БАНДИТ ОСМАНОВ И ЕГО БОРЬБА ЗА ИСЛАМ И ЧЕРКЕСИЮ
Публикации | Павел ПРЯНИКОВ | 27.10.2013 | 10:57
Пик массовых волнений в Советском Союзе пришелся на вторую половину 1950-х - первую половину 1960-х. С приходом к власти Брежнева рабочие волнения (а именно рабочие и составляли костяк протестующих) пошли на спад. В 1969-1976 годах КГБ СССР не зарегистрировал вообще ни одного случая массовых беспорядков. Основную роль сыграли не столько силовые меры, сколько материальное улучшение жизни советских людей. Террор против власти и антисоветская борьба остались уделом кучки интеллигенции, которые выдвигали политические претензии к руководству СССР.
В брежневское время удалось успокоить даже Кавказ, на котором, как казалось ранее, никогда не возможна мирная жизнь. Последнее массовое волнение там было зафиксировано в 1964 году, когда возвратившиеся домой из Средней Азии депортированные при Сталине чеченцы устроили в одном из сел погром лакцев (народность Дагестана). В 1976-м на Северном Кавказе был убит последний абрек — чеченец Хасуха Магомадов, начавший борьбу против советской власти еще при гитлеровской оккупации.
Как Москва покупала лояльность Кавказа
Хотя это и не афишировалось, но Кремль в то время пошел на уступки кавказским элитам. Правоохранительные органы предпочитали закрывать глаза на незаконный тогда частный бизнес (так называемых цеховиков). Лояльность элит просто покупалась: советская власть вкачивала в Кавказ огромные средства. Например, в начале 1980-х Грузия на 60 % дотировалась из федерального бюджета. В грузинскую социальную сферу вкачивалось на душу населения в 15 раз больше средств, чем в РСФСР. В результате уровень жизни в республике втрое превышал союзный уровень. Доля рабочего класса в Грузии была наименьшей из всех субъектов Союза — всего 2 %. Зато в 1982 году из 10 тысяч грузин 862 были членами КПСС. По этому показателю они значительно опережали русских (774) и белорусов (702), оставляя далеко позади туркмен и таджиков (320 и 286 соответственно).
Центральная власть негласно сворачивала и русификацию этого региона. В большинстве республик Кавказа (в том числе и тех, что были в составе РСФСР) происходило постепенное «мирное» вытеснение нетитульных наций из пределов этих республик. В Грузии за одно десятилетие (1979—1989) численность русских уменьшилась на 10 %, в Азербайджане — на 11 %, в Чечено-Ингушетии и Дагестане русских за это время стало на 13 % меньше, а в Северной Осетии их число сократилось на 5 %.
Национализм был козырной картой в руках кавказских элит. Ловко манипулируя этой проблемой, они держали Москву на крючке, выбивая тем самым из нее различные преференции. Однако существовали и вопросы, которыми Москва не готова была поступиться. В их числе — «черкесская проблема».
Чем обернулась «черкесская проблема»
В XIX веке сотни тысяч черкесов (по разным оценкам, от 100 до 400 тысяч человек) после завоевания Северного Кавказа Россией эмигрировали — в основном на Ближний Восток. Это явление и в конце ХХ века тяжело переживалась северо-кавказскими народами (кабардинцами, черкесами, адыгами). С начала 1970-х черкесская интеллигенция все настойчивее спрашивала Москву, когда ее соплеменникам разрешат вернуться на историческую родину. Тем более что в то время уже существовал прецедент: с конца 1950-х в Армении шел процесс репатриации, из эмиграции в эту республику к концу 1970-х возвратилось до 60 тысяч армян.
Москва медлила, пытаясь спустить «черкесский вопрос» на тормозах. В Кремле справедливо опасались, что репатрианты занесут на Северный Кавказ из Иордании, Сирии и Ливана (стран, где в основном расселились черкесы) исламизм. Однако и без черкесов-репатриантов распространение воинствующего ислама в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии с начала 1970-х шло быстрыми темпами.
Этот «нарыв» неизбежно должен был взорваться. И он взорвался в 1979 году, когда банда Османова показала Москве, чем оборачиваются для Северного Кавказа замалчиваемые, спускаемые на тормозах проблемы.
Награбленным делились с муллами и националистами
Эта банда (или ОПГ, как сейчас принято говорить) появилась осенью 1975 года. Ее костяк составили Гегиров (главарь), Бицуев, Гедогушев, Шогенов, Кяров. Группировка промышляла классическим бандитизмом, и внешне она ничем не отличалась от подобных банд в любой точке СССР. За исключением одного но: от 20 до 30 % добычи ОПГ направляла на финансирование местных исламистских обществ и «черкесских кружков» (в документах КГБ фигурировавших как «националистическое подполье»). Все члены банды были набожными людьми и строили свою жизнь по букве Корана.
С осени 1975-го по апрель 1976 года банда совершила около десятка громких преступлений в Ставропольском крае, Северной Осетии и Кабардино-Балкарии. Она устроила налет на Лескенское потребительское общество, получив в качестве добычи около трех тысяч рублей (при этом был убит сторож), на кафе «Весна» в Нальчике и универмаг в североосетинском городе Дигоре.
Часть вырученных денег (около 9000 рублей) члены группировки передали подпольному мусульманскому духовенству для печатания Корана и другой духовной литературы.
Первый этап их «борьбы» завершил неожиданный случай. Бандиты совершили налет на дом цеховика в селе Кызбурун. Теневой бизнесмен и его братья оказали вооруженное сопротивление. В ходе нападения была ранена жена цеховика, и он и его клан поклялись покарать налетчиков по закону кровной мести.
В то время силы небольшой банды были еще небольшими, а цеховик, напротив, обладал большим влиянием. Главарь Гегиров принял решение схоронить состав ОПГ... в тюрьме. Бандиты намеренно совершили несколько краж (воровали лошадей и мотоциклы) и добровольно сдались милиции. Они получили небольшие сроки — от года до трех.
Аслан Гегиров. Фото: архив МВД
Летом 1979 года, отсидев свое, бандиты вновь воссоединились. К ним в группу влился рецидивист и диссидент Хабала Османов. В таком сочетании его взглядов не было ничего необычного для Северного Кавказа: он грабил и воровал, оправдывая свои действия борьбой с советской властью. Еще одним оправдательным аргументом для него стала набожность.
Османов быстро завоевал авторитет в банде, и сам Гегиров предложил ему заменить себя на посту командира ОПГ. Османов первым делом предложил раздобыть настоящее оружие — вместо револьвера и обрезов охотничьих ружей, бывших в арсенале ОПГ. Еще одним его решением было придать банде политическую и религиозную окраску, чтобы завоевать уважение у местного населения. В частности, он постановил отдавать 25 % добычи исламистам, а еще 25 % — националистическому подполью черкесов.
Османов разработал план нападения на оружейную комнату СИЗО в Нальчике. Писатель Федор Раззаков в своей книге «Бандиты 1970-х» описывает ход операции:
«В должности старшего контролера в СИЗО Нальчика работал старый приятель Гегирова. Этот приятель и вызвался сделать для своего дружка слепки ключей от входной двери арсенала. Пока же бандиты решили немного размяться. Под Нальчиком ночью они напали на машину и убили ее хозяев — мужа и жену из Армении. То же самое произошло через несколько дней и с владельцами "Жигулей", остановленными на той же дороге. Однако, когда молва о ночных убийствах на дороге стала вовсю гулять в народе и милиция усилила бдительность, Османов решил сменить "профиль". Теперь начались налеты на колхозные кассы».
За этот период своей деятельности бандиты награбили около 70 тысяч рублей, как и было условлено Османовым, и половину отдали подпольным муллам и местным националистам.
Убивали во имя независимой Черкесии
Наконец, ключи от оружейной комнаты нальчикского СИЗО были готовы. Но Османов подозревал, что изготовивший их тюремщик, приятель Гегирова, мог «заложить» банду милиционерам. А потому на дело он послал только двоих — самого Гегирова и Губачикова. Оба с помощью старшего контролера СИЗО Гажева проникли на территорию изолятора, связали часового, а дальше поднялась тревога — Гажев действительно сдал бандитов милиции. Гегиров и Губачиков успели скрыться, захватив автомат часового.
Османов понял, что лобовой налет на милицию слишком опасен. И он решил просто купить оружие. Через месяц в банде появились два пистолета Макарова, два автомата Калашникова и пистолет-пулемет Судаева. Весь этот арсенал решено было опробовать на ночной дороге Ростов — Баку. Однажды ночью, заметив на обочине дороги «Жигули», бандиты расстреляли находившихся в них молодого человека, старика и старуху.
Османов снова решил взять паузу, во время которой банда в основном занималась грабежами. Известность ОПГ росла, в нее вступали новые члены. На пике численности банды в ней состояло 36 человек. Преступники регулярно отчисляли муллам и националистам «антисоветский налог» в виде половины добычи. Бандиты развили и политическую деятельность: в Нальчике и других городах Кабардино-Балкарии появились листовки с призывом к населению поднимать восстание против Советов. «Независимая Черкесия — вот наше требование!» — говорилось в одной из листовок.
Хабала Османов. Фото: архив МВД
Через некоторое время Османов решил пойти «на настоящее дело» и совершить налет на ресторан «София», расположенный на территории Северной Осетии, между селением Эльхотово и железнодорожной станцией Змейской.
Раззаков так описывает эту операцию:
«Трое вооруженных бандитов напали на ресторан средь бела дня, когда там справляли чей-то день рождения. Убив швейцара, бандиты ворвались в банкетный зал и, вскинув автоматы, стали хладнокровно поливать свинцом ни в чем не повинных людей. Раненых добивали одиночными выстрелами в голову. Торопясь обчистить кассу, уничтожить всех не сумели: двое тяжелораненых выжили».
«И мертвым не оставлю в покое коммунистов и русских»
Это было последнее преступление банды Османова. На ее след вышли случайно. Жена Османова сдала его милиции (мотивы ее поступка так и остались неизвестны, но доносительством она сохранила себе свободу). Трое милиционеров пришли в дом к главарю банды, тот встретил их шквальным огнем из автомата. Османов смог скрыться. На его поиски подняли всю местную милицию и солдат ближайшей воинской части. И снова в деле появляется женщина: Хабала скрывался в доме набожной женщины, «духовной сестры», как он ее называл, и та тоже его сдала силовикам (уже не милиции, а КГБ, взявшемуся руководить операцией по поимке банды). К месту, где прятался бандит, прибыли бронетранспортеры. Хабала Османов сдался без сопротивления. В течение нескольких следующих дней были арестованы и остальные члены банды.
Ресторан «София». Фото: wikipedia.org
Следствие по делу банды Османова длилось чуть больше года. Когда оно было завершено, власти встали перед серьезной проблемой: ни один российский город не хотел проводить у себя судебные заседания из-за страха перед соратниками подсудимых. По делу проходили только 17 человек, и КГБ предполагало, что как минимум один-два десятка бандитов еще находились на воле. Кроме того, власти опасались, что черкесы могут устроить перед зданием суда массовые акции.
В конце концов выбор пал на город Владимир. Здесь нашли здание, стены которого могли бы выдержать любой штурм. Во время судебных заседаний оно было окружено бронетранспортерами и 100—150 солдатами внутренних войск. Еще до 300 солдат, милиционеров и сотрудников КГБ дежурили в радиусе нескольких километров от здания, где происходило судебное заседание.
В 1981 году суд приговорил Хабалу Османова, Аслана Гегирова, Руслана Губачикова и Сафраила Кярова к исключительной мере наказания — смертной казни. Остальные бандиты получили от 10 до 15 лет лишения свободы. На судебных заседаниях Османов кричал, что и мертвым не оставит в покое коммунистов и русских.
Советские СМИ не сообщали о расстреле в Северной Осетии и суде над бандитами. Скупые сведения о деле передавали лишь турецкие газеты и радио. Но об этом преступлении знал весь Кавказ. Людей отпугивала страшная известность ресторана «София», так что он был закрыт, а потом и вовсе снесен. Вскоре, 3 июля 1981 года в 15 часов 15 минут, рухнул и знаменитый Тарартупский минарет, находившийся напротив ресторана. Местные жители до сих пор верят, что Хабула Османов и на том свете не хочет их оставить в покое.
Уступки Кавказу не спасли положение властей
Советские власти вынесли урок из этой истории. С начала 1980-х некоторым черкесам, не состоявшим в исламистских группах, было разрешено возвратиться из-за границы на историческую родину. В Нальчик и Майкоп стали приезжать официальные делегации из Сирии и Иордании, их принимали на высоком уровне региональные чиновники. Кабардино-Балкария была единственной из трех черкесских субъектов в СССР, в вузах которой получали образование студенты из Сирии и Иордании. К примеру, 1986 году в двух вузах Нальчика обучались свыше ста студентов из этих двух стран.
Однако эти послабления и заигрывания советской власти не только с черкесами, но и вообще с Кавказом уже не могли остановить процесс хаотизации и войны всех против всех, исторически присущих этому региону.
Распад СССР начался с межнациональных конфликтов на Кавказе (а вовсе не с митингов в Москве, как полагают многие столичные жители). Побоище в Тбилиси между советской армией и грузинской толпой в 1989 году, резня армян по всему Азербайджану, чеченский сепаратизм — все это показало слабость центральной власти, с которой национальным элитам (не только Кавказа, но и Прибалтики, Украины и так далее) можно было больше не считаться.
Лидер чеченских сепаратистов Джохар Дудаев называл Кабардино-Балкарию «спящей красавицей», не скрывая надежд «разбудить» ее. Дудаев был уверен, что именно черкесы — главная надежда всех северокавказских народов, так как за ними стоит уже готовая «историческая справедливость» и им легко оправдать местную национал-демократию.
В октябре 2005 года исламским боевикам удалось сделать то, что не получилось у бандитов Хабулы Османова — фактически захватить Нальчик. Тогда силовикам удалось отбить город, убив около ста боевиков. Но ни черкесский, ни исламистский вопрос на Северном Кавказе эта победа все равно не решила.
По материалам: Русская Планета
Кавказ СССР терроризм
