Северокавказский фактор в абхазо-грузинском конфликте
Публикации | Нателла АКАБА | 25.06.2012 | 16:51
1. Введение
Грузино-абхазская война 1992-93 гг. вполне может быть отнесена к т.н. «конфликтам нового времени» (по определению бывшего генсека ООН Б. Бутроса Гали). Имеется в виду то обстоятельство, что в такие вооруженные конфликты оказываются вовлечены не только армии воюющих сторон, но и гражданские лица. Этот конфликт по сути дела выплеснулся за пределы Южного Кавказа и приобрел региональный характер. В него оказались втянуты граждане не только Абхазии и Грузии, но и других стран – России, Украины, Турции, Сирии и др. И прежде всего речь идет о представителях родственных абхазам этносов - адыгов (адыгейцев, кабардинцев и черкесов), абазин, представителей абхазской и черкесской зарубежных диаспор. Более того, в Абхазии воевали представители почти всех проживающих на Северном Кавказе народов и казачества Юга России. В то же время на стороне Грузии в войне принимали участие граждане Украины – представители праворадикальной партии УНА–УНСО и, по неподтвержденным данным, граждане прибалтийских стран. Такой расклад сил представляется совсем не случайным: если для подавляющего большинства абхазов понятие «кавказское братство» было наполнено реальным содержанием, то Грузия определенно сделала выбор в пользу евро-атлантического вектора развития.
Относительно участия северокавказских добровольцев в грузино-абхазской войне 1992-93 гг. и той роли, которую они сыграли, существуют различные, а зачастую и совершенно противоположные точки зрения. Особенно много споров и противоречивых суждений приходится слышать по поводу того, что двигало теми, кто пришел в Абхазию из-за гор Кавказа. Мнение очевидцев и непосредственных участников событий с абхазской стороны однозначно: это было желание прийти на помощь малочисленному братскому народу, над которым нависла смертельная угроза. В то же время в грузинском обществе и экспертной среде существует убеждение, что это были наемники, воевавшие за вознаграждение. Ниже будет предпринята попытка исследования мотивации тех, кто пришел на помощь народу Абхазии.
2. Начало войны: роль общественных организаций и лидеров Северного Кавказа
В августе 1992 г. в первые дни после вторжения грузинских вооруженных формирований в Абхазию, повлекшего за собой массовые грабежи, убийства на этнической почве и репрессии сначала против абхазского, а затем и против всего негрузинского населения республики, у многих людей сложилось мнение, что исход войны в пользу Грузии предрешен. И в самом деле, значительно уступавшее грузинским силам и по численности и вооружению абхазское ополчение оказалось заперто на небольшой территории от р. Гумиста до с. Колхида. В осажденном г. Ткуарчал и части сел Очамчирского района развернулось партизанское движение. Невнятная и крайне противоречивая в тот период политика Москвы не давала негрузинскому населению особых оснований для оптимизма, и казалось (кстати, вполне обоснованно), что правители всего мира поддерживают Э. Шеварднадзе. Однако среди руководства и активистов абхазского национального движения и поддерживавших их лидеров армянской, славянской и греческой общин жила надежда, что братские народы Северного Кавказа не дадут поставить на колени Абхазию. И эта надежда имела под собой вполне реальные основания.
С началом политики перестройки и демократизации у абхазов появилась возможность вновь «открыть» для себя этнически и культурно близких им адыгов и других народов, живущих на Северном Кавказе. Конечно, нельзя сказать, что в «эпоху застоя» абхазо-адыгских контактов не было вообще, однако, судя по всему, и Москва, и Тбилиси старались не поощрять чрезмерного сближения, учитывая то обстоятельство, что абхазы и без того время от времени создавали Центру «проблемы»[1].
