СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ В 2013 ГОДУ: ОСНОВНЫЕ ИТОГИ
Публикации | Сергей МАРКЕДОНОВ | 11.01.2014 | 00:00
Уходящий [2013-й - Ред.] год трудно назвать периодом какого-то прорыва или радикального изменения статус-кво на Северном Кавказе. По его итогам ситуация в регионе по-прежнему осталась самой главной внутриполитической проблемой страны. Ее актуализация имела место из-за приближающейся зимней Олимпиады в Сочи. Предстоящие игры рассматриваются российской элитой как знаковое событие, призванное продемонстрировать растущий потенциал России. Но при этом столица будущих игр расположена в непосредственной близости от северокавказских республик и частично признанной Абхазии, которая многими нитями связана с положением дел в самом турбулентном регионе страны. В этой связи вопросы безопасности Северного Кавказа оказались зарифмованными с безопасностью Олимпийских игр. Однако северокавказская повестка дня 2013 года не была ограничена одним лишь сочинским измерением.
Во-первых, основным вызовом для Российского государства осталось вооруженное диверсионно-террористическое насилие. Во-вторых, попытки с помощью давления из центра (кадровые изменения, привлечение к управлению республиками «московских кавказцев», знаковый арест экс-мэра Махачкалы Саида Амирова) изменить ситуацию в регионе к лучшему не увенчались успехами. Никакой системной стратегии северокавказской политики центральной властью предложено не было. В-третьих, сохранились проблемы «войны символов» и «войны памятников» между северокавказскими регионами и остальной Россией. Это по-прежнему отражает тот факт, что кризис в процессе формирования единой общероссийской идентичности не преодолен. Российскими правоохранительными органами и спецслужбами были предприняты беспрецедентные действия для предотвращения возможных терактов или диверсий. В-пятых, важной тенденцией 2013 года стала возросшая активность конфликтов вокруг земельных вопросов, принимающая форму межэтнических столкновений. В-шестых, ситуация на Северном Кавказе по-прежнему продолжает сохранять международное измерение. В первую очередь речь идет о конфликтах на Ближнем Востоке, а также в отношениях между США и Россией.
Террористические угрозы сохраняются
За прошлый год на Северном Кавказе жертвами вооруженного насилия стали 1225 человек (700 убито и 525 ранено). Несмотря на незначительное снижение числа инцидентов в 2013 году регион по-прежнему остается небезопасным. В первом квартале 124 человека было убито, а 75 ранено, во втором пострадали 296 человек (118 погибших и 178 раненых), в третьем- 223 человека (133 убиты, 90 получили ранения). При этом Северный Кавказ по-прежнему распространял нестабильность за пределы самого региона. В октябре 2013 года террористской – смертницей Наидой Асияловой из Дагестана был совершен подрыв автобуса в Волгограде (6 человек погибло, 37 получили ранения). Это акция стала уже второй в городе-герое на Волге за нынешний год. В августе 2013 года были предприняты попытки подрыва полицейских учреждений. В контексте «экспорта северокавказской нестабильности» следует рассматривать и убийство российского дипломата (вице-консула посольства РФ в Абхазии) Дмитрия Вишернева и его супруги 9 сентября 2013 года. Через 10 дней после этого российский Следственный комитет озвучил версию этого преступления. Согласно ей исполнителем покушения был уроженец Чечни Юсуп Лакаев, а организатором - северокавказское террористическое подполье. Ранее Лакаев уже упоминался в контексте связей с радикальными исламистами.
Центром вооруженного насилия в 2013 года остался Дагестан. Фактически крупнейшая и самая многонаселенная северокавказская республика является самым опасным местом в Европе. По словам директора ФСБ и председателя Национального антитеррористического комитета (НАК) Александра Бортникова (они произнесены в октябре) в нынешнем году 120 из 144 инцидентов пришлись именно на Дагестан.
Говоря о проблемах северокавказской безопасности в 2013 году, следует отметить и июльское заявление лидера «Эмирата Кавказ» Доку Умарова по поводу снятия т.н. «моратория» на атаки гражданских объектов и возможных ударов с целью срыва Олимпийских игр в Сочи. Т.н. «мораторий» был введен Умаровым в феврале 2012 года. Между тем, в реальности «мораторий» выглядел, как пропагандистский шаг, призванный на фоне усиления противоречий между Москвой и Вашингтоном (после парламентских выборов 2011 и президентской кампании 2012 гг., а также возвращения Владимира Путина в кресло главы государства), изменить имидж «Эмирата». Между тем, в том, что касается северокавказских джихадистов, Запад свою позицию не изменил. Теракт в Бостоне в апреле 2013 года в очередной раз актуализировал проблему российско-американской антитеррористической кооперации. И хотя такая возможность ограничена многими обстоятельствами сложного контекста двусторонних отношений, попытка Умарова представить свою борьбу, как антиколониальное движение (не ведущее борьбу с гражданскими лицами), провалилась. При этом жертвами терактов и диверсий после объявленного «моратория» становились и гражданские лица. Только в последнем квартале 2012 года таковых было 22 человека.
При этом стоит отметить, что сохранение нестабильности происходит не только из-за каких-то выдающихся пропагандистских успехов защитников «чистого ислама» или зарубежных проповедников (чье значение некоторые СМИ и эксперты пытаются переоценить). В качестве причин, актуализирующих насилие, следует назвать также отсутствие доверие к светской власти и ее базовым институтам (полиция, суд, государственное управление и местное самоуправление), а также к региональным Духовным управлениям мусульман, чьи представители нередко проигрывают конкуренцию за умы верующих, излишне полагаются на республиканское руководство, а не на чаяния рядовых граждан.
Земельный вопрос
Особое место в северокавказской повестке дня по-прежнему занимает земельная проблема, которая теснейшим образом связана с организацией местного самоуправления и межэтническими отношениями. Свое влияние на данную проблему имеют и перенаселенность северокавказских республик. И, конечно же, налицо противоречие между принципом т.н. «этнической собственности на землю», при которой земельные ресурсы понимаются как коллективное имущество определенной этнической группы. В качестве примеров земельных конфликтов в уходящем году можно привести целый букет проблем в Дагестане, а также спор в Белой речке на территории Кабардино-Балкарии.
Московский управленческий десант
Уходящий год может войти в историю Северного Кавказа, как год кадровых перемен. В конце января Москва сменила главу Дагестана. Им стал Рамазан Абдулатипов, а в конце декабря на смену Арсену Канокову на пост временно исполняющего обязанности главы Кабардино-Балкарии пришел генерал-полковник МВД РФ Юрий Коков. Оба этих управленца, хотя и являются уроженцами своих республик, сделали успешную карьеру за их пределами на общероссийском уровне. Хотя карьера преподавателя, партийного аппаратчика, депутата и министра сильно отличается от полицейского начальника (который на пике своей карьеры был главным лицом, ответственным в своем ведомстве за борьбу с экстремизмом), Абдулатипова и Кокова объединяет одно - кремлевский дискурс о Северном Кавказе. До сих пор считается, что с проблемами клановости и коррупции в отдельно взятых национальных субъектах РФ могут решать «московские кавказцы» вне увязки с общим внутриполитическим контекстом и без коренных изменений всего северокавказского курса Москвы в целом. Однако такой «точечный подход» уже не раз апробировался и без особого успеха. Взять хотя бы пример с тем же Арсеном Каноковым, который в 2005 году как раз и рассматривался, как «столичный кабардинец». Не более успешными, были и опыты с Борисом Эбзеевым в Карачаево-Черкесии. Следует признать, что десантирование Юнус-бека Евкурова в Ингушетию в 2008 году также смогло лишь несколько сбить температуру (если понимать под этим просто количественное снижение терактов), но не вылечить болезнь в целом.
В 2013 году свою лепту в борьбу с терроризмом попытался внести и Рамазан Абдулатипов, подвергнув корректировке ставку своего предшественника Магомедсалама Магомедова на «мягкую силу» и вовлечение к мирной жизни вчерашних боевиков. Впрочем, нельзя исключать, что Абдулатипов не попробует вернуться к менее жесткой политике. Просто потому, что Дагестан сильно отличается от Чечни, во-первых, более мощным и укорененным внутриисламским расколом (помимо суфиев и джихадистов здесь есть немало умеренных салафитов, которые не подчиняются юрисдикции Духовного управления мусульман, но и не прибегают к террору). Во-вторых, в Дагестане в течение последних полутора десятков лет власть не единожды меняла жесткие и более аккуратные методы в реализации религиозной политики. Более того, в Чечне, несмотря на жесткие подходы, Кадырова терроризм сохранился. Так по данным за 2012 год от вооруженного насилия в республике пострадало 174 человека (82 убитых), что незначительно меньше, чем за 2011 год (186 жертв, 92 убитых). Тем не менее, проблема существует. Не стоит забывать и о том, что благодаря «фактору Кадырова» боевиков выдавливают в соседние республики (в особенности в Ингушетию). И «замирение», таким образом, носит, условный характер (страна то одна!). При этом уходит из фокуса внимания проблема того, что физическая борьба с терроризмом без изменения социальных реалий имеет существенные ограничения. Хотя саму необходимость жестких действий в отношении к террористам никто не отменял, остается вопрос лишь о политической эффективности комплекса мер по обеспечению безопасности.
Кавказ, как общероссийская проблема
Региональная турбулентность создает немалые условия для укрепления противопоставления между Северным Кавказом и остальной Россией. В опросе Левада-Центра (октябрь 2013 года), проведенного в 130 населенных пунктах 45 регионов страны 71 % опрошенных участников поддержал идею «Хватит кормить Кавказ», а 63% высказались за необходимость ужесточения правил регистрации для приезжих, а также передвижения по стране в целом.
Только осенью 2013 года в фокус внимания СМИ и экспертов попали два характерных события по этой теме. Первое - это открытие реконструированного мемориала «Дади-юрт» в Чечне, посвященного памяти жертв одного из эпизодов Кавказской войны (1819). В ответ на эту акцию, всецело поддержанную Рамзаном Кадыровым, активисты организации «Офицеры России» предложили президенту Владимиру Путину открыть памятник известному генералу императорской России Алексею Ермолову. Второе - критическое заявление главы Дагестана Рамазана Абдулатипова по поводу гимна Краснодарского края, в котором, по его мнению, содержатся признаки межнациональной розни (в тексте данного произведения есть слова «на врага, на басурманина мы идем на смертный бой»). Но, если говорить о гимне Кубани (написанном в 1914 году полковым священником Константином Образцовым), то слова про «басурман» имеют отношение к внешним врагам России (в том контексте имелись в виду османы, но никак не народы Северного Кавказа). Естественно, большой информационный след оставило позиция официального Грозного относительно голосования в конкурсе «Символ России» (от Чеченской Республики номинировалась мечеть «Сердце Чечни»).
По-прежнему оказались далекими от своего решения проблемы призыва юношей из северокавказских республик в ряды российской армии. И все это на фоне растущей дискуссии о цене «удержания Северного Кавказа». Под конец уходящего года новое звучание проблеме придал вышедший на свободу «опальный олигарх» Михаил Ходорковский. Против «удержания» региона по разным мотивам выступали, как многие представители условно «либерального лагеря» (для которых Кавказ рассматривался, как «похититель свободы» и резервуар поддержки Владимира Путина), так и русские этнонационалисты (рассматривающие регион, как «культурно чуждый элемент»). Новым словом стала позиция «либерального государственника», человека, не связанного с властью (напротив, пострадавшего от нее), но в то же время защищающего территориальную целостность страны.
Северный Кавказ в 2013 году: международные контексты
Во второй половине 2013 года самый турбулентный российский регион снова оказывался в фокусе международного внимания. Продолжилась дискуссия по т.н. «делу Царнаевых» (двух братьев аварско-чеченского происхождения, подозреваемых в организации самой крупной террористической атаки на территории США после 11 сентября 2001 года во время марафона в Бостоне в апреле 2013 года). И хотя последнее слово в этом процессе будет сказано судом присяжных, дискуссия вокруг «дела Царнаевых» заставила официальный Вашингтон не только минимизировать критику в отношении к российским действиям на Северном Кавказе, но и интенсифицировать кооперацию по обеспечению безопасности игр в Сочи. В июне 2013 года президенты США и РФ Барак Обама и Владимир Путин заявили о наличии общего интереса к кооперации по вопросам безопасности, а в ноябре Мэттью Олсен, Директор Национального контртеррористического центра США подтвердил, что уровень сотрудничества спецслужб двух стран в преддверии зимней Олимпиады значительно улучшился.
Одним из центральных вопросов сегодняшней международной повестки дня является положение дел на Ближнем Востоке в целом, и в первую очередь в Сирии. И хотя Москва и Вашингтон достигли компромисса относительно утилизации запасов химического оружия, имеющегося у сирийского правительства Башара Асада, сирийский гражданский конфликт продолжается. И российское руководство чрезвычайно обеспокоено вовлеченностью выходцев из республик Северного Кавказа ближневосточное противостояние. Этот сюжет является одним из факторов, определяющих отношение Москвы к сирийскому конфликту. Так, в сентябре 2013 года первый заместитель директора ФСБ РФ Сергей Смирнов заявил, что порядка 300-400 граждан России принимают участие в конфликте на стороне противников президента Башара Асада. При этом одной из наиболее многочисленных иностранных групп, вовлеченных в конфликт, была «Катаиб аль-Мухаджирин». Ее возглавлял этнический чеченец Омар аль-Шушани (он, вероятно, был убит в сентябре нынешнего года). Согласно информации информационного агентства «Reuters» (февраль 2013 года), 17 выходцев из Чечни были убиты в столкновении у Алеппо. В середине июля 2013 года информацию об участии этнических чеченцев в событиях в Сирии подтвердило руководство Чеченской республики. В своем сентябрьском выступлении Сергей Смирнов особо подчеркивал, что выходцы из Северного Кавказа могут вернуться на родину и принести с собой новую дестабилизацию.
***
Таким образом, во второй половине 2013 года Северный Кавказ продолжил оставаться важнейшей политической проблемой для России. Этот регион сохраняет высокий уровень нестабильности и различные угрозы (терроризм, земельные споры, этнический национализм, региональная замкнутость и недостаточная степень интеграции в общероссийские процессы). И если раньше происходящее на российском Кавказе рассматривалось, прежде всего, в контексте межэтнических отношений и региональной политики, то сегодня данная тема превратилась в сюжет общероссийского масштаба. И этот тренд усилился в 2013 году. Не Чечня, Ингушетия, Дагестан сами по себе, а их восприятие «ядром России» выходит на первый план. И стремление «отгородиться» от кавказских проблем набирает силу.
Происходит это на фоне отсутствие стратегического видения ситуации в самом сложном российском регионе. До сих пор северокавказские вызовы рассматриваются, по большей части дискретно. Внутриполитические сюжеты не анализируются в единой «связке» с социально-экономическими проблемами и вопросами внешней политики (Ближний Восток, Южный Кавказ, западное направление). Следовательно, насущнейшей задачей Российского государства является выработка комплексной стратегии Северного Кавказа, которая включала бы в себя меры по укреплению безопасности, социально-экономическому развитию, интеграции региона в общероссийские процессы, разрешению межэтнических противоречий и формированию нового кадрового резерва для реализации всех этих разработок на практике.
Сергей Маркедонов - политолог, кандидат исторических наук, в мае 2010 - октябре 2013 гг.- приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США)
По материалам: politcom.ru
безопасность Кавказ политика и право Россия терроризм экономика
