ЧЕРКЕСЫ И АПРЕЛЬСКОЕ ВОССТАНИЕ В БОЛГАРИИ 1876 Г. УСТАМИ БОЛГАРСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ (II)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Владислав ГУЛЕВИЧ | 09.07.2013 | 09:30
Начало
Активный участник Апрельского восстания Захарий Стоянов оставил богатое литературное наследие, в т.ч. знаменитые «Записки о болгарских восстаниях», где некоторые рассказы посвящены черкесской тематике. В документальной повести «Восстание в Перуштице» З. Стоянов отмечает, что на село Перуштица, расположенное вблизи от Пловдива, один из лидеров повстанцев, Георги Бенковски, возлагал большие надежды. Село было чисто болгарским, его жители отличались активной патриотической позицией, за что турецкие власти обрушили на жителей невиданные репрессии, вплоть до массовых казней, в которых участвовали и черкесы: «Картина была самой душераздирающей. Там белобородый старец падал в ноги хищному башибузуку, моля о пощаде…молодая мать бросалась на окровавленный нож, чтобы оставили в живых милого её ребёнка, но бесчеловечная чалма, под которой виднелся человеческий образ, рубила и матерей, и детей…» (4)
Далее З. Стоянов описывает, как дети хватались за лезвия ятаганов, и отрезанные пальчики падали на землю, как мать воздела руки к небу в отчаянной молитве, но ей отрубили обе руки. Башибузуки подожгли село, и уцелевшим болгарам угрожала смерть если не от пули и ятагана, то от огня. Местные жители взялись за оружие, и турки с черкесами вынуждены были отойти, чтобы расположиться лагерем у околиц Перуштицы. Опасаясь снова штурмовать село, командир турецкого отряда сообщил в Пловдив, что в Перуштице засели крупные силы русских и сербов, и запросил подкрепление. Подкрепление прибыло, разгорелся жестокий бой.
Болгары искали спасения во дворе церкви св. Атанаса, но черкесские стрелки, взобравшись на деревья, расстреливали их и там. В отчаянии перуштинцы послали к османам парламентёром старую женщину, но её убили. Затем были убиты ещё три парламентёра. З. Стоянов приводит их имена (Митя Попов, Рангел Харчиев, Стамен Кармов), указывая, что их, уже мёртвых, секли ятаганами.
Из церкви св. Атанаса сельчане бросились в церковь св. Архангела, но и она была ненадёжным приютом. В дыму и гари внутри окружённой церкви от удушья умирали женщины и дети. Автор сравнивает эту церковь с гробницей, и приводит описание коллективного самоубийства, когда болгары сначала застрелили своих жён и детей, чтобы спасти их от мук, а затем покончили с собой. Турки, войдя в церковь, тут же принялись рыскать по карманам убитых. Одна из лежавших на полу женщин подняла голову, но подскочивший черкес снёс ей голову саблей.
Эпитеты, которыми З. Стоянов награждает черкесов и турок, по эмоциональной нагрузке равны словам Х. Ботева – «человекообразные звери», и приводит количество жертв в Перуштице – 248 чел.
В статье «Подавление восстания» З. Стоянов описывает подавление выступления болгар в Панагюриште (5). Черкесы и башибузуки подожгли село с четырёх сторон, а спасавшихся жителей рубили саблями. Как и Х. Ботев, З. Стоянов упрекает за равнодушие к болгарским страданиям «любителей прав человека» (Англию и Францию), и пишет, что «панагюрцы дали Апрельскому восстанию 600-650 мучеников, но не павших в сражениях мужчин, а убиенных в своих домах безоружных женщин и детей… Панагюрцы обессмертили свой город!»
На помощь панагюрцам Г. Бенковским был послан отряд восставших болгар, но прибыли они слишком поздно. Как непосредственный участник событий, З. Стоянов делится впечатлениями: «Я видел своими глазами, как от голода умирал трёхлетний ребёнок…возле своей раненной матери!» (5). Подозревать автора в русофильстве, и потому, в заранее предубеждённом отношении к черкесам не приходится, т.к. З. Стоянов был представителем антироссийского крыла среди восставших.
Историю участия черкесов в подавлении Апрельского восстания болгарские авторы освещали и позднее. В 1940-х из печати выходит книга первого болгарского социолога и философа Ивана Хаджийского «Моральная карта Болгарии». Объездив практически всю страну, И. Хаджийский составляет социологическую карту Болгарии, описывает нравы и народную психологию болгар. Касаясь рассказов своих респондентов о черкесах и Апрельском восстании, И. Хаджийский указывает, что «это разбойничье население в союзе с низшей турецкой администрацией… занимается ежедневным и поголовным грабежом сельского населения и путешествующих… торговцев». Доведённые этим до отчаяния, болгары поднимаются на борьбу против турок (6). И. Хаджийский, ни много ни мало, считает черкесские грабежи, и равнодушие к участи болгар местной администрации одной из причин Апрельского восстания! К революционному движению присоединились даже зажиточные слои населения (чорбаджии), которые стремились уберечь своё имущество от черкесов, и видели только один путь – освобождение от турецкой власти, неспособной обеспечить безопасность своих подданных. Автор приводит вопрос, который он задавал своим респондентам в ходе соцопросов: «Подняли бы вы восстание, если бы не было черкесских грабежей?» Ответ всегда был один: «Никогда» (7).
Не привыкшие к земледелию, прибывшие в Болгарию черкесы вселялись в дома болгар, и принимались вместо труда за разбой: «Началась эра черкесских грабежей. Засновали по беззащитным болгарским полям… загорелые на солнце фигуры черкесских разбойников. Запищали дети у матерей». И. Хаджийский ссылается также на слова З. Стоянова, что «как пришли черкесы, крестьяне не знают, что принадлежит им, а что – черкесам».
Замирали торговые маршруты, а на обочинах то и дело находили трупы опрометчивых торговцев, решивших рискнуть жизнью, и отправиться на базар или ярмарку. Черкесы забирали всё – одежду, скот, продукты, деньги. Особенной ценностью были традиционные болгарские белые «навуща». Как только болгарин видел вдали черкеса, сразу же снимал и прятал «науща», т.к. иначе получал пулю. Вечером женщины боялись покидать дома. Чтобы уберечь скот от черкесов, его загоняли прямо в дом, на нижний этаж, а вход заваливали брёвнами. Крестьяне вынуждены были ходить группами, чтобы хоть как-то защищаться от черкесских разбойников, особенно, если нужно было идти через лес: «Можете себе представить, в каком душевном состоянии покидали село крестьяне, подвергаясь ежедневным грабежам, с какими чувствами ложились и вставали, с какими мыслями шли в поле на работу… И только этот ужас, эта ежечасная тревога издёргала нервы этим кротким и незлобивым людям…, которые от ужаса перед жизнью пошли на борьбу и смертельный риск».
И. Хаджийский перечисляет сёла, восставшие именно по причине черкесских грабежей – Бяла Черква, Мусина, Михалцы. «До прихода черкесов никто и не помышлял о восстании. Но как они появились… жизнь стала невыносима», – цитирует автор слова одного из респондентов. Там, где черкесов не было, не было и восстаний. В Самоводене и Хотнице, где черкесских грабежей не случалось, несмотря на созданные там революционные комитеты, восстание так и не подняли (7).
И. Хаджийский выявил закономерность: чем больше слоёв населения страдало от черкесских набегов в том или ином селе, тем большее количество революционеров это село давало. И, напротив, никакая нехватка земли, никакие налоги и никакая бедность не приводили к восстанию, если село не знало, что такое черкесские набеги. Напомню, И. Хаджийский рассматривал черкесский фактор, как один из основных в цепочке других, приведших к Апрельскому восстанию.
Таким образом, черкесские мухаджиры принесли в Болгарию привычный им социально-бытовой уклад, не вписывающийся в традиционный социальный ландшафт этой страны. Данный факт опровергает утверждения о том, что черкесы до мухаджирства вели спокойный образ жизни, и только перипетии Кавказской войны вынудили их прибегнуть к набеговой тактике. Если бы это было так, черкесские грабежи болгарского населения не имели бы массового характера, и не устоялись, как традиционная форма жизненного уклада черкесских мухаджиров. Не выдерживает критики и тезис о том, что главной причиной жестокости к болгарам было русофильство последних, поскольку из болгарских письменных источников известно, что жертвами черкесских набегов становились не только болгары, но и влахи, помаки (исламизированные болгары) и даже турки.
Примечания
4) Захари Стоянов «Из «Записки по българските въстания» (Том 3, гл. 8, София, 1979 г.)
5) Захари Стоянов «Из «Записки по българските въстания» (Том 3, гл. 5, София, 1979 г.)
6) Иван Хаджийский «Исторически корени на нашите демократически традиции» («Моральната карта на България», София, 2008)
7) Иван Хаджийский «Психология на Априлското въстание» («Моральната карта на България», София, 2008)
специально для kavkazoved.info
безопасность Болгария историография черкесы
