«КУРДИСТАНСКИЙ РЕБУС» ДЛЯ РЕСПУБЛИК ЮЖНОГО КАВКАЗА
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Михаил АГАДЖАНЯН | 11.08.2014 | 00:00
Провозглашение курдского государства на севере Ирака несёт в себе заряд возможных изменений в сопредельных регионах. Южный Кавказ может стать одной из потенциальных точек, на которую окажут воздействие нынешние процессы государственного строительства в Иракском Курдистане.
На фоне очевидного движения курдов к международно-правовой фиксации своего нынешнего де-факто суверенного статуса из распадающегося Ирака приходят противоречивые сведения. По итогам первых дней атаки джихадистов на Мосул и их форсированного продвижения вглубь Ирака, по направлению к Багдаду, курдам удалось расширить свои границы. Взятие под защиту Киркука и прилегающих районов, территориально не входивших до этого в рамки региональной автономии Иракского Курдистана, позволило курдам примерно на 40% увеличить пространственный ареал своего контроля. Поступала информация о дальнейших успехах курдов на этой стезе. Так, агентство «Iraq News» в середине июля сообщало о переходе под контроль курдских отрядов двух нефтяных месторождений на севере Ирака. Однако затем стало известно о серьёзных трудностях курдских военизированных формирований «пешмерга» в противостоянии с боевиками «Исламского государства Ирака и Леванта». Исламистская группировка перешла в масштабное контрнаступление, развернув атаки на город Киркук и прилегающие к нему районы.
Безотносительно к успехам или неудачам курдов в вопросе сохранения за собой контроля над новыми территориями, их продвижение к государственной независимости представляется необратимым. Процесс формирования в Иракском Курдистане национального очага будущей консолидации разделённого многими границами этноса запущен. Добровольное возвращение курдов в лоно иракской государственности сложно представить. Вместе с тем, в регионе нет сил, которыми могли бы продиктовать им условия такого возвращения и принудить их к продолжению пребывания в рамках несостоявшегося единого Ирака. Занимаемая площадь, численность населения, экономическая база государственного строительства в виде крупных запасов нефти и природного газа, а главное претензии на консолидацию курдского этноса делают Курдистан со столицей в Эрбиле мощным региональным фактором.
Создание курдской государственности требует глубокого геополитического осмысления. Это не только возможность для стабилизации ситуации на северной кромке Ближнего Востока, но и определённый интеллектуальный вызов. Последний ставит множество вопросов из серии «кто выиграет и кто проиграет» по итогам становления в регионе нового государства. Применительно к трём южнокавказским республикам требуется отдельная калькуляция плюсов и минусов. Можно предположить, что в наибольшей степени факт образования Курдистана может затронуть интересы крупнейшей республики региона. На фоне достаточно неопределённой «азербайджанской калькуляции» в системе подсчёта «позитив – негатив», для Армении и Грузии создание курдского государство не должно быть сопряжено с большими вызовами.
Грузия дальше всех от будущего Курдистана не только географически, но и под призмой возможных для неё внешнеполитических последствий. В отношении Грузии вырисовывается перспектива ещё большего сближения с США и НАТО, которые могут воспользоваться представившимся «курдским шансом» с позиций формирования в регионе новых альянсов по интересам. В данном случае, Грузию и Курдистан будет сближать фактор тесных военнополитических связей обоих государств с Западом. Евроатлантическая перспектива для Курдистана пока с большим трудом поддаётся осмыслению. Но факторы выхода границ НАТО к Курдистану (через Турцию), а также «аспирантский» статус Грузии в Альянсе вырисовывают определённые контуры возможного в дальнейшем взаимодействия в треугольнике «Анкара – Эрбиль – Тбилиси».
Возникновение на политической карте Ближнего Востока курдской государственности в целом сулит Армении позитивный эффект, слагаемые которого хорошо просчитываются. Это очередная наглядная манифестация завоевания международным принципом права наций на самоопределение новых позиций в глобальном и региональном масштабах. В этом контексте важно отметить, что международно-правовые основания нынешней курдской государственности проистекают из многосторонних документов, заключённых по итогам Первой мировой войны. Статьи 62-64 Севрского мирного договора 1920 года закрепляли за курдами в Турции право на автономию и последующее обращение в Совет Лиги Наций с запросом о предоставлении автономии государственной независимости (на основе волеизъявления местного курдского населения). Другим бенефициарием от распада Османской Турции, как известно, была Армения. Ей международным ордером присуждались территории Западной Армении. Дальнейшая событийность на мировой «шахматной доске» распорядилась крайне жёстко по отношению к законным притязаниям как армян, так и курдов создать свои государственности в справедливых территориальных пределах. На некоторые армянские источники текущие развития вокруг Курдистана навеяли негативные исторические параллели, в эпицентре которых стоит Турция с взятой ею в своё время на вооружение политикой стравливания армян и курдов друг против друга для решения собственных экспансионистских задач. Данные опасения имеют право на жизнь, но расклад сил и интересов в точке схождения Кавказа, Малой Азии и Ближнего Востока за прошедшие с 1920 года десятилетия претерпел кардинальные изменения.
Самостоятельный Курдистан не будет в первых рядах государств, призывающих Турцию признать Геноцид армян. Приоритет добрососедства с Турцией, который с каждым месяцем находит всё новые проявления в равной мере как со стороны Анкары, так и Эрбиля, будет сказываться на первых порах возникновения суверенного Курдистана. В долгосрочной перспективе, интересы Армении и Курдистана имеют отчётливый вектор на сближение. В Турции прогрессирует национализм с апелляцией к хорошо знакомым по исторической ретроспективе установкам на неоосманизм. Борьба с этой, по своей сути экспансионистской, внешней доктриной Турции будет способствовать объективному сближению армян и курдов. Даже в случае реализации пессимистичного для Армении сценария, каким выдвигается создание на западных рубежах республики якобы враждебного ей курдского государства (по итогам вхождения в будущем нынешних курдонаселённых провинций востока и юго-востока Турции в состав объединённого Курдистана), повторения для армянского народа ситуации первой четверти XX века не будет. Напротив, гипотетическое соседство с Курдистаном откроет перед Арменией качественно новые перспективы отстаивания своих интересов в регионе. Хотя бы в том аспекте, что закрытой границы между Арменией и Курдистаном не будет. Другой вопрос, что вероятные претензии (в долгосрочной перспективе) Курдистана на территории исторической Западной Армении могут поставить сложные вопросы в отношениях Еревана и Эрбиля. И всё же между Арменией и Курдистаном будет политический и международно-правовой простор для нахождения компромиссных развязок вокруг территориального размежевания двух государств на основе буквы и духа Севрского договора 1920 года.
В актив Армении от создания курдской государственности следует отнести тёплые отношения между двумя народами, выражающиеся, помимо прочего, в не многочисленном, но заметном присутствии армян в курдской региональной автономии. Армянские источники указывают от двух до четырёх тысяч этнических армян, постоянно проживающих в Иракском Курдистане. Армянская община интегрирована в общественно-политическую жизнь будущего государства. В парламенте региональной автономии за армянскими депутатами закреплено пять мандатов. Как и в Ливане, армяне по местной конституции упомянуты в числе государствообразующих наций. Правительство в Эрбиле всячески демонстрирует своё особое расположение ко второй по численности (после ассирийцев) христианской общине автономии.
Курдская тема для Азербайджана представляется неоднозначной. С одной стороны, налицо крепкие позиции этнических курдов в современной политической действительности Азербайджана, а также в деловой жизни республики. У семьи Алиевых прослеживаются курдские этнические корни. В Азербайджане работают крупные компании, возглавляемые бизнесменами-курдами. Одним из лидеров курдского клана республики является видный предприниматель Абдулбари Гезал, под контролем которого находится компания «Azersun Holding». Знаков явной поддержки курдского элемента в политике и бизнесе Азербайджана со стороны власти в лице президента Ильхама Алиева и его близкого круга нет. Скорее можно говорить о косвенных признаках определённой симпатий правящей семьи к представителям этого народа. Впрочем, с одним важным уточнением. Отношение высшей азербайджанской власти к курдскому фактору у себя дома и в регионе соизмеряется с позицией стратегического партнёра республики – Турции.
По периодически появляющейся в региональных СМИ теме заселения турецкими курдами некоторых территорий в Азербайджане нет достоверных сведений, в особенности по количественным параметрам данного заселения. Армянские источники утверждают о переселённых в Азербайджан с 1992 года не менее 300 тысяч курдов, подавляющая часть которых является выходцами из Турции. Места их нового расселения чаще всего находятся вблизи от зоны Карабахского конфликта. Именно из прилегающих к Нагорному Карабаху азербайджанских регионов наблюдается значительный отток местного населения, прежде всего, на российский рынок трудовой миграции. Дабы восполнить демографический пробел, по версии армянских экспертов, Анкара и Баку сошлись во мнении о целесообразности «переориентации» курдов с неспокойных восточных и юго-восточных провинций Турции на азербайджанские территории.
Турецкий фактор влияния на азербайджанскую позицию по курдам не вызывает сомнений. Но до последнего времени он ограничивался лишь интересами турецкой стороны вокруг умиротворения собственных курдов, компактно расселённых в провинциях условного Турецкого Курдистана. Известно, что в прошлые годы между Анкарой и Баку всплывала, в частности, тема поступления из Азербайджана в Рабочую партию Курдистана (РПК) финансовых средств, неких «пожертвований» со стороны курдов-бизнесменов, представленных в деловой сфере прикаспийской республики. По настоятельному требованию турецких спецслужб данные каналы финансовой подпитки РПК из азербайджанских источников были в целом пресечены. Турецкие СМИ писали о выявленных фактах на этот счёт в ходе расследования резонансного дела «Ergenekon».
С возникновением международно признанной государственности курдов, у их азербайджанских соплеменников может проявиться стремление к очередному изменению страны своего пребывания. На этот раз курдский миграционный поток будет ориентирован в южном направлении. Причём, вероятный отток азербайджанских курдов в северный Ирак может произойти через иранскую территорию. Для курдских семей из Нахичевана и южных районов «материкового» Азербайджана легче всего добраться до Курдистана через северные провинции Ирана. Таким образом, курдская тема для Азербайджана, учитывая географию и геополитику региона, имеет не только турецкое звучание. Иранский фактор в разворачивающейся вокруг Курдистана геополитической интриге также весьма значителен.
В Тегеране к вопросу обретения Курдистаном государственной независимости отнеслись крайне сдержанно. Появились оценки иранских источников о том, что независимый Курдистан – это западный проект, в котором проглядывается и «рука Израиля». До последних событий в северных иракских провинциях, Иран вёл борьбу с курдским сепаратизмом на своей территории (Партия свободной жизни Курдистана, PJAK), одновременно пытаясь предложить политико-административные решения для обуздания время от времени проявляющегося недовольства местных курдов. В начале 2014 года была выдвинута идея создания на северо-западе Ирана новой курдской провинции. Судя по реакции со стороны иранских азербайджанцев, с которыми свою солидарность поспешили выразить и в Баку, идея ими была воспринята крайне негативно. О государственной политике Ирана в вопросе создания провинции с условным названием «Северный Курдистан» говорить пока не приходится. Идея была выдвинута иранскими парламентариями курдского происхождения, которые предложили административной столицей нового региона Мехабад, населённый преимущественно курдами город в нынешней иранской провинции Западный Азербайджан.
Во всех этих хитросплетениях иранской политики выдвижения «интересных идей» устами местных курдов для Азербайджана может наметиться тревожная тенденция. Если процесс консолидации вокруг Иракского Курдистана новых территорий с компактным курдским населением примет в предстоящие годы предметный характер, то позиции Азербайджана в регионе надо будет в срочном порядке соизмерять с новой геополитической реальностью. Как минимум, в той части, которая будет затрагивать вопрос оттока азербайджанских курдов в лоно новой государственности, а также возможного столкновения интересов между так называемым Южным Азербайджаном (иранские провинции, преимущественно населённые местными азербайджанцами) и претендующим на «материализацию» Северным Курдистаном.
Ещё одним фактором, на который следует обратить внимание, является вероятное вхождение Курдистана в число крупнейших региональных нефтетрейдеров. Обладающий значительными запасами углеводородов Курдистан может стать конкурентом для нефтеносной прикаспийской республики. Конкуренция назревает как в широком региональном контексте, так и под ракурсом сохранения азербайджанцами своих позиций на энергетическом рынке Турции. Следует ожидать «ренессанса» европейских планов с заинтересованным американским участием вокруг вовлечения Курдистана в проект «Южного газового коридора». Также легко просматривается перспектива снижения турецкими потребителями своей зависимости от экспорта азербайджанской нефти (равно как от закупок российского и иранского «чёрного золота»). У курдов амбициозные планы довести объём нефтяного экспорта к концу 2014 года до 500 тыс. баррелей в день, в ближайшие четыре года – до 2 млн. баррелей ежесуточного экспорта. «Большая нефть» из Курдистана может внести значительные изменения в ближневосточную карту потоков стратегического энергоресурса. Именно соображениями диверсификации каналов энергообеспечения растущей турецкой экономики во многом обусловлено нынешнее толерантное отношение Анкары к перспективе независимого Курдистана. Таким образом, нефтяной фактор в азербайджано-турецких отношениях заметно сдаст свои позиции, сделав Анкару менее зависимой от периодически проявляющихся «капризов» её стратегического партнёра на Южном Кавказе.
Специально для kavkazoved.info
Азербайджан Армения Ближний Восток Грузия Курдистан этничность / этнополитика
