АРМЕНИЯ И УРЕГУЛИРОВАНИЕ ОТНОШЕНИЙ ИРАНА С ЗАПАДОМ: ВЫИГРЫШ ИЛИ ВЫЗОВ?
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Михаил АГАДЖАНЯН | 18.05.2015 | 00:32
Южный Кавказ примеривается к политическим и экономическим последствиям для себя от ожидаемого урегулирования отношений между Ираном и Западом. После 2 апреля, когда в Лозанне было заключено рамочное соглашение по ядерной программе Тегерана, закавказские республики стали с особым вниманием отслеживать развития на пространстве Большого Ближнего Востока. Имеющим общую границу с Ираном, Армении и Азербайджану такое внимание представляется стратегической необходимостью, учитывая тесные связи обеих стран с шиитской державой.
Дискуссия в Ереване и Баку по поводу ожидаемых дивидендов или, напротив, «проигрышей» в связи с оздоровлением отношений Тегерана с западными столицами только разворачивается. Оценки местных экспертов большей частью сводятся к констатации несомненных выгод для всего региона и каждой его республики в отдельности. Между тем, разделяемый армянскими и азербайджанскими авторами оптимизм носит во многом поверхностный характер.
Подобная однолинейность оценок не обошла стороной ереванские экспертные круги, причём безотносительно к их политическим предпочтениям. Надежды связываются, прежде всего, с улучшением «микроклимата» армяно-иранских экономических отношений, в последнее время демонстрирующих застой. Стагнацию некогда интенсивных экономических контактов, приведших к середине «нулевых» к запуску ряда масштабных двусторонних проектов, армянские авторы склонны объяснять издержками сложных отношений Ирана с Западом. Теперь, когда перспектива снятия с Тегерана санкционных оков выступила с особой рельефностью, местные политики и экономисты поспешили с позитивными оценками. Результатом урегулирования Тегераном и западными столицами своих разногласий не только в вопросе ядерной программы ИРИ, но и всего комплекса постигших их геополитических противоречий, как полагают многие в Ереване, должен стать существенный рост экономических связей двух соседей. Будет придан новый импульс застопорившимся проектам строительства железной дороги, нефтепродуктопровода, третьей высоковольтной линии электропередачи между Арменией и Ираном, пограничной Мегринской ГЭС. Одновременно повысится инвестиционная привлекательность армянского рынка для иранских компаний, ориентирующих свою экспортную продукцию на лежащие к северу от армяно-иранской границы внешние рынки. Туристическая притягательность Армении для иранских граждан возрастёт. А вместе с этой, рисуемой комментаторами «идиллии», не применит пойти в гору и наиболее конкретный показатель роста экономического сотрудничества Армении и Ирана – их товарооборот.
Заметим, подобные оценки страдают не только очевидной завышенностью ожиданий, но и зачастую представляют контекст двусторонних армяно-иранских отношений в отрыве от разворачивающихся на Южном Кавказе и в сопредельных регионах политических процессов. Армения и Иран не находятся в «безвоздушном» пространстве, на них, как и на все соседние государства оказывают воздействие внешние поля геополитической гравитации. Оздоровление отношений Запад – Иран, на самом деле, открывает перед Ереваном и Тегераном новые возможности. Но таким улучшением ещё надо разумно воспользоваться, и оно не может пониматься исключительно под призмой намечающихся для Армении перспектив.
