«...БОРОТЬСЯ С ПРЕОБЛАДАНИЕМ ЗАПАДА, ОПИРАЯСЬ НА ВОСТОК». ГЮЛИСТАНСКИЙ ДОГОВОР: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Андрей АРЕШЕВ | 16.12.2013 | 11:00
Доклад на конференции Научного общества кавказоведов «Интеграционные процессы на Кавказе: история и современность» (Ереван, 16.12.2013)
В исторических условиях начала XIX века присоединение к России значительной части Закавказья, находящейся под властью Персидской империй, имело огромное значение как для народов региона, так и с точки зрения геополитического противоборства, участниками которого являлись Россия, Персия и Турция. Используя слабость небольших царств, ханств, княжеств и султанств, находившихся в перманентном противоборстве между собой, Османская и Империя, при поддержке Великобритании и Франции, стремились к вытеснению с Кавказа России, присоединившей в 1801-1804 гг. Картли-Кахетинское царство, Мегрелию, Имеретию и Гурию.
Непосредственным поводом к Русско-иранской войне 1804–1813 гг. послужил отказ России выполнить требования ультиматума, предъявленного ей 23 мая (4 июня) 1804 года иранским правительством шаха Фатх-Али, о выводе войск из Грузии, Гянджи и с других территорий Закавказья (1).
В ходе военных продолжавшихся несколько лет действий российской стороной были предприняты активные военные усилия. Русский писатель-мемуарист Ф. Ф. Вигель в своих «Записках» писал: «О Закавказском крае в 1812 году Россия совсем забыла, как будто он никогда не существовал. А между тем война с Персией не прекращалась, и ручьями текла благородная кровь русских воинов».
Поражения шахской армии под Асландузом и Ленкоранью усилили тревогу англичан относительно усиления позиций России в Закавказье. Интересам тогдашней «владычицы морей» отвечала переброска русских войск на борьбу против наполеоновской Франции.
После длительных переговоров договор был подписан в карабахском урочище Гюлистан 12 октября 1813 года – за четыре дня до решающей «битвы народов» под Лейпцигом, в которой войска коалиции ряда европейских государств при ключевом участии России разгромили наполеоновскую армию. Место для заключения договора было выбрано не случайно. В своем донесении Александру I генерал Ртищев писал, что «...Гулистан по местоположению своему составляет в здешнем краю самый центр в рассуждении персидских границ». Далее им отмечалось, что все ханства Закавказья, Грузия и Кахетия «будут находиться под руками отряда, расположенного мною в Гулистане». Александр I ратифицировал этот договор в Париже 21 мая 1814 г., а спустя два месяца ратифицированный шахом договор Мирза-Аболь-Хасан-хан привез в Тифлис.
Статьей третьей договора, завершившего длительную русско-персидскую войну, Иран признал присоединение к России Гянджинского, Шекинского, Ширванского, Кубинского, Талышского, Бакинского и Дербентского ханств (в основном соответствуют территории современной Азербайджанской Республики и Южного Дагестана), а также Карабаха, Лорийской, Шамшадинской, Зангезурской и Шурагельской провинции Восточной Армении.
Российская государственность обеспечила Кавказу (включая территории как Закавказья, так и Северного Кавказа) значительный прогресс в сфере науки и культуры, включая приобщение (через русский язык и систему образования) к передовым достижениям своего времени. Подписание Гюлистанского трактата избавило проживавшие на этих землях народы от постоянных кровавых истребительных нашествий персидских и турецких войск, массовых выселений и переселений. Оно также привело к постепенной ликвидации феодальной раздробленности, росту национальной консолидации, вовлекло регион в общий ход прогрессивного экономического развития.
В рамках Российской империи были обеспечены благоприятные условия для устойчивого хозяйственного и духовно-культурного развития края, быстрого роста городов, предпринимательского класса, который вскоре стала играть исключительно важную роль в экономическом и политическом развитии народов Кавказского региона. Например, после Гюлистанского договора представители различных адыгских народов стали получать образование в столичных российских учебных заведениях (гражданских и военных), а затем стали затем просветителями своих народов (Шора Ногмов, Казы-Гирей, Хан-Гирей, Атажукин и др.)
Не менее важным стал внешнеполитический аспект развития ситуации в Закавказье в начале XIX века. Гюлистанский мир стал также победой русской дипломатии над английской, которая в сложных международных условиях не могла не учитывать победы русских войск в Европе борьбе против Наполеона.
Иранское правительство могло бы согласиться на заключение мира с Россией, что было в интересах воюющих сторон, но англичане, игравшие немалую роль при иранском дворе, всячески препятствовали этому. Россия, в свою очередь, очень желала заключить мир с Персией прежде всего вследствие напряжённых отношений с турками в западном Закавказье, постоянно грозившими обернуться очередной войной.
Однако что само обсуждение условий предполагаемого договора всячески тормозилось англичанами, имевшими значительное влияние при шахском дворе. В частности, британские дипломаты стремились к тому, чтобы между Ираном и Россией был подписан не мир, а всего лишь перемирие, пусть и длительное, с последующим заключением прелиминарного соглашения. Англичане явно рассчитывали дождаться исхода войны в Европе, чтобы в послевоенной международной обстановке добиться выгодного им мира и не допустить усиления влияния России на территориях, которые они рассматривали в качестве дальних подступов к «жемчужине» Британской империи.
Иранская делегация (2) настаивала на том, чтобы линия границы указывалась в договоре только в общих чертах. Делалось это для того, чтобы в последующем, ссылаясь на неопределенность границ, добиваться пересмотра договора или сохранить повод к новой войне. Например, специально оговаривалось, что после ратификации Гюлистанского договора границы Талышского ханства со стороны Энзели и Ардебиля будут окончательно определены комиссарами сторон на основании статус-кво. Известно, что именно проблема Талыша была формально использована в качестве одного из поводов к новой войне (1826-28 гг.), завершившейся присоединением к России персидских Эриванского и Нахичеванского ханств.
В соответствии с четвёртой статьей договора Россия обязалась оказывать помощь тому из сыновей шаха, который будет назначен им наследником престола, чтобы, согласно формулировке данной статьи, «никакие внешние неприятели не могли вмешаться в дела Персидского государства и дабы помощию Высочайшего Российского Двора Персидский Двор был подкрепляем». Далее указывалось, что в случае споров между сыновьями Россия не будет вмешиваться в эти споры, пока сам шах не попросит об этом. Таким образом, английское влияние, затрагивавшее в том числе непосредственно шахский двор, не являлось для российской стороны секретом.
Заметим, что в момент подписания договора наследником иранского престола был Аббас-мирза, которого Россия официально признала только в 1819 г., в обстановке некоторого конъюнктурного улучшения русско-иранских отношений. То обстоятельство, что Россия более 5 лет после подписания Гюлистанского договора не признавала Аббас-мирзу наследником престола, свидетельствовало о том, что в этот период имели место попытки ослабить английское влияние в Персии с целью переориентировать наследного принца с Лондона на Санкт-Петербург.
Против английского влияния в Иране была направлена также статья пятая договора «О господстве русского торгового и военного флота на Каспийском море». Известно, что согласно англо-иранскому соглашению 1812 г. британцы приняли на себя обязательство построить на Каспийском море военно-морской флот, соответственно, они уговаривали Мирзу-Абуль-Хасан-хана не идти не идти на подписание этой статьи. Однако эта интрига успехом не увенчалась. Гюлистанский договор 1813 г. и любому другому государству, кроме России, иметь на этом море военный флот (этот запрет не распространялся на торговые суда Ирана) (3). Данное обстоятельство имеет особое значение в контексте непрекращающихся политико-правовых споров относительно статуса Каспийского моря.
Гюлистанский договор не имел односторонне неравноправного, невыгодного для Ирана характера. Ряд его статей предусматривал освобождение пленных в течение трех месяцев после подписания договора (статья 6); стороны признавали взаимное право назначать консулов, устанавливались их права и нормы дипломатического этикета. Статья 7 ограничивала численность дипломатического персонала (не более десяти человек) – данное ограничение было включено договор по настоянию главы иранской делегации, опасавшегося, что под видом дипломатов в Иран могут быть введены войска. Три статьи касались равноправных и взаимовыгодных торговых отношений, транзита и пятипроцентной пошлины на товары сторон.
К договору был приложен так называемый «Сепаратный акт», по которому «посланник, имеющий право отправиться от Персидского двора с поздравлением к Российскому двору, поведенные ему от своего шаха просьбы предоставит на волю Великого Императора. Главнокомандующий же Российский обещает по возможности употребить старание о просьбах Персии». Таким образом, между двумя странами предполагался механизм дальнейшего обмена мнениями по ситуации на Кавказе в российской столице, что в целом соответствовало интересам Ирана. Предложенный им первоначальный проект «Сепаратного акта» предоставлял иранским послам право просить царя об уступке Ирану некоторых областей с условием, что эта просьба будет удовлетворена Россией. Однако русская делегация отклонила этот проект.
В целом Гюлистанский мир не разрешил русско-иранских противоречий, активно подпитывавшихся внешними игроками. В этой связи интересны сообщения европейской печати о подготовке Ирана, при содействии западных держав, к новой войне с Россией. Так, иранский представитель в Париже Мир-Давуд-Зазур писал, что «прежний порядок в войске и прежний способ ратного действия уступили место новому устройству (Низами Джедид), расположенному по европейским правилам». С помощью Англии персидские власти рассчитывали пересмотреть этот договор и восстановить прежние границы, несмотря на то, что эта бесперспективная политика не соответствовала ограниченным экономическим и военным возможностям Ирана после войны. Одновременно англичане предпринимали усилия по завоеванию симпатий среди армянского народа с помощью (в современной терминологии) средств «мягкой силы». Так, в отправленном в Петербург письме архиепископа Нерсеса от 21 июня 1814 г. сообщалось о посещении английским послом в Иране Эчмиадзина. «Английский посол, находившийся в Тавризе или в Тейране, - говорилось далее, - весьма расположен к армянской нации; где он ни находился, как-то в Ширазе, в Гамадане и в других местах, всюду, и даже пред самим шахом и шах-задою отзывался об армянах весьма с хорошей стороны. По прибытии его в Эчмиадзин оказал он особое уважение святейшему патриарху нашему, одарив его слишком на три тысячи рублей, в числе коих наличными деньгами 1000 рублей». Однако передовые люди Армении того времени связывали надежды на освобождение «Араратской земли» не с Англией, а с Россией.
Как уже говорилось, Гюлистанский договор стал успехом российской дипломатии, хотя и промежуточным, и для его закрепления потребовалось предпринять еще немало усилий. Тем не менее, факт его подписания достаточно широко обсуждался на страницах российской и европейской печати. Так, «Исторический журнал» писал: «Сей мирный трактат для Российской империи чрезвычайно выгоден, потому что доставляет оной господство над Кавказом и Каспийским морем и обладание прекрасными провинциями, известными на Востоке под именем одной из четырех райских стран». И далее: «никогда образцовая политика России и колоссальное могущество ее не ознаменовались более, как в 1812 и 1813 годах, когда она заключила выгодный мир с Турцией н разгромила на Западе необъятную силу Наполеона, а на Востоке умела столь значительный мир приобрести от Персии». Интересна и характеристика внешней политики России начала XIX века, принадлежащая министру-резиденту Пруссии Вильгельму Гумбольту, который во время Венского конгресса указывал, что она заключается в том, чтобы «...бороться с преобладанием Запада, опираясь на Восток».
Таким образом, как общий рисунок дипломатической игры, так и конкретные средства продвижения интересов той или иной державы (включая, например, распространение самых нелепых слухов в широком диапазоне – от «агрессивных устремлений России» до её же поражения в войне с Наполеоном) воспроизводятся на том или ином историческом этапе. Невозможно не заметить, что дипломатическое противоборство в Закавказье в начале XIX века находит определённый отзвук в событиях сегодняшнего дня. Письмо писателя Зория Балаяна, содержащее прямые параллели между событиями позапрошлого века и сегодняшнего дня, вызвало в Армении широкий общественный резонанс; не осталось оно незамеченным и в России.
Уходящий год стал также временем активных обсуждений преимуществ для Армении так называемого «европейского» выбора, либо же процессов интеграции на постсоветском пространстве. Стремление к безоглядной ориентации на Запад, свойственное постсоветской российской внешней политике особенно в 1990-е годы, начинает с трудом переосмысливаться, постепенно пробивают себе дорогу и альтернативные проекты, в том числе направленные на укрепление политических, экономических, социальных, культурных связей с ближайшими соседями. Российско-иранские отношения, основывающиеся на подлинных национальных интересах обеих стран, являются фактором поддержания устойчивого мира и стабильности в сопредельных регионах. Политика России на Южном Кавказе направлена на взаимовыгодную экономическую интеграцию, мирное решение конфликтных вопросов и умеренное участие внешних игроков в делах региона – в полном соответствии с духом Гюлистанского договора.
Примечания
(1) К моменту начала военных действий в Тавризе было сосредоточено около 40 тыс. иранских войск, которые должны были напасть на Елизаветполь через Эриванское ханство. Как видно из названий полков иранских войск, племен и имен ханов и сердаров, принимавших участие в кампании русско-иранской войны, военные действия велись со стороны Ирана исключительно силами тюркских племен областей Северного Ирана (Азербайджан, Гилян, Мазандеран, Табаристан), части Тегерана (частично Керман и Луристан), которые поддерживали Фетх-Али-шаха. Племена Южного Ирана — курды, бахтияры и др. в русско-иранской войне 1804-1813 гг. участия не принимали.
(2) В её составе иранской делегации находились 354 человека (в том числе английские советники, Гордон, Мориер, Кемпбел и др., которыми руководил британский посол в Тегеране посол Гор Узли).
(3) Впоследствии это положение расширялось и дополнялось, и Иран также получил право держать на Каспии военный флот. Вплоть до 1991 года и образования по берегам Каспия новых независимых государств он пользовался этим правом в минимальной степени, и ситуация начала кардинально меняться лишь по мере обострения борьбы за добычу и транзит энергоресурсов региона.
Сноски не приводятся.
Великобритания дипломатия Иран политика и право Россия
