РОССИЙСКИЙ КРЫМ И ТУРЕЦКАЯ ПОЛИТИКА «МЯГКОЙ СИЛЫ»: НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ СОТРУДНИЧЕСТВА
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Михаил АГАДЖАНЯН | 27.06.2014 | 00:00
Воссоединение Крыма с Россией поставило ряд вопросов в российско-турецких отношениях. Большая их часть имеет геополитический характер, высвечивает необходимость поиска двумя крупнейшими силами Черного моря нового баланса сил в регионе. Существенная часть вопросов имеет социокультурное и экономическое звучание. При взгляде на новые горизонты бесконфликтного российско-турецкого взаимосуществования на Чёрном море, экономическая составляющая воссоединения Крыма с Россией заслуживает особого к себе отношения.
Ни о какой военно-политической конфронтации между Россией и Турцией после крымского референдума 16 марта не может быть и речи. Первая реакция Анкары на итоги референдума укладывалась в очерченную Западом линию непризнания их политико-правовых последствий. Турция задекларировала уважение к территориальной целостности Украины, проголосовала за принятие 27 марта в Генассамблее ООН резолюции по этому поводу и выступила защитницей прав крымско-татарской общины нового субъекта РФ. Внешнеполитических демаршей в виде отзыва своего посла из Москвы для консультаций, присоединения к персональным, секторальным или любым иным экономическим санкциям Запада против России с турецкой стороны не последовало. Турция заняла привычную для себя и фактически единственно правильную в складывающейся ситуации позицию равноудалённого дистанцирования от Москвы и противостоящих ей вокруг Крыма западных столиц (1).
При всей неудовлетворённости турецкого руководства в связи с затянувшимся на десятилетия вопросом принятия Турецкой республики в ЕС, развития вокруг Крыма выявили неожиданно позитивную сторону несвязанности Анкары обязательствами в рамках ЕС. Будь Турция равноправным членом европейской семьи, она столкнулась бы с серьёзными дилеммами экономического плана. Любой намёк крупнейшего энергетического партнёра России на присоединение даже к ограниченным санкциям могло привести к непредсказуемым для турецкой экономики последствиям. Свой статус члена НАТО Турция и в этот раз сумела приспособить к новым геополитическим реалиям в Черноморском регионе. Военный потенциал Альянса под цели сдерживания России на турецкой территории не был усилен в том виде оперативного реагирования, как это произошло в случае с Польшей, Румынией и прибалтийскими республиками. Анкара также осталась верна международным обязательствам в рамках Конвенции Монтрё 1936 года. Последовательность турецких партнёров в соблюдении правового режима использования нечерноморскими державами проливов Босфор и Дарданеллы (как и осенью 2008 года) со стороны МИД России удостоилась отдельной признательности.
Вместе с тем, российско-турецкие отношения в посткрымский период не избавлены от возможных колебаний. Примериваясь к роли внешнего гаранта прав крымско-татарского населения полуострова, Турция может при случае экстраполировать на Крым свой кипрский опыт. Очевидно, что любое турецкое правительство не в состоянии вести с Россией диалог в той же уверенной манере наступательной дипломатии, как это ему удаётся с Грецией и Республикой Кипр вместе взятыми. Но полностью исключать в будущем дипломатических пробросов Анкары по поводу «целесообразности» введения в Крыму конфедеративных, двухзональных (двухобщинных) принципов государственного управления не представляется оправданным.
Россия весьма жёстко отреагировала на первые симптомы ведения Анкарой и руководством меджлиса крымских татар закулисных переговоров. Решение о запрете на возвращение в Крым экс-председателя меджлиса Мустафы Джемилева принималось в период, когда Анкара взяла слишком высокую ноту в критике (и не только (2)) российских шагов вокруг полуострова. Любые игры в крымско-татарский сепаратизм с турецкой стороны могут самым негативным образом отразиться на отношениях Москвы и Анкары. Примерно такой сигнал Кремль отправил по ту сторону Чёрного моря. Но превентивные шаги российской стороны не ограничились лишь мерами адресного воздействия на руководство меджлиса крымских татар. Москва продемонстрировала настрой к системному решению волнующих общину вопросов. Встречу президента России с представителями крымских татар 16 мая в Сочи в этом отношении трудно переоценить. Владимир Путин объявил на ней о предстоящих системных мероприятиях по решению проблем крымско-татарского населения полуострова. Компоненты политической, культурной, экономической интеграции общины в государственное пространство России должны составить единое целое. Экономические меры улучшения социального положения крымских татар предусмотрены на базе Федеральной целевой программы правительства РФ по развитию Крыма.
Встреча в Сочи не сняла все вопросы по будущей интеграции крымских татар. Но за ней последовали интересные изменения в позиции некоторых видных представителей общины, до этого считавшихся участниками так называемой «непримиримой группы» меджлиса. 26 мая в Казани был подписан Договор о сотрудничестве меджлиса крымско-татарского народа и международного союза общественных объединений «Всемирный конгресс татар» на 2014 - 2018 годы. Документ не носит строго юридический характер, прописанные в нём положения очерчивают рамки взаимоотношений представительных институтов двух близких народов в национально-культурной сфере сотрудничества. Тем не менее, первый задокументированный шаг на пути интеграции крымских татар налицо. Важно отметить, что подписавший соглашение с крымско-татарской стороны председатель меджлиса Рефат Чубаров посетил Россию впервые после референдума 16 марта.
По итогам 4-го заседания российско-турецкой Совместной группы стратегического планирования (27 мая) глава МИД Турции Ахмет Давутоглу заявил, что проблемы крымских татар должны решаться исключительно политическими методами. Таким образом, Россия допускает участие Турции в деле содействия благополучию крымских татар, но в рамках международных норм, а также с учётом нового статуса Крыма. С этой формулой регулярного диалога с Москвой по крымско-татарской проблематике Анкара де-факто согласилась, при этом сохранив за собой право декларативно выступать в поддержку «территориальной целостности» Украины.
Нынешний этап восприятия Россией и Турцией ситуации в Крыму можно оценить как баланс сил и интересов, в рамках которого необходимо выработать ресурсы сотрудничества. Турция не может пойти в обозримой перспективе на любой шаг в сторону государственного признания воссоединения Крыма с Россией. Это поставило бы политическую и бизнес-элиту страны на грань кризиса в отношениях с западными партнёрами. Но пауза в турецкой политике на крымском направлении не может длиться бесконечно долго. Рано или поздно Турция вернётся к испытанной практике «мягкой силы» в укреплении связей с крымско-татарской общиной нового субъекта РФ. Если в случае с Абхазией турецкая сторона была замечена в последние годы в попытках «мягкого» продвижения своих позиций (не ставя под вопрос отношения с Грузией), то на крымском направлении схожий подход проявится с большей рельефностью. Главное для Анкары не противопоставлять предыдущий опыт оказания влияния на умы и настроения крымских татар новому статусу бывшей автономной республики. Финансирование объектов, имеющих социокультурное значение для крымских татар, строительство школ с преподаванием на крымско-татарском языке, мечетей должно быть приведено в соответствие с законодательством РФ.
«Мягкая сила» Турции в Крыму может найти новые точки самореализации и получить развёрнутый вид экономического сотрудничества. В привлечении турецких инвестиций, частных компаний строительного профиля, в расширении двусторонней торговли через Крым, в развитии транспортной и коммуникационной инфраструктур региона (считаются одними из наиболее слабых мест экономики Крыма) Россия объективно заинтересована. Под эти ориентиры уже создаётся соответствующая правовая и экономическая базы: особая экономическая зона в Крыму, льготные режимы налогообложения (снижение налога на прибыль до символических 2%, обнуление налоговых сборов с земли, транспорта и имущества). По мнению аналитиков, меры российского правительства по стимулированию инвестиционной активности зарубежных компаний в Крыму важны. Но для новых иностранных инвесторов чувствительность к геополитическим рискам в виду непризнанности Западом воссоединения Крыма с Россией будет иметь значительный сдерживающий фактор. Поэтому приход новых бизнес-структур на крымский рынок маловероятен. Своё слово здесь могут сказать знакомые местным экономическим субъектам зарубежные партнёры, прежде всего из Китая и Турции.
