КАВКАЗ В РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЯХ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Андрей АРЕШЕВ | 26.03.2016 | 12:44
Южный Кавказ является одним из наиболее конфликтных регионов на постсоветском пространстве. Постоянным фоном происходящих здесь событий являются перманентная эскалация напряжённости в Нагорном Карабахе и на армяно-азербайджанской границе; значительный уровень военных расходов в бюджетах стран. Какова роль России в этом регионе и к каким вызовам ей нужно быть готовой?
Обострение российско-турецких отношений из-за ситуации в Сирии назревало с самого начала гражданской войны в арабской стране, достигнув пика после уничтожения http://russkiymir.ru/news/199100/ турецкими ВВС российского бомбардировщика 24 ноября 2015 года. Негативная динамика российско-турецких отношений последних месяцев не может не оказывать влияния на регионы, являющиеся предметом традиционного соперничества и диалога Москвы и Анкары.
Цели политико-дипломатической экспансии Турции на территории бывшего советского Закавказья реализовывались самыми разными способами: политико-дипломатическими, экономическими, культурно-идеологическими, военными. Примечательно, что первым субъектом СССР, объявившим о выходе из его состава, стала в январе 1990 года Нахичеванская АССР, традиционно являющаяся объектом турецких притязаний на Кавказе.
По оценке сотрудника Университета Кадир Хаса в Стамбуле М. Челикпала, на рубеже 1980-х – 1990-х годов впервые за новейшую историю республиканской Турции с её политикой невмешательства страна получила шанс для расширения своей собственной сферы влияния. Развал Советского Союза и появление новых тюрко-мусульманских республик открыли для Турции новые возможности для того, чтобы играть важную роль на Кавказе и в Центральной Азии.
Оперативное признание новых государств после развала СССР следует рассматривать в общей логике геополитического противоборства, характеризовавшего российско-турецкие отношения на протяжении нескольких веков. Спустя 15–20 лет, несмотря на реализацию амбициозных энергетических и коммуникационных проектов, цели турецкой политики если и были достигнуты, то не в полной мере. В частности, Россия была вытеснена из региона лишь частично, сохранив влияние в Армении и отчасти в Азербайджане, в то время как самой Турции не удалось добиться значительных успехов в экспансии на постсоветском тюркоязычном ареале, за исключением Азербайджана. Налаживание конструктивных отношений с Москвой, крупные подряды, туризм и челночная торговля обеспечивали турецкой стороне не только подъём национальной экономики после кризиса 1990-х годов, но и более легкий и эффективный доступ к Закавказью и Центральной Азии.
Несмотря на частичный вывод российского воинского контингента из Сирии после 14 марта 2016 года, вряд ли российско-турецкие отношения будут нормализованы в среднесрочной перспективе
Несмотря на обозначившийся в этот период бурный рост российско-турецких торгово-экономических связей, турецкую внешнюю политику на постсоветском пространстве вряд ли можно рассматривать вне контекста её членства в НАТО и тесных связей с США и Европейским Союзом. Начало «арабской весны» и затяжной сирийский кризис стали последовательно разводить Москву и Анкару, в то время как сформированные ранее механизмы двустороннего сотрудничества оказались недостаточно эффективны.
Анкара укрепляет связи с Баку
Задействование кавказских конфликтов как фактора отвлечения внимания Москвы с ближневосточного направления вполне вероятно и имеет свою ещё в полной мере не изученную историю. Так, согласно некоторым сведениям, поставки вооружений и военной техники сирийским боевикам могли осуществляться в том числе через склады турецкой армии. Подобные случаи имели место в середине 1990-х – начале 2000-х годов в Азербайджане и Грузии, куда через Турцию поставлялось бывшее советское оружие армии бывшей ГДР, подпитывая эскалацию враждебных действий против Нагорного Карабаха, Южной Осетии и Абхазии.
Наибольшую опасность на Южном Кавказе представляет возможное возобновление активной фазы нагорно-карабахского конфликта
Стратегическое партнёрство с Турцией по различным направлениям остаётся приоритетом внешнеполитического курса Азербайджана. В Анкаре и Баку высказывались мнения о недостаточности заключённого в августе 2010 года азербайджано-турецкого Договора о стратегическом партнёрстве и взаимопомощи и о необходимости более глубоких форм военной интеграции. Многочисленные визиты армейского командования Турции в Баку, проработка «большого договора» между двумя странами, в котором были бы прописаны нормы о гарантиях безопасности и взаимопомощи в случае войны, подкрепляются совместными военными маневрами на азербайджанской территории.
