Политика России на Южном Кавказе
Публикации | Александр КРЫЛОВ | 18.01.2012 | 00:00
После распада СССР и вооруженных конфликтов начала 1990-х ситуация на Южном Кавказе долго находилась в состоянии стагнации, США и их союзники осваивали этот регион и вели политику постепенного выдавливания России с Южного, а в перспективе – и с Северного Кавказа. Политика Москвы отличалась пассивностью, несла на себе печать пораженчества и неоправданных иллюзий по поводу перспектив будущего сотрудничества с Западом. В результате масштабы политического, военного и экономического присутствия РФ на Южном Кавказе неуклонно сокращались, складывалось впечатление, что Москва добровольно отдает инициативу на постсоветском пространстве другим геополитическим игрокам. В результате внешние игроки и их местные союзники получили возможность проводить политику, которая противоречила государственным интересам России и была направлена на ее вытеснение не только с Южного, но и с Северного Кавказа. При этом действия внешних сил имели наступательный, разнообразный по своим формам, а часто и скоординированный характер. Ситуация начала меняться в первом десятилетии 21 века. В последние годы произошла радикальная переоценка российской политики на Кавказе, изменились ее приоритеты, во многом она приобрела качественно новый характер.
Кавказ рассматривался как составная часть американского проекта Большого Ближнего Востока. Он предусматривал создание нового контролируемого американцами геополитического объединения вместо того «политического вакуума», который появился в Каспийско-Черноморском регионе в результате распада СССР. Роль составных частей ББВ отводилась всем государствам Центральной Азии и Южного Кавказа, которые должны были объединиться с расположенными к югу от них странами. В случае успеха проекта ББВ прежний российский вектор развития сменился бы южным. Это привело бы к судьбоносным изменениям не только на постсоветском пространстве, но и в масштабах всей Евразии, центр которой оказался бы под полным контролем США.
В течение первого десятилетия после распада СССР ситуация на Кавказе во многом формировалась под воздействием политики Вашингтона, рассматривавшего Россию как государство с ограниченным суверенитетом. Поэтому вмешательство во внутренние дела РФ в том числе на Северном Кавказе «во имя интересов национальной безопасности США» считалось законным и обоснованным. При выработке своей кавказской политики администрация Дж. Буша-младшего исходила из того, что роль в регионе России и Ирана должна неуклонно уменьшаться. Поэтому главной задачей стала интеграция Азербайджана, Армении и Грузии с Евроатлантическим сообществом с перспективой изоляции Ирана и вытеснения из региона России. При этом вступление государств Южного Кавказа в состав ЕС не рассматривалось даже теоретически - главным инструментом евроатлантической интеграции должен был стать военный блок НАТО.
Подобная перспектива горячо поддерживается официальным Тбилиси и с определенными оговорками Баку (который требует до этого обеспечить вывод войск Армении из Нагорного Карабаха и других «оккупированных» территорий и возвратить их под контроль азербайджанского правительства). Главным препятствием для осуществления подобных планов продолжает оставаться нерешенность карабахской проблемы и политика Армении, правительство которой исходит из приоритетности собственных национально-государственных интересов.
Внешняя политика Армении направлена на развитие взаимовыгодных отношений с различными странами и продиктована сложным геополитическим положением небольшой по масштабам страны, оказавшейся после распада СССР в эпицентре межгосударственных и экономических противоречий. Отношения между Россией и Арменией имеют характер взаимовыгодного стратегического партнерства. Россия стремится сохранить свое присутствие на Южном Кавказе, для нее Армения является одним из важнейших звеньев обеспечения безопасности и надежным союзником в данном регионе. Для находящейся в окружении недружественных государств Армении Россия остается главным гарантом национальной безопасности.
Значение Южного Кавказа для России и внешних по отношению к региону игроков имеет принципиально разное значение. Благодаря появлению этого региона на месте бывшего российско-советского Закавказья США, НАТО и ЕС получили удобный плацдарм на границах России и Ирана, а также доступ к энергетическим ресурсам Каспия.
Значение Южного Кавказа с точки зрения их национальной безопасности имеет скорее отвлеченно-теоретическое, но никак не практическое значение. Для США и их союзников это – всего лишь один из далеких географически периферийных регионов мира.
В отличие от Запада для России граничащий с ее территорией Кавказский регион, безусловно, имеет жизненно важное значение.
Россия даже при всем желании не может «отгородиться» от своего бывшего Закавказья и опустить «железный занавес» по Главному Кавказскому хребту. Это совершенно невозможно, так как в настоящее время Кавказ прочно интегрирован в жизнь России. Кавказский фактор в виде многочисленных национальных диаспор наглядно присутствует не только в крупных городах, но и в российской глубинке. Это результат массовых миграций, начавшихся еще во времена СССР.
Важнейшая роль, которую играет кавказский фактор в российской политике и экономике, продиктована географической близостью Южного Кавказа и высокой степенью его интеграции с Россией. Благодаря стратегическому партнерству между Арменией и Россией, включения всего Южного Кавказа в создаваемую систему безопасности НАТО не произошло. Тем самым Россия избежала реальной угрозы дестабилизации ситуации на Северном Кавказе, а в перспективе – и в других регионах РФ. Не менее важно, что российской дипломатии удалось не только сохранить отношения стратегического партнерства с Арменией, но и не допустить серьезного ухудшения отношений с Азербайджаном. Хотя между Россией и Азербайджаном имеется множество нерешенных проблем и противоречий, достаточно самостоятельная политика официального Баку все же качественно отличается от той подчеркнуто конфронтационной и враждебной России политики, которую уже много лет проводит руководство Грузии.
В последние годы ввиду прогрессирующего упадка однополярного мироустройства Россия получила возможность значительно укрепить свои международные позиции, прежде всего, на постсоветском пространстве. Усиление позиций России на Кавказе наиболее выгодно ее стратегическому союзнику – Армении. Но вряд ли следует ожидать, что в ближайшие годы произойдет коренной пересмотр политики Москвы по отношению к карабахской проблеме. Более вероятно, что российское руководство продолжит прежнюю политику поддержания союзнических отношений с Арменией и нормальных (насколько это возможно) двусторонних отношений с Азербайджаном. Такой курс служит надежной гарантией безопасности Армении и невозобновления военных действий в Нагорном Карабахе.
В ближайшие годы российская дипломатия сохранит за собой роль посредника между конфликтующими сторонами, но она не станет проявлять большую, чем прежде, активность по вопросу определения статуса НКР и в плане выработки условий мирного урегулирования карабахской проблемы. Как и прежде, в этих вопросах Москва предпочтет передавать инициативу самим сторонам конфликта.
Заявления представителей новой администрации США по поводу кавказской политики отличаются противоречивостью. Большинство чиновников Госдепа, оставшиеся на своих постах со времен Дж. Буша, заявляют о сохранении прежнего курса и подчеркивают, что изменения будут иметь лишь косметический характер. Однако некоторые высказывания нового госсекретаря Х. Клинтон дают надежду, что администрация Б. Обамы может занять более конструктивную позицию и отказаться от наиболее жестких форм конфронтации с Россией на Кавказе. Похоже, что новая внешнеполитическая концепция США исходит из целесообразности сокращения масштабов прямого американского участия в делах региона и стремления переложить большую долю ответственности на своих союзников по НАТО, а также на другие государства и международные организации (по аналогии с Ираком и Сомали).
В июле 2008 г. представитель Госдепа США Мэтью Брайза утверждал, что Грузия удовлетворяет всем критериям для присоединения к Плану действий по членству в НАТО. При новой администрации США фактически отказались от прежнего курса на принятие Грузии и Украины в НАТО в максимально короткие сроки. Комиссия по изучению политики США в отношении России американского сената не рекомендовала новой администрации поощрять Грузию и Украину к вступлению в НАТО. В разработанном этой комиссией документе предлагается «смириться с тем, что ни Украина, ни Грузия не готовы к членству в НАТО» и использовать другие возможности развития партнерских отношений с этими странами. В качестве альтернативы членству в НАТО сенаторы видят для Грузии и Украины «особую форму сотрудничества» с военным альянсом.
Объявленная Б. Обамой «перезагрузка» в отношениях с Россией проявляется в изменении средств достижения целей американской политики, но было бы преждевременным говорить о принципиальном изменении курса на сохранение американского доминирования в мире. Еще недавно в условиях однополярного мира упивавшаяся своим, как казалось, безграничным могуществом американская администрация относилась к своим союзникам довольно пренебрежительно и не слишком считалась с их интересами на Южном Кавказе и в других регионах (что вызывало у многих европейских политиков нескрываемое раздражение).
Но теперь в условиях начавшегося упадка «Pax Americana» Вашингтон явно стремится переложить груз своих проблем на другие государства, прежде всего – на союзников по НАТО. В результате на постсоветском пространстве на смену обанкротившемуся блоку ГУАМ пришел проект «Восточное партнерство», в котором США будут играть менее активную, чем прежде роль, а Евросоюз - куда более активную.
Инициатором нового проекта стали Польша и Швеция, которые на заседании Совета ЕС по общим вопросам и внешним сношениям в Брюсселе (май 2008 г.) предложили учредить организацию, получившую затем название «Восточное партнерство». Ее задача состоит в «реализации интеграционных инициатив» по отношению к не входящим в состав ЕС и НАТО шести постсоветским республикам - Армении, Азербайджану, Белоруссии, Грузии, Молдове и Украине.
Официально объявленные цели «Восточного партнерства» состоят в повышении уровня политического взаимодействия, в обеспечении возможности заключения ассоциативных соглашений нового поколения, глубокой интеграции экономик восточных партнеров в экономику Евросоюза, упрощении визовых процедур, реализации совместных усилий в области энергобезопасности в интересах всех участников партнерства, а также в увеличении объема финансовой помощи.
Идея участия России в «Восточном партнерстве» не рассматривалась, что ясно свидетельствует о стремлении к ее политической и экономической изоляции. Реальная цель этого проекта состоит в блокировании интеграционных тенденций на постсоветском пространстве путем дезорганизации деятельности таких объединений, как СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС. Большинство инвестиционных проектов «Восточного партнерства» посвящены таким стратегически важным сферам, как энергетика, транспорт, охрана внешних границ, правоохранительная система, предупреждение чрезвычайных ситуаций. Наряду с этим предусматривается создание «Форума неправительственных организаций», который позволит Евросоюзу активно воздействовать на внутриполитическую ситуацию в постсоветских государствах, в том числе путем финансирования оппозиционных организаций.
Несмотря на постоянные заявления лидеров ЕС о том, что «Восточное партнерство» не направлено против России, очевидно, что оно представляет собой попытку реанимации и расширения уже существующего блока ГУАМ, в свое время сформированного США в качестве антироссийской альтернативы СНГ. Пятидневная война на Южном Кавказе продемонстрировала полную недееспособность этого блока. Реакция Баку на события в Южной Осетии свидетельствовала о самостоятельном характере азербайджанской дипломатии, ее стремлении руководствоваться, прежде всего, национальными интересами собственного государства. Баку не пошел по пути Киева: он не стал осложнять свои отношения с Россией ради поддержки военной авантюры режима Саакашвили. Аналогичную позицию занял другой союзник Грузии по блоку ГУАМ – Молдова. То, что половина членов ГУАМ отказалась поддерживать Грузию, а значит, и политику США в Кавказском регионе, стало унизительным поражением американской дипломатии на постсоветском пространстве.
США рассматривают Азербайджан как удобный плацдарм для расширения политического и военного присутствия в Каспийско-Черноморском регионе, транзитную страну для экспорта энергоносителей из Центральной Азии и важный поставщик энергоносителей. Для США и ЕС важна роль Азербайджана в качестве транзитной страны и поставщика энергоносителей в Европу. Москва не может согласиться с тем, что расширение военно-политического присутствия США ничем не угрожает ее интересам и послужит укреплению стабильности в Каспийско-Черноморском регионе. Для России Азербайджан продолжает оставаться не потенциальным военно-политическим плацдармом, а, в первую очередь, ценным торговым партнером и важнейшей составляющей новых транспортных коридоров Север-Юг, которые связывают ее с Ираном и странами Южной Азии.
Как известно, наши союзники по ОДКБ в подчеркнуто сдержанной форме высказались в поддержку действий России, но так и не осудили Грузию за агрессию и истребление мирного населения Южной Осетии. В связи с этим прозвучало много упреков в адрес нашего союзника в регионе - Армении. Действительно, реакция армянских властей на события в Южной Осетии была крайне осторожной, что было обусловлено сохраняющейся до сих пор зависимостью Армении от транзита через грузинскую территорию, а также нежеланием ставить под удар армянское население Грузии. На опасность репрессий против армян указывает то, что грузинские власти нейтрализовали лидеров армян Джавахетии (Джавахка) непосредственно перед началом осетинской операции, и в августе 2008 г. этот регион был фактически изолирован от внешнего мира.
После начала конфликта Армения недополучила третью часть объемов российского газа, который идет транзитом через Грузию. Это было недвусмысленным сигналом, что Саакашвили готов ввести транспортную блокаду и полностью прекратить транзит энергоресурсов в Армению, если действия Еревана покажутся ему «недостаточно дружественными». Очевидно, что правительство Армении не могло ставить под удар армянское население Грузии и не учитывать возможности транспортной блокады Армении.
Сохранение стратегического партнерства с Арменией в сочетании с теперь уже постоянным военным присутствием в Абхазии и Южной Осетии гарантирует защиту интересов России на Южном Кавказе и создает условия для дальнейшего укрепления ее позиций в регионе. В изменившейся после Пятидневной войны ситуации США и ЕС были вынуждены искать новые средства нейтрализации российского влияния на Южном Кавказе. Похоже, что главным объектом евроатлантического контрнаступления на Кавказе была избрана Армения. Очевидно, что в случае радикальной смены ее внешнеполитической ориентации ситуация в регионе изменится коренным образом. Средством достижения этой цели могут стать «Восточное партнерство» и другие проекты, целью которых объявлена интеграция всех постсоветских государств, за исключением России, в евроатлантическое пространство.
Практическое осуществление проекта «Восточное партнерство» началось после Пятидневной войны в условиях очевидной неспособности США и НАТО решить задачу вытеснения России и установления полного евроатлантического контроля над Южным Кавказом. Вскоре после окончания военных действий состоялся чрезвычайный саммит ЕС, на котором была принята резолюция о необходимости «оказать поддержку региональному сотрудничеству и укрепить отношения с восточными соседями путем осуществления проектов "Восточное партнерство" и "Черноморская синергетика"».
Азербайджан и Грузия (вместе с Молдавией и Украиной) были включены в список участников «Восточного партнерства» без каких-либо условий. Для Армении же (как и для Белоруссии) условием допуска к обещанным «Восточным партнерством» экономическим и прочим выгодам стала «демократизация» государственного механизма и общественной жизни. Подобное требование имеет совершенно формальный характер, так как было бы очевидно нелепым рассматривать соседние с Арменией авторитарный (как считают на Западе) Азербайджан или совершенно дезорганизованную Грузию как образцы развития демократии на постсоветском пространстве. Очевидно, что обещанные выгоды «Восточного партнерства» используются для давления на Армению (и Белоруссию) с целью добиться постепенной переориентации ее внешней политики, а в перспективе – отказа от союза с Россией.
Накануне Пятидневной войны в Южной Осетии многие отечественные журналисты и эксперты вслед за своими коллегами на Западе твердили о том, что Россия окончательно проиграла Южный Кавказ. После предрекавшегося скорого и «неотвратимого» принятия в НАТО Грузии и Азербайджана на милость евроатлантистов непременно сдастся Армения, Россия якобы давно готова сдать Южную Осетию и Абхазию на милость Саакашвили, а в перспективе – бесславно уйти не только с Южного, но и с Северного Кавказа. Казалось бы, итоги Пятидневной войны должны были изменить подобные пессимистические настроения. К удивлению, совсем наоборот. России вновь настойчиво предрекают геополитическую катастрофу на Кавказе, причем в качестве главного аргумента приводятся якобы однозначно негативные для нее результаты Пятидневной войны, «сплотившие» США, Европу и «все прогрессивное человечество» на однозначно антироссийской платформе. Ситуация на Кавказе действительно продолжает оставаться сложной, она находится в стадии быстрой трансформации, но будет ли эта трансформация столь однозначно неблагоприятной для России?
Пятидневная война наглядно продемонстрировала глубокие противоречия внутри ЕС. «Старая Европа» отнеслась к «Восточному партнерству» весьма скептически, французский президент Н. Саркози весьма демонстративно подчеркнул целесообразность осуществления идеи «Европа + Турция + Россия», которая позволит создать «огромное пространство с 800 млн населения, совместно пользующихся одинаковым процветанием и одинаковой безопасностью». В этих условиях утверждения о существовании некоего единого антироссийского евроатлантического фронта представляются преувеличенными и не отражающими реальной ситуации.
Пятидневная война стала наглядным свидетельством прогрессирующего упадка однополярной модели мироустройства. США не удалось оказать никакого влияния на ход событий, а затем добиться дипломатической изоляции России и безусловного одобрения своей политики на Кавказе даже со стороны многих государств-членов НАТО. Против России так и не было введено санкций, которыми западные партнеры угрожали ей после Пятидневной войны и признания Абхазии и Южной Осетии (исключение РФ из Г8, экономические санкции и т.п.). Более того, граничащая с Кавказом Турция продемонстрировала желание совместно с Россией поддерживать мир и стабильность в Черноморском регионе.
В феврале 2009 г. президенты России и Турции подписали в Москве Совместную декларацию о продвижении к новому этапу отношений между Российской Федерацией и Турецкой Республикой и дальнейшем углублении дружбы и многопланового партнерства. Для России принципиально важно, что в этом документе вновь была подтверждена обоюдная приверженность Конвенции о режиме Проливов (Конвенция Монтре), т.е. Турция и Россия дали ясно понять, что они намерены препятствовать наращиванию военной активности в Черном море со стороны нечерноморских государств.
Пятидневная война и ее последствия наглядно продемонстрировали, что в августе 2008 г. длительный период ослабления российских позиций на постсоветском пространстве и на мировой арене в целом закончился. Быстрый разгром грузинской армии привел к замораживанию планов включения в состав блока НАТО Грузии и Украины. Российское военное присутствие в Армении, Абхазии и Южной Осетии позволяет надежно гарантировать безопасность России и ее союзников. Вместе с тем в регионе появились новые вызовы и угрозы российским интересам. У России появились принципиально новые возможности по защите своих политических и экономических интересов на Южном Кавказе и на всем постсоветском пространстве. Важно, чтобы эти возможности были использованы российским руководством в полной мере, чтобы ответы на вызовы интересам РФ следовали не после превращения потенциальных вызовов в действительность, а приобрели упреждающий характер.
По материалам: Стратегии развития. - 2011. - № 1. - с. 23
Грузия Азербайджан Армения Иран Россия США Турция
