К ВОПРОСУ ОБ ОРУЖЕЙНОМ СОТРУДНИЧЕСТВЕ РОССИИ И АЗЕРБАЙДЖАНА
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Вячеслав МИХАЙЛОВ | 28.04.2015 | 10:06
С некоторых пор высказывания президента Армении Сержа Саргсяна в интервью зарубежным изданиям, которыми глава республики выразил озабоченность в связи с масштабными поставками Россией в Азербайджан вооружений и военной техники (ВВТ) приняли ещё более алармистский характер. Широкий резонанс получили заявления армянского лидера на пятом ереванском медиафоруме «У подножия Арарата». Отвечая на вопрос журналиста, Серж Саргсян отметил беспокойство политического руководства страны в связи с продажей «по разным причинам» российского оружия Азербайджану. Проблема, по мнению Сержа Саргсяна, состоит не в качестве поставляемых Азербайджану российских вооружений, а в том, что стоящий на границе армянский солдат осознаёт – его пытаются убить из российского оружия.
Проблема в целом была идентифицирована правильно, вот только выверенность формы, места и времени её озвучивания вызывает большие сомнения. Апелляция главы государства к чувствам, а не к рациональному осмыслению ситуации, по всей видимости, определялась характером аудитории, перед которой выступал глава государства. Главнокомандующего ВС Армении не может не заботить моральный дух находящихся в его подчинении войск, и поэтому упоминание тревог армянского солдата, несущего боевое дежурство на карабахской передовой и на границе с Азербайджаном, понять можно. Однако, к сожалению, подобные формулировки имеют малый коэффициент полезного политического действия, если ставится задача донести свои озабоченности до соответствующего адресата. Возникает вопрос: почему российскую сторону от объёмного ВТС с Азербайджаном должно удерживать осознание армянским солдатом того, что его могут убить из оружия того или иного государства? Вряд ли армянских военнослужащих это беспокоит в первую очередь. Участившиеся инциденты на линии соприкосновения войск в зоне карабахского конфликта ставят перед армянской стороной более приоритетные задачи. Например, такие, как инженерное усовершенствование передовых рубежей, на что, кстати, армянские СМИ в последнее время стали указывать с особой настоятельностью.
Целесообразность выноса весьма специфической для российско-армянских отношений темы на публичный уровень сомнительна. Площадка медиафорума хороша для PR-акций, привлечения общественного мнения к злободневным вопросам жизни, в том числе и армянских граждан. Но она не подходит для решения деликатных вопросов в отношениях пусть даже и самых близких военно-политических партнёров. Если президент Армении пытался обратить внимание Москвы на охватившую руководство республики тревогу – для этого существуют релевантные каналы донесения своего принципиального мнения. Говорить же о самой принципиальности армянской стороны в вопросе сдерживания российско-азербайджанского оружейного сотрудничества вовсе не приходится. Поясним нашу позицию, обратившись к предыстории вопроса.
До середины «нулевых» серьёзного объёма ВТС между Россией и Азербайджаном не наблюдалось. Доля прикаспийской страны в общей структуре российского военного экспорта стала расти начиная с 2010 года. По данным российского Центра анализа мировой торговли оружием, максимальный долевой объём Азербайджана в общем балансе российского военного экспорта пришёлся на 2011 год – 6 %. Для сравнения: в 2005-2006 годы идентифицированных поставок не было вовсе, в 2007 году доля Азербайджана составила 0,49 %, в 2008 году и того меньше – 0,15 %. Уровень ВТС двух стран пошёл в гору с 2010-го – доля Азербайджана в российском оружейном экспорте тогда составила 1,74%, в 2011 году – 6%, в 2012 году – 5,21%. С достижением в 2011 году 6-процентной доли в общем балансе российского военного экспорта Баку вошёл в группу крупнейших импортёров отечественных вооружений.
Таким образом, две страны стали активно развивать ВТС с 2010 года. Напомним, что именно в августе этого года были заключены большие военно-политические соглашения между Арменией и Россией. Сроки дислокации 102-й российской базы были продлены, Москва взялась обеспечить дополнительные гарантии суверенитету и территориальной целостности закавказского союзника. Стратегическое видение армянскими властями ситуации в регионе, своих дальнейших отношений с Россией и конфронтации с Азербайджаном требовало от них включения тогда в повестку фиксируемых договорённостей с Москвой также пункта, который можно условно определить, как невооружение Баку ударными системами российского производства. Этого сделано не было; более того, вплоть до 2014 года от официального Еревана было слышно только то, что ВТС России и Азербайджана не угрожает интересам Армении, не может привести к нарушению баланса сил в регионе конфликта, учитывая самое тесное оружейное сотрудничество между Россией и Арменией. Поставка в 2010 году двух, а в 2011 году одного дивизиона российских комплексов ПВО С-300 «Фаворит» была встречена Ереваном в исключительно толерантных тонах. Вслед за Москвой из армянской столицы повторяли мысль о том, что поставляется сугубо оборонительное вооружение. Когда же на Апшеронский полуостров из России пошли ударные ВВТ, армянское руководство, как можно понять, не нашло в себе ресурсов принципиальности, чтобы поставить вопрос в соответствующем ключе.
По прошествии 5 лет очевидно, что заключённые в 2010-2011 годах российско-азербайджанские военные контракты не обернуть вспять. Большая часть этих контрактов уже в значительной мере реализована, некоторые – закрыты полностью. В 2010-2014 годах Азербайджану были поставлены (или начались поставки) 24 многоцелевых ударных вертолётов Ми-35М, 18 пусковых установок ракетных систем залпового огня «Смерч», 18 152-мм самоходных артиллерийских установок (САУ) «Мста-С», 18 120-мм САУ «Вена», 6 тяжёлых огнемётных систем «Солнцепёк», 94 танка Т-90С (с возможным опционом ещё на 94 танка), около 100 БМП-3, десятки БТР-80А и БТР-82, другие наступательные ВВТ.
На этом фоне разговоры армянского руководства о чувствах своих солдат, тревогах политиков и предупреждениях экспертов запоздали примерно на те же 5 лет. Из Москвы до Еревана ныне пытаются донести мысль, что озабоченность закавказского союзника воспринимается самым серьёзным образом. В то же время в сложившейся ситуации можно вести речь лишь о снижении интенсивности дальнейшего ВТС России и Азербайджана, а не о каком-либо его свёртывании.
Стал ли коммерческий интерес для Кремля в 2010 году преобладающим, или в российской мотивации по достижению качественного прорыва в ВТС с Азербайджаном имелся также не меньший геополитический контекст – уже не суть важно. В арсеналах постсоветской республики, третьей по нефтеэкспорту страны СНГ, накоплены современные ударные системы, нейтрализация которых в условиях вероятной новой Карабахской войны ставит перед Арменией и Нагорным Карабахом новые вызовы. Их решение затруднительно без России, хотя бы в силу того, что ВТС Армении со своим ближайшим союзником куда более диверсифицировано и содержательно насыщено. С Баку у Москвы всё предельно ясно – российский ОПК поставляет в республику ВВТ, азербайджанский заказчик пытается её эффективно освоить. Вопрос создания на азербайджанской территории совместной оборонно-промышленной инфраструктуры, сертифицированных центров, что уже является данностью в отношениях России и Армении, пока носит теоретический характер. Для избравшего внеблоковый статус Азербайджана любое военное присутствие России на своей территории, пусть даже и в такой «мягкой» форме, как совместные центры материально-технического обслуживания ВВТ, вряд ли приемлемо. Баку и так пошёл в 2010 году на диверсификацию военных связей с внешним миром, уступив России свой оружейный рынок (ныне до 85 % всего оружейного импорта Азербайджана приходится на Россию), но сумел при этом остаться в рамках тесного сотрудничества с Турцией в том, что касается приобщения ВС республики к натовским стандартам.
Цели России в вопросе качественного прорыва в ВТС с Азербайджаном хорошо просчитываемы. Это ведение паритетной политики в регионе, где сохраняется риск новой «горячей» фазы карабахского конфликта. Удаётся ли Москве этот паритетный уклон в её закавказском курсе применительно к выстраиванию сбалансированных отношений с Арменией и Азербайджаном – другой вопрос. Но Россия действует, как и подобает её региональному и международному статусу, и как следует из её многовекового опыта ведения дел в зонах своих стратегических интересов. В Карабахе нет российских миротворцев, население непризнанной, в том числе и самой Арменией, Нагорно-Карабахской Республики не включает в себя существенную группу лиц с российским гражданством. Поэтому у Москвы нет ни моральных, ни политических, ни правовых причин воздерживаться от ВТС с Азербайджаном. Правда, есть союзнические обязательства перед Арменией, внушительная договорно-правовая база и военно-политический компонент отношений с Ереваном. Но этот вопрос в Кремле стараются урегулировать развёртыванием паритетного курса в связях с двумя закавказскими республиками, пребывающими в состоянии затяжного военного противостояния.
К чему стремится Азербайджан – также в целом хорошо «декодируется». Разговоры о нанесении армянским вооружённым силам первого массированного удара по всей линии фронта, по результатам которого будет уничтожено до 70 % всего военного потенциала противника, помимо прочего, содержат в себе и элемент внесения раскола в армяно-российские отношения. Не будь у Баку этих избыточных ударных систем – не было бы и такого самоуверенного реваншистского тона со стороны высшего азербайджанского руководства. При понимании масштаба геополитических игр в Закавказье и сопредельных регионах, в которые вовлечена и Россия, нельзя не заметить, что возможная военная расконсервация карабахского статус-кво поставит паритетную политику Кремля под большой вопрос. Воевать друг с другом армяне и азербайджанцы будут почти исключительно российским оружием. А милитаризация региона, накачка его новыми объёмами продукции российского ОПК предоставляет армянским адептам евроатлантизма и их западным спонсорам серьёзный пропагандистский козырь: Москва не миротворец, но «пособник» военной эскалации в регионе. Азербайджан не соблюдает условия бессрочного соглашения о прекращении огня от 1994 года. Баку не идёт на реализацию конкретных мер установления доверия на линии соприкосновения, разработанных, кстати, с посредническим участием России в том числе. Получается, что стране, не расположенной даже к отводу снайперов с передовой, подрывающей режим перемирия периодическими диверсионными вылазками, все последние годы только накалявшей своими милитаристскими заявлениями атмосферу карабахского урегулирования, Россия поставляет ударные виды ВВТ.
Что ожидает армянская сторона, выставляя на всеобщее обозрение свои обиды перед Россией – вопрос, ответ на который далеко неоднозначен. Доверительная природа армяно-российских отношений позволяет ставить даже самые острые вопросы в двусторонних отношениях и пытаться объединёнными силами найти их решения. Наиболее прагматичным в сложившейся ситуации стало бы донесение армянским руководством своей принципиальной позиции, если таковая всё же будет сформулирована, по линии оборонных ведомств, генеральных штабов двух стран. Повторимся, публичные заявления на эту тему не способствуют нахождению компромиссных развязок, а зачатую только льёт воду на мельницу известным недоброжелателям стратегического армяно-российского партнёрства. Создаётся впечатление, что у армянских властей так и не выработалась уверенность в собственных силах, на основе которой только и можно ставить принципиальные внешнеполитические вопросы и давать на них ответы в рамках доверительного партнёрского диалога.
Пять лет фактического замалчивания острой темы и её нынешнее крайне неудачное представление общественности – лишнее свидетельство тому, что Еревану ещё предстоит «домашняя работа» над выработкой стратегического видения своего места, возможностей и ориентиров в конфликтогенном регионе. Россия готовая оказать союзнику всемерную поддержку в этой работе, которая по определению должна строиться на взаимоуважительной платформе честного диалога двух партнёров.
Азербайджан Армения безопасность воинское искусство / вооружения дипломатия политика и право Россия
