Освобождение Кабарды от крымско-турецкой зависимости (1670–1708 гг.) (II)
Публикации | Валерий СОКУРОВ | 17.11.2012 | 00:00
2 комментариев
Часть I
Выбор у кабардинцев был небольшой: либо склонить голову перед ханом и сдаться на милость оккупантам, либо встать на защиту отечества и отстоять свою независимость. Кабардинские князья единодушно приняли второе. В соответствии со сложившейся ситуацией была проведена всеобщая мобилизация — все должны были взяться за оружие, «даже юноши в четырнадцать лет» [Крымцы в Кабарде 1881, с. 21–26; Кабардинское предание 1890]. Кабарда в состоянии была выставить тридцатитысячное войско, половину которого составляла отборная дворянская (уоркская) конница, готовая собраться в течение суток. Однако силы были неравными. Было ясно, что открытое сражение с крымско-турецким войском чревато катастрофическим поражением. Понимая это, великий князь пши Кургоко Хатокшокович обратился к хану с предложением о мире, прося несколько умерить размеры взимаемой дани. Но Каплан I Гирей отверг эти предложения, настаивая на своем: «Меньше трех тысяч пленных не беру» [Смирнов 2005, т. 2, с. 15]. Вначале кабардинцы пообещали хану выполнить его требования, затем неожиданно «били боем, ночью». Перед боем кабардинские воины, как и полагалось, «дали клятву мечами и оружием». После битвы на Канжале пши Татархан Бекмурзович в письме брату своему Александру Бековичу сообщал: «Бои с крымцами продолжались полтора-два месяца на каждый день» [АСПбОИРИ, л. 1–1 об.]. Это позволяет думать, что война велась партизанскими методами. Поскольку военный потенциал кабардинцев был невысок, они вынуждены были избегать крупных сражений. При этом ведение военных действий в условиях горной местности требуют особой тактики. Как правило, она состоит в периодических нападениях на противника (засады, налеты) без открытого и масштабного столкновения с ним.
Имеющиеся сведения приводят к выводу, что генеральное сражение проходило в два этапа. Первый этап Канжальской битвы — ликвидация части крымско-турецкого войска засадными отрядами кабардинцев в ущелье Тызыл. Кабардинцами было принято решение — устроить ложную атаку, т.е. расколоть вражеский строй, оттянув на себя отряд и уведя в засаду — ущелье Тызыл, запереть и уничтожить силами воинов-лучников. Они принялись бросать вниз камни и стволы деревьев, а потом атаковали лишенную подвижности конницу. Ложная или обманная атака с последующим отступлением часто использовалась черкесами. Описание Канжальской битвы, составленное со слов кабардинцев в 1748 г. в Канцелярии Коллегии иностранных дел России, отчасти позволяет говорить о том же. «И ныне тому лет с сорок, как хан крымской по приводу одного кабардинскаго владельца со многими крымскими и кубанскими войски приходил на Кабарду, отчего кабардинцы, загнав свои скоты в горы, сами долгое время сидели в осаде в Баксане. И хан, видя, что с степной стороны достать их невозможно, тайно послал большую часть войск своих в горы, чтобы кабардинцов и оттуда утеснить, но они, кабардинцы, о том уведав, все тесные проходы засели и, чрез некоторые крымцов и кубанцов в горы впустя, камением те проходы заметали. И тогда в горах при одном солтане крымцов и кубанцов от кабардинцов и от других горских народов побито и з голоду померло больше 30 000 человек. И затем хан со оставшими принужден был от Кабарды бежать» [Кабардино-русские отношения 1957, т. 2, с. 153].
На втором этапе Канжальской битвы в сентябре 1708 г. перед кабардинцами была задача — окружить и уничтожить остаток войска во главе с ханом Капланом I Гиреем. Кургоко Хатокшокович заблаговременно устроил ночную засаду в Нижне-Канжальском лесу на правом берегу Малки с целью осуществить внезапное ночное нападение. В ночное время в горах так темно, что возможность какого-либо передвижения исключается, поэтому для атаки выбрали ночь полнолуния, чтобы можно было более эффективно обеспечить взаимную поддержку частей своего войска на поле боя. Одновременно, надо думать, кабардинцы осуществили что-то вроде охватного маневра и с двух сторон произвели наступление, отрезав имеющиеся пути к бегству. Перед атакой кабардинские разведчики бесшумно ликвидировали пикеты противника, что дало возможность тихо окружить лагерь противника.
