Пироманы из Закавказья: деятельность политиков Грузии по развалу Союза ССР (I)

Публикации | Аждар КУРТОВ | 25.11.2011 | 12:50

Политики Грузии в начале 90-х гг. ХХ в. внесли немалый вклад в процесс дезинтеграции прежде единого государства. Зачастую в их действиях наличествовало разрушение без созидания. Элементы конструктивности подавлялись стремлением вести тотальную борьбу против коммунистических порядков и власти Центра. Иногда складывалось впечатление, что грузинские политики скорее анархисты, чем создатели чего-то нового. Конечно, Советскому Союзу тоже не удалось дать достойные ответы на многие вызовы современности (1), но мы в данном случае говорим о другом – о радикализме грузинских политиков в период обретения независимости, который заставляет сомневаться в истинности высказываний грузинских дипломатов, утверждающих, что Грузия не несёт никакой ответственности за развал СССР (2).

Об этом событии написано много. Тем не менее уже сегодня, спустя всего 20 лет, появилось много разного рода связанных с ним мифов, которые успели прочно укорениться в массовом сознании. Не претендуя на истину в последней инстанции, мы всё-таки затронем некоторые аспекты тех драматических для народов Союза ССР событий.

Конец 80-х – начало 90-х гг. прошлого века – это годы переломные для всех без исключения бывших союзных республик СССР, становившихся тогда суверенными независимыми государствами. В большинстве исследований и мемуаров, посвящённых этому периоду, самые разные авторы почему-то неизменно в качестве примера активизации сецессионистских движений приводят республики Прибалтики. Между тем объективный анализ показывает, что пионером этого движения выступала прежде всего Грузия, хотя, безусловно, влияние происходивших в этой республике процессов на внутреннее положение СССР было несравнимо меньше, чем событий в прибалтийских республиках.

Стоит также задуматься и о другом. Часто повторяемый тезис о неизбежности распада Советского Союза вовсе не снимает ответственности с конкретных политических элит за то, что их деятельность в тот период способствовала популяризации преимущественно неправовых и нецивилизованных форм этого распада. С другой стороны, столь же фальшиво выглядят и попытки некоторых политиков переложить всю ответственность за исчезновение с карты мира могучего государства на ГКЧП, как будто без него Союз ССР можно было бы сохранить.

Серьёзной ошибкой первого и последнего президента СССР Михаила Горбачёва было стремление удержать под контролем Компартии процесс развития демократических институтов. Это искусственное сдерживание во многом и стало причиной того, что обретение независимости союзными республиками проходило далеко не цивилизованным, т.е. правовым путём.

Мировая история знает примеры, когда рождение нового суверенного государства происходило посредством выделения его из другого государства, путём сецессии. Таким образом, например, в начале ХХ в. на вполне адекватной основе был разрешён конфликт между Швецией и Норвегией. Однако М. Горбачёв тянул с разработкой законодательства, позволяющего цивилизованно урегулировать сложные проблемы во взаимоотношениях между союзными республиками и тем самым развязал руки политической элите Грузии, выбравшей деструктивный путь.

Ситуация в республике стала обостряться уже во второй половине 1988 г. Некоторые национальные движения наравне с чисто демократическими выдвинули и узконационалистические лозунги, требуя закрыть все негрузинские школы, ликвидировать автономные образования и принять специальный акт о независимости Грузии и выходе её из состава СССР. Причудливое переплетение идей защиты прав человека и великогрузинского шовинизма стали в то время характерной особенностью идеологии целого ряда неформальных объединений (3), в которой антикоммунизм соседствовал с откровенной антирусской пропагандой. Деятельность таких организаций, как Хельсинкская группа, Партия национальной справедливости Грузии, Общество Ильи Чавчавадзе (4), Общество Ильи Праведного, Партия национальной независимости Грузии, Национально-христианская партия Грузии, и их лидеров – З. Гамсахурдиа, М. Коставы (5), И. Церетели, Г. Чантурии и других, неуклонно набирала обороты (6). Характерно, что для полноценной легализации своей деятельности этим организациям нужен был надлежащий повод, который и возник после трагических событий 9 апреля 1989 г. в Тбилиси.

