Нагорный Карабах в режиме ожидания
ИНТЕРВЬЮ | Андрей АРЕШЕВ | 25.03.2012 | 00:00
Какие факторы препятствуют урегулированию нагорно-карабахского конфликта, в интервью Голосу России рассказал политолог, эксперт по проблемам Южного Кавказа Андрей Арешев. Ведёт беседу Пётр Журавлев.
Журавлев: Поводом для нашего разговора является 20-летие так называемой Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху. Какой самый существенный результат этих 20 лет?
Арешев: Я считаю, что самым существенным достижением, результатом деятельности Минской группы ОБСЕ, образованной в марте 1992 года, было, конечно, заключение перемирия между Арменией, Азербайджаном и Нагорным Карабахом. Тогда де-факто участвовали и подписывали соглашение три стороны. Это было в мае 1994 года. Причем, решающий вклад в установление этого перемирия, которое со всеми издержками, минусами и нарушениями более-менее держится до сих пор, был внесен российским сопредседателем Минской группы ОБСЕ Владимиром Николаевичем Казимировым. Он лично вёл "челночную дипломатию" между Баку, Ереваном и Степанакертом.
Тогда это было очень сложно, потому что Баку отказывался говорить непосредственно со Степанакертом. Но, тем не менее, это нужно было делать. Эти колоссальные, дипломатические усилия были закреплены в том соглашении, даже в нескольких соглашениях.
О некоторых из них незаслуженно забыли. В общем, это был комплекс соглашений о прекращении огня и о мерах по установлению доверия между сторонами. Это было в 1994-1995 годах. С тех пор значительных результатов, прорывов и достижений, конечно же, не было.
Но в качестве пассивного или частичного достижения можно назвать де-факто соблюдение перемирия. Осуществляются мониторинги на линии соприкосновения сторон, хотя это бывает и не без проблем. Но, тем не менее, ведется определенный контроль (конечно, не полный) за этой зоной напряженности, за линией соприкосновения сторон, работает посредническая миссия.
Мне кажется, что не нужно испытывать неких иллюзий и предаваться завышенным ожиданиям в связи с деятельностью Минской группы. Потому что, напомню, эта структура была создана в 1992 году, когда вообще менялся формат подходов к карабахскому конфликту.
Начинавшийся в рамках единого союзного государства, Советского Союза, он постепенно стал приобретать черты межгосударственного конфликта между независимыми государствами - Арменией, Азербайджаном и, конечно же, Нагорным Карабахом, который тоже провозгласил свою независимость. И отождествлять его с Арменией, как это часто делают, в основном, в Азербайджане и порой в России, не совсем корректно.
Это, кстати говоря, нашло отражение в том документе, о котором шла речь. Была идея созыва Минской конференции по итогам деятельности Минской группы. Созывается Минская конференция по Нагорному Карабаху, которая, ставит все точки над "и" в части политического решения конфликта. Но политического решения конфликта пока что нет, он находится в тупике. И, соответственно, речи о созыве Минской конференции тоже нет.
Тем не менее я считаю, что Минская группа ОБСЕ до сих пор является неплохой, хотя и есть претензии к ее деятельности, но в целом это определенная площадка для согласования интересов глобальных игроков, которые, так или иначе, заинтересованы в продвижении и согласовании своих интересов на Южном Кавказе. Я напомню, что это, прежде всего, Российская Федерация, США и Франция.
Журавлев: Возвращаясь к истории, каким образом там оказались США и Франция, почему они?
Арешев: Я думаю, что это связано с неким геополитическим контекстом, который, конечно же, существовал в 1992 году. На самом деле присутствовало одиннадцать государств (...). Соединенные Штаты выдвинулись, конечно, как страна, заявлявшая по праву победителя в холодной войне о своих интересах на том пространстве, которое раньше являлось территорией Советского Союза, и, в частности, на Южном Кавказе.
Уже тогда, в начале 90-х, особенно к середине 90-х, это оформилось в эпоху Клинтона. Обозначился интерес Соединенных Штатов к Кавказу, в основном, к Грузии и Азербайджану как к транзитному коридору для выстраивания альтернативных энерготранспортных потоков российской территории.
Это, кстати говоря, полностью применимо к деятельности Минской группы, сопредседателем которой долгое время был Мэтью Брайза, известный лоббист газопроводов, нефтепроводов Баку-Тбилиси-Джейхан, Баку-Тбилиси-Эрзерум, которые сейчас уже построены и частично функционируют. Функционируют, кстати, не с той экономической отдачей, которую, возможно, подразумевал коммерчески успешный проект, но тем не менее это политический проект, он работает.
Стивен Манн также был сопредседателем Минской группы. Это очень интересная фигура и крупный американский ученый, с которым связывают и теорию управляемого хаоса, и все, что связано с известным Институтом Санта-Фе. Но это самостоятельная тема.
Тем не менее, привлечение знаковых, ключевых фигур с американской стороны в качестве сопредседателей Минской группы ОБСЕ свидетельствует о том, какое значение Соединенные Штаты придают Южному Кавказу в своих геостратегических планах. И Нагорный Карабах, естественно, так или иначе, вписывается в эти более широкие рамки.
Что касается Франции, то она пытается играть самостоятельную скрипку. На мой взгляд, следует некоторым образом разделять позицию Франции как члена Европейского союза и одного из европейских локомотивов и собственную французскую позицию относительно Нагорного Карабаха и вообще армяно-азербайджанского конфликта. Это связано с разными, в том числе историческими, факторами, с проживанием во Франции достаточно большой армянской диаспоры.
С посреднической миссией Российской Федерации, как уже было отмечено выше, связано наиболее значительное, прорывное достижение урегулирования нагорно-карабахского конфликта, которое позволило прекратить кровопролитие, которое к началу 1994 года, об этом сейчас мало помнят, достигло большой интенсивности.
Нагорно-карабахский конфликт по некоторым параметрам столкновений... сравнивают даже с определенными, не самыми интенсивными, периодами Великой Отечественной войны.
Журавлев: Там было такое напряжение?
Арешев: Да. Там было напряжение в первые месяцы 1994 года, когда азербайджанская армия не была должным образом подготовлена в наступлении. Счет погибших шел на тысячи. Об этом сейчас достаточно много пишут. Об этом написал известный британский исследователь карабахского конфликта Томас де Ваал в своей книге. Так что достижения России не стоит недооценивать и не стоит забывать о них.
Другое дело, что после 1994 года интересы России, Франции и США, прежде всего, конечно, России и США, претерпевали разные периоды, и это, так или иначе, сказывалось на динамике урегулирования карабахского конфликта. Но здесь нужно сказать, что далеко не все зависит от посредников, даже таких влиятельных, как Россия и Соединенные Штаты.
Много зависит от позиции противоборствующих сторон, которые, к сожалению, остаются диаметрально противоположными. И это в значительной степени тормозит урегулирование конфликта и делает неприемлемыми для сторон те или иные предложения, которые посредники готовы им предоставить. Например, об этом свидетельствует недавняя история Мадридских принципов, когда документы были отвергнуты одной из сторон.
Журавлев: Разве возможно разрешить такой конфликт, не изменив кардинально свои фундаментальные позиции?
Арешев: В нынешних условиях, я полагаю, это крайне трудноразрешимое дело. Оставаясь на максималистских позициях, сложно ждать каких-либо уступок от другой стороны, особенно, когда речь идет о таком сложном и многоплановом конфликте, отягощенном историческими фобиями, воспоминаниями о недавних (20 лет - это при жизни одного поколения) событиях. Это все, конечно, чрезвычайно трудно.
Тем не менее, я считаю, что необходимо предпринимать шаги, попытки найти компромисс. Потому что любой силовой вариант, как бы кто ни надеялся на блицкриг, вряд ли будет эффективен даже с точки зрения той страны, которая на него решится.
Это приведет к новым смертям, разрушениям, потокам беженцев и, в конце концов, поставит очень серьезные вопросы и перед Арменией и Азербайджаном, как перед независимыми государствами, которые окажутся неспособными проводить самостоятельный внешнеполитический курс и будут вынуждены, в конце концов, смириться с тем, что им навяжут.
Но те предложения, которые, возможно, будут в этом случае выдвинуты, будут уже не теми, о которых можно договориться за столом переговоров. Это будут предложения, которые в известной степени ограничат их национальный суверенитет, что, я думаю, не входит в планы ни армянской, ни азербайджанской элиты.
Журавлев: Дипломаты говорят, что нужно начинать с малого. Особенно для решения таких многоплановых и настолько сложных конфликтов. С чего начать? Что предложить? Разоружиться в зоне соприкосновения или наоборот?
Арешев: Я думаю, в том числе и это, на определенном этапе. Пытаясь смоделировать ситуацию, отвечая на ваш вопрос, я хочу вспомнить об одном из тех соглашений, о которых я упоминал в начале нашей беседы. Речь идет о соглашении 1995 года по укреплению режима прекращения огня, в котором предусматривались достаточно серьезные меры по организации каналов взаимной связи, о создании системы оповещения о нарушениях режима прекращения огня.
Прописывался определенный комплекс мер доверия, который, безусловно, крайне важен в нынешней ситуации. Самое интересное, что это соглашение было подписано, но фактически оно не действует в силу разных причин. В том числе вследствие сохраняющихся иллюзий о том, что методами вооруженных провокаций, информационно-психологической войны, методами запугивания противоположной стороны можно достичь своих целей.
Прошедшие 17 лет показали, что это не так. Любая крупномасштабная провокация на линии соприкосновения сторон не остается безнаказанной. Их было несколько, причем были достаточно серьезные. Например, в 2008 году, в период обострения внутриполитического кризиса в Армении. Были эпизоды и позже.
Конечно же необходимо воссоздание, по крайней мере, шаги в направлении создания мер доверия, которые могут начинаться с малого. Я вам скажу такую вещь, что есть азербайджанские кладбища между Агдамом и Аскераном. Есть, я надеюсь, что остались, памятники армянской культуры на территориях Азербайджана и, в том числе, Нагорного Карабаха, которые удерживаются азербайджанской армией.
Были попытки силами творческой интеллигенции трех стран совершать взаимные визиты. Эта "дипломатия послов" не дала долгосрочного эффекта, потому что была использована в целях пропаганды и продвижения одной точки зрения.
Мне кажется, если стороны всерьез настроены на мирное решение и долгосрочные переговоры, если они настроены на переговорный путь решения, то начинать нужно с укрепления мер доверия, возможно, с частичной демилитаризацией линий соприкосновения сторон и наиболее проблемных участков вдоль этой линии на определенную глубину.
Здесь, конечно, нужна помощь и содействие посредников. Посредники не должны мешать друг другу и преувеличивать свою роль в достижении позитивного результата, приуменьшая роль партнера. Нельзя пытаться исключить Россию из посреднической миссии, какими бы средствами это ни делалось. То, что это делалось в прошлом, и то, что попытки такие есть, - мы видим.
Это крайне сложный комплекс взаимно переплетающихся проблем, связанных со стратегическим значением Южного Кавказа, Кавказского перешейка, с наличием замороженных конфликтов, которыми пытаются управлять и манипулировать. Мне кажется, что особенно большой ущерб наносится экономике Армении, но и Азербайджан тоже страдает от неурегулированности конфликта.
Я думаю, что на определенном этапе должны возобладать умеренные подходы, не связанные с накачиванием военных мускулов, с накачиванием пропагандистской истерии. Потому что это находит болезненный отклик у другой стороны, которая могла бы с теоретической точки зрения пойти на политические компромиссы.
Но, видя бескомпромиссную позицию противоположной стороны, у нее нет никакой мотивации, чтобы смягчить свою позицию. Здесь нужен синхронизированный, совместный подход, поиск именно совместных решений.
Журавлев: Поиск точек соприкосновения, а не наоборот.
Арешев: Кое-какие моменты я упомянул. Но здесь нужно понимать, на чем споткнулись составители Мадридских принципов. Проблема связана с урегулированием и методикой достижения этого вопроса. Есть разные взгляды на референдум, который планировалось провести согласно Мадридским принципам. Есть разные мнения относительно сроков этого референдума.
Нужно держать постоянно в уме, что политический статус Нагорного Карабаха толкуется сторонами крайне противоположным образом. Если Армения и Нагорный Карабах настаивают на однозначной политической независимости Нагорного Карабаха, то с точки зрения Азербайджана, который ссылается на свою Конституцию, речь может идти, в крайнем случае, о широкой автономии. Что это за широкая автономия, никто не знает.
Здесь существуют самые разные ожидания, в том числе негативные, связанные с неприязненной, так сказать, по отношению к Армении и армянскому народу кампании, которая имеет место в Азербайджане. Это ни для кого не является секретом.
Поэтому я говорю о мерах доверия. О том, что не нужно искать вооруженного пути конфликта. Не нужно повторять ту трагическую ошибку, которая уже один раз была сделана в начале 90-х годов и которая привела к потерям и для армянского, и для азербайджанского народа.
Журавлев: Примерно год назад один военный эксперт, прогнозируя перспективу на ближайший год, отнес нагорно-карабахский конфликт, вернее, войну между Арменией, Азербайджаном и Нагорным Карабахом к вполне вероятным событиям.
В последнее время из одной из столиц раздаются вполне жесткие заявления относительно того, чтобы решить проблему силой. Сейчас реальна перспектива войны, на ваш взгляд?
Арешев: Ответить на ваш вопрос просто и сложно одновременно. С одной стороны, опасность военного столкновения сохраняется всегда - хотя бы потому, что накоплены достаточно значительные военные силы. Материально-техническое оснащение свидетельствует о том, что стороны не исключают этого.
Массированная закупка наступательных вооружений одной из сторон невозможна в силу географического фактора. Ее просто не могут не заметить представители других сторон и не предпринять соответствующих адекватных шагов.
В то же время, я считаю - а я являюсь умеренным оптимистом - что в ближайшее время войны не будет. Если, конечно, не возникнут форс-мажорные обстоятельства, связанные с вероятной силовой акцией США против соседнего Ирана. Тогда возможен самый разный сценарий. Замечу, неприятный для России. Придется предпринимать некоторые шаги, которые в мирных условиях предпринимать сложно и не нужно. Шаги, связанные с обеспечением безопасности военных объектов и граждан. В том числе шаги, связанные со спасением репутации России, как миротворца и страны, имеющей приоритетные связи и с Ереваном, и с Баку.
Мне кажется, что ситуация меняется крайне динамично. Даже любой серьезный эксперт вам сейчас не сможет спрогнозировать ситуацию больше чем на год. Это невозможно сделать просто в силу тех факторов, которые объективно присутствуют, вступают между собой в сложные взаимоотношения.
Например, события последней недели, информация о том, что достигнута договоренность в сфере военно-технического сотрудничества между Израилем и Азербайджаном на беспрецедентную сумму почти в 2 миллиарда долларов. При всем уважении к самостоятельной игре Израиля на Южном Кавказе очень сложно предположить, что данная сделка ни с кем не согласовывалась.
По таким косвенным признакам мы можем следить, что ставки в борьбе за доступ к Южному Кавказу повышаются. Прежде всего, к его коммуникационным ресурсам. В этом контексте роль нагорно-карабахского конфликта достаточно весома.
Мне кажется, в России есть понимание того, что любое возобновление военных действий в регионе крайне негативно скажется вообще на политике России в ближнем зарубежье. Я думаю, на Южном Кавказе, прежде всего. Потому что возобновление войны заставит Баку и Ереван, особенно, если позиция России будет достаточно невнятной, искать внешнего покровителя - того "барина", который приедет и рассудит, в том числе и введением миротворческих сил. Мы знаем, к чему это может привести. Ситуация сложная.
Мне кажется, что ближайшие месяцы все-таки позволят понять вектор дальнейшего посредничества российской дипломатии. Потому что было 4 года так называемого Пражского процесса, который был призван дополнить Минский процесс. Стало очевидно, что Минский процесс буксует, и была предпринята попытка определенным образом усилить его, дополнив контактами президентов Армении и Азербайджана при посредничестве России.
Но итоги встречи в Казани, вокруг которой было много необоснованных, на мой взгляд, ожиданий, ясно продемонстрировали, что наскоком такой вопрос не решить. Армения и Азербайджан будут сохранять свое значение для России и приоритетным будет укрепление двухсторонних контактов Москвы с Ереваном.
Это, в конечном итоге, возможно, позволит создать предпосылки для того, чтобы на определенном этапе вернуться к мирным переговорам по Нагорному Карабаху при посредничестве России, при содействии Минской группы ОБСЕ.
Нагорный Карабах
