ТРАДИЦИИ ХОЗЯЙСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПОЛИЭТНИЧНОГО НАСЕЛЕНИЯ НАЛЬЧИКА

Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Рустам ДЗАГОВ | 17.05.2015 | 14:53

При изменившихся исторических / географических обстоятельствах бытовая традиция либо отвергается, либо трансформируется, перенимая у окружающего (местного) населения облегчающие жизнь приемы и формы.

Если рассматривать отдельные элементы этнической культуры (хозяйственной, материальной), по образному выражению Я.В. Чеснова, как нечто устоявшееся, «противоположное дороге», «остановку на маршруте» (1), то этот тезис интересно рассмотреть на примере групп людей, которые в силу исторических обстоятельств оказались в иноэтничном окружении. Что они использовали на этой «остановке»: то, что им подсказывал культурный опыт родины или то, что предлагала местная традиция? Выбор этого пути определял возможности выживания в новой, непривычной природной и этнической среде и формировал новую культуру жизнеобеспечения и способствовал трансформации этнокультурной идентичности.

В XIX – начале XX в. Нальчик становится пространством интенсивного взаимодействия различных народов, что обуславливалось, в первую очередь, глубокой полиэтничной структурой его населения.

Нальчик был образован в 1822 г. как военное поселение в центре Кабарды. Административный и чиновничий аппараты Центра Кавказской линии было решено разместить в крепости Нальчик. Здесь же расположились суд и некоторые российские военные ведомства. С этого времени начинается история Нальчика как населенного пункта, имевшего важное военно-стратегическое и хозяйственно-экономическое значение в регионе. Нальчикское военное укрепление в первые годы своего существования представляло собой небольшую крепость. Рядом с ней находился форштадт (предместье крепости), в котором имелись казармы гарнизона и около десятка турлучных домиков. К середине 30-х гг. XIX в. форштадт представлял собой небольшой населенный пункт. На его основе в 1838 г. при Нальчикской крепости было образовано военное поселение из 30 семей женатых нижних чинов Кабардинского егерского полка (2). Отставные солдаты, оставшиеся на жительство в Нальчике, имели право проживать без «всяких платежей» и освобождались от всех земских и общественных повинностей (3). Такие меры правительства способствовали тому, что население Нальчикского военного поселения постепенно увеличивалось. Например, если в 1845 г. в нем проживало 248 человек (4), то в 1860 г. – 424 человека (5).

С середины XIX в. этнический состав населения Нальчика становится неоднородным и приобретает полиэтничной характер. В 1847 г. при крепости Нальчик были поселены 245 человек горских евреев из Дагестана (6), образовав горско-еврейский поселок.

В 1852 г. 20 семей немецких колонистов из Саратовской губернии поселились также около укрепления Нальчик и образовали поселение Александровское. Еще в 1862 г. из военного поселения Нальчик и горско-еврейского поселка была образована «слободка Нальчик». В 1863 г. к ней была присоединена Александровская немецкая колония.

В конце XIX в. Нальчик превращается в крупнейшее поселение на территории Кабарды. Русское население в нем в 1889 г. составляло 2503 человека. В начале XX в. численность русского населения Нальчика продолжает расти и по данным на 1900 г. в слободе русские составляли уже 3337 человек (69% всего населения). Здесь следует заметить, что кабардинцы и балкарцы на постоянной основе начали селиться в Нальчике только с середины XIX века и вплоть до начала XX века составляли существенно меньше половины его населения.

Численность горских евреев в Нальчике в 1909 г. составляла 1418 человек (7). Общее количество немцев, проживающих в Александровской колонии, в 1910 г. составляло 1356 человек (8), а в 1915 г. – 1538 этнических немцев (9).

Используя покровительственную политику властей, армяне и грузины, активно занимаясь торговлей, расселяются по городам Северного Кавказа, которые становятся торговыми центрами в регионе. Уже в конце XVIII в. армянские кварталы существовали в Кизляре и Моздоке, а позже, в конце XIX – начале XX в. армяне и грузины селятся и в Нальчике. Хотя общая численность армян и грузин была незначительной и составляла всего 268 человек (10), все же они формировали этническую пестроту населения Нальчика.