В ряду внешнеторговых партнёров бывшей автономной республики Турция не значилась в лидерах. Хотя турецкий бизнес рассматривался крымскими региональными властями и центральным правительством в Киеве в качестве приоритетного партнёра, в реальности объёмы инвестиционных и торгово-экономических связей полуострова с турецким рынком были скромными. По оценкам крымских властей, озвученным в 2013 году, в структуре внешней торговли Крыма с другими странами доля Турции не превышает 10%. По данным на 2011 год внешнеторговый оборот Крыма с Турцией возрос более чем на 30% и составил порядка $100 млн. Больше всего турецких инвестиций было вложено в перерабатывающую промышленность региона, далее идёт аграрный сектор и сфера строительства. Турецкие организации были заметны в деле оказания бывшей автономии международной технической помощи, в реализации донорских программ в образовательной и культурной областях (к примеру, Турецкое агентство по сотрудничеству и координации (ТІКА)). Керченский морской торговый порт, по данным СМИ, подконтролен турецкой компании «Palmali». Морские перевозчики грузов, судовладельцы и паромные операторы с местом приписки в Турции не свернули после 16 марта свою деятельность по доставке грузов в Крым и в обратном направлении. На это с нескрываемой обидой указывали украинские издания (3).
У турецких частных компаний появился реальный шанс занять доминирующие позиции внешнего торгово-экономического партнёра Крыма. При этом фактор социокультурной поддержки крымско-татарского населения выглядит естественным «трамплином» для качественно нового выхода турецкого капитала на местный рынок. В инвестиционных планах Крыма, правда, выдвинутых ещё в период его пребывания в составе Украины (4), значилось несколько проектов, которые, по всей видимости, сохранят свою актуальность. Это реконструкция санаторно-курортных комплексов «Мрия» (общей стоимостью $300 млн.) и «Ялта-интурист» ($287,3 млн.), строительство цементного завода на базе Краснопартизанского месторождения известняков ($617,9 млн.). Привлечение турецких подрядчиков к строительству данных объектов, другие подобные инвестиционные программы с участием хозяйствующих субъектов южного соседа могут быть предметно рассмотрены.
Россия готова создать турецким и другим внешним партнёрам благоприятные условия экономической деятельности в Крыму. При этом все потенциальные участники бизнес-проектов и стоящие за ними правительства должны ясно понимать, что любая экономическая деятельности «с двойным политическим дном», в ущерб российскому суверенитету в Крыму будет жёстко пресекаться Москвой.
(1) Сохранение Турции в равноудалённой от всех основных фигурантов украинского кризиса диспозиции предполагает, что Москва не будет препятствовать или каким-либо иным образом выступать против продолжения Анкарой связей с властями в Киеве. Даже в той части этих связей, которая, так или иначе, может затронуть политические и экономические интересы России в регионе. Здесь можно вспомнить, в частности, совместные турецко-украинские планы образца «осень 2012 года». Тогда руководство Турции изъявило готовность пропускать через Черноморские проливы ежемесячно по восемь танкеров (150 тыс. тонн сжиженного газа каждый) для Украины. В свою очередь, Киев заявил о проектировке и строительстве украинскими компаниями подземных хранилищ газа на территории Турции.
(2) Как известно, президент Турции Абдулла Гюль на церемонии в Анкаре 15 апреля наградил Мустафу Джемилева медалью Турецкой республики.
(3) Турецкий бизнес признал Крым // The Kiev Times, 2 мая 2014.
(4) Программа развития инвестиционной деятельности в Автономной Республике Крым на 2014-2016 годы.
Специально для kavkazoved.info
безопасность Крым Россия Турция Украина
