Виктор Стражев: русский поэт, педагог и археолог в Абхазии (II)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Станислав ЛАКОБА (Абхазия) | 12.04.2013 | 15:43
Часть I
САО, РАБИС, НАРКОМПРОС (1921—1927)
В те годы сокращалось все, что только можно было сократить: «САО» — Сухумское артистическое общество, «Рабис» — работники искусства, «Наркомпрос» — Народный комиссариат просвещения... «САО» — было создано еще задолго до 4 марта 1921 года – победы революции в Абхазии. Активное участие в нем принимали В. Стражев, Н. Евреинов, А. Шервашидзе, Н. Бутковская, Арзамасов и другие. Так, газета «Наше слово» сообщала, что в апреле 1920 года состоялись следующие спектакли в постановке «САО»: А. Островский «Лес», М. Дрейер «Любовь в 17 лет», Л. Толстой «Власть тьмы», Г. Гауптман «Потонувший колокол» (14). Но особенно деятельное участие в «САО», начиная с 1922 года, принимают И.Я. Збарский, Е.А. Лепковский, Ю.М. Даминская и Л.Н. Россова, организовавшие «Вечера художественных постановок». Первым спектаклем из этой программы была пьеса Семена Юшкевича «Король» в постановке и при участии заслуженного артиста Московского Малого театра Е.А. Лепковского, который был первым «королем», с огромным успехом выступившим в роли Гросмана в Одессе в 1907 году. 30 сентября 1922 года в 9 часов вечера во 2-м Гостеатре состоялся этот спектакль. Перед началом его несколько слов о «Короле» Юшкевича сказал В.И. Стражев.
Скоро в том же театре с успехом прошла пьеса А.П. Чехова «Дядя Ваня».
В 20-х годах на сухумской сцене прошли и пьесы В.В. Каменского. Радовали всех постановки первого рабочего театра Абхазии «Синяя блуза», в котором активное участие принимал М.Д. Хахмигери. На одном из выступлений этого театра после закрытия V Всеабхазского съезда рабочие-актеры преподнесли синюю блузу их «почетному шефу» Н.А. Лакоба (15).
Во всех этих мероприятиях принимал деятельное участие В.И. Стражев, являвшийся с 1921 года заведующим подотделом искусств при Наркомпросе ССР Абхазии (16).
В сожженном по приказу властей Грузии в октябре 1992 г. Центральном государственном архиве Абхазии хранился ряд редких материалов, относящихся к первым дням установления Советской власти в крае. В.И. Стражев не только принял революцию, но и вложил много сил в строительство нового общества в Абхазии, в развитие народного образования, культуры и науки. Об этом свидетельствует, в частности, то, что уже 12 марта 1921 года на общем собрании работников школьного дела Сухума и его пригородов В.И. Стражев по поручению Наркома просвещения республики А.М. Чочуа выступил с докладом «Задачи школы в текущий момент» (17). Тогда же, будучи заведующим отделом искусства, он предложил созвать общее собрание всех работников искусства Сухума, организовать художественный совет с единой целью — «искусство для народа», создать сухумский народный Дом искусств и рабочий клуб. (18)
1927 г., В.Стражев в кругу видных деятелей интеллигенции Абхазии.
Слева направо (сидят): Р.Какуба, Г.Барач, В.Стражев, А.Чочуа, И.Маргания, Д.Гулия.
Слева направо (стоят) Н.Рябов, д-р Евдокимов, Л.Захаровский, В.Малеев, М.Иващенко, С.Басария
Через два дня после этого совещания состоялось общее собрание членов Рабиса (работников искусства). Собравшиеся единогласно постановили — «обратиться к тов. Стражеву с просьбой передать Советской власти Абхазии», что все члены Рабиса «желают немедленно стать советскими служащими» (19). На следующем заседании, 30 марта 1921 года, работниками искусства был заслушан доклад В.И. Стражева, а через несколько дней, 4 апреля, на заседании общего собрания Рабиса присутствовал Ефрем Эшба, который обратился «к представителям искусств как к работникам просвещения, заявляя, что со своей стороны правительство будет охранять» их интересы. Затем с докладом выступил Стражев, наметив обширную программу преобразований в области культуры: «1) пожелание сохранить старое ценное в искусстве; сохранение классического репертуара; 2) тщательное отношение к новому искусству; 3) открытие художественных студий; собрание коллекций и устройство художественной выставки; организация артели художников; 4) организация народной консерватории; 5) о национализации кино и доходах от сборов для общего театрального дела; 6) о реорганизации цирка; 7) о сбережении драмы...; об организации режиссерской коллегии; 8) оставлении оперетты как театра политической сатиры; о поддержке оперетты; о передаче Интимного театра под разные секции и драматические студии».
В заключение тов. Эшба предложил следующую резолюцию: «Общее собрание поручает правлению Рабиса в заседании Ревкома провести национализацию театров Сухума» (20).
Собравшиеся поддержали эту резолюцию.
В том же месяце, 17 апреля, на заседании Отнароба (отдела народного образования) членами коллегии (С. Чанба и др.) были утверждены заведующими отделами — Д.И. Гулиа (абхазская секция), А.М. Чочуа (единая школа), В.И. Стражев (научно-методический отд.) (21) и др. Спустя три дня после избрания Виктор Иванович на заседании союза Рабпроса сделал два доклада: 1) «Ближайшие задачи учительства» и 2) «Система Фрёбеля и Монтессори». При этом он пожелал создать в первую очередь пособие по «родиноведению для школ Абхазии» (22).
А 8 мая 1921 года по предложению Стражева в Сухуме открылась Народная консерватория Абхазии (просуществовала около года), одним из преподавателей которой был сам Виктор Иванович (23).
Вместе с М. Томарой и А. Захаровским много сил он отдал и централизации библиотечного дела в Абхазии, которая началась 6 августа 1921 года.
Самое непосредственное участие Стражев принимал и в становлении абхазского кино. Так, на заседании коллегии НКП ССР Абхазии под председательством А.М. Чочуа 14 октября 1924 года было решено: «Вследствие выезда тов. Чанба, в комиссию по организации кинодела в Абхазии назначить гр. Стражева» (24). В этой связи небезынтересно будет отметить следующий важный факт. 31 мая 1926 года в Сухуме по инициативе Н.А. Лакоба был проведен конкурс под председательством Д.И. Гулиа на лучшую абхазскую кинодраматургию. Первое место на конкурсе завоевал С. Чанба (сценарий «Махаджиры»); второе — В. Стражев («Под шум прибоя») и третье — М. Лакрба («Отар») (25).
Приближался 10-летний юбилей Великого Октября. Вся страна готовилась отметить эту знаменательную дату. Не осталась в стороне и Абхазия. 22 марта 1927 года состоялось организационное заседание Комиссии по празднованию 10-летия Октября при ЦИКе ССР Абхазии под председательством С.Я. Чанба. Причем во главе литературно-издательской и зрелищной подкомиссии, созданной при Наркомпросе ССР Абхазии, стояли А. Чочуа и В. Стражев, который разработал подробный план мероприятий. 13 мая им был сделан доклад. В нем предлагалось организовать торжества в школах республики, включить «в программу театров и кино» пьесы и фильмы «местного творчества», выпустить юбилейный сборник «Октябрьская революция в Абхазии» (материалы по истории революции Абхазии, очерки и воспоминания революционных деятелей), создать краеведческую «школьную библиотеку Абхазии», открыть Музей Абхазии, устроить Абхазскую выставку... (26)
В результате осенью 1927 года в Москве на выставке «Искусство и литература народностей СССР» экспонировались следующие абхазские издания: С. Чанба «Дева гор», «Апсны ханым», Д. Гулиа «История Абхазии», «Божества охоты и охотничий язык у абхазов», «Как выбирать хорошую лошадь», «Я умер» (пьеса), «Абхазские поговорки и загадки»; А. Чочуа «Самоучитель», В. Стражев «Бронзовая культура в Абхазии», «Руинная Абхазия», «Горсть» (стихи), а также книги С. Басария, С, Ашхацава, Ю. Воронова, В. Малеева, М. Иващенко, Г. Барача (27).
