЕАЭС, было бы только хуже». А сейчас, по итогам 2015?г., рост экономики Киргизии составил 3,5%, общий объем прямых инвестиций по сравнению с 2014 г. увеличился на 12,6%, инвестиции Белоруссии в экономику Киргизии (даже несмотря на их незначительный объем) после ее вступления в ЕАЭС выросли в 45 раз. Конечно, Киргизия с ее «падающей» экономикой – это особый случай. Но в общем-то те же самые тенденции касаются и Армении. И это несмотря на то, что, как заявил председатель Союза промышленников и предпринимателей Арсен Казарян, антироссийские санкции, падение курса рубля и покупательной способности российских граждан привели к тому, что Армения в 2015 году не получила и 50% ожидаемой выгоды от вступления в ЕАЭС. Но, значит, все же некую выгоду получила, пусть и не столь значительную, как рассчитывала?
Тем не менее, первоначальный консенсус, существовавший в армянском обществе по вопросу о вступлении в ЕАЭС, сменился нарастающим разочарованием. Поэтому вполне объясним и понятен не имеющий, конечно, шансов на принятие внесенный в парламент Армении проект постановления о выходе страны из ЕАЭС. Якобы вступление в ЕАЭС «привело к изоляции Армении и сокращению иностранных инвестиций», оно «лишило Армению альтернативных возможностей обеспечения безопасности». Альтернативу, видимо, авторы проекта усматривают в процветающей Украине, заваленной иностранной помощью, но не вылезающей из глубокого экономического и политического кризиса.
Но разочарованы не только достаточно маргинальные (пока что) прозападные «Свободные демократы», выступившие с этим проектом. Разочарована и очень значительная часть армянского общества. Свою роль, конечно, сыграли внутренние факторы, изменить которые за полгода было заведомо невозможно. Это и экономический кризис, и слабость власти, и вечные проблемы коррупции, клановости и отсутствия социальных лифтов. Но это и завышенные ожидания от вступления в ЕАЭС, в котором видели панацею от всех бед и, не в последнюю очередь, гаранта безопасности. По сути, произошло смешение и наложение функций и обязательств России и ЕАЭС, но это отнюдь не одно и то же. А экономический кризис в России, сокращение в ней внутреннего товарооборота и падение рубля в любом случае ударили бы по армянской экономике, даже если Армения и не была бы членом ЕАЭС.
Свою роль сыграли и противоречия внутри самого ЕАЭС. Еще при вступлении Армении в союз было очевидно, что Белоруссия и особенно Казахстан абсолютно не в восторге от такой перспективы. И это было связано не с ситуацией в армянской экономике (которая в любом случае была гораздо лучше, чем ситуация в экономике Киргизии) и не с проблемой непризнанного Нагорного Карабаха (а как быть тогда с непризнанным воссоединением Крыма с Россией или с Абхазией и Южной Осетией?), а исключительно с лоббистскими возможностями Азербайджана. Сейчас, в условиях охватившего Азербайджан экономического кризиса, его возможности несколько сократились, но появился новый фактор – Турция. Казахстан в рамках ЕАЭС откровенно лоббирует интересы Баку и Анкары. Именно по его инициативе «по причине обострения ситуации в Нагорном Карабахе» был отложен запланированный на 7-8 апреля 2016 г. саммит премьер-министров ЕАЭС в Ереване, что не могло не выглядеть как своего рода «пощечина» Армении. Получается так, что третья страна (или две страны), не связанная с ЕАЭС, определяет межгосударственные отношения и общий климат внутри интеграционного объединения.
Между тем, если смотреть на перспективу и не надеяться на сиюминутную отдачу, Армения может получить в рамках ЕАЭС хороший стимул для экономического рывка. Очень перспективным для Армении является, к примеру, обсуждаемый сейчас проект создания зоны свободной торговли между Ираном и ЕАЭС. Но, как говорится, «под лежачий камень вода не течет». Армения должна лоббировать выгодные для себя проекты, искать свою нишу (в первую очередь, для продукции пищевой промышленности и аграрного сектора) на российском рынке (а в этом поиске Армения явно уступает той же Белоруссии), обоснованно и уверенно настаивать на снижении цен на энергоносители, на переходе в расчете за них на российские рубли. Это задачи для власти, в первую очередь, но и для общества тоже. Благодушные надежды должны уступить место трезвой, прагматичной, но, безусловно, честной политике. В политике есть и друзья, и партнеры, и враги. Со всеми ними надо сосуществовать.
По материалам: Ноев Ковчег
Подробности: http://noev-kovcheg.ru/mag/2016-07/5458.html#ixzz4CzRk3I2K
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на сайт газеты Ноев Ковчег
Армения Евразийский Союз политика и право Россия экономика