Экономическая плоскость армяно-иранских отношений все последние годы была тесно привязана к внешнеполитическим приоритетам Исламской республики. Тегеран укреплял своё армянское направление с опорой на инструментарий экономических проектов энергетического и транспортного характера, в первую очередь, отталкиваясь от необходимости разрыва кольца геополитической изоляции, которое выстраивал Запад с вовлечением некоторых ближневосточных сил. Сохранит ли армянский вектор в иранской внешней политике прежнюю привлекательность или же он будет оттеснён на «задние планы» региональных процессов? Вот вопрос, который потребует своего прояснения в обозримой перспективе. Малый рынок Армении, отсутствие у республики инвестиционного потенциала и слабая технологическая база делают «армянское окно» для Ирана во внешний мир не столь уж значимым именно в экономическом отношении. Армения для Ирана – это, скорее, потенциальный «трамплин», а не важная и, тем более, конечная точка выстраивания далеко идущих транснациональных экономических проектов. Однако все ныне имеющиеся в армяно-иранском запаснике проекты отмечены условной печатью географической «тупиковости». Иными словами, они начинаются и завершаются в Армении и Иране, не имея продолжения с выходом на рынки третьих стран. Наиболее перспективным проектом с прицелом на трансграничность могло бы стать строительство железнодорожной дороги. Но многообещающее начинание двух соседей тянется уже несколько лет, обретая всё новые оттенки экономической невостребованности не только для, например, России, но и самого Ирана. Текущий объём армяно-иранской взаимной торговли с существенным запасом осваивается имеющимися маршрутами грузовых авто- и авиаперевозок. За 2014 год Армения и Иран наторговали на 291,1 млн. долларов. Двусторонний товарооборот снизился на 0,8%. Торговый оборот Армении с Ираном за январь-февраль текущего года составил 29,6 млн. долларов, снизившись на 18,5% по сравнению с тем же периодом 2014 года.
Примечательно, что объём взаимной торговли Армении с Турцией сопоставим с армяно-иранским аналогом, к тому же здесь наблюдается существенная динамика роста – 233,8 млн. долларов, увеличение на 10,2% по сравнению с 2013 годом. Как известно, между Арменией и Ираном нет никаких политических препятствий для наращивания торгово-экономических связей, все границы открыты и работают в достаточно напряжённом режиме обеспечения грузовых и пассажирских потоков. Но Турция не на много отстаёт от Ирана в объёмах торговли с Арменией – и это при всех имеющихся между Анкарой и Ереваном политических противоречиях.
Повлечёт ли снятие международных и односторонних санкций с Ирана качественный прорыв в армяно-иранских экономических связях – вопрос, не терпящий упрощённых подходов. Здесь диапазон вероятных сценариев достаточно обширен – от ещё большей стагнации в двусторонних экономических проектах, до качественного рывка. По всей видимости, первые месяцы и даже годы после выхода Ирана и Запада на взаимоприемлемые политические компромиссы и снятие санкций обернутся паузой в отношениях Тегерана и Еревана. Ирану понадобится время для реинвентаризации всего массива экономических отношений со «старыми-новыми» партнёрами на своём рынке, концентрация внимания и средств на наиболее важных для страны направлениях и проектах. Новые экономические связи Ирану предстоит состыковать с оздоровлением общего политического фона отношений с Западом. На это уйдёт время, которое не обещает активность иранской стороны на не самом приоритетном для неё армянском направлении.
Ещё более неоднозначными для Армении представляются политические последствия сближения Ирана с западными странами на некой конструктивной геополитической платформе разрешения имеющихся противоречий. В период экономических санкций и политической блокады Ирана со стороны Запада, который, заметим, продолжается до сих пор, Закавказье не входило в круг наиболее приоритетных для Тегерана внешнеполитических направлений. Статус-кво в регионе, в основе которого находятся, в том числе и такие элементы, как состояние «ни войны, ни мира» в карабахском конфликте и тупик в так называемом процессе «армяно-турецкой нормализации», вполне устраивал Иран в предшествующие годы. Экономический пресс и политическое блокирование извне диктовали рациональное распределение своих возможностей, и Иран сконцентрировался на ближневосточном регионе. Здесь он добился весомых успехов, удивив Запад тем, что находящаяся в таком плотном кольце политико-экономического давления страна смогла расширить и укрепить зону своего влияния на Ближнем Востоке. Тегеран поставил под свой фактический контроль уже четыре «шиитские столицы» региона – Багдад, Дамаск, Бейрут и Сану, признают западные политики и эксперты. Вместе с тем, контроль иранцев в важных для ближневосточного региона центрах не означает, что США и другие антииранские силы решили ограничиться ролью наблюдателя со стороны. К примеру, такая важная для США задача поддержания постоянного напряжения в отношениях между Ираном и Турцией не потеряла в своей актуальности, напротив, она может стать более востребованной. В своё время американцы блестяще решили задачу сталкивания между собой Турции и Сирии, как предварительного этапа на пути к ирано-турецкой конфронтации. В конфликте вокруг Сирии иранцам и туркам удалось воздержаться от прямого политического столкновения. Удастся ли им это сделать, если часть внешней энергии усиливающегося после снятия экономических санкций Ирана будет канализирована на Южный Кавказ?
Интерес США к такому повороту событий очевиден. Помимо соображений по отвлечению иранских ресурсов и внимания от Ближнего Востока, распыления его возможностей на другие региональные направления, у американцев вырисовывается вполне конкретная задача. Её можно определить следующим образом: сделать Иран серьёзным игроком в Азербайджане. Для сталкивания интересов Турции и Ирана трудно найти более подходящей точки на всём обширном пространстве Большого Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии. Баку ведь тоже «шиитская столица» Большого Кавказа, хотя и «отдавшая» себя в руки этнической тюркской солидарности. Назвав Азербайджан наиболее притягательным «геополитическим призом» для любой державы, ведущей крупную игру на Кавказе, американские политологи имели в виду и южного соседа нефтегазоносной республики.
Первый взгляд предполагает, что Армения окажется в очевидном выигрыше, если Турция и Иран будут постепенно втягиваться в борьбу за обладание азербайджанским «призом». Впрочем, это далеко не так. В борьбе за Азербайджан, без серьёзных политических трансформаций внутри которого обеспечить дрейф Баку из-под турецкого преимущественного влияния к Тегерану не удастся, Иран может пойти на серьёзный пересмотр своих предыдущих подходов в регионе. Прежде всего, в вопросе сохранения статус-кво в зоне карабахского конфликта. Новая Карабахская война может стать для Ирана именно тем необходимым импульсом к качественному пересмотру расклада сил и интересов в регионе, за которым последуют и внутриполитические изменения в Азербайджане, и отход Баку от определяющего влияния Анкары. Опасным для Армении представляются не прогнозируемые попытки Ирана втянуться в борьбу с Турцией за Азербайджан, а пребывание в тени такого сталкивания западных центров силы. Также настораживает вероятность использования иранцами фактора карабахского конфликта в качестве пролога к серьёзному пересмотру нынешнего статус-кво в регионе.
По сути, при таком развитии событий Россия остаётся в гордом одиночестве внешней карабахскому конфликту силы, которая заинтересована в сохранении его глубокой консервации, недопущения новой масштабной «горячей» фазы армяно-азербайджанского противостояния. Иран переходит из разряда защитников регионального статус-кво в потенциальные зачинщики его пересмотра, при этом действуя с молчаливого согласия США. В итоге всё закавказское «подбрюшье» России может окунуться в кризисные трансформации, от которых не будет застрахована и сама Армения. Что должно беспокоить Ереван больше всего при таком сценарии дальнейших процессов в регионе, так это двувариантность региональных пертурбаций – армянская сторона может оказаться или в «абсолютном выигрыше», или с «абсолютным проигрышем». Иначе говоря, третьего, «резервного» варианта, при котором возможно продление нынешнего статус-кво, с той или иной его незначительной корректировкой, Армении не представится.
Отмеченная нами перспектива региональных развитий пока далека от своего практического воплощения. Запад и Иран всё ещё не отошли от конфронтационной модели взаимоотношений. Рамочное соглашение в Лозанне, пожалуй, лишь робкий шаг на длительном пути к всеобъемлющему снятию противоречий, а не точка необратимости этого процесса. Между тем, контуры сближения двух геополитических противников в лице США и Ирана, нарастания ирано-турецкой конкуренции на Ближнем Востоке, наблюдаемая вокруг Азербайджана концентрация сил и внимания региональных держав должны настроить армянские власти на ожидание не только неких экономических и политических дивидендов, реальность которых вовсе не гарантирована. Необходимо уже сейчас готовится к вызовам, а не тешить себя предвкушением иллюзорных выгод.
