СТРАНИЦЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО КАВКАЗОВЕДЕНИЯ (XIV). Этнографическое кавказоведение: основные направления, идеи, концепции
Публикации | 13.01.2012 | 16:00
6. СЕМЬЯ И СЕМЕЙНЫЙ БЫТ
Фамилиологическое направление в отечественной этногрфии имеет давние и богатые традиции (801). Если даже отвлечься от работ по отдельным кавказским народом, то достаточно назвать предпринятый С.А. Егиазаровым обзор остаточных форм архаических брачно-семейных отношений у народов Кавказа, принадлежащую В.В. Сокольскому первую историческую реконструкцию матриархальной стадии развития кавказских горцев, составляющую несомненную заслугу Л.В. Малинина первую попытку установить генетическое и функциональное соотношение калыма и приданого, небезынтересную в теоретическом отношении сводку данных о семье у горско-кавказских народов А. Даринского и особенно соответствующие сюжеты в трудах М.М. Ковалевского, опиравшегося на кавказский материал в своих исследованиях семейной общины и еще более древних брачно-семейных форм.
Большинство названных ученых жили в Петербурге или в Москве, там же публиковались их работы - отдельными книгами или статьями в этнографических либо других журналах. В то же время заметное место занимал и другой центр этнологического кавказоведения - Тифлис, где велась очень широкая по этническому и тематическому охвату, в том числе и по теме семьи и семейного быта, деятельность Г.Ф. Чурсина, продолжавшаяся и в первые послереволюционные десятилетия. Уже в середине 1920-х годов возобновилась она также в Москве и Ленинграде. Пожалуй, первым заметным явлением в этой области была статья Е.М. Шиллинга «В Гудаутской Абхазии», посвященная в основном материальной культуре, но в связи с этим и организации семейного быта, а также гостеприимству. В 1930-х годах Е.М. Шиллинг, проводя полевые работы в Дагестане, собрал интересные материалы о большой семье, представленные в его рукописях о багулалах, каратинах, бежтинах и хунзалах (Архив ИЭ в Москве). Наконец, его вышедшая в 1940-х годах монография о кубачинцах содержит особый раздел о пережитках матриархата, где на основе личных наблюдений, сообщений информаторов и фольклорных данных он привлекает внимание к остаткам женских свобод, матронимическим фамилиям, реликтам возрастных женских сообществ и, что особенно важно, отдаленным реминисценциям оргиастических нападений на посторонних мужчин (1) во время женских полевых работ (в форме пленения таких мужчин) (36,106).
К концу 1920-х годов относится небольшая, но замечательная в общетеоретическом отношении статья этнографа и языковеда М.Д. Сигорского о браке и брачных обычиях у народов Кавказа (его последняя обнаруженная нами статья - по тюркской лингвистике - была опубликована в 1934 г.). На эту статью впоследствии почти не ссылались и в то же время интенсивно разрабатывали содержащиеся в ней идеи. Да и у Сигорского его обобщения, хотя и опираются, по его собственному свидетельству, на большой литературный и полевой материал (а также несомненно на достижения зарубежной теоретической этнологии того времени), изложены конспективно, они как бы щедро брошены для разработки последующим исследователям. Он разделил брачные порядки народов региона на две основные группы, внутри которых прослеживаются свои вариации. Первая группа (Северный Кавказ, Дагестан, Абхазия и частично Закавказье) - брак со скрыванием жениха, вторая группа (большинство народов Закавказья, испытавших влияние византийской обрядности) - брак с открытой свадьбой. Характеризуя эти формы и их вариации, он впервые в советской литературе выдвинул идею о ветвлении фамильно-патронимической организации, называя ее фамильной; вскрыл остаточные формы перехода от матрилокального брачного поселения через интерлокальное к патрилокальному; в связи с этим остановился на обычаях поселения в так называемом чужом доме и возвращения молодой для родов домой; связал институт аталычества с допатрилокальными формами брака и т.д. (543).