Постепенно националистический компонент оттеснил на второй план общедемократическую и правозащитную составляющие в деятельности этих организаций. Не случайно развитие в Грузии политического процесса (в том числе и конституционализма) оказалось непосредственно связанным с попытками использовать этническую мобилизацию и пересмотреть сложившиеся в республике межэтнические отношения. По нашему мнению, именно в лозунге «Грузия для грузин», провозглашённом политиками типа Звиада Гамсахурдиа, нужно искать ответ на вопрос, почему столь трагическими были последствия тогдашней политики грузинского руководства. В отличие от многих других государств Европы, тоже прошедших через постсоциалистическую трансформацию, Грузию увлекло не на путь построения нового государства на основе демократического гражданского полиэтнического общества, а на путь агрессивной моноэтничности. Как правильно отмечают исследователи этой проблемы, созданная в тот период в Грузии идеология, естественно, нуждалась в «образе врага», без которого её основные установки были бы обречены на неудачу (7). В юридическом плане ситуация выглядела следующим образом.

В Грузии процесс создания суверенной государственности всегда имел явный перекос в сторону политизированных деклараций и мало учитывал общеправовые подходы. Право вообще и нормотворчество в частности выполняли роль служанок вульгарной политики. Одним из распространённых мифов, возникших вокруг распада СССР, как уже говорилось, является миф о том, будто августовский путч и деятельность ГКЧП стали главной причиной принятия союзными республиками деклараций о независимости. Однако это не соответствует историческим фактам. Как раз пример Грузии убедительно показывает, что исчезновение с карты мира Союза ССР мало зависело от событий августа 1991 г.

Уже в декабре 1988 г. в ряде крупных городов Грузии (Тбилиси, Кутаиси, Сухуми) радикальные национальные организации начали проводить митинги в поддержку подготовленного к тому времени проекта программы развития грузинского языка. На этих митингах звучали и лозунги о необходимости решительного изменения государственного устройства республики. Массовость подобного рода мероприятий постоянно росла. Свою роль в этом сыграло и положение в Абхазии, где в период перестройки набрала силу идея повысить статус этой автономной республики до уровня союзной республики СССР (8). 18 марта 1989 г. в селе Лыхны Гудаутского района Абхазской АССР при поддержке целого ряда организаций, в том числе и официальных, состоялось многотысячное собрание общественности, на котором было принято обращение к высшим партийным и советским органам СССР с просьбой восстановить утраченный в 1931 г. Абхазией статус союзной республики в составе СССР (9). Действительно, в марте 1921 г. она была провозглашена советской социалистической республикой, но позднее её государственно-правовой статус был понижен сначала до договорной ССР (в 1922 г.)10, а затем и до автономной (в 1931 г.). Причём, как утверждает В. Ардзинба, это происходило против воли абхазского народа (11), поскольку Грузия ещё в 1918 г. фактически оккупировала и аннексировала Абхазию (12).

В ответ на это и под предлогом защиты будущего грузинской нации национальные организации Грузии создали целый ряд неофициальных структур для противодействия государственным (советским) институтам: Временное правительство Грузии, Центральный забастовочный комитет, Единый комитет народного движения. Формировались вооружённые отряды граждан. Был организован сбор средств для приобретения стрелкового оружия (13).

Абхазская проблема всемерно раздувалась. 25 марта 1989 г. на организованном лидерами Общества Ильи Чавчавадзе митинге в Сухуми была принята резолюция, в которой обращение, принятое в селе Лыхны 18 марта 1989 г., было названо оскорбляющим весь грузинский народ. При этом основным виновником «абхазского сепаратизма» почему-то считалась Москва, которая якобы и спровоцировала эту ситуацию, чтобы укрепить своё господство в Грузии. В резолюции этого митинга содержался пункт о возможном внесении в политическую повестку дня вопроса о выходе Грузии из состава СССР. На митинге звучали лозунги «За независимую Грузию!», «Грузия – только для грузин!», «Грузинский язык должен стать единственным государственным языком Грузии!» и т.п. З. Гамсахурдиа тогда не просто отвергал претензии абхазов на самоопределение, но и предлагал им переселиться на их, как он утверждал, «историческую родину» – Северный Кавказ (14).

