ДАГЕСТАН: КТО РАЗЖИГАЕТ СТРАХ И НЕНАВИСТЬ В НОВОМ КУРУШЕ?
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Артур ПРИЙМАК | 30.10.2015 | 00:00
Военная операция России против ИГИЛ порождает у определенного медийного сегмента крайне негативные отклики. Как пример: с начала октября на сайтах общества «Мемориал», «Радио Свобода», «Голос Ислама» в последнее время все чаще появляются сведения, что в Дагестане насильственно закрывают мечети, где собираются салафиты. По словам сочувствующей салафитам части мусульманского сообщества, общественников и либеральной части экспертного сообщества, эти действия России являются грубым попранием прав верующих, действующего в РФ «Закона о свободе совести и религиозных объединений» и Конституции РФ. Имплицитно в сознание общественности проводится параллель между прессингом салафизма в Дагестане и операцией ВКС РФ на Ближнем Востоке.
В качестве примера приводят события в дагестанском селе Новый Куруш (Хасавюртовский район), где 22 сентября по решению сельского схода закрыли салафитскую мечеть. Сайт «Кавказский узел» процитировал жителя села, назвавшего закрытие салафитской мечети по решению сельского схода противозаконным актом, так как, по его словам, прекращать действия дома молитвы может только суд. Этот же житель Нового Куруша поведал «Кавказскому узлу», что в последнее время аул подвергается рейдам силовиков, и эти рейды посеяли между жителями аула атмосферу взаимных подозрений.
Данная статья посвящена узлу важных с точки зрения противостояния радикал-исламизму проблем, возникшим с сентября этого года вокруг событий в доселе малоизвестном дагестанском ауле Новый Куруш.
«Вызвал лютую злобу»
В новостные ленты федеральных СМИ Новый Куруш попал 9 сентября. Ранним утром того дня от пуль убийц погиб 34-летний суфийский имам села Магомед Хидиров. Поджидавшие имама возле мечети неизвестные расстреляли его в упор из пистолета, после чего скрылись в темноте раннего сентябрьского утра. Гибель Хидирова стала для села настоящей трагедией. Священнослужитель занимался просветительской деятельностью: объяснял значение сур Корана и хадисов, учил всех желающих арабскому языку. Главным направлением деятельности Хидирова была антиваххабитская полемика. В своих проповедях, многие из которых размещены в видеоформате, он рассказывал об истории возникновения ваххабизма, о том, как идеологи этого направления искажают священные тексты мусульман и объяснял подлинное значение ислама. На этой почве у имама возникали конфликты с местной салафитской общиной. Жители вспоминают, что незадолго до своей гибели имам в присутствии своих прихожан публично указал спорящим с ним ваххабитам на их глубокие заблуждения и искажения сути ислама. «Чем вызвал среди ваххабитов, считающих себя на истине, лютую злобу», – вспоминают сельчане.По словам жителей Нового Куруша, Магомед Хидиров своим служением не только наставлял дагестанцев на традиционное понимание ислама, но противодействовал попыткам ваххабитов захватить контроль над мечетями округи и насадить там своих ставленников. На этой почве, говорят сельчане, ваххабитский актив Нового Куруша неоднократно устраивал разборки с последователями суфизма, требуя не препятствовать «чистому исламу», а также угрожал имаму и его сторонникам физической расправой. Как говорят сельские власти, салафиты агрессивно давили и на администрацию села, которая допустила избрание Хидирова имамом суфийской общины. «Мне сказали: ты тут власть светская, поэтому не лезь, - высказался в интервью дагестанской газете «Настоящее время» глава села Новый Куруш Рафик Юсупов - А как я могу не лезть? Выбор имама – это вопрос всего села».
Магомед Хидиров Источник Lifenews
Лезгинский анклав
Село Новый Куруш – это лезгинский анклав в населенном аварцами, кумыками и чеченцами Хасавюртовском районе. Село появилось в 1953 году как поселок переселенцев из высокогорного лезгинского аула Куруш в Южном Дагестане. В силу долгого нахождения среди другой этнической среды новокурушцы сохранили присущее всем диаспорам чувство коллективизма. Сплоченность позволяет им не раствориться и не потерять лезгинскую идентичность. По этой причине имама сельской мечети, которая одна на весь аул, выбирали на большом сельском сходе, а не на собрании прихожан, как это обычно принято в Дагестане.