Визит министра обороны Ирана Хосейна Дехгана в Азербайджан 20 апреля можно рассматривать в качестве наглядного подтверждения ожидающих регион изменений. Никогда ранее ирано-азербайджанские отношения, за всю недолгую историю существования независимого Азербайджана, не были отмечены предметным диалогом оборонных ведомств двух стран. Напротив, можно вспомнить нескольких эпизодов, когда Баку и Тегеран находились на грани сползания к откровенной конфронтации. Показательным случаем, подчеркнувшим имеющийся между Баку и Тегераном потенциал враждебности, стали действия двух соседей в 2001 году вокруг спорного нефтегазового месторождения «Араз-Алов-Шарг» на Каспии. Стоит припомнить и более близкую нам ретроспективу азербайджано-иранских отношений, некоторые подробности которых удалось приоткрыть из рассекреченных международных источников. Как свидетельствовали дипломатические депеши, обнародованные порталом «Wikileaks» в 2011 году, размещение Ираном в 2009 году нефтяной платформы «Альборз» близ территориальных вод Азербайджана на Каспии заставило Баку пожалеть об отсутствии у страны военного потенциала для отражения потенциальной «угрозы» из Ирана и обратиться за советом к США. Документы помогли составить представление о подходах Баку в связи с угрозой конфликта на Каспии. Из них явствовало, что Азербайджан опасается за безопасность своей нефтегазовой инфраструктуры со стороны Ирана.
Трудно поддаётся оценке хотя бы приблизительное число случаев, когда, в ответ на тесное сближение Азербайджана с Израилем, любую военно-политическую активность Баку в отношениях с Вашингтоном или со штаб-квартирой НАТО в Брюсселе, иранское военное руководство выступало с предостерегающими северного соседа заявлениями. На этой стезе в последние годы действия антииранских санкций Запада особенно отличился начальник генштаба Ирана Хасан Фирузабади. Однако, времена меняются, а с ними претерпевает изменение и подход Тегерана к выстраиванию связей с Баку.
По итогам упомянутого визита главы Минобороны ИРИ в азербайджанскую столицу стороны договорились создать совместную военную комиссию. Целью последней станет «совместная работа над вопросами безопасности, в том числе пограничной», уточнил посол Ирана в Баку Мохсен Пакайин. Предполагается включение в работу двустороннего органа вопросов налаживания военно-технического сотрудничества Ирана и Азербайджана. Главы оборонных ведомств также условились о совместной борьбе с религиозным экстремизмом, проникающим на Кавказ с ближневосточного направления.
В дни бакинского визита Хосейна Дехгана поступили сведения и о намерении сторон приступить к кооперации в сфере производства оборонной продукции. Таким образом, в повестку азербайджано-иранских отношений форсированно вошёл ряд вопросов, предположить наличие которых в предыдущие годы было весьма затруднительно.
Если Баку и Тегеран наполнят достигнутые 20 апреля договорённости некой практической содержательностью, то их отношения могут выйти на качественно иной уровень. По сути, новые соглашения сторон в военно-политической сфере не включают только сферу проведения совместных учений. Но и здесь «сюрпризы» в будущем не исключены.
Пока Азербайджан сверхосторожен в выборе путей преодоления взаимных разногласий с Ираном, большей частью ориентируясь на союз с суннитскими державами Ближнего Востока – Турцией, Саудовской Аравией и Пакистаном. Впрочем, многое зависит от степени готовности иранского руководства расположить к себе власти закавказской республики. Главное для Еревана, чтобы такое расположение иранцами к себе азербайджанских властей не происходило за счёт национальных интересов двух армянских республик на Южном Кавказе.
специально для kavkazoved.info
Азербайджан Армения безопасность дипломатия Иран политика и право США
