Политика Турции и Ирана на Южном Кавказе: некоторые сопоставительные аспекты. Взгляд из Еревана (I)
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Михаил АГАДЖАНЯН | 18.12.2012 | 00:00
Два крупных государства, примыкающих к Южному Кавказу, отличает разный стиль политического курса по отношению к данному региону. Иран и Турция оказывают в совокупности весьма значительное влияние на южнокавказские республики, но анализ их политического курса в регионе в отдельности указывает на существенные отличительные особенности.
Политика Ирана на Южном Кавказе отмечена большей взвешенностью, более ровным характером отношений с тремя республиками региона в лице Армении, Азербайджана и Грузии. Курс Ирана в регионе отличим тем, чтo он стремится строить отношения с каждой из указанных республик максимально абстрагируясь от факторов тесных связей Армении, Азербайджана и Грузии с различными внешними центрами силы. Другими словами, Тегеран стремится не ставить в зависимость развитие своих отношений с республиками региона от факторов стратегических связей Армении, Азербайджана и Грузии соответственно с Россией, Турцией и США. Иранское руководство подходит к реализации собственного политического курса в регионе прежде всего основываясь на географически объективной данности Южного Кавказа, конфигурации его нынешних границ.
В наибольшей степени курс Ирана в русле абстрагирования от факторов влияния третьей стороны проходит проверку на прочность в отношениях с Азербайджаном. На предыдущих этапах можно было убедиться в том, чтo свобода маневра Тегерана в развитии связей с Баку весьма ограничена фактором стратегического азербайджано-турецкого партнёрства, к которому в последнее время прибавился ещё один ограничитель – нарастающие контакты с углубляющимся содержанием между Азербайджаном и Израилем.
Азербайджан продолжает выступать для Ирана наиболее проблемной южнокавказской републикой с позиций выстраивания с ней ровных, безконфронтационных отношений. Событийная насыщенность азербайджано-иранских отношений в период 2011-2012 годов указывает на назревающие в этих отношениях системные вызовы, что обусловлено, с нашей точки зрения, двумя главными факторами.
Светский режим в Баку, использующий тему исламской солидарности преимущественно для внешнеполитических целей пропагандистской окрашенности (например, эксплуатация темы «оккупации Арменией азербайджанских территорий» в Организации исламской конференции), испытывает значительные подозрения в прозрачности целей Тегерана по отношению к себе. Артикуляция таких подозрений строится Баку с указанием на усиленную работу иранской стoроны с «исламской улицей» в Азербайджане, тесные контакты иранцев с «сепаратистскими элементами» на юге Азербайджана, в историческом Талышистане (1).
Проводимые Ираном, Азербайджанои и Турцией периодические встречи в трёхстороннем формате глав внешнеполитических ведомств направлены на сглаживание имеющихся противоречий и разногласий. Но сам факт проведения таких встреч (последняя на сегодня, третья по счёту встреча трёх министров иностранных дел должна была состояться 28 ноября в турецком Эрзуруме, но по просьбе принимающей стороны сроки её проведения были перенесены) скорее свидетельствует о значительных трудностях между странами, чем о ровном характере их отношений. В связи с этим вспоминается эпизод трёхмесячной давности. Второе заседание Совета стратегического сотрудничества Азербайджана и Турции в азербайджанской Габале 11 сентября с.г. прошло на фоне иранских предостережений в адрес Баку по поводу возможных транспортных ограничений в сторону Нахиджевана.
В дни проведения саммита Эрдоган - Алиев в Габале в турецкой прессе и в комментариях азербайджанских источников появились упоминания об «иранском факторе» в вопросе неготовности Баку на нынешнем этапе упразднить визовый режим для граждан Турции. В связи с этим упоминалось поставленное иранской стороной перед Баку условие о том, что если Азербайджан упразднит визовый режим с Турцией, то аналогичный шаг он должен сделать и в отношении иранских грaждан. В противном случае Тегеран намекнул на закрытие сухопутного сообщения с азербайджанским эксклавом Нахичеван. Возможно, что с учётом выдвинутого Ираном условия в отношении взаимности по вопросу виз (иранская сторона в одностороннем порядке ввела безвизовый режим для граждан Азербайджана с 1 февраля 2010 года), турецкий премьер по итогам встречи с президентом Алиевым в Габале заявил о предпринятии на нынешнем этапе ускоренных шагов по соединению железных дорог Азербайджана и Турции посредством строительства железнодорожной ветки между азербайджанским Нахичеваном и турецким Игдыром.
Второй фактор в системе азербайджано-иранских противоречий, возможно, ещё более чувствительный для азербайджанского руководства, выражается в нейтральной политике Тегерана в Карабахском конфликте. На фоне Турции, занимающей однозначно проазербайджанскую позицию в данном конфликте на Южном Кавказе, позиция Ирана на самом деле выглядит взвешенной, предрасположенной к нахождению долгосрочного решения конфликта без ущерба для прав армянской стороны.
Обозначение Турцией причинных основ Карабахского конфликта носит глубоко искажённый в сторону превалирования интересов Азербайджана характер. В качестве причины конфликта политическое руководство Турции понимает «оккупацию Арменией азербайджанских территорий» (2). Подобное искажение сути конфликта продолжается с турецкой стороны до настоящего момента. В частности, совсем недавно, в ноябре текущего года спикер турецкого парламента Джемиль Чичек назвал Армению «страной-оккупантом», занимающей одну пятую территории Азербайджана.
Подход Ирана в Карабахском конфликте претендует на отдельную тему обширного анализа. Здесь мы лишь подчеркнём, что вокруг Карабахского конфликта нашёл своё очередное проявление фактор равноудалённого курса Ирана, который берёт начало с самого начала «горячей фазы» конфликта в 1990-е годы. В период особого обострения конфликта, когда он перешёл в фазу открытого военного противостояния между Нагорным Карабахом и Азербайджаном, Иран, как известно, пребывал в двойственной ситуации. Последняя была обусловлена тем, что в виду многих оснований иранская сторона должна была проявить полную солидарность с Азербайджаном. В середине 1990-х годов на это обращали внимание иранские эксперты, в то время об этом писали иранские газеты. Так, эксперты указывали, что «иранскому правительству пришлось столкнуться с давлением общественного мнения своего населения и в особенности со стороны своей азербайджанской общины. С годами это давление уменьшалось, но всякий раз, когда азербайджанская армия терпела поражения от армян, оно вновь вытекало на поверхность» (3).
Различие региональных курсов Ирана и Турции на Южном Кавказе в наибольшей степени заметно через призму «армянского фактора». Отметим лишь один региональный эпизод в весьма длинном ряду примеров кардинального расхождения Тегерана и Анкары в вопросе уважительного отношения к интересам армянской государственности на Южном Кавказе и в более широких исторических границах. Политика Ирана по отношению к сохранению и приумножению армянского культурного наследия отличается подчёркнутой уважительностью. В этом легко убедиться, посетив не только известные центры армянского культурного наследия в Иране (например, в Исфагане), но и отдалённые места иранской периферии, где иранцы своими силами воссоздают памятники армянского культурного наследия.
В то время, как азербайджанцы в Нахичеване (уничтожение армянских хачкаров с конца 1990-х до середины 2000-х годов) и турки в исторической Армении заняты ликвидацией последних остатков армянского культурного пласта, иранцы возводят на своей территории, в том числе и примыкающей к тому же Нахичевану, армянские церкви. Политика Турции по деарменизации Западной Армении, выхолащивания армянского культурного и физического присутствия на этой части исторической Армении берёт своё системное начало с 19-го века и продолжается до сих пор. В прошлом месяце стало известно, что единственная сохранившаяся в Турции армянская деревня Вакыфлы в провинции Хатай (историческая Киликийская Армения) стоит на пороге потери своего административного статуса и лишения права самостоятельно выбирать главу общины (4).
(Окончание следует)
Михаил Агаджанян, внешнеполитический аналитик, специально для kavkazoved.info
Примечания
(1) Российские исследователи, ссылаясь на факт множества экспертных оценок по данному вопросу, отмечают, что для талышей характерна, наряду с высокой степенью религиозности и связями с Ираном, традиционная ориентация на Россию. (Андрей Арешев, Талышский регион и геополитика «Большого Ирана», www.iran.ru, 10 февраля 2012 г.).
(2) В своей статье в журнале «Россия в глобальной политике» (№ 1, январь-февраль 2010) министр иностранных дел Турции А. Давутоглу прямо отметил, что «оккупация азербайджанских земель Арменией, ставшая причиной конфликта вокруг Нагорного Карабаха (подчеркнуто нами – прим. автора), затруднила дальнейшее сотрудничество в региональном и общемировом масштабе».
(3) Abdollah Ramezanzadeh, Iran's Role as Mediator in the Nagorno-Karabakh Crisis // Contested Borders in the Caucasus, (ed. Bruno Coppetiers), Brussels: VUB Press, 1996.
(4) Как сообщила стамбульская газета «Акос», армяне села Вакыфлы крайне озабочены принятым недавно турецким парламентом законом об укрупнении населённых пунктов, который был буквально «продавлен» правящей Партией справедливости и развития (согласно закону, насчитывающие менее 500 жителей населённые пункты в Турции, перестают быть самостоятельной административной единицей и присоединяются к более крупному образованию. Население Вакыфлы составляет 135 человек).
Азербайджан Армения Грузия дипломатия Иран