Взаимные визиты абхазов и адыгов, фестивали искусств, молодежные акции – все это имело огромное политическое и морально-психологическое воздействие как на абхазский народ, так и на народы Северного Кавказа. Заново узнавая друг друга, эти народы все больше осознавали, сколь многое их связывает – происхождение, исторические судьбы, культура – и размышляли над тем, что такое кавказская идентичность. Инициаторами взаимного сближения были национальные движения: в Абхазии - Народный фронт «Айдгылара», в республиках Северного Кавказа - Международная Черкесская Ассоциация, Конгресс кабардинского народа, Адыгэ Хасэ и др. При активном участии этих и других общественных организаций в августе 1989 г. в Сухуме была создана Ассамблея горских народов Кавказа, объявившая себя исторической преемницей Республики Северного Кавказа2. Надо напомнить, что это произошло вскоре после трагических июльских событий 1989 г. в Абхазии – первых грузино-абхазских столкновений, в результате которых пролилась первая кровь. Именно тогда стало очевидно, что дальнейшая эскалация насилия в Абхазии является вполне вероятным сценарием, и это логически подталкивало абхазов к поиску союзников. Уже 1-2 ноября 1991 г. в Сухуме на Третьем съезде горских народов Кавказа была провозглашена Конфедерация горских народов Кавказа (КГНК). В работе съезда приняли участие 211 представителей абхазского, абазинского, аварского, агинского, ауховско-чеченского, адыгейского, балкарского, даргинского, кабардинского, карачаевского, лакского, северо-осетинского, черкесского, шапсугского и юго-осетинского народов. Субъектами КГНК были объявлены не республики, а народы – ее основатели. Штаб-квартирой КГНК был провозглашен г. Сухум, а ее лидерами были избраны кабардинец Мусса (Юрий) Шанибов и чеченец Юсуп Сосламбеков. Съезд принял обращение ко всем «народам и парламентам Кавказа с призывом – «поддержать идею Конфедеративного Союза народов Кавказа – Союза, который только и может стать основой межнационального согласия в регионе и конкретного решения социально-экономических задач» 3.
Если на первом этапе КГНК ставила перед собой задачи в основном национально-культурного характера, то позже стали преобладать политические требования - повышение политического статуса входящих в объединение этносов, возрождение единой Горской республики в составе Российской конфедерации. Нестабильная обстановка на Северном Кавказе и вооруженные конфликты на Южном Кавказе подталкивали КГНК к созданию собственных вооруженных сил, которые, по выражению Ю. Шанибова, могли бы выполнять функцию наподобие «голубых касок» ООН и способствовать поддержанию мира и стабильности на Северном Кавказе.
Вполне объяснимо, что грузинская агрессия в немалой степени способствовала радикализации целей и лозунгов КГНК. В первые же дни грузино-абхазской войны председатель Верховного Совета Республики Абхазия Владислав Ардзинба обратился к руководителям и народам республик Северного Кавказа с просьбой об оказании незамедлительной помощи Абхазии. В воззвании к руководству и народам Кабардино-Балкарии отмечалось: «В час смертельной опасности Президиум Верховного Совета Республики Абхазия просит Президента Кабардино-Балкарской Республики и братские народы Кабардино-Балкарии о помощи всеми имеющимися в его распоряжении средствами» 4.
Призыв Вл. Ардзинба не остался не услышанным. После проведения экстренных заседаний вечером 14 августа, кабардинские общественные организации «Адыгэ Хасэ», «Конгресс кабардинского народа» (ККН) и другие приняли заявления и обращения, в которых осуждалась агрессия Грузии против народа Абхазии, и содержалось требование к Госсовету Грузии немедленно вывести войска из Абхазии. Было также принято обращение к руководству РФ с требованием принятия конкретных мер по урегулированию ситуации в Абхазии. А Международная Черкесская Ассоциация (МЧА) в своем обращении к адыгскому и абазинскому народам и к казачеству Юга России заявила следующее: «Мы не оставим в беде Абхазию! Международная Черкесская Ассоциация объявляет срочный призыв добровольцев для защиты братского абхазского народа». 17 августа 1992 г. в Грозном прошла сессия парламента КГНК, на которой был выдвинут политический лозунг: «Руки прочь от Абхазии!». Многолюдные митинги с аналогичными требованиями проходили в Кабардино-Балкарии, Дагестане, Адыгее.
Таким образом, вступая в войну с Грузией, Абхазия получила серьезного союзника в лице КГНК. Как справедливо указывает А. Крылов, «действия грузинского руководства были в глазах населения бывшего СССР настолько вопиюще несправедливыми, что это привело к приезду в Абхазию большого количества добровольцев, воевавших на стороне абхазов против грузинской армии (осетины, приднестровцы, русские, чеченцы и др.). Добровольцы воевали в составе интернациональных отрядов, однако казаки с юга России воевали в составе собственных воинских подразделений»5. Среди тех, кто первым откликнулся на призыв, был и талантливый 25-летний московский поэт, выпускник абхазской переводческой группы Литературного института Александр Бардодым, воевавший в группе Шамиля Басаева. Сейчас кому-то это может показаться удивительным, но в Абхазии в составе добровольческих отрядов воевали представители самых разных народов, в основном прибывшие с Северного Кавказа и Юга России, как мусульмане, так и христиане. Чеченцы и казаки, кабардинцы и балкарцы, черкесы и карачаевцы, осетины и ингуши защищали Абхазию, и между ними не возникало никаких межэтнических или межконфессиональных конфликтов или трений.