Накануне празднования 10-летия Великого Октября В.И. Стражев в репортаже «Письмо из Москвы», помещенном 2 ноября 1927 года в газете «Советская Абхазия», писал: «С каждым днем учащенней биение сердца Союза, сердца Мировой Революции — Красной Москвы... Клокочет двухмиллионный город... В доме Герцена — объединенная выставка художественной литературы СССР по двум отделам: литературы на русском языке и литературы на языках национальностей, населяющих наш Союз... Предстоят насыщенные дни. Мы услышим гулкое эхо железного десятого шага Октября. Будет праздник... Скоро...»
СТРАЖ АБХАЗСКОЙ СТАРИНЫ
«В Сухуме, — писала журналист Зинаида Рихтер, — на набережной, в один из первых вечеров, любуясь экзотическими опахалами финиковых пальм, эффектно освещенными электрическими лампочками, лунной тропой в море над затонувшим, некогда пышным греческим городом Диоскурией, я невольно сказала своему спутнику, поэту Виктору Стражеву:
— Счастливый, постоянно живете среди этой красоты.
— А вы могли бы проводить день и ночь, месяцы, годы былых времен в Стрельне? Здесь та же Стрельна. Летом и зимой вечно видишь одну и ту же зеленую декорацию. Приезжие и курортные видят и знают Абхазию только с одной этой стороны: Абхазию — «Стрельну», вечнозеленую, феерическую, праздничную Абхазию, которую можно видеть с автомобиля» (28).
Эти годы для Стражева были еще важны его «загорной, зарубежной» тоской по России. Когда Зинаида Рихтер в 1923 году посетила Сухум, поэт в стихотворении «Абхазии» писал:
В душе — безгрезно, безнапевно —
Горят вечерние огни.
Остыли северные дни
За гребнем лет, восставших гневно.
Давно я сам себе далек,
И стала сказкой жизнь былая.
Страна жемчужно-голубая!
Волной прибило мой челнок.
Но интересно то, что именно с этого времени начиналась на берегах древней Диоскурии новая жизнь Виктора Ивановича — жизнь археолога. Он неожиданно открывает для себя красоты Абхазии, ее гор, ущелий, рек, которые не увидишь из окна автомобиля. Сухумские декорации сменились красочными живыми картинами ее прошлого и настоящего.
11 ноября 1924 года состоялось общее собрание членов Абхазского научного общества (АбНО) под председательством Г.П. Барача, на котором был заслушан доклад В.И. Стражева «О Пицунде в историко-археологическом отношении». После собрания состоялось организационное заседание новой секции географии и этнографии Абхазии. В президиум этой секции были избраны С.П. Басария, В.И. Стражев и Л.Л. Захаровский. (29) «В 20-х годах..., — писали Л.Н. Соловьев и М.М. Трапш в статье «Археологические исследования в Абхазии за 40 лет Советской власти», — были сделаны первые шаги в области абхазской археологии, систематических сборов, разведки и музейного хранения В.И. Стражевым и М.М. Иващенко...» (30)
В сентябре 1924 года Виктор Иванович принимал участие в организации и проведении I съезда деятелей краеведения Черноморского побережья и Западного Кавказа в Сухуме. Съезд созывался в целях «надлежащей постановки изучения местного края и наилучшего практического использования местных богатств, а также распространения и популяризации идей краеведчества» (31).
Вскоре после проведения съезда постановлением Президиума ЦИКа ССР Абхазии от 1 января 1925 года при Наркомпросе республики была учреждена постоянная Абхазская «Комиссия по охране памятников искусства, старины и природы» (32).
Весной того же года (3 апреля) на первом заседании Комиссии под председательством А.М. Чочуа было решено «ближайшее руководство работами по охране памятников старины поручить т. Стражеву, а работами по охране памятников природы — т. Малееву». Им же было поручено редактирование Обращения к населению от имени Комиссии. В Абхазском госархиве хранился его проект, написанный рукой Виктора Стражева (33) и опубликованный 18 мая 1925 года (34). В этом интереснейшем документе первых лет Советской власти в Абхазии трудящимся объяснялись задачи охраны памятников культуры. В нем, в частности, говорилось: «Абхазия богата памятниками старины и природы, имеющими высокий научный и художественный интерес и значение. Их бережная охрана и изучение должны быть признаны в культурном строительстве и росте республики большой и неотложной задачей». Обширное Обращение к населению подписали председатель Комиссии по охране памятников искусства, старины и природы, нарком просвещения А.М. Чочуа и ее члены — В. Стражев, В. Малеев, Н. Патейпа и Л. Byчетич.
Здесь интересно будет отметить, что одним из первых на весть об учреждении Комиссии откликнулся еще в январе 1925 года князь Таташ Маршания, который предложил АбНО «имеющие большую ценность старинные предметы»: седло бывшего владетеля Дальской Абхазии, шашку и прочее. 20 января была составлена специальная комиссия в составе С.П. Басария, В.И. Стражева, Г.П. Барача и Р.И. Какуба для осмотра этих вещей (35).
Сразу же по опубликовании Обращения к трудящимся республики с мест стали поступать в Комиссию сообщения о тех или иных памятниках старины и природы, расположенных на территории села, города или вне населенных пунктов. Так, житель Новых Гагр обратился в АбНО с предложением продать имеющийся у него «ценный мраморный барельеф с изображением Афродиты и Гермеса древнегреческой работы, найденный им в районе села Калдахвара при постройке железной дороги». Мраморная плита с художественными изображениями и надписями, обнаруженная в непосредственной близости от древнего города Питиуса, заинтересовала исследователей (36).
23 мая 1925 года председатель АбНО Г. Барач сообщил об этой находке председателю Комиссии по охране памятников искусства, старины и природы А. Чочуа. А через месяц об уникальном античном барельефе было доложено Председателю Совета Народных Комиссаров ССР Абхазии Н.А. Лакоба (37).
В целях выявления и сохранения абхазских древностей Наркомпрос ССР Абхазии выдал «открытый лист» на археологические раскопки профессору Московского госуниверситета Алексею Башкирову (проводил их с 1 августа по 1 ноября 1925 года). 29 июля председатель АбНО Г. Барач писал в Комиссию, что «все материалы, которые имеют быть добыты его экспедицией на территории и на средства Абхазии... должны быть сданы в музей АбНО... Вместе с сим, так как права Главнауки РСФСР не распространяются на территории Абхазии, то присланный открытый лист проф. Башкирова в пределах Абхазии не может иметь силы и должен быть заменен открытым листом, выданным Комиссией по охране памятников природы и старины при НКПросе Абхазии» (38).
В экспедиции А.С. Башкирова приняли участие уполномоченный Наркомпроса, член Комиссии В. Стражев и представитель АбНО Г. Барач. 14 сентября по поручению Совнаркома ССР Абхазии они составили акт осмотра древностей Пицунды: храма, древнего водопровода, руин античного города, канала, соединявшего некогда озеро Инкит с морем. По поводу состояния Пицундского Успенского собора археологи писали: «Фрески пострадали от времени, но также и от безобразного отношения неизвестных лиц к художественной древности..., кем-то был сделан ружейный выстрел в лицо Христа в куполе..., фрески в приделе также пострадали от злоумышленников, которые выкололи глаза у человеческих фигур, местами фрески пострадали от револьверных выстрелов... Мы считаем необходимым усилить внимание к хранению редкостного памятника...» (39). На основании этого акта (Башкиров, Стражев, Барач) 1 мая 1926 года был выработан проект постановления СНК ССР Абхазии о государственном Пицундском заповеднике, который развивал декрет ЦИКа об охране памятников искусства, старины и природы. Под защиту государства были взяты сосновые насаждения, а территория, занятая историческими и археологическими памятниками, объявлялась «охранным районом» (40).
Обследовав мыс Пицунда, ученые направились на осмотр памятников селения Лыхны — «древней абхазской столицы», 18 сентября они побывали в древнем храме и во дворце «абхазских царей». «Необходимо спешить, — писали исследователи, — с изучением фресок храма в самом срочном порядке, с калькированием их, снятием с них копий, тщательным фотографированием и изучением техники данной фресковой росписи как особого рода живописи». Башкиров, Стражев и Барач обращали внимание на плачевное состояние иконостаса, а охрану храма считали «лучше всего поручить священнику о. Антипу Сниада».
По поводу же дворца отмечалось, что он «своими фрагментами представляет исключительный интерес, как остаток древнего гражданского зодчества вообще на Кавказе...» В заключение археологи писали: «Означенное место как центр древней столицы Абхазии не может не интересовать абхазские научные круги и Абхазское правительство. Пора перейти от скудных сказаний древних писателей и филологических выкладок к действительным памятникам абхазской культуры...» (41). И первым перешел от слов к серьезной научной работе Стражев, поместив в «Известиях» АбНО статью «Руинная Абхазия» с подробным обзором многих археологических памятников (42).
Стражев являлся своего рода посредником между АбНО и Наркомпросом Абхазии, направляя деятельность Комиссии по охране памятников искусства, старины и природы. В 1926 году вышли в свет сразу две его работы: «Бронзовая культура в Абхазии» и «К Азантскому дольмену» (43). Стражеву принадлежит (вместе с М. Иващенко) заслуга открытия колхидско-кобанской (если не считать случайных находок Миллера в 1907 году) и дольменной культур в Абхазии.
В архиве (44) хранился один интересный документ — мандат, подписанный А.М. Чочуа 28 июля 1926 года: «Предъявитель сего, Виктор Иванович Стражев, член Комиссии по охране памятников искусства, старины и природы при Наркомпросе ССР Абхазии, имеет своей задачей обследование всех памятников древностей на территории Абхазии, имеющих историко-художественное, археологическое и научное значение... Просьба ко всем... оказывать т. В.И. Стражеву всемерное содействие в его работе». А интересен он тем, что выдан за день до поездки в село Азанта, в результате которой Стражеву, как он сам не без юмора писал, удалось снять с «Абхазии обвинение в бездольменности».
СТИХИ
В дооктябрьский период Виктор Иванович Стражев был широко известен как поэт-символист. В период с 1904 по 1911 годы в Москве были изданы три его поэтических сборника, философский диалог «О Метерлинке, Синей Птице и Вечном Младенце», а также двухтомник поэзии и прозы. Помимо этого, отдельные произведения поэта публиковались в многочисленных журналах и сборниках — «Новый путь», «Русская мысль», «Зори», «Перевал», «Юность», «Лебедь», «Слово», «Новое слово», «Корабли», «Корона» и других.
На самый первый сборник стихов Стражева Александр Блок откликнулся в 1905 году рецензией (45). А чуть позже, осенью 1906 года, молодые люди, почти ровесники, познакомились на одном из многолюдных вечеров в Петербурге, где Блок читал прославленную «Незнакомку» в присутствии великих русских писателей И.А. Бунина и А.И. Куприна (46). Вскоре после этого знакомства Виктор Стражев издал второй сборник стихов. А летом 1907 года Блок опубликовал статью «О лирике», в которой подробно разобрал произведения современных ему поэтов — К. Бальмонта и И. Бунина, С. Городецкого и С. Соловьева, Ф. Сологуба и...
«Хорошо озаглавил свою вторую книжку Виктор Стражев: О печали светлой, — писал Александр Блок. — Это из пушкинского стиха. Маленькая книжка заставляет совсем забыть первые и очень неудачные опыты поэта... Душа новой книги — лирическая душа... Лучшие строки Стражева о природе: «Светит ясною росинкой глубь зацветшего куста», или: «И затопила дебрь лесная меня густою тишиной», или: «Заночевали легким станом летуньи-тучи в вышине», или:
Звоны, певы, гулы, гуды
В тишине полей плывут.
Очень целен и свеж отдел «Шестопсалмие». И вся книжка свежа и проста, как ее белая одежка, — в ней думно и светло…» (47).
В том же году состоялась вторая и последняя встреча Блока и Стражева в Москве, на квартире писателя Н.Е. Пояркова, где было задумано издание литературного сборника «Корабли» с участием В. Иванова, В. Брюсова, А. Белого, А. Блока, В. Стражева, Ф. Сологуба, М. Кузьмина, К. Бальмонта, И. Бунина, Б. Зайцева и др.
Но знакомство двух поэтов продолжалось и в последующее время. В июле 1908 года Блок издал сборник стихов «Земля в снегу», посвященный актрисе Н.Н. Волоховой. Первым откликнулся на книгу великого поэта Стражев. Это становится ясным из письма, датированного 14 сентября того же года:
«Многоуважаемый Виктор Иванович. Спасибо Вам за Ваши милые слова — первый отзыв о «Земле в снегу», какой я слышал, очень приятен для меня. Посылаю Вам маленькое стихотворение для «Северного сияния», которое очень меня интересует. Жалею только, что «без политики», знаю, впрочем, что теперь за всякую политику сцапают. И все-таки очень мечтаю о большом журнале с широкой общественной программой, «внутренними обозрениями» и т. д. Уверен, что теперь можно осуществить такой журнал для очень широких слоев населения и с большим успехом... если бы не правительство... Я сейчас в деревне (...с. Шахматово), а к 1 октября примерно вернусь в Петербург... Если успеете, напишите мне два слова сюда. Искренне уважающий Вас Александр Блок» (48).
Изданием журнала «Северное Сияние», его программой руководили художник и искусствовед, глава и идеолог группы «Мир искусства» А.Н. Бенуа, известный литературный критик Ю.И. Айхенвальд, художник И.Я. Билибин и В.И. Стражев, заведовавший в нем литературным отделом.
Однако «Северное Сияние» успеха не имело и через год перестало существовать. Во втором его номере, за декабрь 1908 года, Стражев поместил стихотворение Блока «Воспоминание» о Волоховой, присланное осенью в письме и представляющее, видимо, последнюю редакцию стихотворения «Я помню длительные муки» (написано 4 марта 1908 года) (49).
А через год в Киеве была издана «Антология современной поэзии», в предисловии к которой сказано: «Великое обновление искусства, совершившееся накануне XX века, расковало и раскинуло много шире кольцо красоты, обручающее искусство с жизнью». Наряду со стихами В. Соловьева, А. Белого, А. Блока, М. Волошина, И. Бунина, В. Иванова, в ней широко представлено и творчество Виктора Стражева.
Дореволюционная деятельность поэта завершается первым томом стихов, изданным в Москве в 1910 году. «В этой книге, - писал Виктор Стражев,— я собрал значительную часть моих стихов из тех, что за период 1904-1909 гг. были напечатаны в разных изданиях...».
К сожалению, объем данной работы не позволяет подробно остановиться на произведениях поэта первого этапа. В то же время стоит привести здесь наиболее интересные стихи Стражева первого десятилетия XX века.
И ты. И сумерки. И млеющая тишь.
Вокруг снега — и сны, и тайна.
А ты кого так зорко в небе сторожишь?
Молчишь. Загадочна. Необычайна.
На стихи поэта написаны русские романсы. Наиболее известен из них романс Р. М. Глиэра:
Они стояли молча. И плакала она.
И тихо плакал ветер у темного окна.
И улица рыдала огнями фонарей.
И плыли мимо пятна неведомых людей.
И грустно-грустно было у темного окна.
Они стояли молча, и плакала она.
Второй этап творчества Стражева, в отличие от первого («московского»), можно назвать «абхазским» (1916—1927). В эти годы с особенной силой раскрылся поэтический дар Виктора Ивановича. В 1923 году он переводит с абхазского на русский язык поэму С.Я. Чанба «Дева гор» и тогда же издает в Сухуме свой сборник стихов «Горсть». Спустя полвека после выхода в свет этой книги доктор филологических наук X.С. Бгажба в работе «Этюды и исследования» заново открыл ее для читателя, опубликовав несколько замечательных произведений из сборника— «Махаджир», «Аслан-бей», «Абхазии», «Толумбаш». Не менее интересны и такие стихи, как «В горах», «Диоскурия», «Ра», «Горе», «В море», «В ущелье»... (50)
Стражев с уважением относился к народным обычаям, связанным с гостеприимством, почтительным отношением к старикам… Вместе с тем о некоторых излишествах за пиршественным столом поэт не без юмора пишет в стихотворении «Толумбаш». Занимаясь археологическими исследованиями в Абхазии вместе с М. Иващенко и другими исследователями, они не раз оказывались в плену гостеприимства. Вот как Стражев разъясняет слово «толумбаш»: «Предводитель пира, хозяин стола. Его счастливой, но суровой власти пирующие обязаны подчиняться, по традиции, беспрекословно, его торжество – последняя, осушаемая им чаша, после того как остальные «изнемогли».
Это шуточное стихотворение, в вечерние часы отдыха, во время полевых раскопок, стало своеобразным «гимном археологов».
«Закон стола» хранил я строго
И не считал заздравных чаш.
И за Апсны я пил из рога…
Но пощади же, толумбаш!
Гляди: вокруг – как поле боя.
А бой был долог и жесток!
И в окнах – утро голубое,
И весь исстрелян потолок.
Ряды пирующих, редея,
Изнемогли уже давно…
Нет! Лей мне лучше яд Медеи,
Чем гудаутское вино!
Завершает сборник «Горсть» поэма «Песнь о голубоглазом». Она перекликается с «Песней о Гайавате» Г. Лонгфелло в переводе И. Бунина (1891). Свежестью и первозданной лиричностью веет от этой живописной поэмы:
Позабывши сам — откуда,
Он прибрел тропинкой горной,
Древних рас живой осколок.
Море синее шумело
У подножья гор зеленых.
И приморье полюбилось.
И нагорье приютило.
В заповедной чаще леса
Взял он дремный шепот листьев,
У змеи он взял шипенье,
Взял у птицы сладкий щебет,
У цикады стрекотанье,
У ручья певучий лепет —
Ими речь свою украсил
И в гортанный влил их говор,
Тот, что вынес издалека.
Он у горного потока
Научился злой отваге.
Подглядел у легкой серны
Тайну легкого копыта.
Слушал ветер он унылый,
Тот, что плачет по ущельям,
Стал, как ветер, плакать песни.
И глядел он долго-долго
Прямо в небо голубое —
И глаза заголубели
И остались голубыми
Оттого, что долго-долго
Он глядел упорно в небо.
Увлеченность историей Абхазии определила тему многих стихов поэта. Особенно хочется отметить неопубликованный цикл Стражева «Диоскурийские сонеты», начатый в 1923 году в Сухуме и завершенный в 1939-м году в Москве. Из пятнадцати произведений девять сонетов Виктор Стражев написал в Абхазии, а остальные — в России под явным впечатлением от одиннадцати лет пребывания в древнем городе. Яркие уличные картины более чем двухтысячелетней давности предстают перед нами. Будто вступаешь в мир прошлого, его романтическую мифологию. Вместе с тем в сонетах глубоко выражена и своеобразная личность самого поэта, его переживания, мысли... Во вступлении «Я и Он» Стражев говорит:
Здесь жизнь когда-то плакала и пела,
— Мечталось мне на берегу морском, —
Томило смуглое и радостное тело,
Стучала молотом, звенела барышом.
…………………………………………
Не раз, под гравием, разрыхливши песок,
Я находил узорный черепок...
Под шум прибоя, в немь тысячелетий
В твоей ладье я уплывал, сонет!
И мне мерцал диоскурийский свет...
И я мечтал себя в неведомом поэте.
В «Диоскурийских сонетах» Стражев набросал образ человека -изгнанника, выходца из Милета, вынужденного покинуть свою отчизну и поселиться на время в Диоскурии. В выходце из Милета можно без труда узнать самого поэта, который прожил в Абхазии, на Кавказе, более десяти лет. В сонетах как в зеркале отражено душевное состояние Стражева тех лет, ностальгия по родной России. С особенной силой эти чувства выражены в стихах «Письмо на родину. К матери», «Перед разлукой» и в «Отплытье»:
Корабль плывет, и берега, чуть млея,
Вот-вот — я жду — истают навсегда.
Над зыбью гор, где стоны Прометея,
Затеплилась вечерняя звезда.
Так сам он отплывал на пароходе из Сухума «в нежный и теплый синий вечер» 1927 года. Отплывал на свою родину и вспоминал Абхазию. А потом в России совершенно неожиданно для него самого выплеснулись «Московские письма», в одном из которых он «сильно почувствовал себя абхазским «махаджиром».
(Окончание следует)
С.З. Лакоба – секретарь Совета безопасности Республики Абхазия, кандидат исторических наук, профессор Абхазского государственного университета, ведущий научный сотрудник Абхазского института гуманитарных исследований им. Д.И. Гулиа АН Абхазии.
Примечания
(14) Наше слово. 7 апреля 1920.
(15) Трудовая Абхазия. 5 февраля 1925.
(16) ЦГАА. Ф.8. ОП.1. Д.31. Л.12 об.
(17) Там же. Л.2.
(18) Там же. Л.12 и об.
(19) ЦГАА. Ф.105. Д.2. Л. 32 об.
(20) Там же. Л. 34, 35 и об.
(21) Там же. Д.31. Л.56.
(22) ЦГАА. Ф.8. Д.4. Л.36-37.
(23) Там же. Ф.8.Д.1.Л.87.
(24) Там же. Ф.55.Д.24.ЛЛ.55-57.
(25) Алашара. 1975. № 2. С.74-75; ЦГАА. Ф.8. Д.324. Л.87.
(26) ЦГАА. Ф.8. Д.275. Л.1-5 и об.
(27) Там же. Л.177 и об.
(28) Рихтер З. Кавказ наших дней. М. 1923-1924. С.93-94.
(29) Трудовая Абхазия. 12 ноября 1924; 15 ноября 1924.
(30) Труды АбИЯЛИ им. Д. Гулиа. Т. ХХХII. Сухуми. 1961. С.115.
(31) ЦГАА. Ф.2. д.259. Л. 9 и об.
(32) Там же. Ф.105. Д.10. Л.84 и об.; Трудовая Абхазия. 1 января 1925.
(33) ЦГАА. Ф.8. Д.215. Л.10.
(34) Там же. ЛЛ.18-21 и об.; Чочуа А.М. Собрание сочинений. Сухуми. 1969. Т.2. С.359-362.
(35) ЦГАА. Ф.2. Д.421. Л.12-13.
(36) Там же. Ф.8. Д.215. Л.26-27 и об.
(37) Там же. Ф.2. Д.421. Л.20 и об.
(38) Там же. Ф.8. Д.215. Л.30-31.
(39) Там же. Л.46-47.
(40) Там же. Л.56 и об.
(41) Там же. Л.49-50.
(42) Стражев В. Руинная Абхазия // Известия АбНО. Вып.I. Сухум. 1925. С. 131-169.
(43) Известия АбНО. Вып.IV. Сухум. 1926.
(44) ЦГАА. Ф.8. Д.258. Л.12-13.
(45) Блок А.А. Собрание сочинений в 8-ми томах. Т.5. М.-Л. 1962. С. 563-564.
(46) Лакоба С. Сердцу дорогое имя // Советская Абхазия. 11 сентября 1980; Литературная Грузия. 1980. № 11.
(47) Блок А.А. Собрание сочинений в 8-ми томах. Т.5. С. 157-158.
(48) Там же. Т.8. С.253-254.
(49) См. об этом подробнее: Лакоба С. Сердцу дорогое имя // Советская Абхазия. 11 сентября 1980.
(50) Лакоба С. Поэт, ученый, педагог // Советская Абхазия. 30 января 1980.
Источник: Учёные записки Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института Востоковедения РАН. Т. 1. Абхазия. М.: ИВ РАН. 2013. Отв.ред.: Скаков А.Ю.
Абхазия культура образование Россия СССР
