ЭТНОИММИГРАЦИЯ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Камо ДАЛЛАКЯН | 13.12.2015 | 00:40

В научных кругах уже давно циркулируется модель этнической миграции. Несмотря на видимую простоту данного явления, в научной литературе о нем не сложилось однозначного понимания. Это связано в первую очередь с не однозначной интерпретацией самого термина «этничность». В нашем понимании этничность это сложноструктурированная система совокупных этнических черт, характеристик, признаков, которая является основной и единственной этноопределяющей категорией для всех этнических общностей, которая человеческое общество превращает в этническое [1, c. 88-93].

Еще одной существенной проблемой является то обстоятельство, что, с одной стороны, каждый иммигрант является носителем той или иной этничности, и этнические факторы иммиграции едва ли не всегда переплетены с социально-экономическими, с другой стороны. Таким образом, при рассмотрении этноиммиграции возникает определенная сложность и путанница в различии этноиммиграции и беженцев.

В изучении сложного по природе своей явления этнической иммиграции отечественными и зарубежными учеными проделана масштабная научно-исследовательская работа, позволяющая систематизировать представления о проблеме. Отдельные положения этой проблемы отражены в публикациях В. Авксентьева, Ю. В. Арутюняна, Г. Витковской, Г. Ф. Габдрахмановой, В. Гельбраса, А. Дмитриев,  В. Дятлова, Ж. Зайончковской, В.А. Ионцева, Н.М. Лебедевой, В. Мукомель, С. Панарина, Э. Паина, В.Н. Петрова, Г. Пядухова, И. Романова, А.В. Топилин, Т. Юдиной, А. Юнусова [2]. Однако быстро меняющийся мир не обходит стороной исследуемую область, что требует определенных корректив.

Г.Г. Меликьян в энциклопедическом словаре «Народонаселение» для этнической миграции приводит два существенно различающихся смысловых пояснения: во-первых, этнические миграции определяются как миграции населения, в которых участвуют люди определенных этнических (национальных) принадлежностей; во-вторых, в этнической миграции на первый план выступает роль этнического фактора [3, c. 572].

В научно-теоретическом анализе этого неоднозначного, сложного по природе своей явлении этнической иммиграции достаточно часто под термином «этнические миграции» понимаются потоки мигрантов одной этничности. В таком же ключе формулирует свое определение Э.Р. Барбашина: «субъектами миграционного движения выступают люди отдельных этнических групп. Этническая миграция включает в себя представительство людей различных национальностей в миграционных потоках» [4, c. 131]. Аналогичную точку зрения высказывают многие отечественные исследователи [5, c.10].

Другие же исследователи проблемы, не менее многочисленные, в трактовке определения характера и содержания этнических иммиграции опираются на значение этнического фактора. Так, А.В. Топилин считает, что любую миграцию можно признать по форме этнической, ибо любая миграция включает в себе представителей одной либо нескольких национальностей. В тоже время, по содержанию к этнической иммиграции могут быть отнесены далеко не все потоки. «Решающим для выделения этнической миграции является действие этнических факторов, к которым относятся следующие: этнический состав населения и национальная самоидентификация, межнациональные отношения и этнические конфликты, культура и традиции, включая трудовые, языковая и религиозная ситуации. Этнические факторы нередко действуют в тесной взаимосвязи с социально–экономическими и другими… Под этнической миграцией понимается миграция, в основе которой лежат не экономические факторы, а факторы, связанные с самосохранением этноса или его части как самостоятельного социально–экономического и этнокультурного организма» [6, c. 51-52].

Данные определения не вносят ясность в исследуемое понятие и все больше усложняют нашу задачу. Думается, что вопрос в том, какие исследовательские задачи поставил перед собой конкретный автор, и какие методологические задачи решает? При исследовании миграционных потоков в современной России, предложенные интерпретации этнической модели оказываются вполне пригодными, однако определенные трудности возникают при изучении иммиграции в постсоветском пространстве, например, как иммиграция армян из современной Армении коррелируется с самосохранением армянства.

Анализ этноиммиграции диалектически взаимосвязан с выбором собственных методологических подходов, инструментальных способов и средств, адекватно отражающих сущность и содержание исследуемой проблемы, разумеется «не на чистом поле», а с использованием имеющегося богатого исследовательского материала с позиции позитивного ревизионизма и взаимодополняемости.

На наш взгляд, рассматривая этническую миграцию в общем миграционном процессе, можно выделить такие ее компоненты, как:

- субъект этноиммиграции как центральный элемент в модели этноиммиграции, в качестве которого выступают этнические общности или отдельные представители, взаимодействующие между собой во всех этапах миграции. Употребляя термин «субъект миграции» мы подразумеваем, что иммигрант самостоятельно принял решение об эмиграции, в отличии от беженца, который «не свободен» в принятии решения о переселении и выступает как объект миграции;

- объективные факторы этноиммиграции - это совокупные предпосылки и условия стимулировавшие процесс переселения. Как объективная реальность, характеризуют всю окружающую мигранта среду обитания - общественную (социальную) и естественную (природную), что может быть объединено одним понятием: условия жизни. Среди них выделяются условия, которые воздействуют на этноиммиграцию и выступают как объективные факторы этноиммиграции: общественные факторы - экономические, демографические, социальные, этнические, религиозные, политические, правовые, характеризующие территориальные различия в общественных условиях; естественные факторы, определяющиеся природными условиями проживания и труда, в том числе климатическими особенностями, экологической обстановкой, геологическими условиями и т.д. [7, c. 54].

- субъективные факторы этноиммиграции обусловлены потребностями и ценностными ориентациями иммигрантов. Многообразие человеческих потребностей порождает в потенциальных иммигрантах различные мотивы - начиная от желания получать приемлемый доход для удовлетворения базовых потребностей качественной жизни и заканчивая потребностями более высокого порядка, связанными с получением определенного социального статуса, профессиональной и творческой самореализацией. В качестве субъективного фактора может служить распространение ярких, эмоционально окрашенных слухов, мифов, на основе которых возникают ожидания, которые в свою очередь трансформируются в массовидные эмиграционные настроения, порождающие субъективную готовность к эмиграции.

На практике этноиммиграция обусловлена субъективными и объективными факторами в неразрывной диалектической взаимосвязи. Все факторы воздействуют не изолированно, а находятся в сложном взаимодействии, взаимообусловлены. Современный взгляд на иммиграцию исходит из неразделенной взаимосвязи субъекта и объекта, субъективных и объективных факторов иммиграции, причем субъект миграции не только формирует доминант, но осваивает и формирует реальную иммиграцию.

Таким образом, этноиммиграцию можно представить как массовое перемещение, когда этнофор добровольно покидает этноареал (или ареал ее длительного проживания) и переселяется в иное географическое пространство.

Примером этноиммиграции может служить переселение евреев в Израиль. Примером этноиммиграции является также репатриация армянства в Советскую Армению.

Этноиммиграция в наши дни, как и на протяжении всей истории человечества, перестраивает этническую палитру отдельных регионов и мира, в целом. В научном сообществе не нашлось единства в подходах к пониманию сущности и содержанию такого неоднозначного явления как этноиммиграция. Большинство ученых правоведов, политиков, назовем их «либералами», доказывают, что этноиммиграция, как и иммиграция вообще, решают одну из актуальных задач современной России, как демографический кризис, в том числе кризис рабочей силы. Другая часть исследователей, в противоположность «либералам», считает, что этноиммиграция источник террора, этнической преступности, радикального ислама, появления этнических анклавов труда в российских городах и селах.

Разные подходы интерпретации этноиммиграции закономерно влекут за собой кардинально иные методы политико-правовой регламентации этой насущной проблемы.

Свою оценку этнической иммиграции, в основе которой лежит конфликтологенность предложили представители конфликтологической школы. Для представителей данного направления характерны констатация тех или иных противоречий, поиск субъектов конфликтов, их интересов и ценностей, а также путей регулирования реальных, а иногда и ложно понятых конфликтов.

Этноиммиграция, в силу этнокультурной, этноконфессиональной нетождественности с принимающим населением, способствует росту конфликтного потенциала в социуме. Сложность динамики этноиммиграции состоит в том, что непрерывно изменяется состав этноиммиграции. Российские ученые А.В. Дмитриев и В.И. Мукомель в контур этноиммиграции включили также трудовую иммиграцию и установили, что, если в начале 1990-х этноиммигранты приезжали на постоянное место жительства в Россию, то начиная с 2000-х годов росла численность временных трудовых иммигрантов.

Несомненно любой трудовой иммигрант является носителем той или иной этничности, однако, на наш взгляд, ошибочно инкорпорировать трудовых иммигрантов в контур этноиммиграции. В политэкономике принято понимать под трудовой иммиграцией переселение трудоспособного населения из одной страны в другую и использование их трудовых ресурсов в течение определенного времени, не предполагающее окончательного местожительства. В специальной литературе встречается такая форма трудовой иммиграции как «маятниковая» - периодические (возможно ежедневные) поездки работников между различными приграничными населенными пунктами – среди тех, кто занят сезонными работами (например в туризме).

Ученые при этом справедливо подчеркивают, что решающее значение играет тип миграционного поведения: ориентация на постоянное проживание или заработки (временная трудовая миграция). Иными словами, у авторов есть разграничение мативации как у трудовых иммигрантов, так и этноиммигрантов, что, на наш взгляд, является существенным фактом, тем самым предопределяет всю систему изучаемых взаимоотношений, в том числе политико-правовуой статус этноиимигранта. Между тем, выводы конфликтологического направления могут оказаться весьма полезными, так как этноиммиграция включает в себя в большей степени аналогичные социальные константы и переменные. В коммунальной жизни субъективное восприятие обычным россиянином этноиммигранта и этнического трудовго иммигранта не расходятся.

Неприятие общественностью этноиммигрантов базируется на опыте контактов, преимущественно, с трудовыми иммигрантами. Последние, как правило, в силу того, что в принимающей стране заведомо находятся временно, обособляются и не стремятся интегрироваться в принимающей социальной среде. Их слабая включенность в повседневный культурный обмен, отсутствие осознанной потребности следовать общепринятым образцам и традициям сложившегося образа жизни и/или незнание этих образцов и традиций (часто воспринимаемое местными жителями за нежелание), в значительной мере провоцируют напряженность между этноиммигрантами и местным населением.

Напряженность усугубляется в связи с тем, что этничность всегда оказывается самым доступным маркером отношений «свой–чужой». В силу своей сокральности она пронизывает все сферы социальной жизни. И в этнизированной социетальной политре иноэтничность выставляет этноиммигранта в самом невыгодном положении. Этноиммигрантофобия - неблагоприятность к этноиммигрантам – производная от страхов утраты «ресурсов [8, c. 67]. и «утраты собственной идентичности» [9, c. 167], зачастую небеспочвенные: этноиммигрантам характерны клановость, закрытость, вытекающие из иных культурных и национальных традиций, нормы поведения, не сообразующиеся с нормами и традициями принимающего общества. Следовательно, негативное восприятие репутации отдельных представителей иммигрантских сообществ становится социально значимой константой. Принятый стереотип, как образец восприятия, фильтрации, интерпретации, распознования окружающего мира и, в первую очередь, «своих-чужих», развертывает своеобразный барьер между принимающим населением и этноиммигрантами.

С другой стороны выступает готовность этноиммигранта преодолевать сложившиеся барьеры, интегрироваться в социальную среду и приспосабливаться к новым социальным условиям. Исследователи, среди основных факторов способствующих формированию позитивной ориентации этноиммигрантов на интегративную адаптацию к социальному окружению, выделяют: доступность важнейших составляющих социальной среды (рынки занятости, жилья, образования, социального, культурного обслуживания и т.п.); социокультурная дистанция между старой и новой средой; этнокультурные особенности групповой самоорганизации, производные от специфики социальной организации и традиций посылающего общества; различия в установках на адаптацию различных групп мигрантов; исторически сложившийся групповой опыт выживания в инокультурной среде, особенно городской; развитость и доступность для мигрантов формальных и неформальных сетей коммуникации [10, c. 107].

Как адаптивная реакция самосохранения этноиммигранты возводят моноэтническую «буферную зону», где воспроизводятся привычные социальные коммуникации, традиционный этнокультурный архетип и вне этой зоны этноиммигрант чувствует себя как бы вне социума. Роль и характер «буферной зоны» не однозначны. С одной стороны, она служит как бы промежуточным звеном на пути социализации и интеграции в позитивные социальные коммуникации и общепринятые образцы и традиции. Причем степень сплоченности напрямую зависит от социально-экономического положения и образованности этнического иммигранта, и от того, в какой мере он нуждается во внутриобщинной консолидации для выживания, последующей социально-экономической адаптации. Пропорционально росту материального положения и степени вовлечения в национальные экономические отношения, статуса в социетальной иерархии происходит ослабление внутригрупповой сплоченности и на первое место выходят общегражданские связи. С другой – изолированная «буферная зона» является невидимой преградой, бытовой и коммунальной сегрегацией. Такое вынужденно-добровольное «капсулирование» [11] этноиммигрантов чаще всего осознанная стратегия адаптации к принимающему обществу, обусловленная низким уровнем готовности иммигрантской общины к интеграции с местным сообществом [12, c. 148]. Такое клановое состояние характерно, когда этноиммигранты – чужаки для этнического большинства. Это не только положение этноиммигрантов в обществе, но и групповое мировоззрение, обособляющее их в изолированную, отчужденную общину [13]. «Полноценная межэтническая интеграция в общество для них недосягаема вследствие известных нормативно-правовых ограничений или этнодискриминационной правоприменительной практики» [14, c. 166-173].

Конфликтогенный потенциал сегрегации, как существенный фактор в современном политикоправовом процессе, теоретически изучен многими авторами, тем не менее до сих пор остается юридическая неопределенность институциональных форм конфликта, наблюдаемой в процессах лигитимации «буферной зоны».

Такая институциональная или квазиинституциональная сегрегация включает следующие группы риска:

1) Сегрегации способствуют дискриминационные принципы в нормативно-правовых актах, [15, c. 184] при чем, этническая сегрегация включает не только этническую иерархию, но и способы воспроизведения этого неравенства, а также восприятие обществом социальной оценки рассматриваемой этнической стратификации [10, c. 111].

2) В данную сферу вовлечены, в первую очередь, неконкурентоспособные этноиммигранты: недостаточно владеющие русским языком, низкоквалифициорванные или отсутствием квалификации. Для них доступны специфические рабочие места, в большинстве своем не привлекательные для местного населения. Такой ограниченной возможностью социальной мобильности этноиммигранты практически исключены из социально-экономической орбиты социализации.

3) «Буферная зона» полностью поглащает этноиммигранта, его экономические, этнические, религиозные, и иные потребности. В практической изоляции у этноиммигранта остается мало времени для адаптации, освоения новой культурной традиции, что стимулирует к групповой сплоченности, маргинализации. Они вовлекаются в анклавную экономику, развертыват свою трудовую деятельность, привлекая труд преимущественно своих легальных и нелегальных соотечественников, согласовывая с этническими и этнополитическими предпринимателями и этнокриминальными авторитетами, а также представителями органов власти «низшего» уровня.

4) Этнические предприниматели, будучи амбициозными в своих возваниях сокральным содержанием этнического компенсируют свою же ущербность. Они мечтают о власти. Ограниченные в ресурсах на гражданскую и муниципальную власть, начинают борьбу за неформальное лидерство среди соотечественников. Как и любая власть, нуждающаяся в легитимности, легко манипулируют этничностью, как самой доступной метафорой в архаичном обществе. Действуя по принципу разделяй и властвуй, обособливают своих сородичей, и, зачастую, как руководители этнонациональной общины торгуются с легально-легитимной властью. Подобно тому, как на засыхающее дерево нападают вредители и паразиты, так и этноиммигранты атакуются этническими предпринимателями.

5) Обусловленные экономическими приоритетами, появление этнокультурных анклавов россиянами воспринимаются как окупация исконной жизненной среды, тем самым усиливает этническую интолерантность. Не стоит упустить из виду то обстоятельство, что альтернативы притока иммигрантов для национальной экономики нет. Для большинства экспертов очевидно, что без иммиграции не обойтись ни в обозримом будущем, ни в отдаленной перспективе. Это означает, что иммиграция отныне – неотъемлемая часть российской жизни [16, c. 113].

6) Чтобы народы держать в повиновении и покорности, в древнем Риме был сформулирован закон «разделяй и властвуй», когда одним народам предоставлялось больше прав и свобод, другим меньше, тем самым сея между ними взаимное недоверие, ненависть. В новейщее время как никогда кажется актуальным забытый историей данный императив. Многие политики и масс-медиа муссируют иноэтничность, завуалируя реальные общественные проблемы, тем самым усливая интолерантность и раздрабленность общества.

Отношение россиян к этноиммигрантам неоднозначное, зачастую расценивается как экспансия независимо от того, какую нищу занимает этнический иммигрант и на какую «непристижную» неквалифицированную специализацию труда претендует. Этот массовый стереотип, методично навязанный СМИ, порою субъективная неготовность коренного населения воспринимать объективную тенденцию социального расслоения общества. И здесь дело не только в коммунально-бытовых, чаще всего конкурентных отношениях, а в действенности социальных, экономических, культурных институтов государства и органов местного самоуправления, призванных обеспечивать социализацию и последующую интеграцию в позитивные социальные отношения этноиммигранта.

Теоретические и эмпирические исследования гетерогенной системы этнической сегрегации ориентируются на очевидную причину этнических и/или этноконфессиональных конфликтов, однако, это утверждение требует более внимательного рассмотрения.

Источник: НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК МГТУ ГА . - 2014. - № 184

диаспоры Кавказ миграции Россия

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: