К ВОПРОСУ О ПРИЧИНАХ РАСПРОСТРАНЕНИЯ РЕЛИГИОЗНОГО РАДИКАЛИЗМА В АЗЕРБАЙДЖАНЕ
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Орхан ИСКАНДЕРЗОДА | 13.01.2014 | 09:00
От редакции. Установленная в центре Баку напротив кинотеатра «Азербайджан» новогодняя елка сожжена дотла. Предположительно, поджог был совершен группой радикальных молодых мусульман в знак протеста против празднования Нового года в день смерти пророка Мухаммеда, сообщают информационные агентства. Таким образом, провоцируемые радикальными мусульманами (отрицать растущее влияние которых сложно) конфликты вокруг новогодних праздников не обошли прикаспийскую республику стороной. Перепечатываемый нами материал, опубликованный несколько дней назад на сайте Аналитического центра "Спектр", затрагивает острые темы и может вызвать разноречивую реакцию. Тем не менее, мы полагаем, что обсуждение их необходимо – Азербайджан является ближайшим соседом России, важным политическим и торгово-экономическим партнёром, в том числе для Дагестана и других северокавказских субъектов Российской Федерации. Север и юг Самура связаны между собой тысячами родственных и иных связей.
Проблема разделённых народов и распространения радикальных идей на протяжении всего постсоветского периода (а особенно – в последние годы) находится в фокусе общественного внимания, принимая порой достаточно острые формы. Безусловно, редакция готова к публикации всего спектра мнений и оценок по всему спектру затрагиваемых автором вопросов.
* * *
Имамизм как направление традиционного шиизма в Азербайджане, похоже, на пути к исчезновению. На его место приходит салафизм в версии джихадизма. Полевые исследования показывают, что в джихадистских джамаатах Страны огней все чаще попадают нетюркские автохтоны АР: аварцы, лезгины, рутульцы... Эта тенденция прогрессирует параллельно сроку пребывания Ильхама Алиева и его окружения у власти.
Эксперты давно выявили прямую зависимость роста «джихадистских» настроений от ряда других факторов: социально-экономической нестабильности, социального и имущественного неравенства, коррупции и депривации духовных ценностей у населения. В Азербайджане, входящем в десятку лидеров по всем вышеперечисленным показателям, радикальный салафизм был просто обречен на успех.
Однопартийный генератор
Одна из причин, по которой в АР растёт популярность салафизма, заключается в монопольном положении правящего движения. Особенность партии «Ени Азербайджан» – в том, что она не является политической партией в классическом понимании.
Как писал в 80-х годах американский политолог Кеннет Джанда, настоящая политическая партия на конечном процессе своего становления настолько институцизирована в общественном сознании, что может существовать вне привязки к возглавляющим ее лидерам. «Ени Азербайджан» без клана Алиевых и культа «вечно живого» Гейдар Алиевича теряет и политическую «самость», и институционализацию в общественном сознании азербайджанцев. Можно смело сказать: если АР возглавят не Алиевы, а другая политическая или клановая группа, то «Ени Азербайджан» сразу же рассыплется как карточный домик.
Тесная привязка «Ени Азербайджан» к правящему клану не нуждается в долгих дефинициях. Руководящая и направляющая сила АР создавалась специально ДЛЯ клана, и ПОД его насущные нужды. Создавалась изначально с прицелом на монополию политической власти и единовластный контроль над стратегическими ресурсами Страны огней. Говоря словами Франсиско Франко, «своим – все, остальным – закон». В условиях реалий Азербайджана, отношение народа и закона понимается исключительно в виде коррупции во власти и полицейских репрессий.
Институциональная слабость «Ени Азербайджан» не позволяет ей действовать в условиях равной конкуренции с другими партиями республики. Именно поэтому руководство «ЕА», вместе с подконтрольными ей силовыми структурами АР, создает в стране атмосферу, где реальная многопартийность и любая демократия засыхают на корню. В условиях, где правящая верхушка самоизолирована от народа, который, в свою очередь, лишен возможности влиять на жизнь в своей стране, закономерен один логический исход – радикальные протестные настроения на низовом уровне.
В начале XX века азербайджанские угнетенные низы вдохновлялись марксизмом в версии Ленина. В конце XX и в начале XXI веков «марксизмом» Азербайджана стал радикальный салафизм. Проще говоря, ваххабизм.
Как и марксисты, азербайджанские ваххабиты не признают никаких атрибутов буржуазной демократии (конституции, парламента, выборов). Один из азербайджанских ваххабитов у себя в блоге написал: «когда у шейха аль-Худайра спросили, как нужно относится к парламентам, шейх ответил, что парламент – это место ширка и куфра. Ведь считается, что парламент избирается народом, и принимает законы также во имя народа. На самом деле, тот, кто принимает на себя обязанности решать что-то для других и за других – тагут, человек, ставящий себя на место Аллаха. В Коране сказано, что хукм (право на установление законов) принадлежит только Аллаху».
Теперь посмотрим, что по этому поводу говорили классики марксизма-ленинизма. Например, сам Владимир Ильич, который считал: свобода собраний даже и в наиболее демократической буржуазной республике есть «пустая фраза». «Богатые имеют все лучшие общественные и частные здания в своем распоряжении, а также достаточно досуга для собраний и охрану их буржуазным аппаратом власти. Пролетарии, мелкие крестьяне не имеют ни того, ни другого, ни третьего. Пока дела стоят таким образом, «равенство», то есть «чистая демократия», есть обман», – говорится в письме Ленина от февраля 1919 года.
Марксизм-ленинизм иногда называют «религией без Бога». Ваххабизм в Азербайджане стал «новым» марксизмом-ленинизмом, с «чистым исламом» во главе угла.
Сумгаитский синдром
Основными эпицентрами ваххабизма в Азербайджане являются кризисные города и регионы республики. По оценкам экспертов, лидирующим эпицентром в этом плане является город Сумгаит.
Впрочем, было бы удивительно, если бы салафизм в Сумгаите не стал популярен. Город нефтяников, воздвигнутый в 1947 году руками заключенных ГУЛАГа, с первых моментов своего существования впитывал в себя атмосферу мест не столь отдаленных. После смерти Сталина и расстрела его азербайджанского наместника Багирова городская субкультура Сумгаита осталась прежней. Город продолжал строиться, а на стройки посылали не только комсомольцев, но и преступников, которым суд назначил перевоспитание «химией». Когда срок «химии» заканчивался, многие правонарушители оставались тут на ПМЖ и кооптировались в городскую среду. «Микроклимат» рожденного ГУЛАГом города мало способствовал социальной реабилитации нарушителей социалистической законности.
В Сумгаите вплоть до распада Союза не было никаких центров культурного досуга, и никаких производств, кроме «химии», то есть нефтехимических «вредных» производств. Основная масса населения, занятая на «вредных» производствах», обитала, в основном, в бараках и подвалах, а часть рабочих вообще ютилась в «нахалстрое» – самодельных лачугах на окраинах города. Времена прошли, Азербайджан стал независимым, но «нахалстрой» в республике остался. Теперь там, кроме нищего рабочего люда, ютятся беженцы времен карабахской войны.
…Вернемся в советский Сумгаит. Обеспеченность товарами народными потреблениями в Сумгаите была одной из самых низких в СССР. В 1950-х – 60-х годах центральную площадь города регулярно трясло от митингов нефтяников, требовавших от властей «хлеба, мяса, и жилья с водопроводом». Во времена правления советским Азербайджаном Гейдара Алиева протестная активность сумгаитцев переместилась с улиц и площадей на кухни и дворы. Такой же порядок сохранился и при преемнике Алиева Кямране Багирове.
Скорее всего, здесь играл свою роль страх перед КГБ АзССР, который в алиевско-багировский период фактически стал единственным правящим органом республики. Сумгаитская протестная пружина снова распрямилась только в 1988 году, когда «скрепы» в республике уже вовсю шатались. Но в 1988 году на улицах Сумгаита требовали уже не «хлеба и мяса», а крови. Крови армян…
Основной контингент рабочих на сумгаитской «химии» составляли выходцы из сельских районов Азербайджана – самое необразованное и забитое население республики. Многие жители города нефтяников едва умели читать, а кое-кто вообще никогда в жизни не ходил в школу. Оказавшись в маргинализированной городской среде, многие селяне морально терялись и пополняли ряды преступного мира. Как ни странно, в 1972 году каждый второй преступник в городе был моложе 16 лет, а сам Сумгаит по уровню преступности был общесоюзным лидером. Грабежи, изнасилования, драки, вандализм, убийства сопутствовали каждому прожитому дню города. Это без учета случаев бытового пьянства и наркомании.
К сведению: сигарета с анашой или укол с «дурью» в Сумгаите начала 70-х стоили рубль или полтора, а где достать «дурь» – знал каждый второй школьник. В социалистические идеалы в Сумгаите мало кто верил всерьез; прейскурант негласных цен на должностные «кресла» в АзССР был достоянием общественности, и каждый знал, сколько нужно «взять» перед визитом к важному человеку. В Сумгаите считалось: полагаться в такой ситуации на социалистическую законность и справедливость – значит, реально не дружить с головой.
Партия и правительство дистанцировались от Сумгаита, и он платил им той же монетой. На неприятие всего, что связано с официальными властями, город нефтяников, похоже, был обречен с момента своего основания. Не случайно, что сколько Сумгаит существует – азербайджанские лидеры лишний раз обходят его стороной. Вполне возможно, что и преемник Ильхама лишний раз в туда не поедет. Себе дороже...
Автохтонные джамааты
Феномен салафизма по-сумгаитски органически связан с другим этнорегиональным религиозным феноменом, родившимся на севере и северо-западе республики. В некоторых источниках его именуют «лезгинским салафизмом».
«В начале и середине 90-х годов доминирующую роль в распространении ваххабизма сыграли лезгины, в основном, жители Закатальского, Хачмазского и Гусарского районов», – говорит азербайджанский востоковед Ариф Юнусов. «Лезгинский салафизм» в Азербайджане связывают, в первую очередь, с Ильгаром Моллачиевым – ваххабитом цахурцем из Закатальского района АР по происхождению. Есть сведения, что Моллачиев – сын азербайджанца и лачки, но большинство источников указывает на его цахурское, то есть лезгиноязычное происхождение. Известно, что с 1994 года он воевал на Северном Кавказе в рядах ваххабитов, а в сентябре 2007 года был провозглашен «амиром вилайета Дагестан». Но мало кто знает, что свой самый первый ваххабитский джамаат Моллачиев организовал именно в Сумгаите.
По оценкам некоторых экспертов, джихадизм лезгинско-аварской географической зоны связан с джихадизмом Сумгаита по принципу сообщающихся сосудов, а Моллачиев – одно из проявлений этой взаимосвязи. Тесное взаимодействие столь далеких друг от друга точек обусловлено, во многом, схожестью этнической карты. Основное население Закатальской зоны – это лезгины, лезгиноязычные народы и аварцы. В городе нефтяников сейчас насчитывается много лезгин, рутульцев, цахурцев. В основном, они трудятся на низовых «грязных» должностях в азербайджанской «нефтянке» и нефтехимии.
«Плавильный котел» ассимиляции
Лезгины Дагестана отличаются крайне низкой активностью в джихадизме Северного Кавказа. В джамаатах Дагестана скорее встретишь заезжего русского, чем дагестанского лезгина. Почему же лезгины в Азербайджане показывают обратную тенденцию?
Баку позиционирует азербайджанскую нацию как плавильный котел для разных национальностей. На практике, переплавка этносов в АР чаше всего является банальной насильственной ассимиляцией и тюркизацией. Главная составляющая такой «переплавки» – переформатирование культурного кода тюркизируемого индивида и его последующая культурная маргинализация. Конечный результат может разниться, но чаще всего «ассимиляционный конвейер» выпускает только два вида, так сказать, «продукции»: либо покорных манкуртов, либо выброшенных из системы бунтарей с депривированными ценностями. Джихадисты, как правило, получается именно из второго вида «продукта ассимиляции».
Ситуация усугубляется также отсутствием в Азербайджане четкой национальной идеи. Если пантюркизм в вариации Эльчибея еще как-то отпечатывался в общественном сознании азербайджанцев, то идеология «Ени Азербайджан» существует только в программных документах этой партии. Так, как в стране существует монополия только одной партии, то духовная индифферентность рядов ЕА проецируется на общую идеологическую обстановку в стране. Активность исламских движений в АР пресекается правящей партией на корню. Исламские партии в нынешнем Азербайджане имеют широкую общественную поддержку, и поэтому представляют опасность для «Ени Азербайджан». Именно поэтому в Азербайджане пресекают любую активность мусульман, а Духовное управление мусульман Кавказа фактически превратилось в департамент по надзору за исламом. Как представляется многим, величиной духовного авторитета шейх-уль-ислама Пашазаде в Азербайджане, как говорят математики, можно смело пренебречь.
Не создавая «своих» мусульманских авторитетов, власти АР перекрывают кислород и «пришлым». В ряде районов АР (Закатальский, Губинский, Балаканский, Хачмазский, Габалинский) проживает много последователей тарикатов. Несмотря на это, Баку пресекает контакты «своих» тарикатистов с духовными центрами суфизма зарубежья. Прежде всего, эмбарго на контакты касается суфийских центров в Дагестане. В частности, Саиду Чиркейскому, Сиражутдину Хурикскому и другим шейхам Дагестана так и не довелось посетить свою многочисленную паству в Азербайджане. Исследователи полагают: суфийские шейхи Дагестана воспринимают национальную политику АР как культурный геноцид нетюркских народов, не скрывают этого, и поэтому Баку воспринимает их потенциальные визиты как вражеские атаки на существующий режим. Там, где Баку видит суфийскую активность, органы безопасности проводят репрессии по отношению к суфиям. В некоторых районах АР, в частности, в Нахичеванской автономии, суфии полностью ушли на нелегальное положение.
Не последнюю роль в духовной изоляции тарикатистов Страны огней играют и внутренние процессы в суфийской среде Дагестана. В октябре 2011 году был убит шейх Сиражутдин Хурикский, в августе 2012 году – Саид Чиркейский. В конце Рамадана 2013 года в Махачкале был расстрелян накшбандийский устаз Ильяс Ильясов.
Стяжательство, коррупция и сервилизм, к сожалению, среди суфиев РД получаютвсё большее распространение. В целом, дагестанский суфизм переживает глубокий системный кризис, у которого пока нет путей разрешения. Чем дальше, тем этот кризис все больше усугубляется.
Enter – light. Exit – night
Не желая духовно погибать, лезгины и аварцы АР пытаются духовно встраиваться в альтернативные духовные течения и тренды. Часть уходит в шиизм, часть – в модернистский ислам турецкого толка, часть становится атеистами, и т.д. Еще одна часть, наиболее экзальтированная и радикально настроенная, находит свою духовную нишу в «чистом исламе». Акыда «салаф ас-салейхун» полностью оппозиционна правящему в АР режиму, нелегальна и не «встроена в систему», поэтому она популярна. Особенно салафиты популярны среди молодежи. Отдавая должное салафитским теоретикам, стоит признать: большинство из них хорошо образовано, умеют работать с молодым поколением и мастерски формулируют внятные и доходчивые ответы на самые сложные вопросы жизни.
Уроборос Страны огней
Говорить о том, что все салафиты АР это джихадисты, в корне неверно. Гамет Сулейменов, имам бакинской мечети «Абу Бакр», считает, что мусульманам АР не нужно идти на военный джихад, поскольку «власть Ильхама Алиева лучше беззакония и анархии».
Однако с течением времени умеренные салафиты стали проигрывать радикалам по влиянию на умму, прежде всего, на молодежь. В начале нулевых наиболее радикальные салафиты отделились от общины Сулейманова в отдельный джамаат, сделав своей штаб-квартирой одну из мечетей Сумгаита, расположенную возле лагеря беженцев. С течением времени из салафитов-радикалов стали выделяться настоящие джихадисты, которые ищут разрешение всех проблем только в вооруженной борьбе за всемирный халифат. Выявлена закономерность: влияние джихадистов растет параллельно росту силовых акций Баку по отношению к мусульманам. Выходит, что Баку сам загоняет страну в замкнутый круг: чем больше азербайджанские власти будет преследовать джихадистов, тем их влияние в республике будет сильнее. Специально Баку это делает, или по причинам системного бессилия власти – точно сказать сложно. Равно как и попытаться сделать прогноз, к чему это в конечном итоге приведет. Рассматривая «взаимоотношения» Ильхама Алиева с исламистами, поневоле представляется мифический Уроборос – змей, обреченный вечно кусать себя за хвост.
Автохтонный «балласт»
Общественный успех «чистого ислама» в АР вызывает закономерные опасения не только у Духовного управления мусульман Кавказа, но и у правящей партии «Ени Азербайджан».
Особое беспокойство Баку вызывает то, что привычные методы нейтрализации джихадизма в виде заключения исламистов в тюрьму не только не работают, но и стимулируют рост религиозно мотивированных протестных настроений за счет так называемого «феномена тюремного джихада». Выйдя из тюрьмы, некоторые молодые джихадисты начинают дагват среди подрастающего поколения «депрессивных» индустриальных окраин. Если дагват «на зоне» рождает «джихад зоны», то в постиндустриальных городских гетто он обязательно порождает «джихад подворотни», выраженный в так называемых «гопницких джамаатах». Выйдя из школьного возраста, каждый второй «моджахед из подворотни» попадает «на зону». И все начинается сначала. К слову: маргинализация городской и сельской среды в АР растет параллельно ходу экономических реформ «по-алиевски».
Здесь мы подходим к главному пункту проблемы. Опыт изучения радикального исламизма диктует необходимость комплексной работы, с изучением причин, социальной и духовной подоплеки и способов разрешения проблем. Одними репрессиями проблемы терроризма не решить.
Но вместо того, чтобы бороться с джихадизмом комплексно, Баку или выдавливает «своих» джихадистов за пределы республики, либо же уничтожает во время вооруженных спецопераций. А если рассматривать более комплексно, Баку «списывает со счетов» социальный балласт, который не вписывается в структурированные рамки «сбалансированного общества» по-азербайджански.
В этом так называемом списываемом балласте - немало аварцев, лезгин, рутульцев...
По материалам: Аналитический портал "Спектр"
Азербайджан безопасность ислам политика и право терроризм экономика этничность / этнополитика