В 1930-х годах разработка темы семьи и семейного быта в этнологическом кавказоведении началась главным образом уже в рамках Кабинета Института этнографии АН СССР. Кабинет был образован в Ленинграде, и уже тогда его первый руководитель А.Н. Генко в своем программном выступлении наметил в качестве одной из задач этнографического изучения народов Кавказа исследование истории семьи, а равно начавшегося переустройства ее быта. Однако развернулись соответствующие исследования только с возникновением сектора в Москве, при его первом московском руководителе М.О. Косвене.
Крупный историк первобытности, М.О. Косвен уделял преимущественное внимание истории архаичной брачно-семейной организации и сам предпринял ряд ее реконструкций на кавказском этнографическом материале. Остатки дислокальности и различных форм интерлокальности и начальной поры патрилокальности брачного поселения, обычаи поселения жениха и невесты в так называемых других, или чужих, домах и аталычества как остатки авункулокальности, кавказские формы обычаев избегания как остатки перехода от матрилокальности к патрилокальности, обычай возвращения новобрачной домой для родов как воспоминание о матрилинейном счете родства, исторические корни куначества как реликта мужских домов, эволюция семейной общины – таковы главные из рассматривавшихся им в этой связи вопросов (2). В теоретическом плане эволюция брачных порядков, а также начальных форм семейной общины трактовалась М.О. Косвеном как отражение перехода от матриархата к патриархату, т.е. в соответствии с общепринятой тогда в науке и более всего развитой им самим реконструкции женовластия - матриархата. Теперь такая реконструкция уже считается устаревшей (3), но развернутая М.О. Косвеном вслед за М.Д. Сигорским (543) трактовка ряда брачных порядков народов Кавказа в качестве остаточных форм смены матрилокальности патрилокадьностью и матрилинейности - патрилинейностью полностью сохраняет свое научное значение.
Менее заметный след оставила предпринятая М.О. Косвеном реконструкция развития семейной общины от демократической к деспотической отцовской с рецидивами демократической братской. Она была модифицирована Ю.В. Бромлеем (4), выделившим как древнейшую форму семейной общины братскую семью, и, что еще важнее, опровергнута Д.А. Ольдерогге, предложившим принципиально новую схему, построенную на степени нераздельности семейной общины (5). В другом своем труде М.О. Косвен рассмотрел и подытожил, наряду с другими материалами, также и результаты этнографического изучения семьи в дореволюционной русской этнографии. Это очень полный и полезный компендиум, и можно только пожелать, чтобы подобная работа в таком же объеме была проделана применительно к советскому времени.
Ряд вопросов истории семьи и семейного быта нашел отражение в работах В.К. Гарданова. Им уточнен средний размер адыгской семьи в XVIII - XIX вв. и развит взгляд, что она была преимущественно малой, а не большой, что получило дальнейшую разработку в исследованиях современных кабардинских ученых. Он рассмотрел природу такого семейно-общественного института, как гостеприимство в феодальную эпоху, с его перерождением в классовую форму, а также генетически связанное с ним куначество. Исследуя корни аталычества, он связал этот институт с концепцией первобытной общности детей. Эта идея в свою очередь связана с концепцией исторического приоритета группового брака над индивидуальным. Так же как и концепция матриарха, эта концепция в последнее время подвергалась серьезному переосмыслению (6). Это, как и современные данные этнологии, ставит под сомнение и самую идею перъобытной общности детей (448, 450).
В исследованиях видного кавказоведа Л.И. Лаврова семейно-бытовая тематика заняла лишь самое ограниченное место. Анализируя причины многоязычия в Дагестане, он коснулся родственной (и в том числе больше семейной) эндогамии, в которой, видимо, справедливо усматривал одну из причин местной языковой ситуации. Несколько более широко семейно-бытовая тематика представлена в его статье о культурно-бытовых преобразованиях в советское время, где затронуты такие вопросы, как положение горянки, неоднозначность народных традиций, замедленность темпов перестройки семейного быта (7). Большинство предложенных Л.И. Лавровым решений выдержало проверку временем, и только некоторые из них, как, в частности, положение о невозможности компромиссных ситуаций в развитии семейных обычаев, были переосмыслены в последующих исследованиях кавказоведов.
Рис. Табасаранский ковер
Выполненные в стенах сектора Кавказа работы учеников М.О. Косвена, В.К. Гарданова и Л.И. Лаврова, а также работы некоторых этнографов-кавказоведов старшего поколения (Л.Б. Панек, Е.Г. Пчелина) могут быть подразделены на три группы. Первая: работы сотрудников (до этого аспи-рактов) сектора, специализировавшихся в основном на семейно-бытовой проблематике и посвятивший ей все или почти все свои публикации. Вторая: работы членов сектора, проявивших себя в различных областях кавказоведения и рассматривавших семейно-бытовые сюжеты наряду с другими. И третья: работы многочисленных, главным образом целевых аспирантов, защитивших свои опубликованные или неопубликованные диссертации целиком либо преимущественно по семейно-бытовой тематике.
Рис. Традиционные войлоки карачаевский и балкарский
Рис. Традиционный армянский орнамент (Давтян С. Армянский карпет. Ереван, 1975. Табл. XXVII)
В первой группе работ раньше всего было начато изучение семьи и семейного быта абхазов, а позднее народов Северного Кавказа, Кавказа в целом, предпринятое Я.С. Смирновой. Были подготовлены публикации по абхазам, посвященные институтам аталычества, усыновления и умыкания; затем - положению женщины, а впоследствии - старших возрастных групп в связи с долгожительством. В публикациях по народам Северного Кавказа рассмотрены эволюция форм семьи, брачно-свадебный, детский и погребально-поминальный циклы обычаев и обрядов, институты умыкания и избегания, положение женщины, воспитание детей, соотношение традиций и инноваций. Исе-ледования автора были затем обобщены в этнорегиональном обзоре развития семьи и семейного быта у народов Северного Кавказа (без Дагестана).
Для многих историко-этнографических работ было характерно внимание не столько к древнейшим формам, сколько к трансформации брачно-семейных институтов в меняющихся исторических условиях, включая последние десятилетия. Как на этнографических, так и на статистических материалах рассмотрены процессы развития советской семьи и семейного быта, продолжающие бытовать остатки традиций прошлого, издержки современного развития (например, «престижные» траты) (8) (545, 560-565, 568,570 и др.).
Значительный цикл публикаций по современной семье и семейному быту армян принадлежит А.Е. Тер-Саркисянц (Панян). Ею рассмотрены основные черты хозяйственного быта сельской семьи, ее структура, состав и внутрисемейные взаимоотношения, брачные обычаи и семейные обряды, тенденции семейно-бытового развития. Особые публикации посвящены А.Е. Тер-Саркисянц семье и семейному быту армян Нагорного Карабаха и армянского населения Абхазии. Имеются специальные работы по отдельным сторонам армянского семейного быта: национально-смешанным бракам, обычаям избегания и др. В исследованиях А.Е. Тер-Саркисянц широко применены статистические методы, а некоторые ее статьи построены преимущественно на данных этносоциологического опроса (588, 591,594, 597,598 и др.).
В 1980-х годах Л.Т. Соловьевой начато изучение семьи и семейного быта у грузин. Ее первые публикации были посвящены обычаям и обрядам детского цикла, традициям семейного воспитания в XIX – начале XX в. Исследованы особенности детского цикла в равнинно-предгорной и горной Грузии, прослежена их зависимость от экологических и исторических условий. В последующих работах Л.Т. Соловьева расширила рамки своих исследований, в частности обратилась к национально-смешанным бракам и связанным с этим вопросам (579, 581, 583 и др.).
Семейные обычаи и обряды на материалах сельских азербайджанцев рассмотрела Н.Д. Пчелинцева. Ей принадлежит статья о современной свадьбе у рутульцев (535,536,537).
Данные трех названных авторов обобщены, хотя и в сжатой форме, в разделе «Народы Кавказа» коллективной монографии ИЭ о семейном быте народов СССР. Обобщая свои наблюдения, авторы ставят ряд общих вопросов: о сходстве многих черт семейного быта народов Кавказа в прошлом и настоящем, о причинах сохранения некоторых архаических черт, об особенностях сволюции семейного быта в советское время, о тех специфических негативных явлениях, которые явились результатом уже послеоктябрьского развития, и др. (534,560,578 и др.).
Фамилиологические работы членов сектора Кавказа, специализирующихся в различных областях этнологического кавказоведения, стали появляться уже в 1930-х годах. Л.Б. Панек опубликовала статью о терминах родства у грузин (481), а в своих статьях о социальной организации и жилище обращалась к теме большой семьи (482, 483). Некоторые ее отчеты об экспедициях содержат упоминания о собранных материалах по обрядам жизненного цикла и обычаям гостеприимства у народов Дагестана. Е.Г. Пчелина описала старинные родильные обычаи у осетин (533). В 1940-х годах З.А. Никольская в двух статьях рассмотрела свадебные и родильные обряды аварцев, уделив заметное внимание свидетельствам древней матрилокальноеги; в другой публикации она проанализировала остаточные свидетельства былой экзогамии у аварцев, предложив свое объяснение происшедшего у них позднее перехода к родственной эгдогамии (477, 478, 527). Однако это объяснение, в основе которого лежат механизмы смены матрилинейности патрилинейностью, в дальнейшем признания не получило. В современной этнографии данный переход, как правило, связывают с распространением ортокузенных браков, отражающих имущественные интересы большой семьи или патронимии (Д.А. Ольдерогге, А.И. Першиц и др.). В своей кандидатской диссертации и связанных с ней публикациях З.А. Никольская исследовала большую аварскую семью (527).
В 1950-х годах Н.Ф. Такоева коротко охарактеризовала традиционную брачно-свадебную и более обстоятельно - погребально-поминальную обрядность осетин (586, 587). Тогда же Г.А. Сергеева опубликовала сообщение о браке и свадьбе у народов Дагестана в XIX в., а позднее - статью о положении дагестанской женщины (540, 542). Впоследствии Г.А. Сергеева в соавторстве с Я.С. Смирновой проанализировала тенденцию выбора национальности подростками из национально-смешанных семей (93). В 1960-х годах статьи А.Г. Трофимовой, основанные на материалах отделов загсов, привлекли внимание к изучению браков и изменению брачного возраста бакинцев, положили начало широкому привлечению кавказоведами статистических данных. Ей же принадлежит статья о современной семье у азербайджанцев (602, 603, 753).
В начавших выходить с 1950-х годов обобщающих трудах сектора о народах Кавказа имеются короткие, но содержательные разделы о семье и семейном быте в прошлом и настоящем. Это очерки Л.И. Лаврова о лезгинах, лакцах, рутульцах, абазинах; Н.Ф. Такоевой - о балкарцах и (в соавторстве с Б.А. Калоевым) осетинах; Б.А. Калоева - о чеченцах, ингушах, агулах; З.А. Никольской - об аварах, цахурах и (в соавторстве с А. Алиевым и Е.М. Шиллингом) даргинцах; А.Г. Трофимовой - о талышах; В.П. Кобычева - об удинах. В популярной книге С.А. Арутюнова и В.П. Кобычева о народах Кавказа и молдаванах (в серии «Рассказы о народах СССР») также имеются данные о семейном быте, на основе которых подчас делаются нестандартные выводы.
Большое место занимает семейно-бытовая проблематика в специальных коллективных и индивидуальных работах по отдельным народам Кавказа или их группам. Назовем здесь раздел о семье в тематическом сборнике о культуре и быте народов Северного Кавказа, выпущенном к 60-летию Советской власти (автор Я.С. Смирнова), соответствующие параграфы в выдержавшей два издания монографии Б.А. Калоева об осетинах, широкое и нередко представляющее немалый теоретический интерес обращение к старому и новому семейному быту грузин в книге Н.Г. Волковой (в соавторстве с Г.Н. Джавахишвили) о традициях и инновациях в бытовой культуре Грузии. Серьезное исследование, построенное на этнографических и статистических (в большей степени архивных) данных, представляет собой раздел о семье и домашнем быте грузин в книге Ю.Д. Анчабадзе и Н.Г. Волковой о старом Тбилиси, где рассматривается практически весь комплекс вопросов, касающихся жизни городской грузинской, а в значительной мере и армянской семьи. Давняя этнографическая традиция выявления форм семьи в связи с изучением жилища представлена в ряде публикаций В.П. Кобычева к особенно в его монографии о северокавказских поселениях и жилище.
Наконец, третья группа работ. За более чем полувековую деятельность сектора и особенно за послевоенные десятилетия в нем прошли аспирантуру или были прикреплены к нему в качестве соискателей и докторантов молодые этнографы из всех республик и областей Кавказского региона. Значительная часть их исследований посвящена семье и семейному быту или различным важным аспектам этого раздела этнографии. Проблематика их работ разнообразна, но в ней может быть выделено несколько основных тем. Семья и семейный быт у кабардинцев рассмотрены Т.Т. Шиковой, у адыгейцев-шапсугов - Э.Л. Коджесау, у кумыков -С.М. Гаджиевой, у азербайджанцев - М.И. Атакишиевой и Г.И. Гадирзаде. Характеристике систем родства у абазин была посвящена диссертация А.Е. Шинкубы. Отдельные аспекты брака и свадьбы исследованы у армян (Э.Т Карапетян) и кумыков (Б.М. Алимова). Социализация детей, обычаи и обряды детского цикла охарактеризованы у осетин (Т.З. Бесаева) и абхазов (С.А. Дбар, О.В. Маан). Религиозные пережитки в семейном быту и процессы их преодоления изучены у народов Дагестана (Г.Р. Разилова) и армян (З.В. Харатян). Свободное время и формы его использования, в частности в семейном быту, изучены у осетин (А.Б.Дзадзиев), обряды и обрядовые игры, в том числе в семейном быту, - у адыгских народов (С.Х. Мафедзев).
Добавим сюда также содержательные разделы по семейному быту в диссертациях, посвященных абхазам (Л.Х. Акаба, Ю.Г. Аргун), кабардинцам и балкарцам (Р.Х. Тазиев).
Таким образом, в секторе ведется значительная работа по изучению семьи и семейного быта, готовятся кадры этнографов-фамилиологов. Но работа все еще ограничена территориально (в частности, в последнее время почти не изучается дагестанская семья) и тематически (у многих народов региона исследуются лишь отдельные стороны семейного быта; городское население изучается слабее, чем сельское). Эти лакуны отчасти восполняются сотрудничеством с местными этнографами, которые, в частности, широко привлекались к подготовке таких обобщающих коллективных трудов, как двухтомник «Народы Кавказа», монография о колхозном крестьянстве Адыгейской автономной области, фолиант «Семейный быт народов СССР», а также к участию в серии «Кавказский этнографический сборник». В соответствующих разделах этих трудов участвовали этнографы Азербайджана (И.М. Джафарзаде, Р.И. Бабаева, М.И. Атакишиева), Армении (Э.Т. Карапетян, С.Д. Лисициан), Грузии (В.В. Бардавелидзе, Р.Л. Харадзе, И.В. Чкония), Абхазии (Ш.Д. Инал-ипа), Дагестана (А.Алиев, С.Ш. Гаджиева, М.М. Ихилов), Адыгеи (М.Г. Аутлев, Э.Л. Коджесау, М.А Меретуков), Южной Осетии (З.Д. Гаглоева) и т.д. Совместно с этнографами Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгеи запланирована серия трудов «Компоненты культуры этноса», куда войдут разделы о семье у адыгов и тюркских народов Центрального Кавказа.
Однако координационную работу сектора в области изучения семьи и семейного быта народов Кавказа нельзя признать достаточной. Даже этносоциологические исследования, начатые в 1970-х годах местными этнографическими учреждениями при участии В.К. Гарданова, Я.С. Смирновой и А.Е. Тер-Саркисянц в Северной Осетии, Кабардино-Балкарии и Грузии (Аджарии), не достигли необходимой унификации в сборе материала.
В других этнографических центрах Москвы и Ленинграда - на этнографических кафедрах МГУ и ЛГУ, в Государственном Музее этнографии народов СССР - нет особых кавказоведческих подразделений, но и там работают или работали этнографы, которые в своих исследованиях так или иначе обращались к фамилиологическим сюжетам на материалах региона. Уже в 1939 г. кафедра этнографии МГУ совместно с Центральным антирелигиозным музеем снарядила экспедицию в Шапсугский национальный район Краснодарского края, результатом которой явился сборник студенческих работ под редакцией С.А. Токарева и Е.М. Шиллинга. В нескольких статьях этого сборника («Семейные обычаи и обряды у шапсугов» А. Куниной, «О черкесской свадьбе» И. Шмушкиса, «Религия и бытовое положение женщины у шапсугов» Е. Чистяковой) получил довольно полнокровное отражение семейный быт причерноморских адыгейцев того времени, с сохранявшимися в нем доисламскими и исламско-шариатскими религиозными чертами. В изданном МГУ на основе курса лекций С.А. Токарева капитальном учебном пособии «Этнография народов СССР» раздел о народах Кавказа содержит сведения о наиболее характерных чертах семейного быта в этом регионе, которые, правда, вкраплены в сведения об общественном строе или быте (9). Ученым МГУ принадлежат специальные кавказоведческие работы с имеющимися в них разделами по семейной теме: семья и семейные обряды терских казаков у Л.Б. Заседателевой, семья в системе сельской общины абазин у Е.Н. Даниловой (10). Московский кавказовгд Е.С. Зевакин (Всесоюзная государственная библиотека им. В.И. Ленина) оставил в очерках по истории Адыгеи содержательные разделы о брачно-семейных порядках адыгейцев в XVIII - первой половине XIX в. и их трансформации в пореформенный период; они основаны не только на литературном, но также на значительном архивном и отчасти полевом материале (11). В Ленинграде Е.Н. Студенецкая (Государственый Музей этнографии народов СССР), отправляясь от своих полевых данных 1940-х годов, коротко, но очень разносторонне и точно охарактеризовала большую семью у кабардинцев, которая, по ее сведениям, вплоть до конца XIX в. была у них преобладающей формой семейной организации (585).
Примечания
(1) См. о них: Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. М., 1974. С. 132–142.
(2) Работы М. О. Косвена по этой тематике печатались главным образом в СЭ и КСИЭ в 1930–1950-х годах, а затем были сведены в его книге «Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы» (М., 1961). Не вошедшими в эту книгу остались лишь второстепенные заметки, например краткий обзор пережитков матриархата у народов Кавказа (СЭ. 1936. № 4-5).
(3) См.: Першиц А.Я Матриархат: иллюзии и реальность // Вестник АН. 1986, 11, № 3.
(4) См.: Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М., 1981. С. 202 и сл.
(5) См.: Ояьдерогге Д.А. Иерархия родовых структур и типа большесемейных домашних обшин // Социальная организация народов Азии и Африки. М., 1975. С. 15 и ел.
(6) См.: Алексеев В.П., Перший А.И. История первобытного общества. М., 1990.
(7) Соответствующие статьи сведены в книге: Лавров Л.И. Историко-этяографические очерки Кавказа. Л., 1978.
(8) См. также: Смирнова Я.С. Избегание: формационная оценка или «этический нейтралитет»? // СЭ. 1978. № 6 (в соавторстве с А.И. Першицем).
(9) Токарев С.А. Этнография народов СССР. Исторические основы быта и культуры. М., 1958.
(10) 3аседателева Л.Б. Терские казаки (середина XVI - начало XX в.). М., 1974; Данилова Е.Н. Абазины (Историко-этнографическое исследование хозяйства и общинной организации. XIX век). М., 1984.
(11) «Очерки истории Адыгеи. Т. 1. Майкоп, 1957.
советское кавказоведение