О внезапном ночном нападении кабардинцев говорят все главнейшие источники. Молдавский господарь Михайло Раковица в своем письме главе Посольского приказа Гавриле Головкину от 4 декабря 1708 г. писал: «Сим крымцам погибель и напасть случилось оттого, что неприятели на них в ночи внезапу и нечаянно ударили» [РГАДА 17, л. 3–7: перевод опубликован: Исторические связи 1970, с. 298–299]. Автор турецкой хроники Сеид Мухамед Риза пишет: «…черкесы прибегли к хитрости и произвели ночью внезапное нападение на ханский лагерь, перерезав тех, кто не успел спастись бегством» [Смирнов 2005, т. 2, с. 15].
План ночного нападения содержал военную хитрость, которая в описаниях Кантемира и Вакербарта передана так: изготовив связки из коры смолянистой древесины (в Нижне-Канжальском лесу растут сосна и береза), привязали их к хвостам трехсот лошадей, подожгли и погнали на спящий лагерь. «Лошади, испуганные сразу и пламенем, и болью, помчались со всей возможной скоростью, — повествует Дмитрий Кантемир, — и в темноте ночи бросились, как молния, в гущу татарских лошадей, которые также перепугались, оборвали путы и с неистовым шумом понеслись в разные стороны» [Сantemir 1743, p. 133–142]. Проснувшись от шума, татары растерялись «и думали, прежде всего, что огонь упал с неба и что действительно наступил конец света» [Вакербарт 1991]. Окруженный противник, лишенный пути к бегству, мог стоять до конца и сражаться с удвоенной силой. Татары полегли в кольце, яростно сражаясь. Каплан I Гирей чудом вырвался из окружения. В одной из сохранившихся исторических песен «Война с Крымом» есть строки: «Къанжалыщхьэ гущэм фочхэр щагъауэ. И лъабжьэ гущам къырымхэр щогъ» («В Верхнем Канжале из ружьев стреляют. А в Нижнем — крымцы рыдают»).
Один из участвовавших в Канжальской битве кабардинский военачальник пши Татархан Бекмурзович свидетельствует: «А побито войска у крымцев одиннадцать тысяч. Сам хан ушел в одном кафтане с малыми людьми, а иные без бою с гор убивались. Солтана взяли в плен и многих их мурз и простых крымцев, четыре тысячи коней и панцырей множество, 14 пушек, 5 бомб, много пищалей и всю их пороховую взяли. И шатры, которые у них, все взяты» [АСПбОИРИ, л. 1–1 об]. Калмыцкий хан Аюка в беседе с русским посланником сообщал, что среди погибших татар были «со сто человек лучших мурз», что кабардинцы захватили в плен ханского сына, которого «только за договором де они… отдали назад» [РГАДА 18, л. 6]. О результатах сражения Дмитрий Кантемир говорит: «...это была скорее бойня, чем бой» [Сапtеmir, 1743, с. 138–142]. Рассказ Абри де ла Мотрэ (1711 г.), основанный на информации татарских, кубанских и черкесских мурз, среди которых, возможно, были участники Канжальской битвы, частично дополняет и расширяет вышеприведенные сведения: «Луна, которую некоторые черкесы обожают и поклоняются, открыла им их врагов, и они изрубили на куски такое большое число людей, что успели спастись лишь те, которые быстрее всех вскочили на лошадей и достигли степи, очистив [черкесам] поле битвы. Хан, который находился во главе бежавших, оставил своего брата, одного сына, свои полевые орудия, палатки и багаж» [Адыги, балкарцы и карачаевцы 1974, с. 119–125].
Атака кабардинцев застала многотысячную армию неприятелей врасплох, и они потерпели сокрушительное поражение. Хану пришлось спасаться бегством, ханыч (султан) попал в плен. Место сражения было усеяно трупами и оружием настолько, что победителям пришлось три дня хоронить погибших и делить трофеи.
Черкесский поход Каплана I Гирея вызвал большую, хотя и напрасную тревогу в русском посольстве в Стамбуле, отчего посол все время держал вопрос под контролем, о чем свидетельствуют его многочисленные записи. Так, 29 августа была сделана запись: «А хан де крымской еще из Черкес не возвратился»; 12 октября 1708 г.: «О хане крымском и о кубанцах ничего здесь не слышится». Лишь 26 октября 1708 г. П.А. Толстой получил первое известие о том, «что хан крымской побежден от черкес», 27 октября информация подтвердилась: приходил к послу «пристав посольской капычи баша Асан ага и говорил: спрашивал де ево Асан ага сего числа реиз эфенди и ведает ли де посол, что черкесы разбили хана крымского». По сведениям, поступавшим к российскому послу в Стамбуле, установлено: от войска хана уцелело всего около пяти тысяч человек, а из отряда Муртазы-паши, у которого было «больше четырех тысяч турок конных... возвратилось в Керчь всего человек с тридцать». 3 ноября П.А. Толстой сделал новую запись, что из-за поражения «на войне против черкесех» Каплану I Гирею дана отставка, а на его место назначен брат его Девлет Гирей [АВПРИ Ф. 89, 1708. Д. 2, л. 416, 437 об., 439 об., 420–421].
Весть о поражении Каплана I Гирея в Кабарде распространилась молниеносно. Самым поразительным в глазах современников было то, что кабардинцам удалось одержать победу над крымским ханом, перед которым трепетали многие европейские державы, в том числе и русский царь. Молдавский господарь Михайло Раковица сообщал главе канцелярии Посольского приказа Г.И. Головкину: «Хан какой срам, урон и напасть воспринял от черкезов, есть дело сие достойное слышанию, если напредь сего от кого иного о сем вы не слыхали истинно, что уж пострадал то, чего или никогда или от веку не видал Крым, так что из старшины крымской и из шерин беев очень немного спаслося, також и из яман-сайдаков первый мурза и з другими убиты. Насилу хан жив ушел, а шатры его, и что ни было с ним привезено, все досталось в руки черкезам. Сим крымцам погибель и напасть случилась оттого, что неприятели на них в ночи внезапу и неначаянно ударили, и для того с ханства скинули сего хана турки» [РГАДА 19, л. 3–7].
Канжальское сражение явилось венцом военных достижений кабардинцев. Это событие вывело их на передний план передовых народов того времени и укрепило их международный авторитет как силы, могущей противостоять Крыму. Кабарда стала единой в тот момент. В этом огромная заслуга верховного правителя пшиуалия Кургоко Хатокшоковича, который сумел объединить народ перед грозящей опасностью. Военный талант и полководческое искусство его не вызывает сомнений. Он блестяще использовал исторический опыт своего народа в области военного искусства. Кургоко умел выжидать, тщательно готовил генеральное сражение. Он выбрал лучшее время и место для атаки. После этого сражения за ним закрепилась слава великого полководца. Битва 1708 г. показала, что при наличии достойного лидера народ вполне способен отстоять свою самостоятельность. Победа на Канжале стала причиной такого подъема морального духа кабардинцев, что это неизменно сказывалось на политике их правителей до полной утраты независимости.
Битва положила начало многочисленным легендам. В исторической песне, посвященной пши Кургоко, ему дается следующая характеристика: «ХьэтIэхъущокъуэ и къуэ Кургъуокъуэ пщым я Iумахуэт» («Кургоко Хатокшокович — самый счастливый и удачливый из князей»). И действительно, благодаря его мужеству и уму кабардинцы выиграли важнейшую битву с Крымом, намного превосходившим их по силе. Но недолго суждено было князю пользоваться прижизненной славой. Вскоре после Канжальской битвы он умер. Один из его верных сподвижников, пши Татархан Бекмурзович (глава рода Джамбулатовых), сообщая печальное известие своему брату Александру Бековичу Черкасскому, писал: «Дядя наш, князь Кургоко, волею божиею преставился сего году (1709/1710. — В.С.) в январе месяце, от чего и нам есть немалая печаль и плач. Хотя и ныне застал я, брат твой Татархан, владением, лучше бы еще дядя наш жив был для нынешнего дела нашего. Которая у нас с крымцами идет война великая, а он сам в сей той войне и всяких делах искусной и умной был человек. И бог нас оскорбил немало» [АСПбОИРИ, л. 1–1 об.].
После смерти Кургоко обстановка в Кабарде полностью дестабилизировалась. В смертельной схватке за передел собственности и сферы влияния между князьями были физически устранены все потомки пши Алигоко I Шогеноковича, из-за чего произошел распад Большой Кабарды на две части, так называемые кашкатавскую и баксанскую партии. Страна вновь вовлеклась в пучину нескончаемых межфеодальных распрей, перешедших в гражданскую войну, из которой она самостоятельно не в состоянии была выбраться.
Канжальская битва, зафиксированная в исторической памяти народа как «Къырым зауэ» («Война с крымцами») или «Къэнжал зауэ» («Канжальское сражение») — возможно, самое значительное событие военной истории кабардинцев. Она положила конец крымско-турецкой зависимости; удар, нанесенный Крымскому ханству, был настолько мощным, что оно долго не могло оправиться. Османский султан был тогда союзником короля Швеции Карла XII в войне против России. Поражение хана в Кабарде стало одной из причин того, что крымцы не могли прийти шведам на помощь под Полтаву. Таким образом, Канжальская битва имеет и более широкое международное и историческое значение. По своей масштабности и своему значению она нисколько не уступает знаменитым битвам, известным нам из всеобщей истории. С учетом всего этого, пусть с опозданием, но Канжальская битва 1708 г. должна занять достойное место во всемирных атласах, энциклопедиях и справочниках по военной истории.
Битва у подножия Эльбруса изменила историческую судьбу народа — она окончательно определила политическую ориентацию кабардинцев на Россию. Со своей стороны, Петр I также обратил внимание на изменившийся статус и авторитет Кабарды. Именно с грандиозной победой на Канжале связано возобновление русско-кабардинского союза. Поражение Крыма оказалось на руку Русскому государству. Ведь Карл XII, воевавший в то время с Россией, пытался привлечь себе на помощь крымское войско. Шведы упорно распространяли слухи, что им на помощь идет 40-тысячная армия крымского хана. В документах, приводимых в «Деяниях Петра Великого», отмечено под 1708 г.: «Мазепа уверяет короля, что вся Украина и все подвластное ему казацкое войско, но и самые крымские татара готовы с ним соединиться против российского монарха». Известно также, что великий визирь Порты Чорлылы-Али-паше «понуждал крымского хана Каплан Гирея, дабы он подал Мазепе всякое вспоможение так скоро, как король шведской вступит в Украину, обнадеживая его, что и сильная турецкая армия в помощь шведов находится уже в готовности» [Деяния Петра Великого, с. 432]. Но султан Ахмед III строжайше запретил хану нарушить существующие мирные отношения Порты с Россией, и хан воздерживался от оказания помощи Карлу, вследствие чего обманутый король, будучи разбит под Полтавой, пренебрег Крымом, где ему всего ближе и удобнее было искать убежища, а обратился за покровительством к Черкес Юсуфпаше, который и водворил его в Бендерах.
Заручившись доверием Порты, крымский хан Девлет Гирей тотчас же повел интригу против Юсуфа-паши, который своим авторитетом мог разрушить его антироссийские планы. 9 ноября 1710 г. Турция объявила войну России. Одновременно с решением Порты объявить войну России дана была отставка Черкес Юсуф-паше, который около 15–20 лет состоял бабадагским генерал-губернатором и которого турецкие историки в один голос превозносят за его ум, знания, распорядительность и энергию в устройстве пограничных дел вверенной ему окраины. В такой же политической неблагонадежности хан обвинил и тогдашнего молдавского господаря Скарлат-оглу Николая. Несмотря на то что господарь был чем-то вроде любимца и протеже, внушения хана достигли своей цели: Николай Скарлатович был сменен, а на его место посажен Кучук Кан Тимр-оглу (Дмитрий Кантемир). Еще раньше был сменен верховный визирь Черкес Юсуф-паша, настаивавший на охранении только что заключенного с Россией мира. За оскорбление якобы короля Карла XII бедного Исмаила-пашу казнили [Смирнов 2005, с. 19–25].
Вступив в войну с Россией, Турция и Крым попытались урегулировать свои отношения с Кабардой, склонить ее на свою сторону. С этой целью Девлет Гирей послал туда «двух персон знатных». Однако ни уговоры, ни большие обещания не помогли крымским посланникам добиться согласия кабардинцев выступить с ними заодно, и они были «высланы не с честью» [РГАДА 20, л. 1022–1023.]. В ответ на предложение кабардинцев организовать совместный поход против Крыма весной 1711 г. Петр I, считая необходимым заключение военно-политического союза с Кабардой, направил туда Александра Бековича Черкасского для организации совместной борьбы. С одной стороны, близкое знакомство с царем (длившееся с 1697 г. по дому Б.А. Голицына и по Преображенскому полку) и, с другой — видное положение его родных братьев в Кабарде давали ему, как никому другому, больше шансов на успех. Сенат вручил ему грамоты и богатое жалованье на раздачу калмыцкому хану и кабардинским князьям. Бекович провел в Кабарде ровно один год. Ему удалось заключить соглашение, по которому кабардинцы вновь признали покровительство русского царя и выставили 5-тысячный конный отряд, который принял участие в Кубанской экспедиции [Кабардино-русские отношения 1957, т. 2, с. 4–10].
Было ясно, что кубанский поход безнаказанно для кабардинцев не пройдет. События не заставили долго ждать. После отъезда А. Бековича в Москву в Кабарду явились послы турецкого султана и крымского хана с письмами, в которых они, упрекая кабардинцев в вероотступничестве, писали: «Чего ради вы московскому государю войску пристав, наших подданных, кубанских жителей разорили и войска их разбили... для чего вы на своего государя и веру свою руки подняли» [РГАДА 21, л. 67–68], и далее под угрозой полного разорения следовало требование принести повинную. Однако это требование было отклонено. Осенью 1712 г. крымский отряд численностью 6000 человек приходил под Кабарду [Сокуров 1976, с. 27–32; Сокуров 1986, с. 48–64]. Малочисленность войска, видимо, связана с тем, что в то время калга с 40-тысячным отрядом был отправлен в Бендеры провожать шведского короля Карла ХII. Хан предпринял на этот раз попытку склонить кумыкских мурз к совместному нападению на Кабарду, для чего посылал к ним «немалые подарки» с обещанием и «впредь давать жалованье повсягодно». Весной 1713 г. последовало еще одно нападение [Кабардинорусские отношения 1957, т. 2, с. 13].
Обо всем этом 25 августа 1713 г. извещал русское правительство князь Александр Бекович, помня о своих обещаниях соотечественникам. В личных беседах с царем, в своих донесениях Сенату он неустанно проводил мысль о необходимости предотвращения крымско-турецкой экспансии в Кабарде, подчеркивая при этом реальную возможность привлечения кабардинцев на русскую сторону. «А опасности никакой в превращении их не будет, — писал он, — понеже народ там вольной есть и никому иному не присутствует, но паче Вам есть причиненный…, токмо незнанием или не искусством воевод Ваших сей интерес государственный по се время оставлен» [Полное собрание 1830, док. 2815]. Для укрепления русского влияния в Кабарде А.Б. Черкасский предлагал царю направить туда «резидента» и ввести регулярные войcка. В мае 1714 г. Петр I одобрил эти предложения и предписал Сенату продумать вопрос о том, «каким образом лучше при нашей (т.е. русской) стороне удержать» владения черкесских князей [История КабардиноБалкарской АССР 1967, с. 163–164].
В силу различных обстоятельств, в числе которых определенная зависимость историков от государства, политизированность нашего общества, исследователи до сих пор искажают характер русско-кабардинских отношений и ошибочно определяют победу русской ориентации в Кабарде — временем Ивана Грозного. Между тем есть все основания утверждать, что политический выбор Кабарды состоялся значительно позднее, а именно после реэмиграции кабардинцев из Закубанья в 1670 г., а после Канжальской битвы и вовсе приобрел необратимый характер. Кабарда, находившаяся длительное время в поисках самоопределения и выбора достойного покровителя, отдала предпочтение более далекому и гибкому государю, не требующему дани. Но не прошло и сорока лет, как иллюзии эти рассеялись. И вместо защиты и поддержки кабардинцы от русского правительства получили жесткие формы контроля и подчинения.
Сокуров Валерий Нануевич — научный сотрудник Института психологии РАН, кандидат исторических наук
Примечания
(6) Нуреддин — титул третьего по значимости после хана и калги лица в иерархии Крымского ханства.
(7) Шерть — клятва.
(8) Пшиуорки — высшее дворянство у адыгов.
Литература и источники
Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов
XIII–XIX вв. / Составление, редакция переводов, введение и вступительные статьи к текстам В.К. Гарданова. Нальчик, 1974.
Архив внешней политики Российской империи (далее АВПРИ).
АВПРИ 1. Ф. 115/1. Оп. 1, 1753. Д. 6.
АВПРИ 2. Ф. 89, 1708. Д. 2.
Архив Санкт-Петербургского отделения Института российской истории (АСПбОИРИ). Ф. 83. Карт. 14. № 247.
Вакербарт. Черкесы / Перевод с немецкого на русский Х.И. Шидова // Единство. 1991, сентябрь.
Деяния Петра Великого. М., 1788. Ч. 2.
Исторические связи народов СССР и Румынии в XV – начале XVIII вв. М., 1970. Т. 3.
История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. Т. I. М., 1967.
Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. Сборник документов и материалов. Т. 1 / Сост. Н.Ф. Демидова, Е.Н. Кушева, ред. Т.Х. Кумыков, Е.Н. Кушева; Т. 2 / Сост. В.М. Букалова, ред. Н.А. Смирнов, У.И. Улигов. М., 1957.
Кабардинское предание о свержении кабардинским народом ига крымских татар (записал Евг. Баранов) // Терские ведомости. 1894. 21 августа.
Крымцы в Кабарде / Запись Т.П. Кашежева. Публикация и комментарии Л.Г. Лопатинского // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1881. Вып. 12.
Некрасов А.М. Женщины ханского дома Гиреев в XV–XVI веках // Генеалогия Северного Кавказа. Историко-генеалогический научно-реферативный независимый журнал. № 13. Нальчик, 2005.
Ногма Ш.Б. Филологические труды / Исследовал и подготовил к печати Г.Ф. Турчанинов. Нальчик, 1956. Т. 1.
Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750–1762 гг. / Перевод Е. Фелицына. Краснодар, 1927.
Перевод с копии, сообщенной от светлейшего Шагин Гирей хана резиденту Константинову // Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II / Сост. Р.У. Туганов. Т. 2. Нальчик, 1998.
Полное собрание законов Российской империи. Т. V. Изд. 1830 г. Российский государственный архив древних актов (РГАДА)
РГАДА 1. Ф. 127, 1626. Д. 2.
РГАДА 2. Ф. 127, 1654. Д. 1.
РГАДА 3. Ф. 127, 1662. Д. 1.
РГАДА 4. Ф. 123. Оп. 1. Кн. 15
РГАДА 5. Ф. 115, 1633. Д. 1.
РГАДА 6. Ф. 115. Оп. 1, 1643. Д. 1
РГАДА 7. Ф. 123. Оп. 1, 1627. Д. 55.
РГАДА 8. Ф. 123. Оп. 2, 1674–1679. Д. 59.
РГАДА 9. Ф. 123, 1670–1671. Оп. 1. Д. 52.
РГАДА 10. Ф.123, 1672–1674. Оп. 1. Д. 52
РГАДА 11. Ф. 123, 1673–1674. Оп. 3. Д. 207.
РГАДА 12. Ф. 123, 1672–1674. Оп. 1. Д. 58.
РГАДА 13. Ф. 123, 1693. Оп. 1. Д. 1.
РГАДА 14. Ф. 119, 1697. Д. 6.
РГАДА 15. Ф. 124. Оп. 1, 1707. Д. 3.
РГАДА 16. Ф. 89, 1708. Д. 2.
РГАДА 17. Ф. 68, 1708, Д. 1.
РГАДА 18. Ф. 3, 1711. Д. 3.
РГАДА 19. Ф. 68, 1708. Д. 1.
РГАДА 20. Ф. 9. Отд. II. Кн. 13.
РГАДА 21. Ф. 115. Оп. 1, 1712. Д. 1.
Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты в XVIII в. до присоединения его к России. М.: Издательский дом «Рубежи XXI», 2005. Т. 1, 2.
Сокуров В.Н. Из истории взаимоотношений Кабарды и Крыма в конце XVII – начале XVIII века // Сборник статей по истории Кабардино-Балкарии. Вып. 10. Нальчик, 1976.
Сокуров В.Н. Канжальская битва 1708 г. и ее отражение в кабардинском фольклоре // Актуальные вопросы кабардино-балкарской фольклористики и литературоведения. Нальчик, 1986.
Хотко С.Х. Цивилизация Кабарды. СПб., 2008.
Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М., 1979.
Сantemir D.K. Histoire de I`Empire Othoman, ou se voyent les causes de son agradissement et de sa decadence. T. 2. Paris, 1743.
Источник: Кавказские научные записки. – 20111. – № 1(6). – с. 208-225
историография Кабарда Россия
2 комментариев | Добавить комментарий | Все комментарии
