Влияние «арабской весны» на российско-турецкие отношения и на ситуацию в Большом Причерноморье
МЕРОПРИЯТИЯ | Андрей АРЕШЕВ | 29.03.2012 | 14:47
В предшествующие годы были созданы эффективные форматы взаимодействия между Россией и Турцией по различным направлениям (1).
В 2010 году был образован Высший Совет сотрудничества, работающий как совместный орган, в рамках которого эффективно функционирует Совместная группа стратегического планирования под руководством министров иностранных дел. 25 января 2012 года состоялось второе заседание российско-турецкой СГСП, по итогам которого было принято Совместное заявление, включающее 30 направлений сотрудничества в сфере как двусторонних отношений, так и регионального и глобального взаимодействия. Регулярно проводятся экономические форумы, регулярный характер имеют контакты неправительственных организаций. По оценке российского МИДа, отношения между Россией и Турцией в последние годы по многим направлениям вышли на качественно новый уровень многопланового продвинутого взаимодействия, а в ряде областей, прежде всего, в энергетике – на уровень стратегического партнерства (2).
Вступление России в ВТО на правах полноправного члена открывает дополнительные возможности для инвестиций со стороны турецких бизнесменов. Двусторонний товарооборот, который составил $ 30 млрд. в конце 2011 года, в настоящее время установлено достичь $ 100 млрд. в течение десяти лет. Качество и сбалансированность этого товарооборота представляются достаточно важными. Отрадно, что российское участие в этом товарообороте не ограничивается исключительно поставкой энергоресурсов. К реализации намечены крупные проекты, в частности, строительство российскими подрядчиками АЭС «Аккую» в южной провинции Мерсин и трубопровод Самсун-Джейхан. Знаменательным событием стало успешное завершение российско-турецких переговоров, результатом которых стало согласие турецкой стороны на прокладку трубопровода «Южный поток» через свою исключительную экономическую зону на Чёрном море. По итогам 2011 года Россия прочно удерживает второе место по количество посетивших Турцию туристов, лишь немного уступая в этом отношении Германии.
Личная дружба между лидерами двух стран В. Путиным и Р. Эрдоганом является важным фактором эффективности двустороннего диалога. Следует согласиться с изданием Today Zaman, по мнению которого, двусторонние связи между Турцией и Россией в период президентства В. Путина укрепятся (3). Вместе с тем, издание выделяет главнее проблемы, способные омрачить поступательно развивающиеся двусторонние торгово-экономические связи: это последствия так называемой «арабской весны» и американские инициативы в сфере ПРО. Так, размещение американского радара в уезде Кюреджик провинции Малатия вызвало не только озабоченность Москвы и Тегерана, но и протесты со стороны местного населения и ряда политиков.
Улучшение отношений в области экономики и торговли создаёт гарантии высокого уровня политического взаимодействия в будущем. Однако можно поставить вопрос и по-другому, высказав предположение, что реализация экономических проектов может, в перспективе, оказаться заложником растущих политических рисков в отношениях двух стран, вызванных, в том числе и внешними факторами.
Выстраивая в течение последнего десятилетия партнёрство с Анкарой, Москва, возможно, стремилась нейтрализовать некоторые аспекты турецко-американского сотрудничества в регионе. Обострение ситуации на Ближнем Востоке поставило здесь ряд вопросов и, не исключено, что в будущем стратегические и тактические ориентиры российско-турецкого партнёрства будут определённым образом корректироваться с учётом позиции внешних игроков.
По ключевым вопросам региональной политики, при сохраняющемся высоком уровне политического диалога, невозможно не заметить существенных расхождений в позициях сторон. События «арабской весны» сыграли в этом существенную роль, и можно предположить, что соответствующая негативная динамика учитывалась проектантами этого крупнейшего геополитического потрясения минувшего года.
В предшествующие годы, стратегическое партнёрство с Москвой стало одним из ключевых элементов внешнеполитической доктрины А. Давутоглу «Ноль проблем с соседями», что позволило эффективно взаимодействовать по ряду направлений (можно вспомнить, например, события 2008 года, связанные с российско-грузинским кризисом). Однако актуальная динамика (в частности, «арабская весна») вносит несомненные коррективы в реализацию доктрины «ноль проблем с соседями», что способствует возникновению разногласий между недавними историческими соперниками (такими, как Турция и Россия, Турция и Иран, Иран и Россия), пытающимися наладить отношения в меняющихся условиях.
Достаточно показательна здесь динамика ирано-турецкого диалога. Можно констатировать значительное расхождение интересов Анкары и Тегерана как на одно из существенных последствий «арабской весны». В предшествующие годы по ряду направлений (в частности, энергетического сотрудничества) Иран и Турция активно сближались, однако сейчас, ситуация, будет меняться, и обострение политических разногласий между двумя странами негативно скажется и на их экономическом взаимодействии. Вероятность определённых разночтений сохраняется и применительно к российско-турецким отношениям.
Некоторые авторы пишут о новой редакции («версии 2.0») стратегии «ноль проблем соседей», предполагающей увеличение внимания турецких лидеров к продвижению демократии в соседних странах, что будет способствовать укреплению связей Анкары с Вашингтоном и Брюсселем. Признаком формирования соответствующего курса является позиция Турции по отношению к сирийскому кризису (4).
Конечно, нельзя не поддержать призывы к мирному разрешению ситуации вокруг Сирии с использованием политико-дипломатических методов; в то же время российская позиция, основанная на принципах международного права и не допускающая военное вмешательство извне, становится объектом критики.
Точка зрения о том, что реализация национальных интересов той или иной страны будет более эффективной при условии сотрудничества с США, а не в конфликте с ними, пока что выглядит достаточно убедительной. Однако не менее верно и другое – так называемая «арабская весна» является важным фактором хаотизации и определённой фрагментации региона, что не может не сказаться и на ситуации в Причерноморье и на Кавказе. В условиях роста трансграничных угроз это непосредственным образом затрагивает интересы как России, так и Турции. Разночтения в оценке событий на Ближнем Востоке могут негативно сказаться на эффективной координации внешнеполитического курса применительно к другим направлениям двустороннего сотрудничества. В этом контексте следует рассматривать недавний телефонный разговор премьер-министра Турции с президентом России, посвящённый вариантам совместного решения сирийского кризиса. В частности, речь может идти о проведении соответствующей международной конференции с участием России. Усилия турецкого руководства в сирийском вопросе не могут не быть направлены на поиски общего решения. Представляется, что иные подходы, которые, возможно, устраивают Запад во главе с США, имеющие целью превращение Сирии во второй Ирак, в долгосрочном аспекте способен крайне негативно повлиять на внутреннюю динамику и стабильность в Турции.
В будущем роль Большого Причерноморья в качестве региона глобального стратегического значения, связывающего Евро-Атлантику с проблемным и богатым энергоресурсами Ближним Востоком, существенно возрастает, и роль Турции здесь, конечно, будет весьма значительной.
Помимо тесного сотрудничества в сфере энергетики с Россией, Турция ведет активные переговоры с Украиной, в частности. связанные с совместным использованием подземных газовых хранилищ (5). Недавно между Азербайджаном и Турцией было подписано межгосударственное соглашение по проекту строительства Трансанатолийского газопровода (TANAP). Возможное превращение Турции в региональный энергетический узел позволит ей ослабить зависимость от газовых поставок из Ирана, которому грозит усиление международных экономических санкций.
По мере реализации амбициозных экономических проектов необходимо будет решать и вопросы безопасности. В оценках западных экспертов всё чаще проводятся параллели между событиями «арабской весны» и трансформациями на Южном Кавказе. По некоторым признакам, фокус событий постепенно смещается в сторону богатого энергоресурсами и имеющего выгодное транзитное положение Азербайджана. В этой связи можно упомянуть и события в городе Губа, и сообщения об аварии на газопроводе, ведущем из Азербайджана в Россию и о временном приостановлении подачи газа, а также недавнюю крупную сделку военно-технического характера между Израилем и Азербайджаном. Всё это происходит на фоне значительно возросшей активности США на Южном Кавказе.
Что касается Грузии, то высокая степень экономического сотрудничества с Турцией сочетается с последовательно проамериканским курсом официального Тбилиси во внешней политике, что создаёт определённые проблемы. Политика Турции по отношению к Армении будет по-прежнему зависеть от динамики урегулирования конфликта вокруг Нагорного Карабаха, в также возможным желанием внешних сил актуализировать диалог между Анкарой и Ереваном, результатом которого может стать хотя бы частичная нормализация отношений между двумя странами. Представляется, что Россия сохранит свою роль в качестве посредника в решении нагорно-карабахского конфликта, что будет создавать дополнительные гарантии невозобновления боевых действий в этом взрывоопасном регионе.
В ближней и среднесрочной перспективе события «арабской весны» вряд ли приведут к радикальным сдвигам в Большом Причерноморье (например, к смене конкретных режимов); возобновления региональных конфликтов, скорее всего, на данном этапе также ждать не следует. В то же время, налицо усиление общей напряжённости, взаимного недоверия, что отрицательно сказывается и на перспективах многостороннего политического диалога в рамках стран Причерноморского региона, и на возможной реализации ряда проектов. Вызовы, порождённые «арабской весной», ставят дополнительные вопросы, связанные с обеспечением безопасности крупных инфраструктурных проектов.
Объективно всё это способствует дальнейшему укреплению позиций США в Черноморском регионе. Не стремясь к установлению прямого военного присутствия на Чёрном море, США стремятся взаимодействовать со своими союзниками и партнёрами в сфере безопасности, принимая во внимание, в частности, ключевое значение региона в качестве коридора поставок энергоресурсов на европейский и мировой рынок. Контроль над регионом обеспечивают выгодную позицию для доминирования в Евразии и на Ближнем Востоке, что может по-новому расставить акценты российско-турецкого диалога.
При этом в целом достаточно высокий уровень российско-турецкого взаимодействия, безусловно, сохранится, равно как и их многоуровневый характер. Обе страны проходят непростые процессы внутриполитических трансформаций, сопровождаемые повышенным уровнем конфликтности. Сохранение стабильности в Причерноморье, безусловно, относится к их общим приоритетам. В этой ситуации возрастает как позитивная роль экономического сотрудничества, так и эффективные механизмы консультаций по актуальным внешнеполитическим вопросам.
____________________________________
(1) Необходимость создания более эффективных механизмов сверки внешнеполитического курса двух стран становилась все более очевидной по мере нарастания в Анкаре критического отношения к американскому экспансионизму в регионе, особенно после 2003 г. Помимо отрицательного отношения к иракской авантюре, в первые месяцы 2006 г. возникли разногласия Турции с США по поводу долгосрочных целей Вашингтона в Черноморском регионе, проявившиеся, в частности, в спорах по поводу возможного расширения натовской операции «Активные усилия» (Operation Active Endeavour, OAE) на Чёрное море. Турция и Россия выступили против распространения ОАЕ, руководствуясь, однако, разной мотивацией и разными аргументами. Если Москва возражала против какого бы то ни было распространения влияния США на ее соседей, то Анкарой Турцией двигало желание сохранить современный правовой режим проливов (Дарданеллы, Мраморное море и Босфор), установленный конвенцией Монтрё 1936 г., и, соответственно, военно-политическое равновесие, установившееся в регионе после окончания холодной войны. Впервые в истории в регионе возникли схемы многоуровневого, многомерного и многостороннего сотрудничества по различным аспектам совместной безопасности – см.: Челикпала М. Региональное сотрудничество в черноморском регионе. Проблема регионального (черноморского) сотрудничества в Турции
(2) Лукашевич: отношения РФ и Турции вышли на качественно новый уровень // http://ria.ru/interview/20120124/547549297.html
(3) http://www.sundayszaman.com/sunday/newsDetail_getNewsById.action?newsId=273900
(4) См.: Tarık Oğuzlu. The ‘Arab Spring’ and the Rise of the 2.0 Version of Turkey’s ‘zero problems with neighbors’ Policy // http://sam.gov.tr/wp-content/uploads/2012/02/SAM_Paper_TarikOguzlu2.pdf
(5) Турцию интересуют украинские подземные хранилища газа // http://www.profi-forex.org/news/entry1008112176.html
Статья подготовлена на основе доклада автора в ходе международной научно-практической конференции «Большое Причерноморье: поиск путей расширения сотрудничества и упрочения региональной безопасности (М., Институт Европы, 28 марта 2012 г.), по материалам: central-eurasia.com
Ближний Восток Кавказ Россия Турция энергетика