Таким образом, в XIX – начале XX в. русские, украинцы, горские евреи, немцы и другие переселенцы, составив заметную часть многонационального населения Нальчика, вынуждены были адаптироваться к новым условиям существования, для чего вступали в тесное экономическое и социокультурное взаимодействие с окружающими их кабардинцами.

Одним из главных условий успешного освоения переселенцами новых территорий является, как известно, восприимчивость к культурным заимствованиям и хозяйственным приемам местных жителей (11). В этом отношении культура переселенцев оказалась достаточно динамичной и пластичной, что и позволило ей благополучно адаптироваться в новом природном окружении и социуме.

Контакты и влияния народов друг на друга проявлялись, прежде всего, в производственной деятельности, т. е. в той сфере, от которой зависело жизнеобеспечение всего населения региона.

Традиционно главным занятием восточных славян было земледелие. Природные условия и плодородная почва Северного Кавказа благоприятствовали развитию этой отрасли. Однако прибывшие пытались использовать трудовые навыки и агротехнические приемы, выработанные веками в центральных районах России, которые часто не соответствовали новым климатическим, почвенным и другим природным условиям. Неподходящими нередко оказывались и привычные орудия производства, календарь полевых работ и многое другое (12).

Таким образом, можно сказать, что первые переселенцы региона, в том числе жители Нальчика, «испытали тяготы новой жизни, ломки старых укоренившихся традиций ведения хозяйства. Но помощь пришла – они познакомились с горской культурой, удивившей их своей экзотичностью, а затем поразившей глубокой целесообразностью и разумностью» (13).

Естественно, что каждый элемент национальной культуры, наилучшим образом приспособлен к тем условиям, в которых живет народ. А отмеченная многими путешественниками и исследователями особая система земледелия горцев с оригинальными способами обработки почвы, уборки хлеба, хранения зерна и т. д. сформировалась на основе продуманного отбора на протяжении многовекового общения с родной природой и наиболее рациональных способов хлебопашества. Мигранты, усомнившись в своих традиционных методах земледелия, стали присматриваться к местным народам, у которых, оно было «поставлено удивительно хорошо» (14).

Русское население Кабарды в результате взаимодействия с местным населением начало применять переложно-залежную систему обработки земли. Данная система, издавна практиковавшаяся на Северном Кавказе и достигшая большого совершенства у кабардинцев, была воспринята не только русскими (15), но и другими этническими группами переселенцев, активно развивавшими земледелие.

Таким образом, налаживаются межэтнические коммуникации, происходит процесс взаимодействия и взаимообогащения культур местного населения и переселенцев.

Во второй половине XIX в. появление городов на Северном Кавказе и увеличение населения повысили спрос на продукты сельского хозяйства в регионе, и, в первую очередь, на хлеб и мясо. Все это, в свою очередь, способствовало ломке натурального производства и переориентации хозяйства кабардинцев на рынок. Под влиянием общения с русскими переселенцами и вовлечения в рыночные связи с Россией происходит проникновение новых явлений в экономику кабардинцев и балкарцев. Рыночный характер приобретает в первую очередь производство зерна. Кукуруза становится самой товарной культурой и в продаже зерновых в конце ХIХ в. занимает первое место. Увеличиваются также посевы пшеницы, вытесняя традиционное для кабардинцев просо.

Кабардинцы заимствовали от русских переселенцев более совершенные приемы полеводства, стали применять неизвестные им ранее озимые посевы, начали возделывать в больших масштабах почти незнакомые им прежде пшеницу и кукурузу. Семена же для посева они покупали или получали в подарок от русских крестьян (16). Кабардинцы и балкарцы переняли от русских переселенцев некоторые овощные культуры, в частности капусту, огурцы, помидоры, редьку, картофель (17). Современники отмечали, что кабардинцы начали более приметно заниматься хлебопашеством с 30-х годов ХIХ в. и расширили посевы пшеницы, и «вообще хозяйство кабардинцев стало приближаться к русскому» (18).

