РАДИКАЛИЗАЦИЯ ИСЛАМА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

НОВОЕ В БИБЛИОТЕКЕ | ПОПУЛЯРНОЕ | Игорь ДОБАЕВ | 31.10.2013 | 00:00

В 2013 году в Ростове-на-Дону вышла монография И.П.Добаева, А.И. Добаева, Р.Г. Гаджибекова «Радикализация ислама в Российской Федерации». Работа посвящена вопросам влияния внутренних и внешних факторов на политизацию и радикализацию ислама в Российской Федерации в постсоветский период, а также актуальным вопросам совершенствования противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму в РФ.

Адресуется студентам и преподавателям высших учебных заведений, аспирантам, учителям средних и средних специальных учебных заведений, сотрудникам правоохранительных органов, работникам антитеррористических комиссий, а также широкому кругу читателей.

Публикуем содержание монографии, введение и заключение.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава I. Теоретико-методологические подходы к осмыслению процесса радикализации ислама

1.1. «Радикализация ислама» как религиозно-политический процесс: концептуализация  понятия

1.2. Сущность, типология и содержание современного терроризма

1.3. Причины, факторы и формы политизации и радикализации ислама, становления современного терроризма в мире и в  России

Глава II. Эндогенные факторы радикализации ислама в Российской Федерации

2.1. Внутрирелигиозные факторы политизации и радикализации ислама

2.2. Ключевые эндогенные факторы радикализации ислама в РФ (на примере республик Северного Кавказа)

Глава III. Терроризм под прикрытием ислама на Северном Кавказе: влияние экзогенного фактора

3.1. Идеологическое обоснование терроризма в мире и на Северном Кавказе

3.2. Организационное строение северокавказского террористического кластера

3.3. Формы и методы специфической политической практики северокавказских «джихадистов»

3.4. Финансово-экономическое обеспечение подрывной деятельности террористических структур на Северном Кавказе

Глава IV. Радикальный исламизм и основные направления усиления противодействия ему в современной России

4.1. Этапы радикализации ислама в Российской Федерации и их характеристика

4.2. Пути повышения эффективности противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации

Заключение

Глоссарий

Библиографический список литературы

Введение

Начавшиеся в конце 80-х - начале 90-х гг. XX в. возрожденческие процессы практически во всех религиях в России не обошли стороной и ислам. Возрожденчество объективно предопределило политизацию и, как следствие, радикализацию ислама и исламского движения, обусловило сложный процесс институционализации исламских и исламистских структур в России, в том числе неправительственных религиозно-политических организаций радикального толка.

Опасная религиозно-политическая ситуация, сложившаяся в некоторых регионах России, особенно на Северном Кавказе, определяется целым рядом внутренних конфликтогенных факторов, среди которых эксперты чаще всего выделяют политические, социально-экономические, демографо-миграционные, этнические и собственно конфессиональные. Одновременно в самой исламской системе сложились внутрирелигиозные основания исламизма, которые авторитетный отечественный исламовед А.А. Игнатенко обозначил как «эндогенный радикализм в исламе» (1). Взаимодействие этих групп эндогенных факторов запустило в действие разрушающий процесс политизации и радикализации ислама в современной России, а внешнее влияние резко его усилило.

Неизбежным следствием этого процесса стало появление групп адептов, скрепленных идеологией радикального исламизма, ставящих перед собой радикальные же цели по созданию исламского государства, живущего по божественным законам шариата. Реализация такого масштабного сепаратистского проекта, безусловно, невозможна мирным путем, без применения силы, и радикальные исламисты с готовностью ее используют в самых разнообразных формах, в том числе путем осуществления террористических акций.

Терроризм современной эпохи – сложное, многомерное социально-политическое явление, обусловленное процессами глобализации, результатом которых является дифференциация  между богатыми и бедными странами, а также между бедными и богатыми людьми практически повсеместно. Региональные, локальные конфликты и войны, а также агрессивная вестернизация международных и внутренних регионов разных государств не могли не сопровождаться отторгающей реакцией традиционных обществ, прежде всего, относящихся к «исламскому миру».

Метастазы террористических структур охватили весь мир, а терроризм растекся по планете, втягивая в свой водоворот многие страны и регионы. Развернув в XXI веке беспрецедентную атаку на цивилизованный мир, террористы попытались навязать государствам и обществу свои правила игры, и в определенной степени преуспели в этом. С большим трудом мировому сообществу удается вырабатывать адекватные меры противодействия, противопоставляя террористам мощь государственной машины. Однако обуздать терроризм пока не удается. 

Терроризм стал далеко не отвлеченным явлением и на постсоветском пространстве. Особенно жесткие его всплески фиксируются в Центральной Азии и на Северном Кавказе. Безусловно, главной причиной появления и развития терроризма и террористического движения на постсоветском пространстве стал мгновенный по историческим меркам развал Советского Союза, сопровождавшийся крушением коммунистической идеологии. Новой России, не обретшей прочного идеологического фундамента, оказалось трудно противостоять натиску вновь появившихся нетрадиционных акторов глобальной и региональной геополитики, сетевым структурам современных террористов, орудующих на Северном Кавказе, в частности.

Опасная религиозно-политическая ситуация, сложившаяся в северокавказском регионе России, детерминируется, как уже отмечалось, целым рядом внутренних конфликтогенных факторов. Не секрет, что система управления в постсоветских республиках Северного Кавказа носит отчетливо выраженный клановый характер, повсюду фиксируется безработица, бедность значительной части населения и ощутимый разрыв в уровне жизни между различными социальными группами. К укреплению базы радикального исламизма ведет и расширенная демография, сопровождающаяся массовой стихийной миграцией – из горных и предгорных районов в равнинные, из сельской местности – в города и пригороды, а оттуда – в другие субъекты России. Итог – появление значительного слоя маргинальной молодежи, наиболее подверженной восприятию идеологем радикального исламизма.

Важным остается и внешний фактор разрастания терроризма в мире и некоторых регионах России, который подогревает внутренние конфликтогенные характеристики, нередко приводя их в резонансное состояние. Очень часто кровавые акты устрашения общества инициируются силами, преследующими далеко идущие глобальные цели, при этом их непосредственными исполнителями декларируются нарочито примитивные лозунги, что характерно для реалий современного Северного Кавказа. Нельзя забывать о том, что потенциально существующие зоны конфликтов и линии разломов активируются не сами по себе, а в ходе продуманных и просчитанных операций внешних сил. Отсюда следует, что для эффективного противодействия деструктивным тенденциям на Северном Кавказе, в том числе религиозно-политическому экстремизму и терроризму, и отстаивания национальных интересов России в регионе необходимо занять более активную позицию по противодействию устремлениям ключевых геополитических оппонентов и их пособников. Только на этой основе возможно снижение уровня конфликтности региона, чему должна способствовать разработка новых, более эффективных направлений противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму.

Внешнее влияние на идеологическую обработку российской молодежи, характер оформления организационных структур террористов, формы и методы осуществления ими специфической политической практики, наконец, на источники финансово-экономической подпитки боевиков, носит несомненный характер. Все это предопределяет необходимость выработки действенных мер по противодействию внешнему влиянию на этих каналах. 

Однако, в отличие от широко распространенного представления об источниках опасностей и угроз, находящихся исключительно во внешней среде, подавляющее большинство специалистов-террологов исходит из того, что опасность всегда полезнее и продуктивнее трактовать как внутреннюю и связывать ее не с кознями «врагов» из-за рубежа, а с дефицитом своего интеллектуального потенциала, собственных средств и методов работы. Иначе говоря, источниками любых опасностей являемся мы сами, наше недостаточное знание о предмете опасностей и угроз. 

Вместе с тем, террористическая активность растеклась по всему Северному Кавказу, а отдельные ее метастазы уже фиксируются в Поволжье и других регионах России. Силовые методы, по всей видимости, достигли своего предела, и уже не дают желаемой отдачи. Отсюда следует, что акценты в антитеррористической практике следует переносить в плоскость идеолого-пропагандистской и идеологической деятельности. Одновременно следует снижать уровень конфликтности ключевых эндогенных факторов, подпитывающих девиации на религиозной почве. Только на этой основе возможна победа над терроризмом, а шире – деполитизация ислама. Сегодня наиболее важной ареной противоборства становится духовность, а развитие и укрепление всей системы противодействия идеологии терроризма - важнейшей и неотложной задачей государства и общества. Постепенно приходит осознание того, что вне идеологической сферы победить терроризм невозможно. 

Проблемам политизации и радикализации ислама, а также современному религиозно-политическому экстремизму и терроризму, подпитываемому идеологией радикального исламизма, в целом, и в Российской Федерации, в частности, посвящено немало разноплановых работ политологического, социологического, философского и др. характера, а также публицистики.

Подъем политического ислама и связанные с этим процессы исследуются в трудах зарубежных авторов – А. Беннигсена, О. Каре, Н. Кедди, Ж. Кеппеля, М. Крамера, Ш. Лемерсье-Келькеже, Е. Мортимера, М. Олкотт, М. Родинсона, Я. Роя, Ш. Хантер и др.

Непосредственно проблеме терроризма посвящены работы таких авторитетных зарубежных специалистов в этой области, как: Л. Бернард, Дж. Волл, Б. Дженкинс, Дж. Эспозито, К. Кацман, В. Лакер, Е. Лапейре, Р. Петерс, О. Рой, М. Сейджман, Э. Сиван и др.

Среди современных отечественных ученых, внесших весомый вклад в исследование различных аспектов мусульманства, исламского права (фикха), а также политических аспектов этой религии можно назвать: А.В. Васильева, Л.С. Васильева, А.А. Игнатенко, А.И. Ионову, Г.М. Керимова, Н.С. Кирабаева, С.А. Кириллину, Р.Г. Ланду, А.В. Малашенко, Д.Б. Малышеву, Л.И. Медведко, Д.В. Микульского, Г.В. Милославского, В.В. Наумкина, А.Ш. Ниязи, Л.Р. Полонскую, Е.Б. Рашковского, А.В. Сагадеева, Т.С. Саидбаева, Л.Р. Сюкияйнена, А.И. Умнова, Р.М. Шарипову и др.

В постсоветский период сообщество российских исламоведов пополнилось именами В.О. Бобровникова, И.П. Добаева, Н.М. Емельяновой, А.В. Кудрявцева, Д.В. Макарова, К.И. Полякова, С.М. Червонной, А.А. Ярлыкапова и др., основательно исследовавшими процессы политизации и радикализации ислама, а также его крайних форм (религиозно-политический экстремизм и терроризм, прикрывающийся исламским вероучением).

На Северном Кавказе серьезный вклад в осмысление фундаментальных проблем регионального ислама и форм его бытования внесли М.А. Абдуллаев, В.Х. Акаев, М.В. Вагабов,  М.Б. Мужухоев, М.Н. Османов, А.Р. Шихсаидов и др.

В конце 90-х – первой декаде 2000-х годов появились исследования ученых региона, напрямую касающиеся проблем в современном исламе на Северном Кавказе и воздействии их на социально-политические процессы. Среди них следует назвать С.М. Абдулагатова, З.С. Арухова, С.Е. Бережного, Э.Ф. Кисриева, Е.В. Кратова, С.А. Ляушеву, Г.А. Мурклинскую, И.М. Сампиева, К.М. Ханбабаева, О.М. Цветкова и некоторых других.

Различные вопросы современного религиозно-политического экстремизма и терроризма основательно исследованы в работах З.С. Арухова, А.К. Боташевой, И.П. Добаева, С.А. Воронцова, Д. Назирова и др., а также в трудах молодых ученых – М.А. Адамовой, А.И. Добаева, А.В. Егупова, М.Е. Косяковой, Х.Т. Курбанова, Р.Ф. Патеева, О.В. Репинской, Н.Е. Романченко, А.В. Сухова и др. Среди них особо выделим молодого, быстро прогрессирующего новосибирского ученого – С.И. Чудинова (2).

Для более глубокого осмысления феномена религиозно-политического экстремизма и современного терроризма, прикрывающегося исламом, изучены труды наиболее известных представителей радикального ислама, среди которых - Таки ад-Дин Ибн Таймийя, Ибн аль-Кайим, Ибн Кассир, Ибн аль-Джаузи, Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб ат-Тамими, Абу Аля аль-Маудуди, Сайид Кутб, Абд ас-Салям Фараг, Фаузан ибн Фаузан, Салих Сарийя, Шукри Мустафа, Юсуф аль-Кардави, Айман аз-Завахири, Абу Мусаба аз-Заркави и др., а также приверженцев северокавказского исламизма - А. Ахтаева, М. Кебедова, М. Тагаева, М. Удугова, З. Яндарбиева и др.

Эндогенным факторам усиления радикальных тенденций в исламе, в целом, посвящены работы авторитетного ученого-арабиста, президента Института религии и политики А.А. Игнатенко, а на Северном Кавказе - группы ученых Южного научного центра РАН во главе с известным специалистом в области этнополитических конфликтов В.А. Авксентьевым (3). 

Что касается внешнего влияния на радикализацию салафитских групп, действующих на Северном Кавказе, а также на развитие здесь террористического движения, то его отдельные стороны можно обнаружить в работах многих авторов. 

Однако комплексно, с рассмотрением разнообразных эндогенных и экзогенных характеристик, факторный анализ политизации и радикализации ислама в Российской Федерации исследователями до сих пор не проводился. Безусловно, это обстоятельство дополнительно актуализирует предпринятое исследование.

Заключение

Проведенное исследование свидетельствует о том, что в постсоветский период на территории России фиксируется процесс политизации и радикализации ислама, значимое влияние на который оказывают внешние и внутренние факторы. Поступательная институционализация крайних форм проявления радикального ислама (религиозно-политический экстремизм и терроризм, прикрывающийся исламом) напрямую формирует риски и угрозы для национальной безопасности страны, причем внутренние факторы их подпитки представляют большую опасность, нежели внешние. Иначе говоря, в отличие от широко распространенного представления об источниках опасностей и угроз, находящихся во внешней среде, можно утверждать о том, что опасность всегда полезнее и продуктивнее трактовать как внутреннюю и связывать ее не с «кознями врагов», а с дефицитом собственного интеллектуального потенциала, средств, форм и методов работы.

Ислам, являясь мировой и одновременно монотеистической религией, не представляет собой монолита. Он разобщен на три направления (суннизм, шиизм, хариджизм), многочисленные толки (религиозно-правовые школы – мазхабы), идейные течения (традиционализм, модернизм, фундаментализм – салафизм), различные секты, подсекты и т.д. В исламе не существует единого, общепризнанного правоверия, нет и единого центра принятия решений. В то же время, наличествует принцип неразделимости ислама, как веры и политики. Все это предопределило в конкретные исторические периоды неизбежность политизации и даже радикализации ислама, появление его радикальных форм бытования.

«Политический ислам», «исламизм» («исламский радикализм», или «радикальный ислам»), НРПО (неправительственные религиозно-политические организации), религиозно-политический экстремизм, прикрывающийся исламским учением терроризм, «политизация ислама», «радикализация ислама» – понятия, прежде всего, политические, а точнее – религиозно-политические. Ключевой рабочий термин исследования «радикализация ислама» определяется нами как религиозно-политический процесс, в основе которого лежит идеологическая доктрина радикального ислама (исламизма), предполагающая осуществление дифференцированной специфической политической практики – от реализации т.н. «исламского призыва» (умеренный радикализм) до тотального проведения диверсионно-террористических акций в отношении «врагов ислама», обосновывающийся  «борьбой за веру» - джихадом, в целях построения исламского государства и введения норм шариата (ультра-радикализм).

Процесс политизации и радикализации ислама, появления исламистских неправительственных религиозно-политических организаций и крайних форм радикализации напрямую связан с влиянием внешних факторов. Речь идет, в частности, о колонизации Западом исламских государств, последовавшей деколонизации, приниженной роли мусульманских государств в мировой,  региональной политике и в системе современных международных отношений, арабо-израильском конфликте, исламской революции в Иране (1979 г.), войнах в Афганистане и Ираке, инспирации Западом «цветных революций» в государствах Ближнего Востока и Северной Африки (2010 г. – н/время) в рамках реализации крупного геополитического проекта – «Большой Ближний Восток».

Что касается России, то процесс радикализации ислама здесь также имеет исторические корни. Он всегда обострялся в ходе крупных геополитических трансформаций: в годы Кавказской войны (1817-1864 гг.), при присоединении к России Средней Азии во второй половине XIX века, в результате революций начала ХХ в. и гражданской войны, во время Великой Отечественной войны, сопровождавшейся депортацией с Кавказа некоторых мусульманских народов и т.д. Очередной виток радикализации ислама фиксируется после крупнейшей геополитической катастрофы ХХ в., связанной с крушением Советского Союза и социалистической системы, геополитическим переформатированием Кавказа, разделением его на северную и южную части. Этот процесс сопровождался многочисленными конфликтами, два главных из них – «чеченский кризис» и «осетино-ингушский конфликт» - привели к крайнему напряжению, резкой политической актуализации «исламского вопроса» в современной России.

Жизнедеятельность мусульман определяется шариатом и мусульманским правом (фикх). В их основе лежат сакральные источники – Коран и Сунна, а также и результаты человеческой деятельности – комментарии и жизнеописания пророка, составленные исламскими учеными, а также комплекс методов выведения – иджтихад. Коранические аяты, в зависимости от времени и места получения их пророком, несут различную смысловую нагрузку. Мекканские аяты посвящены основным положениям ислама, как религии, а мединский период сопряжен необходимостью строительства и обеспечения безопасности первого мусульманского государства, а потому более политизированы, а порой даже радикальны. Именно в этот период зарождаются концепции «такфира» (обвинение в неверии) и джихада (священная война за веру). Кроме того, более поздние аяты отменяют действие более ранних, т.е. мединские аяты превалируют над мекканскими (мирными), а также существуют открытые (захир) и закрытые (батин) аяты, что, согласно традиционалистскому подходу, требует их толкования знатоками культа – улемами (богословы) и факихами (правоведы).

Важным представляется то, что методика аргументации радикальных салафитов основана, как правило, на подтверждении  ими тех или иных выдвигаемых  положений, идей, а порой и просто домыслов, той или иной цитатой, буквально вырванной, выхваченной из текстов Корана или Сунны, без обращения к улемам или факихам.  Кроме того, отрицая «греховные нововведения», вызванные человеческой деятельностью (иджтихад), радикалы сами, по сути, используют человеческий фактор, прибегая к собственному иджтихаду, в том числе подкрепляя свои идеи трудами салафитов исторического прошлого.  Безусловно, такой подход способствует радикализации ислама в определенные, переломные этапы истории. В русле этого процесса фиксируется развитие религиозно-политического экстремизма и даже терроризма, мотивированного идеологемами радикального исламизма. В результате многочисленные террористические акции, осуществляемые такфиритами-джихадистами, зачастую безадресные, в отношении совершенно невинных людей, но интерпретируемые ими в качестве «священной войны за веру», создали качественно новую, нетерпимую для мирового сообщества, ситуацию.

Если рассматривать исламизм как сложное и многомерное социально-политическое явление (исламизм – это соответствующая идеологическая доктрина и основанная на ней специфическая социально-политическая практика) на национальном уровне, то экспертное сообщество чаще всего выделяет четыре крупных блока внутренних конфликтогенных факторов, подпитывающих исламистские тенденции. Среди них - политические, социально-экономические, этно-конфессиональные и демографо-миграционные. Еще несколько лет назад первые две группы факторов считались ключевыми, остальные – второстепенными. Однако за последние годы ситуация настолько изменилась, что, по нашему мнению, ключевыми следует считать все четыре группы вышеназванных факторов. Порознь они выделяются в аналитических целях, тогда как в реальной действительности имеет место своеобразный синтез всех четырех вышеотмеченных видов, в которых каждый фактор усиливает действие других. В своей совокупности они создают «критическую массу» для выхода конфликтогенного их потенциала на поверхность социально-политических процессов. Отсюда следует, что социально-политическую напряженность в регионе невозможно снизить лишь набором мер антиисламистской или какой-либо другой направленности. Стабилизировать ситуацию можно лишь системой долгосрочных многопрофильных мер, нейтрализацией всех групп «ключевых» факторов. 

В постсоветский период, вследствие ослабления институтов государственной власти Российской Федерации, под сильным внешним воздействием, наблюдался неуклонный процесс политизации и радикализации ислама и исламских группировок, появления и институционализации на территории страны нетрадиционных исламистских течений. Этот процесс усугублялся слабостью и разобщенностью традиционного и официального российского ислама, реализацией сепаратистских проектов в некоторых регионах страны, прежде всего на Северном Кавказе. В силу целого ряда причин, объективных и субъективных факторов на территории России возникли и окрепли устойчивые группировки радикальных салафитов, прошедших институционализацию первоначально в некоторых северокавказских республиках. Впоследствии произошел процесс «растекания джихада» практически по всему Северному Кавказу, а в последнее десятилетие складываются предпосылки для создания радикальных салафитских группировок в Поволжье, на Урале и в Западной Сибири, а также появления их в «мусульманских анклавах» российских мегаполисов.

Современный терроризм так же, как и исламский радикализм, представляет собой соответствующую идеологическую доктрину, базирующуюся на принципах радикального исламизма, и основывающуюся на ней специфическую политическую практику. Идеология современного джихадистского движения зиждется на постулатах, выдвинутых в свое время приверженцами радикального фундаментализма Ибн Ханбалой, Таки ад-Дином ибн Таймийей, М. Ибн Абд аль-Ваххабом и их современными последователями - С.Кутбом, М.Шукри, М.Фараджем, А. аз-Завахири и др. В свою очередь, основу идеологической доктрины радикальных исламистов составляют два непременных, системообразующих, органично присущих салафизму положения – о такфире и джихаде, которые исламистами трактуются в отрыве от мусульманской ортодоксии. Эта идеология основывается на очевидной простоте, доступности и непротиворечивости используемых аргументаций, четком определении «врагов ислама» и необходимости ведения против них «джихада». Все это находит определенный отклик и понимание в среде некоторых молодых мусульман, как правило, маргиналов, не слишком образованных в традиционном мусульманском вероучении, которое оно к тому же отвергает.

Обзор этапов развития идеологической доктрины радикальных исламистов в мире и, в частности, на Северном Кавказе свидетельствует о привнесенности на территорию регионов России практически всех идеологических постулатов радикального исламизма, об экзогенности идеологического фактора в деятельности северокавказского бандподполья. Это подтверждается, в частности, тем, что лидеры российского исламизма до сих пор не смогли создать ни одного оригинального произведения, которое позволило бы говорить о появлении у северокавказских исламистов собственной политической идеологии, соответствующей современным реалиям. Общие рассуждения о необходимости введения шариата не могут компенсировать отсутствие социально-политической программы у этого движения.

Начало 2000-х, вследствие начавшейся возглавляемой США международной «антитеррористической кампании», ознаменовалось сломом иерархических структур международных террористов типа «Международного фронта джихада» и «Аль-Каиды». Они были преобразованы в сети – частично централизованные, децентрализованные и полностью автономные. В результате в мире сложился целый ряд, сетевым образом оформленных, террористических кластеров – на Ближнем и Среднем Востоке, в Северной Африке и т.д. Связующими элементами этих кластеров и входящих в них структур стали общность идеологий и конечных целей, заключающихся в построении т.н. «исламских государств», а в перспективе – халифата, жизнь по нормам шариата.

Сетевое построение диверсионно-террористического подполья на Северном Кавказе сложилось позже – во второй половине первого десятилетия нового тысячелетия («Имарат Кавказ» - 2007 г.), под влиянием общих тенденций в «мусульманском мире», а также в связи с изменением военно-политической ситуации в регионе, что позволяет говорить о мощном   внешнем влиянии на процесс институционализации северокавказского джихадистского движения, его структуру и систему организации, а также о сформированном в регионе северокавказском террористическом кластере, являющемся органичной частью сетевых структур международного терроризма. Вместе с тем, сложившаяся на Северном Кавказе террористическая модель основательно адаптирована под локальные социальные и этнополитические условия. Живучесть этой системе придает сращивание идеологии радикального исламизма с северокавказскими традиционными социальными институтами и сложившимися современными общественно-политическими условиями. 

В проведенном исследовании показано, что идеолого-пропагандистская и информационная деятельность международных такфиритов-джихадистов выступает дополнительным, не основным видом деятельности террористов, и призвана обеспечивать постоянный приток носителей идеологии радикального исламизма в ряды «моджахедов», а также оправдывать соответствующими псевдорелигиозными постулатами диверсионно-террористическую практику боевиков. Собственно терроризм, как специфическая политическая практика, постоянно видоизменяется, приспосабливаясь к динамическим трансформациям в мире и регионах. В настоящее время в разных странах террористы применяют адресные и безадресные акции, при проведении большинства терактов используется тактика действий с применением легкого стрелкового оружия, ручных гранатометов, подрыва бомб, похищения людей и т.д. На общем фоне эскалации террористического насилия продолжает актуализироваться наиболее опасный вид терроризма – терроризм смертников. 