Август 2014 года был отмечен резкой активизацией вооружённых провокаций вокруг Нагорного Карабаха, совпавших по времени с попытками украинских формирований разгромить республики Донбасса. Очередной всплеск напряжённости имел место в декабре 2015 года – непосредственно после уничтожения турецкими ВВС российского самолёта, когда даже обычно сдержанные представители министерства обороны Армении заговорили о войне как о реальности. Следует отметить, что турецко-азербайджанские военные контакты развиваются не только на двусторонней основе, но и под эгидой НАТО, что не может не остаться не замеченным российской стороной, заключившей недавно с Ереваном ряд соглашений, направленных на углубление двустороннего военно-технического сотрудничества (включая предотвращение чрезвычайных ситуаций и охрану границ).
После относительного затишья, обусловленного, возможно, социально-экономическими проблемами Азербайджана, сообщения об эскалации напряжённости в регионе нагорно-карабахского конфликта вновь участились. Очередные провокации имели место 8–9 марта и 17–18 марта.
Членство Армении в военно-политическом блоке ОДКБ, укрепление связей с Россией будут оставаться важнейшими компонентами внешней безопасности, с учетом как неурегулированных отношений Еревана с Анкарой, так и ближневосточной нестабильности
Обострение ситуации в регионе нагорно-карабахского конфликта многие в Армении часто связывают с наличием на противоположной стороне турецких военных советников и инструкторов. Достаточно тревожно выглядит информация и о якобы санкционированной турецкими властями операции с активной фазой в марте – апреле, главной целью которой стало бы возобновление военных действий, что создало бы Москве дополнительные проблемы. К сожалению, не исключён сценарий, при котором спорадические столкновения вокруг Нагорного Карабаха могли бы перерасти в крупномасштабный конфликт, что соответствовало бы интересам Анкары, полностью подорвав усилия российской дипломатии, последовательно выступающей за исключительно политическое урегулирование конфликта и при этом прилагающей усилия для поддержания баланса между сторонами.
Отдельно можно указать на «нахичеванский фактор» роста напряжённости в регионе. 12–16 мая 2015 года состоялись совместные (Баку – Нахичевань) военно-тактические учения Азербайджана и Турции. Нахичеванская автономия, имеющая общий участок границы с Турцией и отделённая от «материкового» Азербайджана», может стать местом концентрации различных вооружённых формирований, в том числе с сирийским опытом, и стать прямым каналом экспорта ближневосточной нестабильности на Кавказ. Нельзя исключать дальнейших нарушений воздушного пространства Армении, подобно имевшим место 6 и 7 октября 2015 года. Не исключено, что действия турецкой стороны имели целью оценить возможности объединённой российско-армянской системы ПВО и её готовность к решительным действиям.
Можно также отметить вероятность приграничных провокаций (например перенаправление на Армению небольших потоков «беженцев», которых Анкара использует как орудие своей внешней политики и инструмент шантажа европейских партнёров). Появление у армянской границы столь специфического контингента поставило бы перед российскими пограничниками новые задачи.
Пограничный переход на границе между Турцией и Нахичеваном
Политико-правовые диверсии могут принимать разные формы, принимая, в том числе, непрямой характер. Чаще всего упоминают формирующийся антироссийский альянс Анкары с режимом официального Киева и беглыми лидерами Крымско-татарского меджлиса, имеющий явную антироссийскую направленность. Однако можно предположить также использование более тонких приёмов, связанных с попытками выставить Россию стороной, стремящейся к одностороннему пересмотру границ в Европе.
Тут стоило бы упомянуть о месячной давности инициативе двух депутатов ГД РФ о денонсации Московского и Карсского договоров с Турцией 1921 года, устанавливающих границы на Южном Кавказе. Это недальновидное предложение уже прокомментировали представители российского МИДа. В частности, в российском внешнеполитическом ведомстве заявили, что мирные договоры и договоры, устанавливающие государственные границы, в сложившейся международной практике не подлежат денонсации. Кроме того, подобное действие дестабилизировало бы и без того нестабильную обстановку в регионе. Ответ исчерпывающий и вполне красноречиво говорящий о настоящих целях России в регионе Южного Кавказа.
Справка: Карсский договор 1921 года – договор о дружбе и границе между Армянской, Азербайджанской и Грузинской ССР, с одной стороны, и Турцией – с другой, заключенный при участии РСФСР во исполнение Московского договора между РСФСР и Турцией 1921 года. Карсский договор, в частности, отдавал Турции Карс, Ардаган и гору Арарат, а также подтверждал создание Нахичеванской автономии под протекторатом Азербайджана
В этом контексте внешнеполитическая активность Москвы на Закавказском направлении становится более понятной. В течение короткого времени состоялись визиты в Баку вице-премьера Дмитрия Рогозина (ранее не запланированный) и заместителя министра иностранных дел Григория Карасина, где отдельно обсуждалась карабахская проблематика.
В ходе гипотетического возобновления боевых действий российско-армянское партнёрство неизбежно подвергнется серьёзному испытанию на прочность, в связи с чем меры по довооружению российской военной базы в Армении выглядят вполне обоснованными.
В контексте актуальных задач российской политики на Кавказе немаловажное значение имеет российско-грузинский диалог в сферах, представляющих взаимный интерес
16 марта состоялась очередная встреча спецпредставителей двух стран: Зураба Абашидзе и Григория Карасина, и даже такие политики, как министр обороны Грузии Тинатин Хидашели, признают принципиальную важность диалога с Россией.
В условиях последовательного ухудшения российско-грузинских отношений на протяжении всего постсоветского периода основными торгово-экономическими, а затем и военно-политическими партнёрами кавказского государства стали соседние Турция и её основной кавказский союзник Азербайджан, что приводит к определённым издержкам – экономическим и не только. Согласно данным грузинской прессы, загрузка как морских портов, так и действующих железных дорог снижается; интересен и вопрос о роли Грузии и Азербайджана в качестве каналов поступления в Россию турецкой контрабанды. Помимо поддержанных США линий энергетических и иных коммуникаций по линии «Восток – Запад», в Анкаре и Баку не скрывают своей заинтересованности в налаживании взаимной сухопутной связи через грузинскую территорию, а также в максимальном ослаблении и блокировании Армении.
Министры обороны Азербайджана, Турции и Грузии, декабрь 2015 г.
Помимо этого, военно-техническое сотрудничество между Турцией и Грузией (в том числе и в трёхстороннем формате, включающем Азербайджан), способно негативно сказаться на ситуации вокруг Абхазии и Южной Осетии. Поводом для наращивания военной активности сомнительного характера может стать необходимость «охраны» коммуникационных линий, включая железную дорогу Баку – Тбилиси – Ахалкалаки – Карс, начало работы которой планируется на 2017 год.
Наличие на территории Грузии мигрантов с Ближнего Востока (пусть пока и в относительно небольшом количестве) также ставит перед Тбилиси и Москвой некоторые общие вопросы. В публикациях западных авторов отмечается важное значение диалога между Турцией и другими членами НАТО по вопросам региональной безопасности на Южном Кавказе, что предполагает дальнейшую де-факто интеграцию Грузии в структуры альянса. Высказываются идеи об организации под эгидой Анкары (по образцу Форума гражданского общества стран Восточного партнерства) диалоговой площадки с участием властей и представителей НПО Грузии, Абхазии, а также турецких абхазов.
Несмотря на низкую вероятность прямого военного столкновения между Россией и Турцией, почва для опосредованных конфликтов, в том числе на Чёрном море и на Кавказе, никуда не исчезнет. Поводов к их активизации извне более чем достаточно, включая стремление определённых кругов в Анкаре отомстить за российские экономические санкции, приведшие к чувствительным потерям для ряда отраслей экономики этой ближневосточной страны.
Возвращение к эре «реальной политики», затрагивающей не только Ближний Восток, но и Закавказье, – вряд ли скорая перспектива для российско-турецких отношений. Геополитическая конкуренция традиционно была для совместной истории наших стран скорее правилом, чем исключением, и сегодня прогноз на среднесрочную перспективу – скорее неблагоприятный. Роль Турции в «сдерживании» России обусловлена также её фактическим кураторством стран Южного Кавказа в НАТО.
В свою очередь, политико-дипломатические усилия Москвы направлены на мирное урегулирование региональных конфликтов и создание надёжной системы безопасности в регионе, в том числе путём вовлечения кавказских государств в региональные структуры, такие, как ШОС и ЕАЭС. Экономическое развитие региона получит дополнительный импульс в случае реализации крупных совместных двусторонних и многосторонних трансграничных проектов, в частности, в сфере энергетики и коммуникаций.
Хрупкая государственность постсоветских стран подвергается серьёзным вызовам, и политика России направлена на предотвращение негативных сценариев, чреватых, как показывает пример саакашвилевской Грузии и нынешней Украины, серьёзными вызовами и для нашей страны.
Азербайджан Армения безопасность Грузия Кавказ Россия Турция