Вместе с тем следует сказать и о негативных явлениях в культуре земледелия переселенцев, в частности о небрежном отношении к земле. Особенно «отличались» этим жители Нальчикского укрепления, на что с возмущением указывал Д. Кодзоков. «Окрестности к укреплению, – пишет он, – предоставленные для пастбищ жительского скота и лошадей военных команд, зарастали колючкой и тернами, доводившими всю эту окрестность до крайней непроизводительности. Между тем нальчикская земля считалась кабардинцами лучшей для хозяйства, и если бы она не подверглась непростительной беспечности ее обитателей, то и поныне она осталась бы отличной. По мере же того, как ближайшая к укреплению местность глохла от вредных порослей, которые весьма легко выжигаются или подымаются плугом, войска занимали новую лучшую землю, колючки и терны в свою очередь не останавливались, а наполняли незаметно вновь занятые места… а жители и войска, жалуясь беспрестанно на неблагодарную почву, которую не берут плуг и коса, доискиваются все лучших земель от кабардинцев» (19).

Примерно такое же положение складывалось и в Александровской немецкой колонии, которая, по задумке кавказских властей, должна была стать примером ведения хозяйства для кабардинцев. Здесь следует заметить, что недовольство властей ведением хозяйства вызывали не только жители Александровской колонии, но и другие немецкие поселения Северного Кавказа (20). Основную причину такого положения в немецких колониях начальник Терской области М.Т. Лорис-Меликов видел в том, что в область приезжали не специалисты, а люди «без всякого разбора… сомнительной нравственности и мало имеющие познаний в сельском хозяйстве» (21). Другой немаловажной причиной являлось «изолированное» положение немецких переселенцев. Долгое время, живя замкнуто, они в меньшей степени взаимодействовали с местным населением и перенимали их богатый опыт.

Горско-еврейское население Нальчика занималось в основном выделкой кожи и мелкой торговлей. В 60-х гг. XIX в. главным занятием горских евреев становится возделывание марены. Красная краска, содержащаяся в ее корнях, вплоть до появления в 1869 г. синтетического ализарина с успехом использовалась при окрашивании шелка и хлопчатобумажной пряжи. Под мареной в еврейской слободке было занято 100 десятин земли (22).

Следует отметить, что поначалу часть переселенцев региона с трудом отказывалась от своих традиций в ведении земледельческого хозяйства. Основная причина этого заключалась в том, что у переселенцев, в особенности русских, была «априори сформирована психологическая установка, что заселяемый край – дикий, там живут туземцы-дикари и ни о какой культуре не может быть речи, культуру несут они, переселенцы. Такая пропаганда проводилась с самой высокой правительственной санкции» (23). Но были и другие точки зрения. Так, известный публицист и этнограф Я. Абрамов в свое время писал, что «если сравнить то, что сделано на Кавказе туземцами и нами, русскими, то менее культурной и менее трудолюбивой нацией придется признать именно русских» (24). Говоря о запустении огромных пространств на Западном Кавказе под управлением российских колониальных властей, он указывает на такое положение и в Терской области. В подтверждение своих слов Я. Абрамов приводит пример обращения русских властей со знаменитым Атажукинским садом, расположенном в черте современного Нальчика, от которого остались, как он пишет, только «жалкие остатки».

Конечно, таким образом относилась к местной культуре и к природе лишь некоторая часть переселенцев. Но нельзя отрицать, что в этот период на Северный Кавказ, в том числе и в Кабарду, переселялись и те, которые видели в природе только объект потребления и наживы.

В конце ХIХ в. с развитием торговли сельскохозяйственными орудиями в Кабарде, в том числе в Нальчике, появляются более совершенные фабричные плуги и другая сельскохозяйственная техника. Значительная роль в этом процессе принадлежит П. Юхневичу, а позже Резанову, открывшим в 1886 г. в станице Прохладной склады земледельческих орудий. Уже с 1900 г. многие жители кабардинских селений приобретали в кредит технику (25). В начале ХХ в. фабричные плуги получили практически повсеместное распространение в Кабарде (26).

В конце XIX в. в регионе начинается распространение сельскохозяйственных знаний, делаются первые практические шаги по подготовке специалистов сельского хозяйства. В частности, были созданы в Нальчике сельскохозяйственные школы, которые оказали определенное влияние на развитие и распространение среди кабардинцев элементарных научных знаний по земледелию (27). Это, несомненно, способствовало усилению взаимодействия культур переселенцев и местного населения.

Высокое развитие получило в регионе не только земледелие, но и скотоводство. Переселенцы, прибывшие на Северный Кавказ, встретились с населением, имевшим сложившиеся веками традиции товарного скотоводства, и активно перенимали этот опыт.

Поначалу у русских переселенцев преобладал скот «обыкновенной породы», т. е. крупный рогатый скот представлял помесь кавказских пород скота, которая не славилась большой продуктивностью, но была вынослива. Попытки акклиматизации пород из центральных областей России не приносили желаемых результатов. Так, в отчете «О состоянии Нальчикского военного поселения за 1850 год» говорится: «…к размножению скотоводства из лучших пород, как то: черноморского и ногайского скота, поселянами были принимаемы деятельные меры, но оные не осуществлялись – ни та ни другая порода скота здешнего климата не выдерживает; поэтому поселяне преимущественно разводят у себя скот из породы туземной, или кабардинской, которые по величине и росту уступают названным выше породам, зато преимущество в том, что местные не подвергаются повальным болезням и живут поэтому более, нежели все другие породы рогатого скота, имея, впрочем, достаточные физические силы для отправления вообще сельских работ»  (28). В Кабарде в конце XIX в. сравнительно большое распространение получает так называемый немецкий скот (29).

Жители Александровской немецкой колонии в конце XIX в. снабжали жителей Нальчика продуктами, в том числе и молочными изделиями. Н. Ф. Грабовский по этому поводу писал, что «немцы, далеко не имеющие столько скота, как кабардинцы, и вообще поставленные в менее выгодные жизненные условия, снабжают Нальчик всем необходимым в домашности. Благодаря немцам, Нальчик всегда имеет отличное масло и всевозможные огородные овощи; этого мало – немцы сбывают излишек масла даже во Владикавказ, откуда нарочно приезжают за ним» (30).

Первые заводы промышленного типа на территории Кабарды появились в Нальчике в конце XIX в., в основном это были мелкие заводы по производству строительных материалов (кирпичных, черепичных, лесопильных, известковых) и по переработке сельскохозяйственной продукции (маслобойни, кожевенные и т.д.).

По статистическим данным, в 1884 г. в слободе Нальчик работало три кирпично-черепичных завода, где трудились в общей сложности восемь рабочих; одна маслобойня И. Филипова с двумя рабочими; два гончарных завода, принадлежавших выходцам из Дагестана, один из которых располагался в Еврейском поселке с двумя рабочими на каждом заводе; четыре водяные мельницы на р. Нальчик с одним рабочим на каждой, одна из мельниц принадлежала жителю Александровской немецкой колонии Я. Сайбелю. В колонии Александровской имелась только одна водяная мельница, на которой работал один рабочий. Итого, в слободе Нальчик с Александровской немецкой колонией и Еврейским поселком насчитывалось 11 различных, полукустарных заводов (31).

В 1913 г. нальчанин Зудин в компании с Лободиным, Аненко и неким Остапом Степановичем организовал на берегу р. Нальчик лесопильный завод под названием «Чинар» (32). Завод мог перерабатывать 1,5–2 тыс. кубометров буковой древесины в год. Бук экспортировался немецкими и датскими лесопромышленниками, где он обрабатывался и в виде готовой клепки ввозился в Россию на поделку тары для масла, идущего на экспорт. На заводе работали от 8 до 12 квалифицированных из числа русских жителей Нальчика и около 20 сезонных рабочих. Таким образом, в конце XIX в. на территории Нальчика появляются первые промышленные предприятия, основателями и основными работниками на которых были в основном представители иноэтничного населения, в первую очередь русского и немецкого.

В конце XIX в. возрастает роль Нальчика и как торгового центра Кабарды, чему способствовало географическое расположение и, в особенности, состав населения слободы. В Нальчике и окрестностях проживали купцы – русские, немцы, горские евреи, армяне, грузины, которые привозили изделия русской промышленности и продавали кабардинцам и балкарцам, обменивая их на мед, меха, деловой лес и т.д. Русские крестьяне и отставные нижние чины, проживавшие в Нальчике, вывозили на продажу в города и крупные станицы Северного Кавказа деревянную посуду, колеса, лесные плоды, «дрова из кабардинского леса», продавали должностным лицам и приезжавшим по делам кабардинцам печеный хлеб, сено и т.д.

Обороты торговли были относительно невелики потому, что соседство больших ярмарок в Георгиевске и Моздоке, на которые кабардинцы и балкарцы охотно выезжали, отвлекали их от покупок в Нальчике (33). Главный торг в Нальчике шел водкой, которой по данным на 1862 г. было привезено на 28 тысяч рублей. В последующем объемы торговли водкой еще более увеличивались. Мелочные съестные припасы, мука, овес для продажи в Нальчике доставлялись с соседних казачьих станиц и сбывались на еженедельных (по понедельникам) базарах. Закупка и вывоз меда, воска, сала, кожи, овчин, шкур, шерсти, конского волоса и «кое-каких местных изделий» в основном находилась в руках «Моздокских и Нахичеванских жителей», временно проживавших в Нальчике, или имевших по аулам своих приказчиков, иногда из числа кабардинцев (34).

Отчасти такой же торговлей занимались горские евреи, которые торговали, в том числе, «из сумок» по селениям и предметы торга обменивали частью «на красный товар, русский и азиатский холст, выбойку, ситцы, шелк, нитки, железо», частью покупали за деньги. Горские евреи наряду с армянскими и грузинскими купцами вели торговый обмен с балкарцами, для чего очень часто посещали балкарские ущелья. Номенклатура привозимых ими товаров включала в основном бакалейные изделия, различные мануфактурные и галантерейные товары, которые пользовались наибольшим спросом. Обменивались эти товары на скот, сукно, бурки, войлоки, шерсть, турьи и меховые шкуры, выделанные кожи.

Продуктами питания в слободе Нальчик, как отмечалось выше, в основном торговали жители Александровской немецкой колонии. Кроме того, они сбывали излишки во Владикавказ, откуда специально приезжали скупщики. Особенно пользовалось большим спросом масло, славившееся своим качеством (35). Таким образом, русские, немцы, горские евреи и др., переселившиеся в Нальчик в XIX в., были вовлечены в процессы этнического взаимодействия с окружающим миром, бытом, культурным фоном. Реальный быт и повседневное существование для большинства переселенцев складывались из общения с соседями, обмена товарами, совместной работы в том или ином виде деятельности. Контакты с иной природно-географической средой и этнокультурными традициями местного населения не прошли для переселенцев бесследно: этнические особенности и типологические черты их хозяйственной культуры постепенно трансформировались, но при этом этнические группы переселенцев сохранили базовые элементы своей этнокультурной идентичности.

ДЗАГОВ Рустам Нургалиевич – старший научный сотрудник сектора истории Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН, кандидат исторических наук, доцент

Исследование выполнено по программе фундаментальных исследований Президиума РАН «Традиции и инновации в истории и культуре» в рамках направления «Традиция, обычай, ритуал в истории и культуре» по проекту «Идентичность в поисках традиции: народы Кабардино-Балкарии в государственно-политических и социокультурных трансформациях»

Источник: ГОРОД В ЭТНОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ НАРОДОВ КАВКАЗА МАТЕРИАЛЫ X КОНГРЕССА ЭТНОГРАФОВ И АНТРОПОЛОГОВ РОССИИ Москва: ИЭА РАН. 2014.

историография Кабардино-Балкария Россия этничность / этнополитика

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: