КАЛМЫКИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | КАВКАЗ НА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ | Константин МАКСИМОВ | 16.05.2015 | 00:00

Затянувшаяся первая мировая война потребовала напряжения всех сил и привлечения материальных и людских ресурсов Российского государства. Вопреки утверждению, господствующему в историографии, о том, что калмыки, как находившиеся «вне европейской России», «были исключены из планов мобилизации» около 3 тыс. калмыков-казаков несли военную службу и воевали в составе Донских казачьих полков, отдельных и особых сотен, артиллерийских дивизионов на фронтах первой мировой войны. А калмыки Поволжья, несмотря на освобождение их, как и некоторых других народов, отнесенных к «инородцам», от военного призыва, с 1 января 1915 г., согласно «Положению о военном налоге», утвержденному высочайшим указом от 19 апреля 1910 г., обязаны были вносить дифференцированный военный налог в виде прямого обложения каждой семьи (кибитки) в зависимости от количества скота. Помимо этого, калмыки Поволжья должны были поставлять лошадей, скот, продовольствие на нужды армии, а также нести различные военные повинности в тылу (1).

На начало 1914 г. в Калмыцкой степи числилось 24 712 кибиток (семей), из них 20 737 (83,9 %) имели домашних животных. В 1913 г. сборы в виде военного налога с калмыцких семей, имеющих скот, составили 122 657 рублей. Так, например, сход населения Наинтанкиновского аймака Манычского улуса, состоявшийся 23 марта 1916 г., утвердил расклад сбора военного налога по кибиткам, в зависимости от числа голов скота, в сумме 369 руб. 20 коп. (8 % всех видов сбора с населения аймака), а сход Кебютовского аймака того же улуса, проходивший 10 марта 1916 г., – в размере 653 руб. 60 коп. (так же 8 % годового сбора). Аналогичные сходы, определившие сумму военных налогов, были проведены во всех аймаках калмыцких улусов (2).

Помимо денежного налога вместо воинской повинности калмыцкие улусы в связи с объявлением 18 июля 1914 г. мобилизации в стране срочно приступили к сбору и поставке лошадей на фронт, а также скота на продовольственные нужды армии. Кроме того, каждый улус обязан был обеспечивать расквартирование, а также снабдить продуктами питания (кормовым довольствием) проходившие отряды ополченцев, выделять деньги призываемым из своих волостей ратникам (славянской национальности). Например, в 1914 г. в Тун- дутовской волости 77 чел., призванных в армию, получили деньги, в Садовской – 38 чел., Обиленской – 34 чел. и т.д. (3)

В это время калмыцкие улусы располагали значительным количеством скота. Согласно ведомости, подготовленной для исчисления годовых сборов на 1914 г., лошадей насчитывалось 77 598, крупного рогатого скота – 192 878 голов, овец и коз – 829 870, верблюдов – 25 588, свиней – 174 (4).

Во всех 9 улусах и в Калмыцком Базаре Астраханской губернии были созданы приемные комиссии, которые только в течение 21–24 июля 1914 г. приняли и передали представителям воинских частей до 1600 лошадей. Две приемные комиссии Малодербетовского улуса приняли от богатых калмыков 475 лошадей и сдали их военным приемщикам 187-го пехотного Аварского полка – подпоручику, князю Апчабадзе и поручику Лопатину для комплектования 4-го и 6-го запасных кавалерийских полков. Только военно-конный участок № 10 Ульдючиновского аймака Манычского улуса в 1914 г. поставил 444 лошади. Ачинер-Эркетеневским участком Икицохуровского улуса были подготовлены к военной поставке 954 лошади, а Сатхало-Хошоутовским участком того же улуса – 701 лошадь и т.д.

Крупный скотовод Кетченер-Шебенеровского аймака, Икицохуровского улуса Церен Бадмаевич Бадмаев в 1914–1915 гг. сдал в фонд армии по реквизиции 350 голов крупного рогатого скота, в 1916 г. – 444. Коннозаводчик Эркетеневского аймака того же улуса, потомственный почетный гражданин Цаган-Убуш Леджинов занимался разведением верховых лошадей. Он ежегодно передавал в армию более 200 лошадей, а в 1916 г., кроме 300 лошадей, поставил в фонд армии 204 головы крупного рогатого скота и подготовил к сдаче еще 600 голов. Житель Зайсанг Багацохуровского улуса Бегали-Цебек Джалович Онкоров ежегодно сдавал в армию по 200 лошадей и до 100 лошадей – в казачьи войска. Коннозаводчик Икицохуровского улуса Улюмджи Лиджиев ежегодно поставлял в армию по 50 лошадей, как и коннозаводчик Багацохуровского улуса Манун Бадмаев. Крупные скотоводы Эркетеневского улуса Манджи Гаряев, Хулхачи Улдакаев, Манджи Баланов, Сангаджи Манджиев, Даган Нимгиров ежегодно сдавали на нужды армии по 50–100 лошадей каждый. В январе 1916 г. только 4 волости (аймака) Малодербетовского улуса поставили 258 лошадей, а 2 аймака Манычского улуса – 63 лошади (5).

Все калмыцкие улусы получили на 1916 г. задание готовить лошадей к военным поставкам. В войсках русской армии в конце 1914 г. находились 1 035 682 лошади, в 1915 г. дополнительно было поставлено в армию 554 227 лошадей, а в 1916 г. – 214 908. В связи с истощением ресурсов Совет министров установил с 1 апреля 1916 г. выдавать пособия казакам, подлежащим призыву, на приобретение лошадей: казакам 2-й очереди – 200 руб., 3-й очереди – 300 руб., пешим – 50 руб., запасного разряда и войскового ополчения – 300 руб., пешим – 100 рублей. С этого времени увеличивались планы реквизиции лошадей и по калмыцким улусам (6).

Помимо этого, Управлению калмыцким народом приходилось выполнять срочные заказы Ставки, штабов фронтов, армий. В июле 1916 г. Ставка приняла решение в целях улучшения снабжения воинским снаряжением и продовольствием сформировать для Кавказской армии два колесных верблюжьих транспорта, для которого требовалось по 5 тыс. двугорбых и одногорбых верблюдов с вьючными седлами. Предлагалось реквизицию верблюдов провести по военной повинности в соответствии с указом Правительствующего сената от 8 декабря 1914 года. По разнарядке Астраханского губернского военного присутствия калмыцкие улусы были обязаны поставить 800 верблюдов. К этому времени поголовье верблюдов в Калмыцкой степи по сравнению с 1914 г. уменьшилось с 25 588 до 18 112 (на 29 %) голов. Кроме верблюдов, калмыцким улусам предлагалось срочно поставить лошадей Кавказской армии, нуждавшейся в труднодоступных районах во вьючном транспорте. Астраханский губернатор в соответствии с требованием начальника военных сообщений Кавказской армии 7 ноября 1916 г. направил циркуляр в Управление калмыцким народом, предписывавший «оказать законное содействие при производстве закупки 3000 лошадей обозного типа» для военных частей Кавказской армии (7).

В связи с успешным выполнением в 1914 г. мобилизационных работ, император Николай II 12 февраля 1915 г. учредил светло-бронзовую медаль для ношения на груди на ленте ордена Белого орла, которая присуждалась лицам военных, морских и гражданских учреждений, участвовавшим в мобилизации, призыве на военную службу, в организации поставок и перевозок грузов. 24 февраля 1915 г. Управление воинской повинности МВД разослало губернаторам и градоначальникам циркуляр № 27 за подписью министра Н. Маклакова с предложением представить к награде лиц, заслуживающих «означенной выше медали за труды по мобилизации 1914 г. по вверенной Вам губернии» (8).

По поручению Астраханского губернатора, генерал-лейтенанта И.Н. Соколовского управляющий калмыцким народом Б.Э. Криштафович представил к награждению за поставку в армию полного комплекта лошадей: по Управлению калмыцким народом (УКН) – делопроизводителя по мобилизационной части, коллежского секретаря A.Ф. Грачева, бухгалтера, губернского секретаря Д.П. Шестакова, заведующего Икицохуровским улусом, губернского секретаря М.И. Иванова, помощника попечителя Икицохуровского улуса К.С. Сабинина, заведующего Манычским улусом, коллежского регистратора B. П. Егорова и его помощника Ф.М. Пересадина, чиновников особых поручений при УКН VIII класса, коллежского асессора Ф.И. Плюнова и коллежского регистратора П.И. Карпинского, канцелярского служителя УКН С.Я. Хотяна.

К награждению были представлены по улусам: Малодербетовскому – старшина Центрального аймака, отставной губернский секретарь Эльвяш Эрендженов, старшина Приволжского аймака Бади Даваевич Ашкатов, старшина Цаган-Нурского аймака Шолыиик Эрендженов, старшина Абганеровского аймака Бембя Базыров; Икицохуровскому – член мобилизационной комиссии Улюмд- жи Лиджиев, коннозаводчик; заведующие военно-конными участками: № 18 – Яшкуль Очиров, № 17 – Яшкуль Манджиев, № 14 – Наран Сангаджиев, № 15 – Дорджи-Гаря Цекбеев, № 16 – Пюрбе Натыров, коллежский регистратор К.Н. Протопопов, вольнонаемный писарь А.А. Колпаков, штатный переводчик Гаря Цаганович Ташуев; Харахусовскому – старшина Эрдниевского аймака Сангаджи Армадаев, писарь Андрей Борлыков, старосты: Шебенеровского хотона – Сангаджи Лиджиев, Самтанакиновского хотона – Нохала Очиров, Бага-Горбутовского хотона № 3 – Орык Убушаев, Джамба- накиновского хотона – Манджи Уланов, Бага-Горбутовского хотона № 1 – Манджи Баркаев и зайсанг Адучи Гаряев, староста Бабенкиновского хотона Эрдни Китеев, старшина Харахусовского аймака Сангаджи Очир-Гаряев и писарь Тюрбя Сангаджи-Гаряев, старосты: Нойдутовского аймака – Бамбыш Яшкиев, Харахусовского хотона № 2 – Ноха Мухараев, Ангучиновского хотона – Намру Бадмаев, Харахусовского хотона № 1 – Нимгр Бадмаев, староста Лиджи Гаря-Телеев, помощник попечителя улуса, коллежский секретарь А.П. Писарюк, штатный писарь, коллежский регистратор П.В. Дуров, переводчик Салдус Борлаков и толмач Аким Леджинов; Манычскому – старшина Бурульского аймака и заведующий военно-конным участком № 12 Боро Контраев, старшина Мандженкиновского аймака Эрдни Банов, старшина Ульдючиновского аймака, заведующий военно-конным участком № 10, зайсанг Гаря Дорджиев Балзанов, старшина Кебютовского аймака Эвле Егоров, старшина Бага-Чоносовского аймака Мус Намруев, помощник попечителя улуса В.И. Елин; Эркетеневскому – старшина Гайдукского аймака Дага Нимгиров, старшина Овордыкского аймака Гаря Нимгиров, старшина Кек-Усунского аймака Манджи Хадбитов, помощник попечителя улуса А. В. Ремизов; Бага-Цохуровскому – старшина Баруновского аймака Шара Бембеев, старшина Зюневского аймака Нимгир Дорджиев; Яндыко-Мочажному – попечитель улуса К.К. Павлинов, письмоводитель улусного управления И.Е. Чукалин, переводчик К.Д. Никитин, старшина Харахусовского аймака Натыр Уланов, старшина Долбанского улуса Инджир Санджиев (9).