Сельский дворец культуры имени Наджмудина Самурского. Фото из личного архива автора
Ближе к десятым годам в сельской мечети стал поднимать голову салафитский актив, собравший в себя как местных жителей, так и выходцев из других населенных пунктов Хасавюртовского района. Салафиты проводили обычную для себя пропаганду: указывали, что нельзя читать суру «Фатиха» на похоронах, говорили, что суфии неправильно держат руки на намазе, а их имамы неправильно читают и толкуют Коран. Также салафиты выступали против отмечания мавлидов – праздников в честь дня рождения пророка Мухаммеда. Салафитское действие рождало противодействие со стороны прихожан. Претензии богословского содержания оборачивались ожесточенные споры, а те, в свою очередь – в столкновения. Как вспоминал глава села, из- за словопрений суфиев с салафитами намазы стали превращаться в побоища, откуда люди уходили покалеченными. Попытки замирить два лагеря ни к чему не привели, более того, салафиты назвали Магомеда Хидирова нелегитимным имамом, поскольку он был избран не собранием прихожан, а на сельском сходе. Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД), к которому сельчане обратились за разъяснениями, ограничилось стандартным вердиктом: в структуре ДУМД имам избирается прихожанами мечети, поэтому легитимность Хидирова спорная. Дело кончилось тем, что мусульманская община 11-тысячного села в 2012 году разделилась на две части: большую и меньшую. Большая часть, то есть суфии, оборудовала дом молитвы на втором этаже здания сельской администрации. Центральная мечеть – в ведении меньшей части, салафитов.
Магомед Хидиров. Выступление на собрании 10 мая 2015 года
Салафитско-суфийское противостояние создало в селе ситуацию раскола и конфликта. При всем этом, со стороны создавалась видимость мирного сосуществования двух религиозных лагерей. Хидиров и глава салафитской общины Абубакр (настоящее имя Рафи Бабиров) не только встречались друг с другом, но и проводили взаимные консультации по поводу жизни села и своих прихожан. Но стоило доходить до сокровенных для мусульманина вопросов – мирная видимость исчезала, и конфликт снова «просыпался», выливаясь в выяснения отношений. Такой имам как Хидиров не мог не вызывать у «чистых мусульман» негативных эмоций.
Из наркодилеров – в воины джихада
Основной версией убийства Хидирова была его религиозная деятельность. Круг подозреваемых в его убийстве составлялся оперативниками по фактам оперативной работы с населением. Сельчане также сообщили и имена предполагаемых убийц; несмотря на большое население аула, все активные верующие так или иначе знают друг друга. В селе, пусть оно и величиной с небольшой город, нравы остаются деревенскими: произошедшее на одном крае села вскоре становится достоянием другого конца. Сыграла роль и диаспоральная сплоченность Нового Куруша. Нити предварительного расследования вывели в сторону ряда представителей салафитского актива, а оттуда – к орудующей на севере Дагестана «лесной» группировке во главе жителем Хасавюрта Валидом Моцаевым – наркодилером, который после контактов с ваххабитами стал боевиком, а в конце апреля 2015 года – амиром «хасавюртовского сектора Имарата Кавказ». Банда Моцаева, как считают оперативники, могла совершить убийство имама, чтобы придать своему главарю веса среди других группировок (наркотики, которыми долгое время промышляли новоиспеченный амир и его семья, опорочили репутацию амира). Могла быть и другая причина. Предшественник Моцаева Ислам Мурадов незадолго до своей гибели в столкновении с силовиками присягнул на верность «Исламскому государству», а следом за ним это сделала вся его банда, включая Моцаева. За два месяца до убийства Хидирова частью ИГ стали практически все входящие в «Имарат Кавказ» «лесные» банды Дагестана, а сам Дагестан был провозглашен «вилайетом» – провинцией квазихалифата Абу Бакра аль Багдади. Как предположили еще в конце июня многие эксперты, расширение террористами из «ИГ» сферы своего влияния на Северном Кавказе может рано или поздно дать в этом регионе результат в виде убийств известных людей или терактов. Убийство активного борца с ваххабизмом Хидирова вполне могло быть действенным тактическим ходом террористов в северном Дагестане.
Версия о причастности к убийству имама «лесного» бандподполья подтвердилась, когда обнаружилось, что все определенные следствием подозреваемые скрылись в лесном массиве между селами Новый Куруш, Ботаюрт и Садовое. Пути возможных перемещений предполагаемых убийц во время контртеррористической операции (КТО), которая началась спустя два дня после убийства Хидирова. Правда, разыскиваемым фигурантам удалось уйти, но в руках у силовиков были данные об их маршрутах передвижения и возможных местах залегания. Также были задержаны несколько ваххабитов, у которых изъяли два гранатомета (РПО и РПГ-26) и четыре ручных гранаты (три «Ф-1» и одну РГО), а также боеприпасы для стрелкового оружия.
По букве закона
Салафиты, когда говорят о том, что закрытие их мечети противоречит «Закону о свободе совести» и Конституции РФ, искажают реальную действительность. В реальности же решение о закрытии мечети было продиктовано не тем, что сельчанам хотелось нарушить свободы и права, а другой причиной: поступающими в течение сентября сигналами, начиная от просьб «не выдавать мусульман федералам», до прямых угроз. Сигналы шли со стороны местного салафитского актива. На состоявшемся спустя несколько дней после убийства имама сельском сходе было принято единогласное решение: салафитская мечеть должна быть закрыта. По информации от местных журналистов, салафитский актив заранее оповещен о решении схода. После схода мужчины села вывели из мечети салафитского проповедника Рафи Бабирова, а позже очистили дом молитвы от салафитского имущества и заварили вход в мечеть электросваркой. Если судить по фотофактам, из мечети вынесли множество разномастной поношенной одежды, которая непонятно зачем там хранилась. Собранные в мечети вещи были упакованы в мешки и уничтожены. О том, что случилось потом с Бабировым, точной информации нет. По одним сведениям, он вместе со своими соратниками покинул село. По другим, приехавший в село отряд ОМОН задержал Бабирова по делу об убийстве имама, вывез из села для дачи показаний в Хасавюрт, а потом выпустил. Как видим, никаких репрессий против «чистых мусульман» в Новом Куруше не было и нет, но заинтересованные лица явно считают так: если даже репрессий не было, надо, чтоб они были.
Сельский сход в Новом Куруше Источник Prosredi.Ru
Претензии салафитов по поводу незаконности закрытия их мечети несостоятельны с точки зрения самого же закона. Во-первых, поскольку салафитская мечеть как объект недвижимого имущества и религиозно-культовое сооружение находится в ведении сельского джамаата (общины), сход имел право распоряжаться ее судьбой без апелляции к судебным органам. Действующий в Дагестане закон о местном самоуправлении дает сельскому собранию такое право и, более того, центральные власти не имеют права вмешиваться во внутренние дела села. Во-вторых, если в день закрытия мечети в село в самом приезжал ОМОН, то полицейские так или иначе узнали бы о закрытии мечети, и в случае незаконности этого акта, должны были среагировать. Этого не произошло. В-третьих, салафитская община Нового Куруша, предъявляя свои претензии на мечеть, до сих пор не предоставила правоустанавливающих документов на дом молитвы, а ограничивается пока что только словесными претензиями, да и то через третьих лиц.
По следам святотатства
Бандитов из ячейки Валида Моцаева удалось достигнуть и обезвредить спустя месяц, 17 октября. Накануне в ходе розыскных мероприятий выяснилось, что члены банды Моцаева ушли на «нелегалку» и скрываются в квадрате между селами Новый Куруш, Ботаюрт и Садовое – там, где 11 сентября проходила спецоперация. 17 октября, в 6:30 утра по Москве, в Хасавюртовском районе снова объявили КТО. Боевиков Моцаева обнаружили в сооруженном ими блиндаже в лесополосе возле села Садовое. Блиндаж был блокирован, членам банды предложили сдаться. В ответ «лесные» предприняли попытку прорваться с боем из блиндажа, но скрывшиеся в кустах бойцы ЦСН ФСБ не дали «лесным» уйти. В результате короткой перестрелки были ликвидированы четверо членов банды Валида Моцаева. В числе убитых оказались предполагаемые убийцы имама Хидирова – двоюродные братья Алхас и Расул Сардаровы, жители Нового Куруша и члены местной салафитской ячейки. Вина братьев Сардаровых в убийстве «подтвердилась» при досмотре личных вещей убитых специалистами ФСБ. В частности, была найдена флэш-карта с фотографией пистолета Макарова, из которого был застрелен Магомед Хидиров. В блиндаже также была найдена общая тетрадь с планами действий бандподполья на осень 2015 года. Главное направление действий – физическая ликвидация высших районных чиновников, полицейских и сотрудников ФСБ, учителей, лиц еврейской национальности и мусульман-шиитов. Отдельным пунктом стояли убийства «имамоговорящих», которые «призывают к ширку («ширком», то есть идолопоклонничеством салафиты называют суфийский ислам – Ред.), говорят против джихада, муджахидов и джамаатов» (имеются в виду имамы, которые осуждают «лесной» террор – Ред).
Тела братьев Сардаровых, а также боевиков Джумарта Шихрагимова и Ясина Батраева были выданы их родственникам для опознания и погребения. Далее совершилась провокация: на сельском кладбище возле могилы Магомеда Хидирова ночью кто-то вырыл четыре могилы, ровно по числу ликвидированных силовиками джихадистов. Сельчане предположили, что это дело рук салафитского актива, который по какой-то причине решил упокоить боевиков рядом с убитым ими суфийским устазом. Сельчане расценили этот замысел как то, если бы расстрелянного в 1993 году Андрея Чикатило похоронили рядом с жертвами этого маньяка. Могильные ямы засыпали, на кладбище организовали дежурство. 19 октября к дежурившим на кладбище сельчанам подошла группа из родственников убитых и нескольких местных салафитов. Сельчан обвинили в том, что те якобы отказывают мусульманам в достойном погребении. Пошел неизбежный накал страстей. Случилось то, что на дагестанских кладбищах считается кощунством: люди, чествовавшие память убитых в ходе КТО боевиков, устроили на мемориале драку. Впрочем, исход потасовки оказался не в их пользу, и они ретировались. Братьев Сардаровых, Шихмурадова и Батраева в итоге похоронили за пределами села.
Сетевой джихад
Против администрации, жителей и суфийского духовенства Нового Куруша еще до ликвидации братьев Сардаровых развернулась информационная война. Через социальные сети, опции комментариев на сайте дагестанской газеты «Черновик» информационных изданий «Кавказская политика», «Кавказский узел» и других СМИ вбрасывается информация, что «суфии оскверняют кладбища» и «избивают там мусульман». Драка на кладбище предстала как спланированная властями села провокация против «чистых мусульман». Припоминают сельчанам выселение салафитов из их мечети, выставляя практически добровольный уход «чистых мусульман» как насильственное выдворение. При любом удобном случае заинтересованные личности стараются преподнести журналистам именно «просалафитскую» версию, и иногда им это удается. Примером может послужить статья «Жители Нового Куруша заявили об усилении давления на местных салафитов», опубликованная 24 сентября на сайте «Кавказский узел». Из статьи видно, что корреспондента издания пытаются убедить в том, что религиозное противостояние в селе происходит исключительно по вине местных властей и суфийского духовенства.
Закрытие салафитской мечети. Фото: OnKavkaz.com
Как говорят жители, после ликвидации 17 октября братьев Сардаровых их затаившиеся сторонники также ведут комплексный обзвон своих сторонников из других населенных пунктов Дагестана, а также прилегающих к Дагестану регионов РФ, чтобы те «заступились за братьев». Такая практика часто используется радикальными салафитами в их противостоянии с традиционными мусульманами и применяется во всех регионах России, от Северного Кавказа до Поволжья. Самый свежий пример – события конца мая – начала июня этого года в мечети ингушского поселка Насыр-Корт, где группа сторонников салафитского имама Хамзата Чумакова вступила в ожесточенный конфликт с муфтием Ингушетии Исой Хамхоевым. По звонкам из Ингушетии тогда на поддержку Чумакова в Насыр-Корт съехались салафиты из разных регионов Северного Кавказа.
Как сообщают жители села Новый Куруш, в роли главных бойцов информационной войны выступили несколько местных салафитов: Радик Ахмедов, Физули Турабов и Рустам Адигузелов. Радик Ахмедов живет по соседству с домом Алхаса Сардарова, одного из убийц Мухаммада Хидирова. При жизни соседа Ахмедов оказывал ему помощь и поддержку: укрывал в подвале своего дома во время спецопераций, снабжал продуктами и т.д. При всем этом Ахмедов считается в селе обычным законопослушным гражданином, разве что замкнутым и необщительным. Турабов и Адигузелов – точно такие же неприметные, не замеченные ранее в криминале люди. Правда, силовикам удалось обнаружить фото, где Турабов и Адигузелов запечатлены в обществе своего односельчанина Марата Гаджиева – местного салафита, одного из фигурантов по делу об убийстве Магомеда Хидирова. Во время следственных действий 9 сентября дома у 24-летнего Марата Гаджиева были обнаружены боеприпасы, происхождение которых тот объяснять отказался, и был привлечен к ответственности по статье 222 УК РФ (Незаконное хранение оружия и боеприпасов). После задержания Гаджиева в СМИ стала вбрасываться версия, что боеприпасы Гаджиеву якобы подбросили силовики при задержании. Но Ахмедов, Турабов и Адигузелов превращают в этой провокации далеко не самые главные.
По некоторым данным, к подогреванию конфликтогенного настроения подключились такие достаточно известные в узких дагестанских кругах люди, как Низами Агамиров и Марат Лазимов. И тот, и другой пользуются авторитетом не только в салафитских общинах, но и в «лесных» кругах. Агамиров, пособник главаря «Бабаюртовского джамаата» Заура Хамутаева – «мученик за веру», поскольку отбывает наказание в местах лишения свободы за пособничество террористам. Из колонии «мученик за веру» передает на волю послания, а соратники Агамирова распространяют их, в том числе, через Интернет. Второй человек, житель Хасавюртовского района Марат Лазимов, ранее входил в бандгруппу уроженца Закатальского района Азербайджана Турала Атаева. Банда Атаева причастна к организации в 2013 году теракта в Пятигорске, убийствам сотрудников МВД в Дагестане, вымогательству у предпринимателей денег на «джихад». После ликвидации Атаева 25 марта 2014 года находившийся рядом с ним в тот день его соратник Марат Лазимов скрылся от преследования силовиков, а потом через Турцию перебрался к боевикам «Исламского государства». Находясь в ИГ, Лазимов активно подключился к информационной войне вокруг села Новый Куруш: выходит в Интернет и от своего имени «муджахида из Шама» призывает своих соратников к поддержке «притесняемых братьев» из лезгинского села в Хасавюртовском районе. Для своего призыва «сетевые моджахеды» используют не только социальные сети, но и пытаются выйти на журналистов и правозащитников.
«Муравьиная работа»
Каковы результаты этих действий, пока неизвестно, но отклики однозначно есть. Северокавказское ваххабитское подполье еще во время чеченских кампаний хорошо освоило искусство «муравьиной работы» – множественных информационных атак против федеральных властей. Навыки впоследствии были отшлифованы во время антитеррористических операций российских силовиков на Северном Кавказе и в других частях РФ, в частности, в Татарстане. Приобретенные некогда знания по информационной войне джихадисты не без успеха сейчас применяют, «освещая» события в Сирии. Исследования продуктивности «информационного джихада» показывают: джихадистская пропаганда достигает цели в единичных случаях из множества, но этих единичных случаев бывает достаточно. Упор в «информационном джихаде» идет не на приобретение количества сторонников, а на максимальное «подтачивание» общественного мнения в пользу того, чтобы оно склонялось к поддержке джихадистов. То, что комментарий под статьей или публикацию в Facebook могут удалить, роли не играет: кому нужно, тот прочитает, запомнит и передаст другому. По свидетельству чеченского политолога Ислама Сайдаева, родоначальник практики антироссийской «муравьиной работы» на северокавказском направлении – небезызвестный Мовлади Удугов.
В пользу провокаторам играет тот факт, что они формально находятся под защитой закона, поскольку называют себя салафитами. С 2011 года в Дагестане действует так называемый режим салафитско-суфийского диалога, при котором закон дает право салафитам на равноправное с суфиями участие в религиозной жизни республики. Границы этого режима очень размыты и салафиты, особенно радикальные, используют это как свое преимущество. «На руку» джихадистской информационной группе, которая освещает передачу событий из Нового Куруша, приходится операция российских ВКС в Сирии. События в селе, поданные как репрессии властей против мусульман, хорошо укладываются в пропагандистский штамп «Россия – враг ислама номер один». В случае придания этой тенденциозной подаче должного информационного охвата, происходящие в неизвестном для широкого круга дагестанском селе Новый Куруш могут стать для антироссийски настроенной международной аудитории «топовым» событием. Стопроцентной вероятности нет (как и 60-процентной), но шансы у провокаторов все же есть. Их явно постараются использовать по максимуму.
специально для kavkazoved.info
безопасность Дагестан ислам политика и право Россия