Что касается северокавказских сепаратистов, то они практически копируют формы и методы осуществления идеолого-пропагандистской  и диверсионно-террористической деятельности своих зарубежных единомышленников. Явным внешним заимствованием стал, начиная с 2000г., терроризм смертников, который исторически никогда прежде не фиксировался на Северном Кавказе. При этом главный вектор террористической активности в северокавказском регионе нацелен, в основном, против сотрудников правоохранительных органов и силовых структур, представителей органов государственной власти и управления, официального мусульманского духовенства. В то же время, вне северокавказского региона террористы, как правило, осуществляют свои разрушительные операции в местах массового скопления людей, преимущественно из числа гражданского населения (например, теракты в Москве, Беслане, Волгодонске, Кавказских Минеральных Водах и т.д.). 

Террористическая деятельность практически невозможна без ее финансового обеспечения. Источниками финансирования террористических организаций могут быть внешние и внутренние поступления. К внешним источникам можно отнести поддержку от государств, религиозных учреждений, коммерческих и некоммерческих организаций, индивидов, населения и диаспор, а также от террористических ячеек. К источникам внутреннего финансирования следует отнести доходы, получаемые от легального и нелегального бизнеса, а также прочие доходы, к которым можно отнести членские взносы в рамках действующей террористической организации, помощь богатых террористов, которые могут являться членами террористической организации, а также и рэкет. Одновременно следует констатировать, что в последнее десятилетие процессы глобализации экономики и переход к сетевой структуре организации трансформировали роль финансовых источников террористических группировок, снизив долю внешних поступлений и одновременно увеличив и диверсифицировав – внутренних. Таким образом, террористические группировки в финансовом плане становятся все более автономными и самодостаточными.

В настоящее время реальная структура финансирования террористического подполья на Северном Кавказе представляет собой разветвленную сеть, непрерывно меняющую свою географию и структуру, общий объем циркулирующих средств, долевые соотношения различных источников. Главным источником финансирования стало вымогательство, получившее теоретическое обоснование в качестве «налога на джихад». Из общих тенденций последних лет можно выделить также сокращение поступлений из внешних источников и, как и в других регионах мира, усиление внутренней финансовой подпитки терроризма, диверсификацию внутренних источников, а также постепенную финансовую «оптимизацию» деятельности бандподполья, которое в условиях жесткого прессинга со стороны государства перешло на режим самоограничения, научилось достаточно экономно и эффективно расходовать сократившиеся объемы финансовых поступлений.

Рассмотрение четырех важнейших сфер развертывания терроризма под прикрытием ислама на Северном Кавказе – идеологической, структурно-организационной, практической и финансово-экономической - позволяет утверждать о весомости воздействия внешнего фактора на процесс возникновения, идеологического обоснования и функционирования джихадистского движения в северокавказском регионе России. Прежде всего, это связано с идеологической, финансовой и иной подпиткой из-за рубежа и присутствием в рядах северокавказских боевиков в разные периоды времени значительной группы зарубежных «моджахедов» из многих стран Ближнего и Среднего Востока, других уголков «исламского мира». Разноплановая и массированная внешняя помощь выступает весомым фактором радикализации здесь «ваххабитского» движения.