3.Позиция различных политических сил в отношении Абхазии
Учитывая то, что абхазские вооруженные силы, как и большая часть гражданского населения, были сосредоточены в Гудаутском районе, а со стороны Сухума, как и со стороны Гагры, они были фактически полностью окружены войсками Госсовета, пробиваться в Абхазию первым группам добровольцев было очень непросто. Среди них были кабардинцы (Ибрагим Яганов, Алексей Бекшоков и другие), чеченец Шамиль Басаев и многие другие. Лишь некоторые из добровольцев смогли прийти в Абхазию с оружием, большинство надеялись получить оружие на месте, в Абхазии. Поскольку грузинский десант к тому времени успел уже взять под контроль все трассы, единственным способом проникнуть в Абхазию было преодоление горных перевалов. Ссылаясь на мемуары генералов Г. Трошева и А. Куликова, российский исследователь О. Лукин сообщает, что группу чеченских добровольцев, направлявшихся в Абхазию, попытались задержать в районе Пятигорска российские милиционеры. В результате чеченцы захватили пассажиров рейсового автобуса, что позволило им прорваться в Абхазию под прикрытием этого «живого щита». При этом А. Куликов утверждает, что в горах российским спецназом была организована засада с целью освобождения заложников и разоружения боевиков, но «сверху» пришла команда: «Пропустить»6.
Вопрос о том, почему Москва фактически позволила северокавказским добровольцам прийти на помощь абхазам, представляет значительный интерес. Для того чтобы ответить на него, необходимо вернуться к событиям, происходившим в тот период как в самой Москве, так и на Северном Кавказе. Затяжной конфликт президента Ельцина с Верховным Советом во главе с Р. Хасбулатовым привел к фактическому двоевластию в России и делал ситуацию в российской столице взрывоопасной. Кстати, позиция Ельцина в отношении ввода грузинских войск в Абхазию в корне противоречила позиции подавляющего большинства депутатов Верховного Совета РФ. Если первый всячески старался сохранить хорошие отношения с Шеварднадзе (пусть и за счет интересов Абхазии), в частности, ради вступления Грузии в СНГ, то Верховный Совет РФ неоднократно выступал с однозначным осуждением действий Грузии и требовал вывода грузинских войск. Сыграли свою роль и субъективные факторы, в частности, негативное отношение многих российских военных к бывшему главе советского МИДа Шеварднадзе, которого считали инициатором стремительного вывода российского воинского контингента из Германии.
Надо отметить, что у народов Северного Кавказа перестройка и гласность породили определенные надежды на этнокультурное возрождение, но в то же время, они же и способствовали проявлению радикалистских и сепаратистских движений (особенно ярко это проявилось в Чечне), что не могло не беспокоить Москву. Грузино-абхазский конфликт в определенной степени отвлекал внимание наиболее пассионарных сил северокавказских республик на происходящее в Абхазии. Тем не менее, война на Юге вызвала брожение и на всем Северном Кавказе – в этнически и конфессионально сложном регионе.
С особым возмущением действия Грузии и бездействие Москвы были восприняты родственными абхазам народами – черкесами, адыгами и абазинами. Вполне логично, что протесты против действий Грузии проецировались на далеко не всегда выверенную кавказскую политику Москвы, что вызывало на Северном Кавказе (и в первую очередь в Чечне) растущую тревогу в отношении возможных репрессивных действий Центра. Российское руководство, как и региональные лидеры, серьезно обеспокоенные развитием событий вокруг Абхазии, вполне резонно опасались разрастания грузино-абхазского вооруженного конфликта на территорию России. В конце августа 1992 г. вице – президент РФ А. Руцкой встретился с руководителями северокавказских республик и обсудил с ними происходящее. Тогда же в г. Армавире Краснодарского Края состоялось чрезвычайное совещание руководителей республик, краёв и областей Северного Кавказа, на котором обсуждалась ситуация на Северном Кавказе, сложившаяся в связи с военными действиями в Абхазии. На совещании была сформирована делегация для переговоров с Президентом РФ по урегулированию чрезвычайной ситуации на Северном Кавказе. Участники совещания приняли Обращение к Президенту РФ Б. Н. Ельцину и Председателю Верховного Совета РФ Р. И. Хасбулатову, в котором отмечалось, что «события в Абхазии могут распространиться на Северокавказский регион и вызвать гражданскую войну на Юге России». В обращении также говорится о необходимости незамедлительного политического решения военного конфликта в Абхазии, вывода войск с её территории. «Руководство России в решении этой гуманной проблемы должно взять на себя миротворческую миссию, использовать для этого весь свой международный авторитет»7.
Однако последующие действия руководства РФ свидетельствуют о полном игнорировании мнения руководителей республик Северного Кавказа и депутатского большинства Верховного Совета РФ. Невзирая на грубое нарушение Грузией обязательств не использовать полученное оружие против мирного населения, продолжалась передача советских арсеналов Закавказского Военного Округа Госсовету Грузии (такие обязательства Грузия, как и другие бывшие советские республики, взяла на себя в Ташкенте при распределении оружия бывшей Советской Армии). В этой связи 21 сентября Председатель Верховного Совета Республики Абхазия В. Ардзинба направил письмо президенту России Б. Ельцину, в котором говорилось: "Руководство Грузии, нарушая все статьи Московского соглашения, наращивает военную мощь. Буквально на днях Грузия вновь получила из арсеналов Российских Вооруженных Сил крупную партию вооружения. Есть серьезные основания считать, что угроза министра обороны Китовани перейти в ближайшие дни к решительным действиям вполне реальна. Грузия готовится к нанесению удара штурмовиками СУ-27, вооруженными бомбами и ракетами "воздух-земля" по Гудаутскому району, где компактно проживает абхазское население и сосредоточено значительное число беженцев, а также по Очамчирскому району и городу Ткварчалу. Экипажи самолетов, бомбы и ракеты уже доставлены в аэропорт Сухума. Подобные действия руководства Грузии повлекут за собой многочисленные жертвы среди мирного населения и сделают ситуацию неуправляемой. Обращаюсь к Вам с просьбой содействовать немедленному выводу войск Госсовета с территории Республики Абхазия»8. В ответ на это обращение Россия 22 сентября закончила передачу Грузии Ахалцихской мотострелковой дивизии.
О позиции российского руководства можно судить и по следующему факту: правительство РФ дало правовую оценку участию КГНК в грузино-абхазской войне. 25 августа Минюст России охарактеризовал действия Конфедерации как незаконные и грубо нарушающие Конституцию, а 27 августа Прокуратура России возбудила уголовное дело против КГНК по фактам разжигания межнациональной розни, совершения террористических актов и диверсий, а также захвата заложников. «В Тбилиси с удовлетворением восприняли заявление министра юстиции России Федорова о том, что Конфедерация горских народов Кавказа является юридически незаконной организацией и против нее будет возбуждено уголовное дело. В ответ на это несколько странным образом в прессе появилась информация о том, что Центральные структуры КНГК объявили о привлечении к уголовной ответственности Президента РФ Б. Ельцина и министра юстиции Б. Федорова за "разжигание межнациональной розни среди народов", которое буквально через пару дней было официально опровергнуто КГНК»9.
Перед непростым выбором оказались в результате событий в Абхазии и лидеры Северокавказских республик. Понятно, что они никак не могли не считаться с общественным мнением и требованиями наиболее политизированных кругов своих обществ немедленно устремиться на помощь Абхазии. В то же время, проявляя инициативу по оказанию помощи Абхазии или же просто не препятствуя прибытию добровольцев из своих республик, они серьезно рисковали своей карьерой. С. Маркедонов, анализируя поведения президентов различных северокавказских республик, отмечает, что они вели себя по-разному. Так, президент Кабардино-Балкарии В. Коков занял очень осторожную позицию и не отреагировал на требование КГНК поддержать народ Абхазии в его борьбе с Грузией. Действия Генеральной прокуратуры РФ, приведшие к задержанию 23 сентября 1992 г. в Нальчике лидера КГНК Ю. Шанибова, спровоцировали в республике серьезный политический кризис - произошли столкновения активистов Конгресса Кабардинского Народа и КГНК с милицией. В сентябре 1992 г. со стороны ККН прозвучали лозунги о выходе Кабарды из состава России и о выводе с ее территории российских войск и частей спецназа. 27 сентября 1992 г. в столице Кабардино-Балкарии был введен режим чрезвычайного положения. Президент республики Валерий Коков решительно выступил против митингующих и обратился к российскому руководству с просьбой о введении в Нальчик российских внутренних войск. В октябре 1992 г. митинг был распущен.
В то же время президент Адыгеи Аслан Джаримов практически открыто поддержал Владислава Ардзинба и откликнулся на его призыв послать добровольцев в Абхазию. Чеченский лидер Джохар Дудаев, хотя и оказывал венную помощь, однако, осуждал абхазов за про-российскую ориентацию. Остальные же лидеры республик – этнический карачаевец В. Хубиев (Карачаево-Черкессия), А. Галазов (Северная Осетия), никак не отреагировали на призыв, хотя некоторое число добровольцев из этих республик по собственной инициативе прибыли в Абхазию. С. Маркедонов характеризует такие разные реакции лидеров республик как ситуацию «многоцентрия, многодверности российских интересов, российской политики во время открытой фазы грузино-абхазского конфликта»10.
Наиболее наглядно эти различия проявились в ходе Московской встречи 3 сентября 1992 г. За телерепортажем об этом событии внимательнейшим образом следили в Абхазии, а «Итоговый документ» широко обсуждался на контролируемых абхазской стороной территориях. Было очевидно, что на Владислава Ардзинба оказывалось беспрецедентное давление со стороны Бориса Ельцина и его окружения, занявших откровенно прогрузинскую позицию. Чувство протеста у членов абхазской делегации на Московской встрече, да и в абхазском обществе в целом, вызвали пункты документа, содержавшие требование расформировать и удалить из Абхазии, а также не допускать туда впредь «незаконные вооруженные формирования и группы» (Ст. 1). Ясно, что речь шла о добровольческих отрядах. Кроме того, в Ст. 11 говорилось, что «органы власти и управления республик, краев и областей Северного Кавказа в составе Российской Федерации примут эффективные меры по пресечению и недопущению любых действий с их территории, расходящихся с положениями настоящего соглашения». Подписав такой документ, абхазская сторона поставила бы под удар тех, кто пришел на помощь народу Абхазии, что было абсолютно неприемлемо с точки зрения морали. Поэтому глава абхазской делегации Вл. Ардзинба заявил на встрече, что не согласен с данными пунктами: «Я запишу свое особое мнение, потому что я не могу с точки зрения ни нравственной, ни правовой осуждать людей, которые пришли в Абхазию жертвовать своей жизнью ради абхазского народа, ради всех народов Абхазии...Я запишу свое особое мнение, подписав документ, по поводу 11-й статьи»11 .
4. Значение добровольческого движения
В сегодняшней Абхазии высоко оценивают значение поддержки, оказанной народами Северного Кавказа и казачеством Юга России, в трудный для Абхазии час. Как выразился в ходе интервью абхазский эксперт философ Олег Дамениа, «без такой мощной поддержки со стороны северокавказских народов, со стороны представителей нашей диаспоры, я затрудняюсь однозначно оценить исход этой войны. Трудно мне говорить о том, что мы смогли бы противостоять такому натиску. Речь идет не только о нашей живой военной силе, которая была значительно подкреплена Северным Кавказом. Здесь и моральная и, особенно, я хотел бы подчеркнуть, политическая составляющая этой поддержки. Я имею в виду не только тех, которые приехали сюда, воевать на абхазской стороне, но также и все народы Северокавказского региона, которые безоговорочно поддержали Абхазию. Это был чрезвычайно важный фактор. Политическое руководство России, как бы оно не оценивало события, происходившие тогда на Кавказе, не учитывать политическое настроение Северокавказского региона не могло. Это политическое настроение создали те люди, которые приехали, чтобы стать рядом с нашими воинами»12.
Столь же высоко оценивает эту помощь и абхазский историк Станислав Лакоба, отметивший, что, «когда все границы вокруг Абхазии были закрыты, и наши противники говорили, что и птичка через них не пролетит, а Шеварднадзе заявлял, что Конфедерация горских народов Кавказа - это бумажная фикция, представители Северного Кавказа шли в Абхазию всеми мыслимыми и немыслимыми путями. Они встали рядом, воевали, гибли, становились героями нашей войны» (Из интервью, взятого у Ст. Лакоба в Сухуме в сентябре 2011 г.). Ст. Лакоба подчеркивает, что начиная с 1989 г., движение кавказских народов превратилось в серьезную политическую силу. Для абхазов, особенно в первые дни войны, это была огромная морально-психологическая поддержка. «Люди шли из всех республик Кавказа через перевалы пешком, причем это были истинные добровольцы, а не наемники, как это пытались представить. За все время войны количество добровольцев в нашей армии было не более 10%, но вклад, внесенный ими в нашу победу, невозможно переоценить. Это Султан Сосналиев, Мохаммед Килба, Гамзат Ханкаров, Юсуп Сосланбеков, Мусса Шанибов, да тот же Басаев и его группа. Все они сыграли очень большую роль, это всё люди, с которыми считались. Без этого северокавказского фактора, который грузины недооценили, я думаю, нам было бы очень сложно выстоять. А абхазы оказались правы, создавая Конфедерацию, и тот факт, что накануне начала войны Сухум был провозглашен столицей Конфедерации, тоже немаловажен» 13, отмечает Ст. Лакоба.
* * *
Анализируя события, предшествовавшие войне – активизация контактов между абхазами, адыгами и другими народами Северного Кавказа, возродившееся в начале 90-х стремление к кавказскому единству, создание Конфедерации горских народов Кавказа (позже переименованной в Конфедерацию народов Кавказа) – мы получаем все больше аргументов в пользу того, что добровольцами двигала идея, а не корысть. Неслучайно многим участникам и свидетелям тех событий приходили на память времена Национально-освободительной войны в Испании 1936-1939 гг. Так, абхазский писатель Дж. Ахуба обратился с призывом к российской интеллигенции: «Вспомните подвиги... Хэмингуэя, Эренбурга и Кольцова, с пером и оружием боровшихся за свободу и независимость других народов, боровшихся с фашизмом в чужих странах!». Аналогию с испанскими событиями проводит и Анна Бройдо, в период войны работавшая в Абхазии в качестве военной журналистки. Она пишет: «...Добровольцы всегда особенно настойчиво подчеркивали бескорыстие своих действий, для них не существовало оскорбления тяжелее, чем «наемник»14.
* * *
Данная статья написана в рамках проекта международной неправительственной организации International Alert «Диалог через исследования». Статья включена в сборник «Некоторые аспекты взаимоотношений между Северным Кавказом и Абхазией»
(1) Речь идет о неоднократных массовых народных выступлениях, вспыхивавших в Абхазии в знак протеста против грузинской ассимиляционной политики.
(2) В нее в 1918 г. вошли 7 «самостоятельных штатов» – Дагестан, Чечено-Ингушетия, Осетия, Карачаево-Балкария, Кабарда, Адыгея и Абхазия. Но просуществовала Республика недолго. Возникшая на ее месте в 1920 г. Горская автономная республика, простиравшаяся лишь от Кабарды до Чечни, также оказалась нежизнеспособной: в 1924 г. она была ликвидирована (Подробнее об этом у В. Березовского и В. Червякова, в «Конфедерация горских народов Кавказа», mhtml:file://E:/3_06_HTM.mht.)
(3) Там же.
(4) Газ. «Республика», Нальчик. 22. 08. 1992.
(5) А. Крылов, Уроки грузино-абхазской войны. Роль Москвы и Тбилиси, Интернетжурнал «Новая политика», 17 мая 2005 г.
(6) О. Лукин, Чеченский фактор в грузино-абхазской войне 1992-1993 г., http://voinenet.ru/voina/istoriya-voiny/844.html
(7) Цитируется по Кушхабиев А.В. Кабардино-Балкария и грузино-абхазский вооруженный конфликт, Нальчик, 2006, № 3 стр. 344-370
(8) Подробнее об этом см. у Мяло К., Россия и последние войны ХХ века, www.patriotica.ru/actual/myalo_wars_.html
(9) Цитируется по: В. Березовский и В. Червяков, Конфедерация горских народов Кавказа, mhtml:file://E:3_06_HTM.mht
(10) С. Маркедонов, Интересы России в Абхазии и Грузии и пути их осуществления, в Аспекты грузино-абхазского конфликта, выпуск 12, Ирвайн, 2006г. стр. стр. 25 – 26.
(11) Россия – Грузия. Итоговый документ Московской встречи 3 сентября 1992 г., russia.bestpravo.ru/fed1992/data02/tex12083.htm
(12) Из интервью, взятого у О. Дамения в Сухуме в сентябре 2011 г.
(13) Из интервью, взятого у Ст. Лакоба в Сухуме в сентябре 2011 г.
(14) Бройдо А.И. Проявление этнопсихологических особенностей абхазов в ходе Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 гг. М. 2008, стр. 148.
По материалам: АпсныПресс
Грузия Абхазия Кавказ