При оказании помощи армии калмыки не ограничивались внесением обязательного военного налога, плановыми поставками лошадей для кавалерии, верблюдов – для транспортных нужд и скота. Астраханская губерния, в том числе и калмыцкие улусы, в годы войны обязана была поставлять фронту мясо и, выполняя это задание, ежедневно отправляла на фронт до 6 тыс. пудов мороженого мяса (10).

Широкое распространение среди калмыков получило добровольные пожертвования денежных средств на нужды армии. В сентябре 1916 г. рыболовы Багутовского аймака Яндыко-Мочажного улуса перед отправкой на тыловые работы в действующую армию из своего заработка перечислили 5810 руб. в адрес цесаревича Алексея Николаевича. На документе, в котором МВД докладывало императору о вер-ноподданнических чувствах калмыков и о перечислении ими денег, Николай II собственноручно начертал: «Сердечно благодарю. Деньги направить секретарю гос. имп. Александры Федоровны» (Фонд добровольных пожертвований на нужды раненых и их семейств) (11).

На третий год войны, в силу необходимости привлечения дополнительных людских ресурсов на фронт, правительство приступило к мобилизации «инородческих народов» на военные тыловые работы. К тому же, при подготовке стратегических наступлений, в условиях ведения маневренной войны обнаружилось, по признанию генерала А.А. Брусилова, что «саперное дело в армии было поставлено скверно» (12). Известный военный историк, генерал-лейтенант А.М. Зайончковский, участник первой мировой войны, отмечал, что Россия вступила в войну почти без инженерной подготовки театра предстоящей борьбы, с совершенно неразвитой сетью железных дорог.

Успешное наступление на Юго-Западном фронте летом 1916 г. показало, что при подготовке крупных стратегических операций требуется тщательная подготовка инженерных сооружений, дорог, траншей и т.д. 25 июня 1916 г. Николай II подписал указ «О привлечении мужского инородческого населения империи» в возрасте от 19 до 43 лет на «работы по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии, а равно для всяких иных, необходимых для государственной обороны работ». В первую очередь, мобилизации на тыловые работы подлежали мужчины «инородческого населения» в возрасте от 19 до 31 года. Сразу же последовало указание МВД во все регионы страны, где предстояло провести мобилизацию инородцев на тыловые работы, в том числе и астраханскому губернатору, с требованием выполнить царский указ «в кратчайший срок» (13).

Начальник штаба Верховного главнокомандующего, генерал от инфантерии М.В. Алексеев 14 июля 1916 г. телеграфно сообщал Управлениям снабжения Западного, Юго-Западного и Северного фронтов: «Для выполнения оборонительных, дорожных и других работ реквизируются инородцы, необязанные к военной службе. Партии этих рабочих, не более 4 тысяч человек в день распоряжением военного министерства будут направляться на сборные пункты каждого фронта. Всего предполагается направить: на Северный фронт 200 тысяч человек, на Западный – 100 тысяч, Юго-Западный – 180 тысяч. Срочно телеграфируйте один для сбора пункт на фронте, имея в виду, что прием реквизированных партий рабочих, организация отрядов и распределение между различными управлениями будет возложена на вас. Штаты управлений рабочими партиями будут высланы вслед за сим. Прошу разработать вопрос командирования приемщиков и конвоев». В телеграмме Генштаба от 18 июля 1916 г. уже дополнительно сообщалось, что «распределительные пункты назначаются: Северного фронта – Псков, Западного – Бобруйск, Юго-Западного – Полтава. В этих пунктах партии рабочих должны быть сданы лицам, указанным главными начальниками снабжений соответствующих фронтов» (14). Вскоре, по предложению фронтов, были изменены города для организации приемных пунктов: для Западного фронта – Орша и Гомель, Юго-Западного – Харьков.

Предполагалось доставить для нужд Фронтстроя, в первую очередь, 27 тыс. киргизов из Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской областей, 2 тыс. туркменов из Закаспийской области, 1 тыс. осетин из Дагестана. По плану же должны были призвать: из Закаспийской области – 15 тыс. чел., Самаркандской – 38 тыс., Ферганской – 50 тыс., Астраханской губернии – 44 тыс. калмыков и киргизов (казахов). Однако уже 18 июля 1916 г. Военное министерство сообщало Генштабу, что «в Иркутском округе собралось до 6 тыс. инородцев... срочно их перевезти в распоряжение Северного фронта. Собирающихся в Астрахани (имелось в виду калмыков и киргизов. – К. М.) следует срочно перевозить на театр военных действий» (15).

Между тем, полевые строительные управления фронтов предложили формировать из прибывавших инородцев экипированные своей одеждой и обувью рабочие роты (отряды) из 4 взводов численностью до 250 человек. Предполагалось установить им фиксированную заработную плату в размере 25 коп. в день (в месяц 7 руб. 50 коп.). Эта сумма должна была поступать их семьям.

Инородческие рабочие партии приказом начальника штаба Верховного главнокомандующего распределялись: 

1) Псков: для Петроградской сети железных дорог – 10 рот (отрядов), Северо-Западных железных дорог – 6 рот, Полевого строительного управления – 30 рот, для Московской сети железных дорог – 7 рот, для постройки перегона Чудово-Гостинополье – 18 рот; 

2) Орша: для Риго-Орловской сети железных дорог – 10 рот, для Александровской железной дороги – 27 рот, для Николаевской железной дороги – 15 рот, для Полевого строительного управления – 30 рот;

3) Гомель: для Любаво-Роменской железной дороги – 6 рот, для Полесских железных дорог – 5 рот, для Полевого строительного управления – 30 рот;

4) Харьков: для сети Юго-Западных железных дорог – 56 рот, для сети Киево-Воронежских железных дорог – 15 рот, для постройки ветки Николаев-Березовки – 15 рот. Снабжение питанием рабочих инородцев должно было соответствовать нормам для нижних чинов армии. Обеспечение их одеждой и обувью возлагалось на Управления снабжений фронтов. Предусматривалось выделить им жилье барачного типа, а также оказывать медицинскую помощь (16).

Однако 31 июля 1916 г. Николай II распорядился по случаю дня рождения цесаревича, великого князя Алексея Николаевича призыв инородцев к работам в тылу армии отсрочить повсеместно до 15 сентября 1916 года |7. Однако, по всей вероятности, причина отсрочки была связана не с данным официальным событием. Оказалось, что военные ведомства и части еще не были подготовлены к приему огромного числа рабочих, не располагали необходимыми помещениями, инструментами, материалами, транспортными средствами. В срочном порядке военные ведомства стали заказывать дорожно-строительные механизмы, лесоматериалы, лопаты, гвозди, проволоку, ножницы для резки проволоки, распределять заказы по предприятиям всей страны, вплоть до Владивостока и за рубежом, готовить наряды на питание, изыскивать военные кадры для направления в рабочие отряды (роты) (18).

Привлечение инородцев на тыловые военные работы, по мнению начальника Инженерной части штаба Верховного главнокомандующего С. Чаева, преследовало несколько целей. В письме от 23 июля 1916 г. военному министру он изложил свои мысли по этому поводу: «Привлечение инородцев для работ на фронте – акт большой государственной важности, выполнение которого сопряжено с большими затруднениями.

Насколько успешное выполнение сей крайней меры может принести огромную пользу в тыловых работах и тем существенно повлиять на исход войны... При этом необходимо добавить, что привлечение полудиких инородцев для работ в России, безусловно, окажет огромное влияние на будущее, после военные отношения, инородцев к коренной России, к ее государственной власти, а также неизбежно отразится в худую или в хорошую сторону на культуре и развитии этих нетронутых еще сил России. Побывав в коренной России, инородцы либо вернутся домой пораженные величием России, невиданной до сих пор культурой, благодарные за полученный свет и готовые научить своих братьев новым условиям жизни, работы и труда, или же, наоборот, приедут озлобленные, больные, потерявшие добрую половину своих товарищей в непривычных снегах России, и тогда на всем нашем ближнем и дальнем Востоке мы получим опасных внутренних врагов» (19).

Призыв инородцев на тыловые военные работы начался в сентябре 1916 года. В соответствии с предписанием Управления воинской повинности МВД о возобновлении с 15 (28) сентября 1916 г. призыва инородцев на тыловые работы, заведующий калмыцким народом Б.Э. Криштафович в тот же день, 12 сентября, телеграммой оповестил улусных попечителей о том, что 15 сентября 1916 г. объявляется первым днем мобилизации калмыков на тыловые работы в действующую армию. А астраханский губернатор Соколовский 15 сентября подписал распоряжение о «воспрещении частным лицам, организациям, предприятиям производить наем инородцев Калмыцкой и Киргизской степей Астраханской губернии на какие бы то ни было работы, равно никто из инородцев в возрасте от 19 лет до 31 года не имеют право отлучаться за пределы Калмыцкой и Киргизской степей ни при каких условиях ». Астраханская администрация планировала мобилизовать на тыловые работы в действующую армию до 44 тыс. инородцев (калмыков и киргизов-казахов Букеевской орды). В соответствии с численностью населения, калмыцким улусам предстояло отправить на тыловые работы до 15 тыс. человек. В 1916 г. в Поволжье числилось 152 840 калмыков (81 880 мужчин и 70 960 женщин), киргизов (казахов) – более 300 тыс. человек (20).

Далее в распоряжении астраханского губернатора указывалось, что с 23 сентября в первый врачебно-приемный пункт – Черный Яр – должны прибывать партии по 100 чел. из Малодербетовского улуса, с 13 октября – по 100 чел. из Манычского, в последующие дни – по 200 чел. из других улусов, во второй пункт – Астрахань – по 500 человек. Оба пункта после пятидневного карантина должны были передавать их «воинским начальникам». Предлагалось завершить работу по мобилизации к 1 ноября 1916 года.

В соответствии с правилами МВД от 2 ноября 1916 г. «О порядке использования инородцев, привлекаемых по реквизиции для работы внутри империи на государственную оборону», до 6 декабря 1916 г. подлежали временному освобождению от мобилизации калмыки призывного возраста, работавшие до 15 сентября 1916 г. на рыбных промыслах, на заготовке мяса и сена для нужд армии, на железных дорогах Астраханской губернии. По ходатайству наказного атамана Войска Донского, астраханский губернатор с ведома МВД разрешил предоставлять отсрочку калмыкам Дербетовского улуса, работавшим чабанами, пастухами, табунщиками у донских крупных скотоводов и коннозаводчиков.

В первые же дни мобилизации решением астраханского губернатора, генерал-лейтенанта Соколовского, в соответствии с ходатайством от 17 сентября 1916 г. уполномоченного Главного управления землеустройства и земледелия по заготовке в Астраханской губернии мяса для действующей армии, получили временную (до 6 декабря 1916 г.) отсрочку 105 калмыков Серб-Джаповского аймака Александровского улуса, занятых на заготовке мяса на продовольственные нужды армии. К этой же категории были отнесены 47 калмыков Яндыко-Мочажного и Багацохуровского улусов, находившихся на Соколобугринском рыбном промысле Д.Г. Агабабова (21).

Во всех улусах 18-20 сентября 1916 г. были сформированы комиссии по призыву калмыков на тыловые работы в действующую армию в составе попечителя улуса, врача и одного чиновника улусной администрации, которые сразу же приступили к работе. Так, комиссия Яндыко-Мочажного улуса в составе попечителя П.И. Богданова, врача Воронина и помощника попечителя И.Е. Чукалина с 20 сентября по 18 декабря 1916 г. провела 19 заседаний, на которых приняла к освидетельствованию 2355 калмыков, из них признала годными к мобилизации 2097 чел., негодными по состоянию здоровья 111 чел., было решено предоставить отсрочку до 1 декабря 1916 г. 31 чел., занятому в животноводстве, – чабанами, пастухами и табунщиками, а также Пслужащим по служебному положению. 105 чел. освободили по возрастному критерию. Например, по ходатайству крупного скотовода Яндыко-Мочажного улуса Бага Тугульчиева, имеющего 25 лошадей, 240 коров и 550 овец, при поддержке комиссии и по решению астраханского губернатора, получили отсрочку 1 чабан, 1 пастух и 1 табунщик. Помимо 2097 были выявлены и признаны годными к службе еще 288 человек. 29 сентября 1916 г. из Яндыко-Мочажного улуса в Астраханский врачебно-наблюдательный пункт для отправки на тыловые работы прибыл 401 калмык, 6 октября – 1984 (22).

Комиссия Манычского улуса с 7 по 25 октября 1916 г. приняла к освидетельствованию 2935 калмыков, из них признала годными к военной тыловой службе 2135 чел., негодными – 441, предоставила отсрочку 182 чабанам, пастухам, табунщикам, освободила по служебным должностям и из числа духовенства – 148 чел., 29 чел. находились за пределами улуса.

В эти октябрьские дни аймачные сходы Манычского улуса обратились в Военное министерство с предложением, чтобы им разрешили сформировать для отправки на фронт калмыцкий полк, численностью 600 чел., на своих лошадях и полностью за свой счет. На это обращение незамедлительно последовал запрос товарища министра князя Волконского на имя астраханского губернатора с просьбой дать заключение.

Астраханский губернатор Соколовский категорически отклонил предложение населения Манычского улуса, рассматривая его «как домогательство калмыков на переход в казачество с целью получения земельных выгод». Его позиция была отражена в статье «Инородцы и война», опубликованной в газете «Астраханский листок» от 8 (21) июля 1916 г. (№ 146). В ней отмечалось, что «наконец уже во время войны заговорили о привлечении астраханских калмыков к военной службе, причем форма этого привлечения намечалась в виде перечисления калмыков в казачье сословие, чего сами калмыки, к слову сказать, жаждут, вследствие надежды закрепить за собой огромные пространства земли в Калмыцкой степи» (23). Подобные предложения о переходе калмыков в казачество, о создании специальных полков от калмыцких улусов поступали в МВД и Военное министерство еще в 1915 году. Однако МВД и астраханский губернатор не поддерживали инициативу калмыков.

Астраханский губернатор неодобрительно отнесся и к идее разрешить инородцам взамен принудительных работ поступать охотниками в казачьи части с собственным обмундированием, снаряжением, холодным оружием, а в конные – и с конем, но без зачисления в войсковое сословие. Калмыки приняли с энтузиазмом высочайшее разрешение императора от 9 октября 1916 г. и указание Военного министерства, данное местным воинским начальникам запасных войсковых частей, принимать инородцев в охотники в соответствии с существовавшими правилами. Однако без поддержки астраханской администрации и это желание калмыков не осуществилось (24).

Комиссия Малодербетовского улуса с 18 сентября по 11 октября 1916 г. на 15 заседаниях освидетельствовала 3209 из 3463 чел. призывного возраста. 254 чел., относившиеся к категории служащих, учащихся, духовных лиц, освобождались от призыва. Комиссия признала годными к службе 2981 калмыка, негодными по состоянию здоровья – 151, по ходатайству скотовладельцев, отсрочку предоставили 77 пастухам, табунщикам и другим лицам. По ходатайству коннозаводчиков: Лиджи Бамбаева (имел 900 лошадей, 170 голов крупного рогатого скота, 1000 овец, 42 верблюда), Бемби Базырова (350 лошадей, 230 голов крупного рогатого скота, 1020 овец и 17 верблюдов), Дорджи Боваева (1200 лошадей) получили отсрочку 40 пастухов и табунщиков, 13 чел., занятых на сельскохозяйственных работах, а также 7 табунщиков были заменены другими лицами (25).

Харахусовская улусная комиссия после освидетельствования в сентябре-октябре 1916 г. направила 1095 калмыков призывного возраста в Астраханский врачебно-наблюдательный пункт для отправки на тыловые работы (26).

Александровский улус в сентябре-октябре 1916 г. направил в Астрахань 1321 калмыка для отправки на тыловые работы. По ходатайству 19 русских рыбопромышленников (В.Г. Степанова, А.Г. Березина, И.Г. Любимова и др.) Астраханской губернии 315 калмыкам, в основном Александровского улуса, работавшим на их рыбных промыслах, губернатор предоставил временную отсрочку до 1 декабря 1916 года (27).

Эркетеневский и Икицохуровский улусы только в сентябре 1916 г. направили в Астрахань соответственно 694 и 692 калмыка для отправки на тыловые работы в действующую армию. Призывные комиссии признали негодными к тыловым работам по состоянию здоровья 69 чел., отсрочку предоставили 269 пастухам и табунщикам до 1 декабря 1916 года. Из поселка Калмыцкий Базар все 87 калмыков призывного возраста были отправлены на тыловые работы (28).

Таким образом, по неполным данным и без учета Дербетовского улуса, калмыцкие улусы Астраханской губернии только в сентябре-ноябре 1916 г. направили на приемно-врачебные пункты 11618 калмыков в возрасте от 19 до 31 г., из них временную отсрочку до 1 декабря 1916 г. получили 1392 человека. Однако вскоре, 16 ноября 1916 г., последовала телеграмма из Военного министерства на имя астраханского губернатора. В ней предписывалось «немедленно возобновить призыв калмыков на тыловые работы», оставив после 6 декабря на рыбных промыслах «из числа реквизированных инородцев не более 6 тыс. человек и предоставить промыслам возможность нанимать недостающее количество рабочих из числа инородцев свободных по возрасту от реквизиций» (29).

23 декабря 1916 г. астраханский губернатор Соколовский докладывал начальнику Казанского военного округа, принимавшему участие в комплектовании людскими ресурсами в основном Юго-Западного фронта: «из общего числа инородцев губернии призвано и сдано для тыловых работ 22 ООО, оставлены согласно указаниям МВД для работ на рыбных промыслах, по заготовке для армии сена и скота, для коннозаводства и прочих надобностей 14 500, забраковано 4000. Таким образом, осталось призвать еще около 3500 инородцев. Ввиду сказанного и того обстоятельства, что оставшиеся инородцы непризывного возраста восполняют в уездах губернии крайний недостаток в отсутствующих русских рабочих в сельском хозяйстве, рыбных, соляных промыслах и тому подобных предприятиях, я полагаю, что за состоявшемся уже выдвижением наиболее трудоспособной части инородческого населения дальнейшая реквизиция его была бы крайне нежелательной, за исключением, конечно, того случая, если бы надобность в этой силе для тыловых работ была бы обостренной, что упомянутые краевые интересы должны были бы уступить место нуждам войны. Губернатор Соколовский». В другой телеграмме он сообщал, что из-за полной распутицы в степи не представляется возможным в декабре 1916 г. завершить реквизицию оставшихся 3500 инородцев (30).

Тем временем, в калмыцких улусах стало известно о бедственном положении калмыков, мобилизованных на военные тыловые работы действующей армии. Они не обеспечивались обмундированием, на довольствие на день на одного человека выделялось всего 50 копеек. Люди испытывали острую нужду в теплой одежде, продуктах питания, лечении. Между тем, выяснилось, что в аналогичной ситуации оказались, по заключению Главного комитета союза городов, «все вообще инородцы, призванные к тыловым работам». Главный комитет решил совместно с другими общественными органами обстоятельно изучить и «представить в Ставку мотивированную записку по данному вопросу» (31).

Однако калмыцкие улусы не стали ждать официальных решений. На сходах населения многих аймаков было решено делегировать своих представителей для доставки теплой одежды, обуви и продуктов питания односельчанам, находившимся на тыловых работах. Так, например, сход жителей Абганеровского аймака Малодербетовского улуса 15 ноября 1916 г. решил направить к своим мобилизованным сельчанам Эрдни Васлеева с одеждой и подарками. Сход населения Кетченер-Шебенеровского аймака Икицохуровского улуса, состоявшийся 19 ноября 1916 г., решил направить к мобилизованным калмыкам, «находящимся на работах по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений, для доставки подарков и свершения религиозных потребностей духовного лица – гелюнга Тангуда Дорджиева». 29 ноября 1916 г. население Наинтанкиновского аймака Манычского улуса приняло решение делегировать «на фронт к мобилизованным калмыкам, находящимся в действующей армии Юго-Западного фронта в 5-й инженерно-строительной дружине 24-й инородческой рабочей партии, Михаила Степановича Люсика, Очира Улюмджиева и Лиджи Убушиева для вручения теплой одежды и подарков». Аналогичное решение 30 ноября 1916 г. принял сход Багачоносовского аймака Малодербетовского улуса, отправивший в командировку Санджи Убушиева (32).

В декабре 1916 г. значительно увеличилось число делегируемых сходами аймаков представителей на фронт к калмыкам, работающим на оборонных и военных объектах. Население Зюневского аймака Александровско-Багацохуровского улуса 27 декабря решило направить к ним на Юго-Западный фронт с целью доставки теплой одежды и подарков своего уполномоченного Кова-Эрдни Гаряева. Сход Харахусовского аймака Харахусовского улуса решил командировать Тюрбю Сангаджи-Гаряева, писаря аймачного управления, и Сангад- жи Мундурова к мобилизованным сельчанам. Они находились в действующих армиях Юго-Западного фронта в двух отдельных партиях. Туда же были направлены представители Багацохуровского аймака Яндыко-Мочажного улуса (33).

Мобилизованные калмыки трудились на сооружении оборонительных укреплений на линии Западного, Кавказского фронтов, в прибалтийских губерниях; в Могилевской и Минской губерниях были заняты на строительстве железных, фунтовых дорог; в портах – на погрузочно-разгрузочных работах. Как свидетельствовал генерал от кавалерии В.И. Гурко, командовавший Западным фронтом, «за два военных года с января 1915 по январь 1917 года было проложено 6800 километров рельсовых дорог... Огромную помощь при прокладке путей оказывали железнодорожные батальоны, сформированные по указанию Ставки» (34).

Направляемым представителям от аймаков в прифронтовые районы к мобилизованным калмыкам следовало пройти проверку на благонадежность, получить согласие попечителя улуса и разрешение на выезд от астраханского губернатора и штаба военного округа. Так, Соколовский 8 декабря 1916 г. послал военному министру телеграмму. В ней он писал: «Родственники калмыков, отправленных на тыловые работы, ходатайствуют о содействии отправке теплых вещей, подарков реквизированным калмыкам. В настоящее время для перевозки подарков необходим один вагон. Вместе с вещами калмыцкие общества посылают уполномоченных. Ходатайствую о предоставлении наряда от Астрахани через Могилев на Луцк Волынский. Губернатор Соколовский» (35).

Выезжавшие в прифронтовые районы калмыки, пройдя проверку на благонадежность, получали от астраханского губернатора свидетельство (удостоверение) на проезд до места назначения следующего образца:

«Свидетельство от Астраханского Губернатора.

15 декабря 1916 г. № 10106.

Дано сие от Астраханского Губернатора уполномоченным калмыков Александровского улуса Астраханской губернии, нойону того же улуса Сереб-Джап Батыковичу Тюмень и калмыку Тюменевского аймака того же улуса Ара-Васкиеву для беспрепятственного проезда их и провоза от г. Астрахани по железной дороге теплой одежды к мобилизованным калмыкам Александровского улуса, находящимся на тыловых работах в гор. Могилеве и Луцке Волынской губернии.

Названные лица ни в чем предосудительном замечены не были и политически благонадежны. Подписал Губернатор, генерал-лейтенант Соколовский.

Скрепил за Заведующего Калмыцким народом Залькинд».

Пропуск представителям аймака на въезд в район действующей армии выдавался только штабом соответствующей армии (36).

Некоторым аймакам приходилось посылать в значительном объеме материальную помощь мобилизованным односельчанам, и для сопровождения этого груза они выделяли по 5–6 человек. Так, аймачный сход населения Калмыцкого Базара, состоявшийся 29 января 1917 г., поручил зайсангу Эрдни-Аре Сарангову, Сангаджи-Аре Лиджиеву, Сангаджи Босхомджиеву, Ване Убушиеву, Кензе-Бадме Убушиеву доставить необходимые вещи и продукты жителям аймака, находившимся на тыловых работах. 6 февраля 1917 г. аналогичное решение принял сход Мандженкиновского аймака Манычского улуса.

Выезды представителей аймаков с целью доставки материальной помощи калмыкам, мобилизованным на тыловые работы, оказавшимся в условиях смуты в критическом положении, несмотря на приказ № 183 Военного министерства от 6 апреля 1917 г. об ограничении въезда в прифронтовые районы, а также постановление Временного правительства от 5 мая 1917 г. о демобилизации с тыловых работ инородцев, не прекращалась вплоть до конца октября 1917 года. Судя по имеющимся в фондах республиканского архива документам, 22 октября 1917 г. состоялся сход граждан Ики-Чоносовского аймака Малодербетовского улуса, один из последних подобных сходов, решивший направить к калмыкам, находившимся в действующей армии на тыловых работах, своего представителя Лиджи Лиджиева для доставки одежды, обуви, продуктов питания (37).

Тяжелые работы, которые в основном велись осенью и в зимний период 1916–1917 гг., непривычные погодные условия (дождь, снег, грязь, холод), трудные условия жизни и быта (проживали в бараках, сырых блиндажах), недостаток питания и одежды серьезно подорвали здоровье калмыков. В газете «Астраханский листок» от 4 (17) августа 1917 г. А.Б. Босхомджиев, общественно-политический деятель первых лет советской власти, отмечал, что «когда калмыков в середине войны взяли на тыловые работы на фронт, они в непривычных условиях жизни в землянках стали болеть и умирать. А к концу возвращения из числа всех взятых калмыков на тыловые работы 25 % умерли, а из числа всех вернувшихся домой 50 % оказались больными ревматизмом и другими простудными болезнями». Инженер С. Чаев, подтверждал, что инородцы после тыловых работ могут вернуться домой «больные, потерявшие добрую половину своих товарищей в непривычных снегах России».

Нахождение калмыков в прифронтовой полосе, общение с революционно настроенными солдатами, происходившие общественно-политические процессы в армии существенно повлияли на формирование их мировоззрения и политических взглядов. В последующем многие из них оказались втянутыми в водоворот революционных событий, как на стороне красных, так и белых.

В связи с трудностями на фронте в конце 1916 и начале 1917 г. органы управления, военные ведомства (военные продкомитеты) приступили к активным действиям по реквизиции продовольствия, скота, зерна на нужды армии. А.А. Брусилов писал, что «во время зимы 1916-1917 года... сапог уже не хватало... питание также ухудшилось: вместо 3 фунтов хлеба начали давать 2 фунта строевым, находившимся в окопах, и 1,5 в тылу; мяса вместо фунта в день давали сначала 0,75, а затем и по 0,5 фунта. Затем пришлось ввести два постных дня в неделю, когда в котел вместо мяса клали рыбу, в большинстве случаев селедку; наконец, вместо гречневой каши пришлось зачастую давать чечевицу» (38).

В 1917 г. поставки хлеба на нужды армии шли, в основном, из зернового Болыиедербетовского улуса, посевы которого в 1916 г. составили: 20 542 дес. ячменя (98,2 % всей посевной площади калмыцких улусов), 22 123 дес. пшеницы (93,6 %), 780 дес. ржи (34,9 %), 826 дес. овса (90 %), 810 дес. проса (93,1 %) (39).

В апреле 1917 г. аймаки Болыиедербетовского улуса сдали для нужд армии: Багабурульский – 600 пуд. ячменя; II Икитуктуновский – 500 пуд. пшеницы, а также его жители: М. Опогинов – 505 пуд. пшеницы и 90 пуд. ячменя, Н. Опогинов – 1000 пуд. пшеницы и 389 пуд. ячменя, Гапон Санджиев – 1100 пуд. пшеницы индивидуально; I Икитуктуновский аймак – 400 пуд. пшеницы; Бюдермис-Кюбетовский – 302 пуд. ржи и пшеницы; Хаджитниковский – 2090 пуд. пшеницы и 594 пуд. ячменя; Абганеровский – 6060 пуд. пшеницы и 1880 пуд. ячменя; Икичоносовский – 37 600 пуд. пшеницы и 15 000 пуд. ячменя; Цоросовский – 1617 пуд. пшеницы и 1100 пуд. ячменя; Будульчинеровский – 200 пуд. муки.

В мае-июне 1917 г. аймаки продолжили сдачу зерна: Икичоносовский – 2514 пуд. пшеницы и 1614 пуд. ячменя; Бюдермис-Кюбетовский – 370 пуд. пшеницы и 440 пуд. ячменя; I Икитуктуновский – 3410 пуд. пшеницы и 5133 пуд. ячменя; Будульчинеровский – 8060 пуд. пшеницы и 5220 пуд. ячменя; Абаганерово-Гахакинский – 2420 пуд. пшеницы, 5520 пуд. ячменя и 2530 пуд. гречихи; Икичоносовский в июле сдал еще 320 пуд. пшеницы и 190 пуд. ячменя. Таким образом, население Большедербетовского улуса в первой половине 1917 г. сдало для нужд армии 108 838 пуд. (1742 т) зерна и муки. Кроме того, по имеющимся данным, Абганеро-Гахакинский аймак в октябре 1917 г. сдал еще 500 пуд. пшеницы и 700 пуд. ячменя (итого 19,2 т). Помимо этого, Болыиедербетовский улус в 1916 г. в фонд армии поставил 6808 голов скота (40).

В 1917 г. калмыцкие улусы поставили в фонд армии значительный объем мяса. За 8 месяцев (февраль-сентябрь 1917 г.) Калмыкия сдала на продовольственные нужды армии 23 953 головы крупного рогатого скота и овец (в живом весе 378 974 пуд. или 6064 т). Помимо этого, по имеющимся данным некоторых улусов, в октябре-ноябре 1917 г. Манычский улус поставил в фонд армии 4450 голов крупного рогатого скота, Икицохуровский – 4319, Харахусовский – 1800, Дербетовский – 3500 голов. Таким образом, по далеко не полным данным, население калмыцких улусов в 1917 г. поставило в продовольственный фонд армии 38 022 головы крупного рогатого скота, или 32 % от всего поголовья волов, коров и бычков старше двух лет (41).

Все это привело к наступлению стагнации в животноводстве в калмыцких улусах, а в последующие годы – к катастрофическому спаду в экономике. Поголовье лошадей в 1917 г. (77 108 голов) осталось в улусах почти на уровне 1914 г. (77 598), количество овец уменьшилось с 829 870 до 529 441, верблюдов – с 25 588 до 12 922. За счет трехлетнего приплода немного увеличилось поголовье крупного рогатого скота и в 1917 г. оно составило 232 102 головы. В эти же годы в Калмыцкой степи резко изменилась демографическая ситуация. К началу 1917 г. калмыцкое население по сравнению с 1914 г. увеличилось всего на 591 чел. и составило 152 840 человек. При этом заметно сократилось количество мужского трудоспособного населения в калмыцких улусах. В таком социально-экономическом состоянии калмыки оказались втянутыми в революционные события 1917 г. и в гражданскую войну.

Константин Николаевич МАКСИМОВ – доктор исторических наук, профессор Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН

Примечания

Опубликовано: Вопросы истории. - 2014. - № 12.

историография Кавказ Первая мировая война Россия экономика

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: