РИЧАРД ОВАННИСЯН: ТУСКНЕЮЩИЙ СВЕТ ЗАПАДА. БРИТАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ

Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Ричард ОВАННИСЯН | 20.12.2014 | 13:23

Перерасчёт Союзников

Великобритания стала последней надеждой на ощутимую поддержку. Даже несмотря на разочарование армян британцами в таких вопросах, как территориальные споры с Азербайджаном, предоставление финансовых займов и выделение офицеров для обучения армянской армии, все же из Англии направили корабельный груз с оружием и снаряжением, оказав давление на грузин ради обеспечения свободного доступа Армении к батумскому порту и поддержали создание умеренного по размерам объединенного армянского государства. Таким образом, хотя и Великобритания после войны не стала непоколебимым поборником армянских прав, она продемонстрировала большее стремление, чем любая иная Союзная Держава, достичь справедливого решения Армянского вопроса, несколько десятилетий занимавшего и смущавшего Европу.

Несмотря на признание де-факто и осторожную поддержку Армении, Британское правительство с глубокой подозрительностью относилось к властвовавшей в стране революционной социалистической партии. Так, например, в Форин Оффисе куда больше предпочитали иметь дело с культурным, консервативным, тактичным Погосом Нубаром-пашой или его представителем в Лондоне Джеймсом Малькольмом, чем с меланхоличным радикальным дашнакским писателем Аветисом Агароняном или его лондонским представителем генерал-майором Акопом Багратуни. Тем не менее, Форин Оффису приходилось признавать, что имевшееся правительство являлось единственной законной политической властью в Армении, и поэтому только Агаронян был приглашен в августе 1920 г. подписывать мирный договор с Турцией в Севре. Несмотря на производимое им плохое впечатление, генерала Багратуни принимали неофициально как армянского посланника при Правительстве Его Величества.

Поражение армянской армии от турецких националистов осенью 1920 г. лишь усилило ироническое отношение, нашедшее отражение в гроссбухах Форин Оффиса. Протоколы Дуайта Осборна и Рэналда МакДонелла полны сарказма в адрес малодушных, недостойных и претенциозных армян, продолжавших шуметь об их правах на провинции Турецкой Армении в то время, когда, несмотря на вооружение их Британией, они были не в силах удержать тогдашние территории Российской Армении, которые составляли существующее государство. Когда их записи направлялись наверх, к старшим чиновникам, комментарии становились все более отрывистыми и сдержанными, однако они продолжали обнаруживать раздражение армянской проблемой, да и самими армянами. На призыв Багратуни от 6 ноября относительно союзнического десанта в Трапезунде, из Форин Оффиса резко ответили, что Армянскому правительству уже сообщалось о решении версальского военного комитета (возглавлявшегося маршалом Фошем) о том, что для поддержки армянской армии можно будет выделить только оружие и снаряжение (32).

9 ноября генерал Багратуни посетил Форин Оффис, чтобы сообщить о прибытии в Лондон А.Агароняна, надеявшегося встретиться с лордом Керзоном. Осборн уклончиво ответил, что министр иностранных дел может оказаться слишком занятым для личного интервью. В записи Осборна об этом разговоре отразилось растущее раздражение Форин Оффиса; он предположил возможные слова Керзона Агароняну, если бы министр решил его принять:

«Возможно, лорд Керзон может счесть надлежащим указать г-ну Агароняну, что армянская пропаганда разбила ее собственную цель; что Правительство Его Величества не благотворительная организация, и что вместо бесконечных призывов о международном сострадании и поддержке мы бы хотели увидеть в Армении свидетельства какой-нибудь уверенности в своих силах и политического умения; что продолжение существования Армении как самоуправляющегося государства зависит от армянских усилий и способности, и оно не может основываться на иностранных армиях и иностранных деньгах; что мы поставим горючее для транспорта и военное снаряжение для их армии, однако они должны обеспечить в многочисленных и богатых зарубежных армянских колониях сбор бойцов и денег для защиты и утверждения своей страны на здоровой основе; что мы раз и навсегда не можем послать армию, чтобы помочь им; и что мы не можем выделить каких-либо войск в Трапезунд, как и не считаем, что поступив подобным образом мы спасли бы Армению; что мы рассматриваем повторение данного требования об оккупации Трапезунда с некоторым подозрением, особенно когда оно сопровождается предположением, что сами армяне надеются вскоре оказаться способными послать туда кое-какие войска; что сдача Карса и сообщение об установлении Советской власти в Александрополе усиливает наши сомнения в способности Армении поддерживать независимое существование; что явно бесполезно оказывать давление для нашего признания [де-юре] армянской независимости, когда Армения не является независимой ни политически, ни в финансовом или военном отношении, и не имеет границы для ее признания; и, наконец, мы всецело понимаем и сочувствуем страданиям Армении в прошлом; мы делали, и будем делать в будущем все, что возможно в пределах разумного, чтобы содействовать и поддержать ее, однако то, что мы хотели бы видеть сейчас, это конкретное свидетельство некоторой созидательной и административной способности в своем доме вместо чисто внешней политики, основанной на пропаганде и попрошайничестве» (33). 