Как верно отмечает отечественный исследователь исламизма Д.В. Макаров, аргументом в пользу политического манипулирования местными «борцами за веру» со стороны внешних сил выступает, прежде всего, их идеологическая несамостоятельность. Опора на арабских и пакистанских миссионеров, а также характер «образования», полученный местными «ваххабитами» в исламистских центрах непосредственно на территории Северного Кавказа и, особенно, за рубежом предопределили сложное протекание процесса трансформации сепаратизма, основывающегося ныне, в большей степени, на «исламском факторе», на идеологии радикального исламизма. Тенденция к механическому перенесению на местную почву радикальных фундаменталистских ценностей, несущих на себе отпечаток иных социально-исторических условий, способствует высокой степени социальной конфликтности «ваххабитов» и их отчужденности от широких слоев традиционного в регионе ислама и общества. Северокавказские «ваххабиты» даже не стремятся осмыслить местные реалии, предпринимая усилия втиснуть их в рамки идей, почерпнутых ими из произведений зарубежных фундаменталистских авторов: Ибн Ханбалы, Ибн Таймийи, Ибн аль-Кайима, аль-Ваххаба, аль-Маудуди, С.Кутба, других современных идеологов салафизма. Сказанное позволяет утверждать, что на практике военно-политическая активность северокавказских «ваххабитов» лишена созидательного содержания и не выходит за рамки минимальных целей, преследуемых внешними силами, – дестабилизировать ситуацию в регионе и ослабить влияние России на Северном Кавказе (4). Совершенно очевидно, что ситуация за последнее десятилетие качественно не изменилась, а внешнее (экзогенное) воздействие на региональные этнополитические процессы по-прежнему остается весомым, существенно подпитывая внутренние (эндогенные) конфликтогенные факторы, характерные для современного российского Северного Кавказа. 

Вместе с тем, не следует упускать из виду то обстоятельство, что современный виток радикализации исламизма происходит в период тектонических геополитических сдвигов в международных отношениях. Экстремизм и терроризм, прикрывающиеся исламом, в данном контексте выступают средством давления на мировую и региональную политику, обеспечивая реализацию глобальных интересов сил, порой весьма далеких от ислама и интересов мусульман.  Несомненно, что парадигма подавляющего большинства крупных социальных конфликтов в современном мире носит геополитических характер, в то время как их конкретное содержание формируется из ткани объективно существующих  межэтнических, конфессиональных, политических, социально-экономических и иных противоречий. Внезапное «обострение» конфликта, радикализация оппонентов, выбор необычайно агрессивных методов его «разрешения», затяжной характер противоборства, - все это верные признаки внешнего, субъективного вмешательства «третьей силы». Применительно к Кавказу такой «третьей силой» является трансатлантическое сообщество – США и их сателлиты, преследующие в регионе свои геополитические интересы (5). 

Надежное противодействие разрастанию современного терроризма требует эшелонированного взаимодействия субъектов антитеррористической деятельности на глобальном и национальном уровнях. На национальном уровне борьба с терроризмом осмысливается в «широком» (терроризм понимается как сложное и многомерное социально-политическое явление) и «узком» (терроризм понимается как вид уголовного преступления) аспектах. Поскольку в силу анархичности международных отношений, наличия у государств несовпадающих разноплановых интересов, организовать действенное противодействие терроризму на международном (глобальном) уровне пока не удается, эпицентр борьбы с ним переходит на национальный уровень. Многими государствами современного мира, столкнувшимися с акциями террористов, в том числе Российской Федерацией, разработаны общенациональные и общегосударственные системы противодействия терроризму, которые постоянно совершенствуются. По нашему мнению, на нынешнем этапе эпицентр противодействия терроризму должен быть смещен от силового давления на террористов к не силовой составляющей, особенно в данном ракурсе становится актуальной борьба с идеологией терроризма.

Как представляется, основной упор в повышении эффективности противодействия идеологии терроризма, с ее основательной внешней подпиткой, в Российской Федерации необходимо сделать на снижении уровня конфликтности молодежно-исламистского фактора, прежде всего на Северном Кавказе. Для этого  нужно резко активизировать политическую, идейную, интеллектуальную работу. В данном контексте необходимо разработать эффективную молодежную политику, преодолеть постсоветский кризис идентичностей, принять меры к формированию общегосударственной идеологии, основанной на российском патриотизме. В рамках реализации принципа светскости государства надо способствовать процессу модернизации отечественного ислама, прежде всего путем создания отечественной модели мусульманского образования, а также появлению собственных авторитетных в стране и мире исламских духовных лидеров – патриотов России; целенаправленно проводить в жизнь информационную политику по исламской проблематике, в том числе с использованием возможностей СМИ, включая Интернет; поддерживать  позитивную деятельность соответствующих околоисламских организаций и учреждений, осуществить подготовку нового поколения светских ученых - исламоведов и т.д. 

ислам Кавказ Россия

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: