Круг замкнулся: политика позднего Саакашвили совпала с политикой раннего Гамсахурдиа
Публикации | ПОПУЛЯРНОЕ | Спартак ЖИДКОВ (Абхазия) | 05.10.2012 | 00:00
От редакции. Политика Грузии по отношению к Северному Кавказу набрала, как представляется достаточную инерцию – прежде всего потому, что она является не до конца собственно грузинской, будучи достаточно плотно встроенной в планы внешних игроков. В силу этой и некоторых других причин, на наш взгляд, несмотря на возможные в Грузии изменения, ожидать скорой и существенной корректировки этой политики было бы, на наш взгляд, не совсем верным. А следовательно, материал, подготовленный автором из Абхазии и опирающийся на богатый фактологический материал, еще долго будет сохранять свою актуальность.
* * *
На протяжении двух последних десятилетий внешняя политика Грузии постоянно эволюционировала, и все новации были связаны с изменением геополитической ситуации. Однако то положение, которое сложилось на Кавказе после 2008 года, судя по всему, вернуло Тбилиси к отправной точке. Новая идея дружбы с соседями и контакта с давними врагами, кроме главного, то есть России, как и сам лозунг «вовлечение без признания» – это, по сути дела, возвращение к политике первого грузинского президента - Звиада Гамсахурдия. Имеется в виду не тот зловещий образ, который был создан грузинской пропагандой 1990-х и отвечал запросам победителей, свергнувших президента, а реального Гамсахурдия, который отнюдь не отличался особой кровожадностью и не ставил перед собой недостижимых целей.
По большому счету, в период дезинтеграции Советского Союза на Кавказе существовала только одна страна, желавшая поскорее вырваться из состава великой державы, и этой страной была Грузия. В военном отношении ресурсы Тбилиси, естественно, были несоизмеримо скромнее, чем возможности Москвы – даже в 2008 году эта пропасть была не такой глубокой. Сторонники независимости Грузии в 1988 - 1990 гг. прекрасно сознавали, что и открытое восстание, и партизанская война против Советской Армии попросту бесперспективны. Но оставалась другая сфера – политическая. Всё, чего нельзя было добиться войной, грузины добились путем массовых манифестаций, идеологической борьбы, наконец, массового голосования на парламентских выборах в октябре 1990 года. Именно эти выборы привели к смене власти в Грузии, и они же стали отправной точкой в борьбе за независимость.
Одним из центральных пунктов внешней политики Звиада Гамсахурдия был проект «Кавказского дома». И двадцать лет назад в Тбилиси вряд ли всерьез рассчитывали подчинить своему влиянию нефтяной Азербайджан или самодостаточную Армению. Но стать культурно-политическим центром Кавказского региона, важнейшим нервным узлом, центральным перекрестком, наподобие Брюсселя или Страсбурга, Тбилиси вполне мог бы. Эта идея возникла задолго до рождения Гамсахурдия. Даже Александр Дюма-старший во время путешествия по Кавказу (в 1858 - 1859 гг.) предсказывал Тбилиси судьбу столицы одного из четырех регионов, на которые распадется Российская империя (Россия, Польша, Кавказ и Сибирь). Тбилиси являлся и столицей Закавказской Демократической Федеративной Республики в 1918 году, и Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (ЗСФСР) в 1922 - 1936 гг. Ни одна другая кавказская страна в течение ХХ века не претендовала на такую роль.
Но в 1990 года начались военные действия в Южной Осетии, и вместо создания «Кавказского Евросоюза» главной заботой Грузии стало удержание под своей властью маленькой территории, населенной осетинами. Идея «Кавказского дома» была прочно забыта, ее сменила формулировка о «территориальной целостности Грузии», которую следовало защитить любой ценой. Ставка была сделана на военную силу, защита границ бывшей Грузинской ССР стала священной целью. Результаты нескольких войн, которые Грузия последовательно провела в 1990 - 1993 гг., оказались катастрофическими: потеря Абхазии, Южной Осетии, на короткое время – Мегрелии, на довольно длительное время – де-факто и Аджарии; Грузия оказалась в напряженных отношениях с Арменией, поскольку в условиях общей дестабилизации не мог не обостриться джавахкский вопрос. С Северным Кавказом грузины испортили отношения весьма сильно, поскольку на помощь Абхазии в 1992 - 1993 гг. пришли представители большинства северокавказских народов, а некоторые после этого успели даже принять участие в гражданской войне внутри Грузии. По сути, единственной дружественной страной у Грузии в этот период оказался Азербайджан, но эта дружба не была основана на союзе и взаимопомощи, как у народов Северного Кавказа в 1990-х гг.
От дальнейшего распада Грузию спасла, по сути, полная апатия и новая смена политической стратегии. Грузины фактически отказались воевать за подчинение тех территорий, которые перестали подчиняться Тбилиси. Надежда была возложена на помощь извне – помощь военную, политическую, дипломатическую.
Большая часть правления Эдуарда Шеварднадзе (1992 - 2003 гг.) прошла под знаком грузино-российского союза, очень непрочного, однако позволившего Грузии сохранить экономические связи внутри России и даже формально сохранять контроль над отколовшимися республиками. В этот период главная внешнеполитическая идея – намерение дождаться вмешательства посторонней силы по «боснийскому сценарию». Но мало-помалу выяснилось, что ни одна из западных держав не сможет, а Россия, разумеется, не захочет стать «жандармом Кавказа», который обеспечит возвращение Абхазии и Южной Осетии под власть Тбилиси, Нагорного Карабаха – под власть Баку, и т.д. Стало ясно, что действовать можно только собственными силами, а что себе может позволить Грузия – большой вопрос.
«Революция роз» 2003 года дала грузинам возможность больше не играть в мир и дружбу с Россией, но какую выбрать стратегию – по-прежнему было неясно. С одной стороны, грузинская армия за прошедшие годы была радикально реформирована: вместо иррегулярных формирований, в значительной степени криминализированных и недостаточно боеспособных, появились настоящие вооруженные силы, отличавшиеся дисциплиной и неплохой военной подготовкой. Но оставалось все так же неясно, пускать ли эту армию в ход и против кого придется воевать. Тем не менее, можно утверждать, что с весны 2004 года к Тбилиси вернулась уверенность в собственных силах. От выжидания и надежды на чужую помощь, характерных для Грузии 1994 - 2004 гг., новый президент Михаил Саакашвили быстро перешел к стратегии силового решения проблемы «территориальной целостности», характерных для начала 1990-х.
Эта политика преобладала в Грузии в период 2004 - 2008 гг. Самой успешной операцией Саакашвили было бескровное подчинение Аджарии, которую буквально все привыкли воспринимать как фактически независимую от Грузии республику. Миф о турецкой помощи, помноженный на опасения вмешательства России, побуждал грузин с опаской относиться к строптивой автономии. Саакашвили развеял эти стереотипы одним лишь психологическим давлением: политическая риторика, маневрирование армии у аджарских границ, умелая поддержка аджарской оппозиции привели к падению режима Аслана Абашидзе в течение четырех первых месяцев 2004 года. Менее заметны, но не менее эффективны были операции грузинских силовых структур против полунезависимых формирований в Западной Грузии – в Мегрелии и Сванетии, где власть грузинского правительства тоже была весьма шаткой. Мало того, в 2006 году грузинские полицейские заняли Кодорское ущелье Абхазии. Это был пик военно-политического успеха Михаила Саакашвили, и казалось, что стратегия силового решения оправдывает себя.
Однако существовало и одно важное отличие от начала 90-х: Аджарией и Кодорским ущельем грузины овладели бескровно. Чтобы победить абхазов и осетин, следовало готовиться к большой войне. Можно спорить о том, сомневался ли Саакашвили в исходе битвы за Южную Осетию, но в целом положение этой республики вполне отвечало поставленным задачам. Не удалось просчитать только реакцию Москвы и пассивность Вашингтона. В итоге Россия взяла под опеку и под охрану Абхазию и Южную Осетию, а грузинам 2008 год принес поражение, не сравнимое со всеми предыдущими войнами.
И, тем не менее, грузинская армия в августе 2008 года доказала, что справиться с осетинами она, в принципе, сможет. Разумеется, надо учитывать фактор внезапности, но все же численное и техническое превосходство грузинской армии уже не вызывает сомнений. Грузины добились ответа на вопрос: могут ли они побеждать осетин, которые заставили их бесславно отступить из Цхинвала в марте 1991 года? Правда, добились весьма дорогой ценой.
В то же время Грузия попробовала на себе, каково это – воевать с Россией; и даже из опыта августовской войны грузины могли сделать не только отрицательные выводы. Разумеется, тягаться с российской армией грузинская не может; но в случае чего НАТО, по крайней мере, пришлет свои корабли через черноморские проливы, а значит, грузинам можно не бояться вступления российских танков в Тбилиси.
Однако события 2008 года выявили одну бесспорную истину: военные действия против абхазов и осетин в ближайшее время бесперспективны, значит, пора снова менять тактику, искать других путей в политической борьбе, которая – об этом часто забывают – не прекращается ни на день.
После окончания военных действий и признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии в августе 2008 года жителям этих республик могло показаться, что многолетняя борьба закончилась, все опасности миновали и больше ни о чем волноваться не стоит. Однако политические игры, которые велись на протяжении последних четырех лет по обе стороны Кавказского хребта, вскоре создали новую картину.
Выяснилось, что прочный военно-политический союз сообщества северокавказских народов с абхазами (в меньшей степени с осетинами), который казался нерушимым на протяжении, по крайней мере, пятнадцати лет после окончания грузино-абхазской войны, хотя и не отошел в прошлое, но поставлен под сомнение. И к этому привела не в последнюю очередь политика Тбилиси последних лет. Грузины грамотно воспользовались ситуацией – никаких резких выпадов, никаких попыток откровенного подкупа. Всего лишь возвращение к старому лозунгу, который в период грузино-абхазской войны никому и в голову не приходило обсуждать всерьез.
По большому счету, именно отходом от политики добрососедства еще в конце правления Звиада Гамсахурдия были обусловлены все последующие неудачи Тбилиси. По сути, проект общего «Кавказского дома» – самая перспективная идея, который только могли предложить грузинские политики. И сегодня она, надо признаться, начинает приносить свои плоды.
Политика «вовлечения без признания», которую Грузия сегодня проводит в отношении абхазов и южных осетин, вряд ли способна принести дивиденды немедленно. Однако «перезагрузка» отношений с Северным Кавказом настолько перспективна для Грузии, что возможности открываются самые обширные. И почетное место в этой программе занимает «северокавказская» концепция, принятая в Тбилиси 29 июня 2012 года. В ней – множество самых разнообразных планов: информационное сотрудничество, культурный обмен, помощь в обучении студентов Северного Кавказа в грузинских и мировых вузах и еще много такого, что не может не восприниматься одобрительно многими жителями региона.
Ситуация, при которой какая-либо часть государства находится под влиянием другого государства, не уникальна в современном мире. Грузия поставила целью распространить свое влияние на часть России, и делает это последовательно.
Таким образом, во внешней политике новой Грузии начался пятый этап.
Первый этап: лозунг от мирного объединения кавказцев против России под эгидой «Кавказского дома» (до 1990 года).
Второй этап: борьба за удержание мятежных автономий вооруженным путем (1990 - 1993 гг.)
Третий этап: «мирная передышка» с сохранением враждебности по отношению к народам, поддерживавшим «сепаратистов» в грузино-абхазской войне (1994 - 2004 гг.)
Четвертый (возвращение ко второму этапу): борьба за объединение Грузии методами силового и дипломатического давления (2004 - 2008 гг.)
Пятый (возвращение к первому этапу): работа по восстановлению дружественных отношений между грузинами и кавказцами, по налаживанию связей между Грузией и Северным Кавказом.
Каковы бы ни были намерения Тбилиси в данной стратегии – эта идея найдет своих приверженцев, в том числе и на Северном Кавказе.
Есть ли сегодня какая-либо концепция у российской стороны, которая могла бы стать противовесом новой политике Грузии? Судя по сложившимся реалиям, пожалуй, нет.
Сухум, специально для kavkazoved.info
Абхазия Грузия Кавказ черкесы