Когда этот меморандум попал на стол Керзону, министр иностранных дел написал: «Очень здравая нота от г-на Осборна. Однако кому-либо другому придется доставить этот ответ» (34).

Это послание передали Агароняну через помощника министра иностранных дел Дж.Тилли при их встрече 12 ноября в Форин Оффисе. Агаронян предостерегал, что успех большевистско-турецкой кампании против Армении откроет пути в Средиземноморье и на Восток, ставя под угрозу жизненные интересы Великобритании других Союзных Держав. Он отстаивал точку зрения, что для оккупации линии Трапезунд - Эрзерум достаточно было бы малочисленных союзнических сил и что если это невозможно, то тысячи находящихся в США и повсеместно армян, а также многие «сознательные иностранцы» пойдут служить добровольцами в обеспечиваемую британцами международную экспедицию «армии мира». Тилли отверг доводы Агароняна: «Я дал ясно понять, что совершенно не может быть и речи о посылке Правительством Его Величества какой-либо военной помощи любого вида или принятии мандатов, а также каких угодно иных действиях по оказанию поддержки — даже отправка оружия сейчас исключается ввиду турецкого наступления». Однако он тут же добавил, что Мустафа Кемаль не может предотвратить осуществления Севрского договора. Сначала тот будет осуществлен в арабских землях, Смирне, Фракии и Проливах. А после исполнения Союзниками договора в данных районах, они смогут медленно продвигаться к центрам сил Кемаля в Анатолии. А пока армянам придется приспособиться иметь дело с турками. Даже сейчас британцы поощряли создание новой турецкой армии, чтобы та двинулась под знаменем султана против Кемаля. Агаронян считал полнейшей иронией, что Союзники были готовы обеспечить выполнение договора повсюду, кроме Армении, отказавшись занять даже предусмотренные условиями Мудросского перемирия восточные провинции. Тилли советовал потерпеть, настаивая, что в конечном итоге армяне извлекут пользу из осуществления договора на уже контролируемых Союзниками пространствах (35).

Хотя Британское правительство отклонило армянские просьбы о помощи, в Форин Оффисе действительно старались убедить правительство султана, чтобы оно ратифицировало Севрский договор. 8 ноября Верховный комиссар де Робек докладывал о своих усилиях добиться этой ратификации. Однако турецкий министр иностранных дел Сефа-бей использовал выгоды от кемалистских успехов, чтобы оказать встречное давление ради таких уступок, как «благожелательная трактовка» договора; заверений о выводе греческих войск со всех непредоставляемых Греции по договору территорий; а также защиты от возможного определения армянской границы «в совершенно неблагоприятном для Турции смысле» (36). Через два дня де Робек телеграфировал, что Армения подверглась новому нашествию и потеряна для Союзников. Турецкие националисты теперь еще меньше склонились бы к соглашению с султанским правительством о принятии договора. Британский Верховный комиссар оказался вынужденным сделать вывод, что возможность примирить националистических руководителей ускользнула и что договор можно навязать только силой. Однако данная точка зрения вызывала сомнения, учитывая сокращение числа британских войск внутри и вокруг Константинополя (37).

17 ноября Форин Оффис направил де Робеку распоряжение заявить твердо, что нападение националистов на Армению вызвало сильные антитурецкие чувства, которые могут привести к требованиям пере-смотреть договор в неблагоприятную для Турции сторону. Отсрочка с ратификацией может только увеличить эту опасность, поскольку она подразумевает продолжение состояния войны (38). Однако неподкрепленные вооруженной силой угрозы мало действовали на султанское правительство, прекрасно осведомленное о расколе между Союзными Державами, равно как и о сильном недовольстве французского и Итальянского правительств несправедливыми выгодами, извлеченными Британией из Севрского договора, а также британским согласием с греческой экспансией в Малой Азии. Победа националистов над Арменией усилила власть французов; преемник Мильерана премьер-министр и министр иностранных дел Ж.Лейгю теперь настаивал на необходимости значительных изменений в мирном договоре, чтобы умиротворить Мустафу Кемаля и воспрепятствовать таким образом большевистскому распространению на Ближнем Востоке. Французы полагали, что с Кемалем можно договориться, если вернуть Смирну под турецкое владычество и отбросить необоснованную поддержку создания Большей Греции (39).

В Британском правительстве подобные взгляды исходили из военного министерства, позиция которого укрепилась с турецкой победой над Арменией, поражением в Крыму антисоветской армии генерала Врангеля и ниспровержением премьер-министра Венизелоса греческими избирателями. Отвечая на запрос Форин Оффиса о возможности отправить морем оружие в Грузию, военное министерство сообщило 24 ноября, что такая помощь не послужит какой-либо полезной цели, добавив затем:

«Если же, тем не менее, намерением Правительства Его Величества будет пересмотр его политики в отношении Турции, имея в виду создание буферного государства против России, то Совет армии рассматривает военную поддержку Грузии под совершенно новым углом. Поскольку они сейчас считают, что Грузия сотрудничая с Турцией, а это в свою очередь вызовет жесткость Союзников, может оказаться способной сохранить действенное сопротивление большевистскому наступлению в Закавказье и может даже обеспечить сотрудничество Азербайджана. Политические изменения по Батуму и Армении, которые могут оказаться необходимыми в подобном случае, являются заботой Форин Оффиса. Однако Совет считает, что без дружеской опоры в Турции помощь, которую можно предоставить Грузии, будет настолько же бесполезной, как и та, что уже оказывалась в Закавказье»40.

Призыв военного министерства сближаться с Турцией, чтоб возвести действенную преграду распространению большевизма, содержался и в меморандуме генерального штаба от 22 ноября. В результате захвата турками Карса и Александрополя, а также большевистской оккупации Карабаха и Нахичевана, Армении пришлось сжаться до пространства вокруг Еревана и озера Севан. Грузии, видимо, предстояло пасть следующей. Было ясно, что Турецкое правительство затягивало ратификацию мирного договора, ввиду благоприятного изменения событий. Как руководимый Энвером и Талаатом комитет Единение и Прогресс, так и возглавлявшиеся Мустафой Кемалем националисты работали над кардинальным изменением Севрского договора. Ради этой цели младотурки связали свою судьбу с большевиками. В противоположность им националисты получили от России оружие и боеприпасы, использовав, таким образом, русских для захвата большей части Армении. Однако они не хотели, чтобы большевизм проник в Анатолию. В Генеральном штабе заключили, что перед Великобританией открывался следующий выбор – послать подкрепления в Константинополь или вывести существующие войска, либо перестроить Союзническую политику. Поскольку первые две меры не были практичны, британскую политику следовало направить на пересмотр мирного договора, чтобы принудить турецких националистов к разрыву с Советской Россией. Эта цель могла быть достигнута путем пересмотра договора в отношении контроля над Смирной, Карсской областью и, возможно, Фракией. Изменение правительства в Греции давало прекрасную возможность сделать «милостивые уступки» туркам, что «восстанавливало Турцию как буферное государство между Державами Антанты и Россией, устраняя также некоторые из основных причин бепорядков во всех британских доминионах в Египте, Месопотамии и Индии» (41).

К концу ноября Форин Оффис явно занял оборонительную позицию, стараясь поддержать обещания правительства Ллойд Джорджа в отношении армян и в то же время приспособиться к радикально изменившимся военно-политическим условиям. Отзываясь о меморандумах из военного министерства, Д.Осборн писал 25 сентября, что они явно основываются «на предположении о разрыве между турками и большевиками, а также создании нами турецкой преграды перед большевистским или российским продвижением через Кавказ». Далее он продолжал: «Именно это, я надеюсь, и произойдет в будущем. Однако В.М. кажется полагает (и думаю, без надобности), что это включает в себя подавление Армении (что невозможно) и вручение Батума Турции (что также невозможно). На деле, нам предлагается вооружить Грузию, если мы станем пересматривать договор в пользу Турции». На это Тилли добавил: «Это, в первую очередь, призыв о пересмотре турецкого договора и введении политики, основанной на дружбе с Турцией» (42).

Военный министр У.Черчилль на совещании министров от 2 декабря взял на себя инициативу призвать к переоценке британской политики в отношении Турции. Поддержанный в числе других министром по делам Индии Э.Монтегю и министром по делам колоний А.Милнером, Черчилль доказывал, что Великобритания не в силах сохранять ее положение на Ближнем Востоке и в Индии, «кроме как на основе дружеских отношений с Турцией». Недавние выборы в Греции дали Британии возможность облегчить свою ношу посредством достижения взаимопонимания с турками и выработкой менее суровых условий мирного договора. В результате британской политики в этой части света возник неестественный альянс между турками и большевиками. Эта антанта испытывала напряженность и явно раскалывалась, давая Великобритании возможность выпутаться из крайне затруднительного положения. Восстановление турецкой власти над Смирной, настаивал Черчилль, являлся необходимым шагом по умиротворению региона.

Тем не менее, Ллойд Джордж продолжал защищать свою греческую политику, распространив в связи с последовавшим протестом У.Черчилля протокол, в котором утверждалось, что кабинет в общем согласен со следующими пунктами: «Что Правительство Его Величества должно продолжать оказывать давление на турок для ратификации Севрского договора, а также противостоять попыткам прямо и срочно видоизменить Договор. В случае последующего невыполнения определенных пунктов Договора, должна быть предоставлена возможность пересмотреть создавшуюся тогда ситуацию в более благоприятном для Турции свете» 43. Настоящий смысл этой встречи, настаивал Черчилль, состоял в том, «что мы должны внести определенные изменения в нашу политику в направлении обеспечения действительного мира с мусульманским миром, чтобы освободить таким образом нас самих от гибельного военно-финансового противодействия, которому наша антитурецкая политика подвергла нас на Ближнем Востоке и в Индии» (44).

(Продолжение следует)

Фрагменты из книги: Ованнисян Р. Международные отношения Республики Армения 1918-1920 гг. Ереван, 2007. Перевод Г. Махмурян.

Примечания

Армения Великобритания дипломатия историография политика и право Россия Турция

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: