Транснациональные меньшинства бросают вызов межгосударственной системе: мегрелы, армяне и мусульмане в Абхазии и вокруг нее (V)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Кимитака МАЦУЗАТО | 08.03.2013 | 21:50
Предыдущая часть
Мусульмане
Сильное влияние на мусульман Кавказа и Крыма оказывает Турция. Турецкое Управление по религиозным делам Диянет, хотя и представляет суннитов, оказывает помощь в теологической подготовке не только суннитским странам (23), но и азербайджанским шиитам. Зарубежная деятельность Диянета, стартовавшая в 1980-е годы, в основном была направлена на то, чтобы отвратить турецких и курдских эмигрантов в Европе от участия в левацких движениях и группировках. Понятно, что светское правительство приветствовало такого рода деятельность. Окончание холодной войны лишило Турцию стратегического значения как юго-восточного фланга НАТО. Взамен Анкара стала раскручивать собственный образ ценного для США и Западной Европы плацдарма для действий на Кавказе и в Центральной Азии и, одновременно, себя как модели секулярного мусульманского государств для стран своего региона. Турецкая правящая элита и общественность были неприятно поражены, наблюдая, как Евросоюз принимает в свои ряды бывших противников из восточноевропейских государств и стран Балтии, по-прежнему, однако, откладывая решение этого вопроса в отношении самой Турции. Посчитав, что внесли больший, чем другие, вклад в победу в холодной войне, правящие круги Турции начали осознавать бесперспективность дальнейшего пребывания их страны лишь в роли послушного члена НАТО. Именно в такой социально-психологической атмосфере к власти пришла умеренно-исламистская Партия справедливости и развития. Новое правительство Турции стало обращать серьезное внимание на соседние страны Причерноморья, Кавказа и Ближнего Востока, проводя там политику «no problem».
Другим компонентом нового курса Анкары стала ее ставка на «мягкую силу», что, в свою очередь, увеличило значение Диянета. В годы правления Народно-республиканской партии сотрудники турецкого духовного ведомства были не более чем послушными бюрократами. Партия справедливости и развития заменила их независимыми в значительной степени мусульманскими интеллектуалами, что в итоге привело к появлению у Турции в лице Диянета фактически второй (после МИДа) внешней политики. Как член НАТО, Турция не вправе официально признавать Абхазию самостоятельным государством; тем не менее она оказывает ей помощь, поддерживая развитие спорта, культурного обмена и торговли. Отчасти это результат давления со стороны черкесского населения Турции, которое неравнодушно к судьбе своей исторической родины. Черкесское меньшинство в Турции действует строго консолидированно, и местные политики не могут игнорировать его дисциплинированный электорат (24).
Духовную историю Абхазии можно разделить на следующие последовательно сменявшие друг друга периоды: дохристианский; христианский (IV - XV вв.); исламский (XV - XIX вв.); христианско-исламский (со второй половины XIX в. до 1993 г.) и преимущественно христианский (после 1993 г.). В XV в. Османская империя установила свою гегемонию над всем Причерноморьем, и во второй половине XVI столетия православный католикосат был вынужден покинуть прибрежную Пицунду и переместиться в удаленную от моря Имеретию — в знаменитый Гелатский монастырь Богородицы близ Кутаиси. О. Дорофей (Дбар) утверждает, что результатом произошедшей таким образом «грузинизации» церкви стал упадок христианства в Абхазии [Дорофей, иеромонах 2006, с. 10—13]. В середине XIX в., на излете Кавказской войны, когда царское правительство начало осуществлять рехристианизацию Абхазии, многие здешние мусульмане переместились или были насильно переселены на оттоманскую территорию (что вошло в историю под названием «махаджирства»). Задачу рехристианизации Кавказа русское правительство возложило на экзарха Грузии в Тифлисе.
С тех пор и вплоть до абхазо-грузинской войны 1992 - 1993 гг. абхазы часто идентифицировали себя с мусульманами или язычниками, поскольку Православная Церковь в лице сначала (до 1917 г.) грузинского экзарха РПЦ, а затем ГПЦ выступала мощным инструментом ассимиляции негрузинского населения. После абхазской войны абхазский клир создал собственную «епархию», пусть и не каноническую, и угроза церковной грузинизации сошла на нет. В таких условиях после 1993 г. абхазы стали в массовом порядке принимать христианство.
Абхазские христианство и ислам в равной степени несут в себе пережитки язычества. Даже в период господства ислама абхазы не отказывались от употребления вина и свинины, редко совершали паломничества в Мекку и отдыхали не по субботам, а по воскресеньям. Подвергая мальчиков обряду обрезания, постясь и празднуя Курбан-байрам, они в то же время отмечали и христианские праздники [Смыр 1972], которым, в свою очередь, были присущи языческие черты (25).
В отличие от православия абхазский ислам в 1993—2006 гг. переживал упадок. Здешние мусульмане не смогли удержать свой авторитет времен абхазской войны, когда в ней активно участвовали их северокавказские единоверцы. В беседе со мной, состоявшейся в августе 2006 г., Тимур Дзыба, управляющий делами Духовного управления мусульман Республики Абхазия (ДУМ РА), сообщил, что в стране исповедуют ислам лишь двести человек и имеется всего две мечети - в Сухуме и Гудауте. Само его Управление было учреждено только в 1999 г., причем все его сотрудники, включая муфтиев, трудятся на общественных началах, не получая вознаграждения. В 2000-е годы арабские страны и их духовные учебные заведения оставили свое великодушие образца 1990-х гг. и стали требовать плату за обучение молодых людей, прибывающих из Евразии изучать ислам. Турецкий Диянет не мог помочь в этом вопросе абхазским мусульманам, опасаясь недовольства грузинского правительства.
Абхазская Православная Церковь также находится в непростой ситуации: ей не удалось добиться статуса канонической; РПЦ и после августовской (2008 г.) войны продолжает настаивать на ее канонической принадлежности к ГПЦ. В отличие от правительств Южной Осетии и Приднестровья, которые превратили православие в государственную религию, абхазские власти не заинтересованы в его развитии в своих пределах. В частности, В. Ардзинба, председатель Верховного Совета, а затем первый президент Абхазии, как профессиональный востоковед подчеркивал, что, поскольку интегральным элементом абхазской истории и культуры является ислам, православным не следует претендовать на монополию в духовной жизни республики [Православная Абхазия 1993, с. 4]. Если признать, таким образом, что и абхазское христианство вынуждено существовать в не вполне благоприятных обстоятельствах, упадок ислама образца 1993—2006 гг. не может считаться лишь следствием тяжелых объективных условий. Местные лидеры обеих конфессий указывают на несовместимость строгих ограничений ислама (в особенности воздержания от употребления вина и отказа от язычества, неотделимого от идолопоклонства) и с миросозерцанием абхазов, и с вышеупомянутым «курортным» образом их повседневной жизни. На нашей первой встрече в 2006 г. Тимур Дзыба (управляющий делами ДУМ РА) выглядел раздосадованным и уязвленным тем, что, несмотря на свою энергию и очевидный умственный потенциал, он оказался не в состоянии предотвратить упадок ислама, беспрецедентный даже по советским меркам. Сетуя на «либерализм» руководителей абхазского православия, он восклицал: «Нас критикуют за отказ от национальных традиций. Но что за традиция? Полуголые женщины? Пьяные мужчины? Число людей, живущих в Абхазии по закону Христа, еще меньше, чем две сотни здешних мусульман» (26).
Эта унылая картина радикально изменилась в 2007 - 2009 гг. В 2005 г. ДУМ РА подписало соглашение с российским Советом муфтиев под руководством Равиля Гайнутдина, которое вступило в исполнение в 2007 г. Августовская война 2008 г. и последующее признание Россией Абхазии развязало турецкому Диянету руки для оказания помощи абхазским мусульманам. По словам Мехмета Гёрмеза, вице-президента Диянета, ответственного за его международные связи, «признание Россией Абхазии создало новую правовую ситуацию». Мусульмане Абхазии запросили у Диянета помощь по официальным каналам — через свой парламент и ДУМ РА27. Дабы не раздражать Тбилиси, Диянет начал ее оказывать не прямо, а через Фонд вакфов Диянета, который формально является общественной организацией (в отличие от Диянета, государственного учреждения министерского статуса) и соответственно якобы независимой от Диянета. Фонд вакфов Диянета направил в Абхазию пожертвования, собранные во время Курбан-байрама, и для распоряжения ими отправил туда представителя. Президент Багапш до такой степени был удовлетворен, что выразил личную благодарность представителю Фонда. Ни Грузия, ни США, ни страны Евросоюза пока до сих пор не выступали с критикой косвенной помощи Диянета абхазским мусульманам. Турецкое внешнеполитическое ведомство, опасаясь международной реакции на помощь непризнанному государству, просило Диянет не посылать своего представителя в Сухум. Однако, пользуясь тем, что МИД не имеет юридических оснований для ограничения внешнеполитической деятельности Диянета, в турецком Духовном управлении эту просьбу проигнорировали. По причине насильственной христианизации Аджарии взаимоотношения Диянета с Тбилиси даже без проблемы Абхазии натянутые, поэтому вполне понятен его бесстрашный курс (28).
Получив помощь от двух мощных происламских государств, России и Турции, абхазская мусульманская община начала интенсивно развиваться. Растет число принявших ислам, особенно среди молодежи; многие принимают его во время учебы или работы в Москве и продолжают исповедовать по возвращении в Абхазию. Сухумская мечеть полна прихожан, среди которых не только абхазские мусульмане, но и офицеры ООН из мусульманских стран (до их удаления из Абхазии в июле 2009 г.), и миротворцы СНГ из Дагестана, Татарстана и других мусульманских регионов [Амелина 2010].
Начиная с 2007 г. сначала российский Совет муфтиев, а затем и турецкий Диянет начали приглашать мусульманских лидеров Абхазии на различные международные конференции, на которых те узнают о ситуации в мусульманских общинах других стран, одновременно знакомя их с положением дел в своей республике. И Россия, и Турция обещают предоставить молодым мусульманским лидерам Абхазии возможность получить духовное образование. Правительство Абхазии благодарно Абхазской Православной Церкви, которая выступила связующим звеном между православной Россией и Абхазией. Однако, говорит недавно ставший вице-муфтием Дзыба, «в России 25 миллионов мусульман, и именно мы способны стать другим мостом между двумя государствами» (29).
Одной из нерешенных проблем мусульманской общины Абхазии остается строительство мечетей. Диянет, российский Совет муфтиев и президент Чечни Рамзан Кадыров обещают финансировать строительство Соборной мечети в Сухуме. Но правительство республики выделяет для этого площадку на окраине города, с чем ДУМ РА не желает согласиться, претендуя на место в центре Сухума.
Внимание Турции к мусульманской общине Абхазии вызвало общественное беспокойство в России. Сразу после того, как Фонд вакфов Диянета начал оказывать Абхазии финансовую помощь, а Дзыба посетил Турцию для обсуждения вышеупомянутого проекта обучения молодых мусульман, российские СМИ сообщили, будто Диянет и ДУМ РА договорились, что Турция направит в Абхазию говорящих по-абхазски имамов [Амелина 2010], то есть намерена действовать там по той же схеме, что и в Крыму. Возможно, что это была предумышленная дезинформация. Пока Россия оставалась единственной соседкой Абхазии, признавшей ее независимость, многие российские политики и СМИ полагали, что Россия имеет законное право «монополизировать» Абхазию в том числе и в части искоренения ее традиционных контактов с Турцией. Но такой сценарий неприемлем для самой Абхазии, которой для сохранения независимости требуется разыгрывать сразу обе - русскую и турецкую - карты.
(Окончание следует)
Примечания
(23) Например, Диянет отправляет 25 имамов Украине: 22 для служения крымским татарам, по одному — для мусульман в Донецке, Харькове и Мариуполе (Интервью автора с вице-президентом Диянета Турции Мехметом Гёрмезом; 29 марта 2007 г. Анкара; интервью автора с сотрудником Диянета Омером Фаруком Савураном, работавшим в 2006 — 2008 гг. имамом в Крыму; 16 марта 2010 г., г. Анкара).
(24) Интервью автора с Талихом Хватышем — депутатом парламента Абхазии, гражданином Турции и членом парламента Турции в 1999 — 2002 гг.; 23 сентября 2009 г., Сухум, Абхазия.
(25) Например, после пасхальной литургии, которая проводится в древней (X в.) церкви Лыхны, священники вместе с прихожанами отправляются в языческое святилище Лых-ныха. Этот обряд был возрожден в начале 1990-х годов [Крылов 1999].
(26) Интервью автора с управляющим делами ДУМ РА Тимуром Дзыба; 23 августа 2006 г., Сухум, Абхазия.
(27) Диянет имеет право предоставлять помощь зарубежным мусульманам только после того, как они сами просят на этот счет (этим способом он отводит от себя возможные обвинения в проведении собственной мировой стратегии) и после того, как светское правительство данной страны соглашается с турецким правительством на этот счет. Последнее легко объяснимо, поскольку затем сотрудники Диянета обычно посещают спонсируемую страну с лекциями, финансируют строительство в них мечетей, консультируют местных мусульман в вопросах миссионерства. В противном случае деятельность такого рода была бы истолкована как покушение на духовную безопасность другого государства.
(28) В интервью, состоявшемся 22 марта 2010 г., М. Гёрмез поделился со мной собственными впечатлениями от посещения Аджарии. Еще близ турецко-грузинской границы он повстречал двух старух. На вопрос, что они тут делают, те сказали, что, лишенные возможности молиться в Аджарии, раз в неделю они приходят сюда, чтобы услышать азан (призыв к молитве) с турецкой территории, дабы не позабыть, что они мусульманки. Если верить Гёрмезу, обращение в христианство мусульман ГПЦ проводит даже в аджарских детских садах. В марте 2010 г., когда я беседовал с Гёрмезом, Диянет готовил обращение в международные правозащитные организации с призывом защитить аджарских мусульман. В своем антропологическом исследовании Ма-тиус Пелкманс пытается доказать, что христианизация аджарцев, идущая с 1989 г., имеет естественный характер, однако его описания в общем и целом подтверждают наблюдения Гёрмеза. Например, власти Тбилиси и Батуми мешают спокойно работать аджарскому муфтияту, образованному в 1992 г., постоянно тревожа его обвинениями в коррупции, слабой религиозной подготовке его руководства и даже в шпионаже в пользу Турции. Единственная исламская школа в регионе была преобразована в православную, которую молодые мусульмане вынуждены посещать за неимением другой [Pelkmans 2006, p. 116—118]. Не удивительно, что М. Саакашвили, как в свое время и 3. Гамсахурдиа, добивается христианизации Аджарии, однако даже выходец из известной мусульманской аристократической семьи Аслан Абашидзе, который руководил автономной Аджарией до 2004 г., публично заявляет, что «аджарский ислам медленно умирает» [Pelkmans 2006, p. 112), и сам он стал православным. Грузинский историк Георгий Саникидзе так описывает личные впечатления от полевых исследований в Аджарии в 2003 г.: «Местные власти были готовы на все, лишь бы помешать» его контактам с мусульманами [Sani-kidze, Walker 2004, p. 12]. Пелкманс признает «трудности изучения ислама в государстве, в политике и "высокой культуре" которого доминирует православие» [Pelkmans 2006, p. 143).
(29) Интервью автора с вице-муфтием ДУМ РА Тимуром Дзыба; 18 сентября 2009 г., Сухум, Абхазия. «25 миллионов мусульман в России» — это почти двукратное преувеличение реальной картины, но похожие цифры часто звучат в публичных выступлениях лидеров российских мусульман. Даже В. Путин однажды заявил, что «в России 20 миллионов мусульман».
Источник: Кавказские научные записки. - 2011. - № 4 (9)
Абхазия Грузия ислам Турция