Одним из популярных тезисов радикалов было тогда утверждение о необходимости прекратить «заселение Грузии чуждыми этносами». Позднее этот подход найдёт отражение в законодательстве о гражданстве. Между тем, как свидетельствуют статистические данные, подобные утверждения радикалов были чистой спекуляцией. Население Грузинской ССР с 1959 по 1969 г. выросло на 648,3 тыс. человек. Но при этом межреспубликанское сальдо миграции было для республики отрицательным и составляло 81,5 тыс. человек. То есть население республики за счёт миграции не приобретало, а теряло в среднем 7,4 тыс. человек ежегодно. В 1970–1978 гг. население Грузии увеличилось на 306,8 тыс. человек (6,6 %). Однако сальдо межреспубликанской миграции оставалось отрицательным и составляло 158,3 тыс. человек, т.е. 17,6 тыс. человек в год. Тем не менее удельный вес грузин в Грузинской ССР в 1959–1988 гг., как отмечают специалисты, постоянно увеличивался (табл. 1).

Таблица 1

Удельный вес наиболее многочисленных этносов, проживавших на территории Грузинской ССР (в %)*

* Котов В. И. Народы союзных республик СССР. 60–80-е гг. Этнодемографические процессы. М., 2001. С. 241.

Повышение доли грузин в составе населения республики было связано с оттоком за её пределы представителей других народов, и в первую очередь русских и армян. Таким образом, в действительности в республике постоянно шёл отток негрузинского населения, а значит, утверждения радикалов о «заселении Грузии чуждыми этносами» были не более чем провокацией.

Ситуация начала развиваться в вполне определённом направлении. Это, как нам представляется, послужило главной причиной того, что кампания по выборам делегатов на Съезд народных депутатов СССР, проходившая в то время, не стала в Грузии инструментом поиска цивилизованного решения накопившихся проблем. Выборы состоялись 26 марта 1989 г. Судя по данным Центризбиркома Грузинской ССР (15), явка была высокой – 97,0 % (16) (выше чем в Грузии, явка избирателей была только в Азербайджане – 98,5 %). В итоге была избрана довольно большая группа народных депутатов от Грузии – 91 человек (17) (6-я по численности депутатская группа на съезде (18)). Это составило 4,05 % (19) всех депутатов, при том что население республики не превышало 1,91 % общей численности населения СССР. В Верховном Совете СССР доля грузин была ещё больше – 4,81 % (20). (Следует заметить, что этому способствовали выгодные для Грузии нормы союзного законодательства (21)).

Вразрез со старыми советскими традициями самую большую группу среди грузинских депутатов составляла интеллигенция: 29,7 % – представители гуманитарной и социальной сфер, 2,2 – научно-техническая интеллигенция, 1,1 – военнослужащие, 6,6 – хозяйственные руководители, 9,9 – работники аппарата управления, 17,6 – рабочие, 19,8 % – колхозники и рабочие совхозов (22). Однако депутаты, избранные тогда от Грузии как по территориальным (23), так и по национально-территориальным избирательным округам (24), равно как и депутаты, избранные от общественных организаций (25), никакого серьёзного влияния на развитие политических событий в республике в дальнейшем не окажут.

А митинговая истерия продолжала нагнетаться. 28 марта 1989 г. прошли митинги в Гагре, 1 апреля – в Леселидзе, которые переросли в столкновения на межнациональной почве (были пострадавшие). Имели место случаи политических забастовок и блокирования транспортных путей. Лидеры политических неформальных объединений пытались навязать обществу свои рецепты явочным, а подчас и силовым путём, абсолютно игнорируя традиционные демократические институты. Население откровенно толкали к конфронтации, а не к поиску консенсуса.

Бездействие властей и безнаказанность организаторов беспорядков лишь прибавляла последним сил и решительности. С 4 апреля 1989 г. митинги в столице Грузии стали регулярными. Из материалов, собранных комиссией А. Собчака, следует, что в планы организаторов митингов входили захват политической власти и выход Грузии из состава СССР (26). Например, на митинге 6 апреля М. Костава прямо говорил: «Не следует разъединять вопросы Абхазии и независимости Грузии. Вопрос о выделении Грузии из Российской империи – самый серьёзный среди всех других, которые когда-либо выдвигались национальным движением. Для этого нужно отложить все другие вопросы». Как отмечают исследователи, именно к 6 апреля антиабхазская направленность митингов стала отходить на второй план, а на первый выдвинулись требования о выходе Грузии из состава СССР (27). Днём ранее, 5 апреля, другой лидер – З. Гамсахурдиа – зачитал на очередном митинге меморандум правительству Грузии, который включал в себя откровенно националистические и антигосударственные позиции:

– покончить с русификацией и арменизацией Аджарии;

– прекратить арменизацию Месхет-Джавахети;

– положить конец заселению Грузии армянами и русскими;

– прекратить заселение дагестанцами Кварельского района;

– принять меры против азербайджанизации Телавского, Лагодехского и Сагареджойкого районов;

– репатриировать мигрировавших в Краснодарский край грузин.

С правовой точки зрения такие призывы уже нарушали положения Конституции СССР 1977 г., которая, в частности, закрепляла принцип территориального верховенства Союза (ст. 76, 81). В меморандуме все негрузинские организации объявлялись преступными группировками. В грузинской печати появились требования «государственного регулирования рождаемости негрузинского населения» (28). Гамсахурдиа откровенно завил, что будет добиваться ликвидации советской власти и после этого упразднения автономий Абхазии, Аджарии, Южной Осетии (29, 30). Он был ярым этнонационалистическим лидером и имел собственную точку зрения на то, каким путём должна развиваться Грузия. Ему в конце концов удалось внушить большинству населения слепую веру в исключительную праведность предложенного им пути к оформлению национальной государственности. Но новый лидер-пророк нёс Грузии и её народу отнюдь не только мир и добрые слова. Именно поэтому даже такие известные либералы, как академик Андрей Сахаров и философ Мераб Мамардашвили, отрицательно относились к фигуре З. Гамсахурдиа. А. Сахаров вывел примечательную формулу, ставшую впоследствии нарицательной – «Грузия – малая империя». Что же касается М. Мамардашвили, то он подвергся остракизму на родине из-за высказанной им публично позиции: «Если Грузия проголосует за Гамсахурдиа, я пойду против своего народа».

З. Гамсахурдиа стремился сплотить своих сторонников не на базе подлинных демократических ценностей, а прежде всего на основе грузинских национальных ценностей, отсекая все остальные политические и этнические субстраты. Вся история его восхождения и пребывания у власти будет связана с ужесточением позиции Тбилиси по отношению к этническим меньшинствам. Из Грузии будут высылать дагестанских аварцев и русских духоборов, будет отказано в возвращении в родные места туркам-месхетинцам, начнутся военные действия против населения Абхазии и Южной Осетии.

Лозунг Гамсахурдиа «Грузия для грузин» станет привлекательным. Даже католикос Илия II в своём выступлении заявит: «Тот, кто убил грузина, – враг народа» (31). Некоторые исследователи отмечают, что на рубеже 90-х гг. прошлого века грузинская православная церковь не только активно выступала за отделение Грузии от СССР, но и поддерживала избранный тбилисскими политиками курс на силовое подавление нацменьшинств и обеспечение территориальной целостности государства военным путём (32).

Негативное отношение к этническим меньшинствам будет сквозить в выступлениях многих партийных лидеров. Зураб Жвания, лидер Партии «зелёных», употребит весьма характерный термин «незаконное население Грузии». Незаконное – это некоренное, т.е. негрузинское население. На съезде грузинских «зелёных» в декабре 1990 г. Гвелесиани в своём докладе «Социальная и культурная политика Грузии» скажет: «Прошлые 190 лет основательно подточили веками устоявшиеся национальные, социальные и культурные институты. Социальное бесправие причинило невосполнимый вред демографическому положению нации. В этнокультурную нишу, занимаемую грузинским народом, начал проникать чужой паразитирующий элемент, что вызвало заболевание части нации» (33). Всё это будет впереди, а пока страна всё увереннее погружалась в водоворот политических страстей.

Трагические события 9 апреля 1989 г. (34) стали прямым следствием нежелания организаторов митингов в Тбилиси добиваться своих целей демократическим путём. Они ничего не предприняли, когда создалась реальная угроза применения вооружённой силы: конфликт с трагическими последствиями явно входил в их планы. Весьма показательным в этом отношении является факт, о котором стало известно значительно позднее. Незадолго до намеченной на 9 апреля акции сенаторы США Хелмс и Уилсон инициировали слушания по так называемому «грузинскому вопросу», чтобы обсудить легитимность присоединения Грузии к РСФСР в 1921 г. (35) Удивительное совпадение – именно в этот день в Грузии произошли события, показавшие американским политикам, как страдает республика от «оккупации», теряя жизни невинных людей. После событий в Тбилиси произошла смена высшего руководства Компартии республики, и первым секретарём ЦК КП Грузии был избран Г. Гумбаридзе. Против некоторых организаторов закончившегося трагедией митинга прокуратура возбудила уголовные дела, но они были прекращены в феврале 1990 г. из-за изменения политической обстановки. События 9 апреля обсуждались всей страной. Даже первое заседание I Съезда народных депутатов СССР открылось выступлением депутата В. Толпёжникова, попросившего собравшихся почтить память погибших в Тбилиси минутой молчания и внёсшего депутатский запрос о виновниках этой трагедии (36).

Мы специально ещё раз отмечаем весьма важное обстоятельство: независимость Грузия обретала не правовым демократическим путём, а скорее в рамках такого явления, которое ещё античные авторы называли охлократией. Искусственное манипулирование толпой на митингах подменило нормальный политический процесс. В результате элементы насилия как средства достижения политических целей постепенно стали оттеснять на второй план любые попытки поиска компромисса на правовом поле. Субъективный, волевой момент, столь характерный для митинговой активности, был в конце концов привнесён и в законодательный процесс, что самым негативным образом отразилось как на строительстве суверенной грузинской государственности, так и на многих других сторонах жизни общества. Истоки многих трагедий Грузии современного периода лежат, по нашему мнению, именно в этом.

Справедливости ради, следует отметить, что ситуация в Грузии при всей своей уникальности во многих чертах была всё-таки похожа на то, что происходило в других союзных республиках. В начале 90-х гг. на поведение политических элит, как официальных, так и неофициальных, влияли такие факторы, как стремительно развивавшийся кризис советской плановой экономики, сопровождавшийся невиданным падением всех основных показателей (ВВП, объёма промышленного производства, производительности труда) и чудовищной инфляцией. В то же время практически во всех союзных республиках пик вульгарного и одновременно романтического антиимперского свободомыслия пришёлся именно на этот период. Несправедливости прошлого, разного рода обвинения в адрес своих соседей стали одной из центральных тем печатных и электронных СМИ, выступлений политиков, общественных деятелей и даже учёных. Республиканские политические элиты убеждали население в том, что после обретения полного суверенитета всё лучшее будет сохранено, но свободное будущее будет гораздо счастливее. Процесс национального самоопределения, таким образом, протекал в крайне наэлектризованной, драматической, пропитанной демагогией и плутовством обстановке. Лукавство политических элит было одной из движущих сил реальной политики того времени.

Подобные настроения быстро распространились и в среде законодателей. Здесь нелишне будет отметить, что Верховный Совет Грузинской ССР 10-го созыва состоял в то время из 440 депутатов. Он был избран ещё до начала объявленного М. Горбачёвым курса на перестройку – 24 февраля 1985 г. В табл. 2 приведены сведения об этих выборах, которые наглядно показывают, какой фальшивой на самом деле была советская демократия, коль скоро избранники народа могли так быстро поменять свои политические убеждения.

Таблица 2

Результаты выборов в Верховный Совет Грузинской ССР 10-го созыва 24 февраля 1985 г.*

* Правда. 1985. 2 марта.

Обретение государственной независимости любыми средствами стало одной из центральных пунктов повесток дня целого ряда сессий Верховного Совета Грузинской ССР. Грузинские законодатели последовательно принимали акт за актом, которые разрушали связи республики с СССР. В основном эти акты имели форму постановлений и касались оценок прошлого. Через отрицание правовой ценности нормативных актов 20-х гг. ХХ в. законодательная власть постепенно перешла к отрицанию юридической значимости действующего союзного законодательства. Именно грузинские законодатели были одними из пионеров этого процесса, и инструментом их правотворчества стала трактовка истории.

Общая логика была такова: установление советской власти в Грузии в феврале 1921 г. объявлялось оккупацией и насильственным свержением существовавшего политического строя Демократической Республики Грузия. Это было грубое передёргивание фактов, особенно если учесть, что о предшествующей истории Грузии в составе Российской империи при этом предпочитали не вспоминать. Все государственные структуры, существовавшие в республике с февраля 1921 г., объявлялись нелегитимными и незаконными. Недействительными были объявлены Договор между ССР Грузией и РСФСР от 21 мая 1921 г., Договор о создании ЗСФСР от 12 марта 1922 г., Договор об образовании Союза ССР от 30 декабря 1922 г. На этом и базировался вывод о необходимости разработки правового механизма восстановления независимости Грузии, что и было поручено сделать специально созданной комиссии.

Предмет нашего исследования и узкие рамки настоящей работы не позволяют нам сколько-нибудь подробно остановиться на анализе исторической аргументации, которую использовали грузинские законодатели. Но всё же несколько моментов стоит отметить. Никто не отрицает, что в прошлом Россия, безусловно, была империей. Однако во многом она отличалась от современных ей Британской или Французской. Они формировались только путём завоевания новых территорий, тогда как Россия помимо завоеваний использовала ещё и присоединение через заключение соответствующих договоров. Именно так вошли в состав Российской империи Украина, Казахстан, Восточная Армения да и сама Грузия.

Население присоединённых территорий (в том числе и грузины) не подвергалось преследованиям за свою национальную принадлежность, а пользовалось равными правами с другими народами империи (37). Излюбленный этнологами термин – «титульный этнос» – имел в Российской империи только количественный смысл, поскольку русские не имели никаких значимых юридических преимуществ перед национальными меньшинствами. Более того, последние в некоторых отношениях были зачастую даже более свободными, например не несли воинской повинности. Национальная знать не только не притеснялась, но занимала ведущие государственные должности. В составе империи интенсивно происходил продуктивный и взаимовыгодный обмен между народами в самых разных сферах общественной жизни. Что же касается СССР, то уровень жизни ряда составлявших его национальных территорий (в первую очередь, на Кавказе и в Прибалтике) был значительно выше, чем в средней полосе России, как бы ни пытались опровергнуть этот факт некоторые грузинские историки. Юридически всю ситуацию с обретением суверенитета довольно трудно описывать, так как с действовавшими на тот момент нормами законодательства никто в полной мере не считался. Новые нормативные акты принимались произвольно, порождая одну проблему за другой. Отсутствие в действиях законодателей стремления к правовому демократическому компромиссу делало всю систему законодательства неустойчивой, деформировало саму сущность права как регулятора общественных отношений. Первый документ, который юридически обосновал сецессию Грузии, был принят 9 марта 1990 г. – постановление Верховного Совета Грузинской ССР «О гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии» (38). В этом документе Договор об образовании Союза ССР от 30 декабря 1922 г. объявлялся для Грузии незаконным. Юридически подобный шаг явно расходился с буквой закона, но политиков в союзных республиках (и в Грузии в особенности) это заботило мало.

Это был расчётливый и целенаправленный удар. Дело в том, что Договор об образовании Союза ССР от 30 декабря 1922 г. был юридическим фундаментом федерации. Всё последующее развитие Союза ССР после объединения РСФСР, БССР, УССР и ЗСФСР происходило путём присоединения республик на основе положений именно этого документа или путём преобразования некоторых автономных республик в союзные (39). В тексте постановления курс на сецессию был завуалирован правовой казуистикой вокруг введения в СССР поста президента. Вопреки всякой логике грузинские законодатели утверждали, что «наличие поста президента СССР при отсутствии поста президента Грузии является отрицанием существования Грузии как суверенного государства». Однако тут же из текста становилось ясно, для чего собственно это говорилось: президент Союза, по мнению грузинский законодателей, не должен никоим образом ограничивать право республики на свободный выход из состава СССР. Суверенитет союзной республики ставился выше суверенитета СССР (этот подход является полной правовой нелепицей, если речь идёт о федеративном государстве). Хотя в заключительной части документа оговаривалась необходимость начать с Центром переговоры о восстановлении независимого грузинского государства, эта «оговорка» была всего лишь очередным лукавством, поскольку в самом тексте Постановления уже содержались формулировки, свидетельствовавшие об одностороннем решении Грузии выйти из правового пространства федерации (40). Например, утверждалось, что принятые президентом СССР нормативные акты не будут иметь юридической силы без согласия парламентов союзных республик. Именно так, т.е. не только в Грузии, но и во всех союзных республиках, что можно расценить как открытый призыв к развалу федерации.

И этот призыв был услышан (41). 11 марта 1990 г. Верховный Совет Литовской Республики (42) принял Акт о восстановлении независимого Литовского государства (43) и одновременно – Акт о прекращении действия на территории Литвы Конституции СССР 1977 г. и законодательства СССР, а также Конституции Литовской ССР от 20 апреля 1978 г. В Литве было восстановлено действие Конституции от 12 мая 1938 г. Давно ожидавшийся гром прогремел (44). Только после этого в пожарном порядке на союзном уровне 3 апреля 1990 г. был, наконец, принят Закон СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» (45). Причём в явном противоречии с мировой практикой этот акт, относящийся к конституционному законодательству, вступал в силу с момента его опубликования, которое состоялось 6 апреля 1990 г. Практически одновременно были приняты и другие общесоюзные законы, направленные на формирование новой модели федеративных отношений, которую должен был закрепить новый Союзный договор. Среди таких актов можно назвать Закон СССР об основах экономических отношений Союза ССР, союзных и автономных республик от 4 апреля 1990 г., Закон СССР о разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации от 26 апреля 1990 г., Закон СССР об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР от 9 марта 1990 г., Закон СССР о языках народов СССР от 24 апреля 1990 г.

Однако начавшийся процесс остановить было уже нельзя: он развивался помимо воли и желания кремлёвского руководства (46). Ещё 30 марта 1990 г. в Эстонии принимают Постановление о государственном статусе Эстонии (47). 4 мая 1990 г. публикуется Декларация о восстановлении независимости Латвийской Республики (48).

В РСФСР происходили аналогичные процессы. 12 июня 1990 г. была принята Декларация о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (49), формулировки которой, правда, существенно отличались от формулировок деклараций Грузии и стран Прибалтики. Провозглашая государственный суверенитет РСФСР, I Съезд народных депутатов РСФСР одновременно заявил в преамбуле этого документа о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновлённого Союза ССР. Но российские законодатели тоже утвердили верховенство республиканских Конституции и законов над союзными. Существование обновлённой федерации ставилось, таким образом, под вопрос, так как она могла возникнуть только на двусторонней основе, объединёнными усилиями Центра и союзных республик.

(Продолжение следует)

Куртов Аждар Аширович - главный редактор журнала «Проблемы национальной стратегии» РИСИ

Примечания

(1) Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке / А. Пшеворский : пер. с англ. / под ред. В. А. Бажанова. М. : РОССПЭН, 2000. С. 22.

(2) Россия – Грузия. Всё-таки за здравие? : интервью посла Грузии в Российской Федерации З. И. Абашидзе // Российская Федерация сегодня. 2001. № 21. С. 28.

(3) Умеренные грузинские авторы признают, что в этот период первейшей задачей грузинского национализма была независимость от России, а вовсе не демократизация (см.: Нодиа Г. Конфликт в Абхазии: национальные проекты и политические обстоятельства / Г. Нодиа // Грузины и абхазы: Путь к примирению / общ. ред. Б. Коппитерс. СПб. : Весь мир, 1998. С. 24).

(4) Общество Ильи Чавчавадзе – одно из первых диссидентских объединений, в которое до его распада в 1989 г. входило до 40 разных организаций.

(5) Мераб Костава – известный грузинский диссидент, находившийся в местах лишения свободы с 1978 по 1987 г.

(6) В самом факте появления новых организаций в тот период не было ничего удивительного. Как отмечает А. Пшеворский, в режимах, основанных на страхе, инакомыслие может тлеть долгое время, пока не вспыхнет ярким пламенем (Пшеворский А. Указ. соч. С. 98).

(7) Блиев М. Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений / Марк Блиев. М. : Европа, 2006. С. 389.

(8) Абхазы выдвигали также идею вхождения их автономной республики в состав РСФСР. Ещё в 1967 г. в республике состоялась демонстрация в поддержку присоединения автономии к Краснодарскому краю. В 1978 г. в Сухуми прошла сидячая забастовка с теми же требованиями, в которой участвовали 20 тыс. человек (см. об этом: Пипия Б. Разменная монета // Распятая Грузия : [сб.] / сост. Бесик Пипия, Зураб Чиквиладзе. СПб. : Печатный двор, 1995. С. 217–218).

(9) Советская Абхазия. 1989. 24 марта.

(10) В 1921 г. независимая Абхазская Советская Социалистическая Республика заключила с Грузией договор и вошла в её состав именно как договорная союзная ССР.

(11) Лидер абхазов, впоследствии президент Абхазии историк по профессии В. Ардзинба, родился в селе Нижняя Эшера, расположенном на границе территорий самых крупных абхазских этнических групп – бзыбцев и абжуйцев, поэтому его кандидатура устроила и тех, и других.

(12) Ардзинба В. Наш опыт существования с Грузией крайне негативный / Владислав Ардзинба // Российская Федерация сегодня. 2001. № 23. С. 68.

(13) Лежава Г. Политическая ситуация в Грузинской ССР и абхазский вопрос (1987 – начало 1992 гг.) / Г. Лежава // Этнополитическая ситуация в Грузии и абхазский вопрос (1987 – начало 1992 гг.). Очерки. Документы. М. : ЦИМО, 1998. С. 36.

(14) Нодиа Г. Конфликт в Абхазии... С. 36.

(15) Для справки: численность населения Грузинской ССР на начало 1988 г. составляла 5 млн 294,3 тыс. человек. Численность избирателей на 26 марта 1989 г. – 3 млн 491,0 тыс.

(16 Сообщение Центральной избирательной комиссии об итогах выборов народных депутатов СССР в 1989 г. // Известия. 1989. 5 апреля.

(17) Доклад мандатной комиссии I Съезду народных депутатов СССР на вечернем заседании 25 мая 1989 г. // Известия. 1989. 26 мая.

(18) Для сравнения: от РСФСР – 1099 человек, от Украинской ССР – 262, от Белорусской – 94, от Узбекской – 108, от Казахской – 99, от Азербайджанской – 72, от Литовской – 58, от Молдавской – 55, от Латвийской – 52, от Киргизской – 53, от Таджикской – 57, от Армянской – 53, от Туркменской – 48, от Эстонской ССР – 48.

(19) Напомним, что в результате реформ М. Горбачёва в СССР был создан двухуровневый парламент: Съезд народных депутатов СССР и избираемый из его состава Верховный Совет СССР.

(20) Весна 89: География и анатомия парламентских выборов / под ред. В. А. Колосова, Н. В. Петрова, Л. В. Смирнягина. М. : Прогресс, 1990. С. 170.

(21) Так, в Законе СССР о выборах народных депутатов СССР 1988 г. появилась норма о том, что избирательные округа должны объединять равное число избирателей. Ранее избирательные округа образовывались исходя из численности проживавшего там населения. В результате этой «новеллы» произошло существенное перераспределение 750 территориальных округов. Грузия получила 2 дополнительных места, а, например, Узбекистан потерял 14 мест, Азербайджан – 3. К тому же при распределении округов для проведения этих выборов Центризбиркомом в ноябре 1988 г. были допущены явные ошибки в подсчётах. В Грузии на каждый округ приходилось в среднем 218 тыс. избирателей, а на Украине – 264 тыс., в Эстонии – 292 тыс. (т.е. разница составляла от 1/5 до 1/3).

(22) Весна 89... С. 178.

(23) Примечательно, что первый секретарь ЦК Компартии Грузии Д. Патиашвили был избран от Тбилиси – самого политизированного округа республики, причём по территориальному избирательному округу.

(24) По национально-территориальному округу в Абхазии был избран, например, известный писатель Фазиль Искандер.

(25) В результате предпринятых М. Горбачёвым политических конституционных реформ Съезд народных депутатов СССР избирался по трём принципам: 750 депутатов от территориальных избирательных округов, 750 – от национально-территориальных избирательных округов (оба варианта были сохранены из прошлой практики) и 750 – от общественных организаций.

(26) Собчак А. А. Тбилисский излом, или Кровавое воскресенье 1989 года / А. А. Собчак. М. : Сретение, 1993. С. 69, 82.

(27) Лежава Г. Указ. соч. С. 46.

(28) Васильева О. Грузия как модель посткоммунистической трансформации / Ольга Васильева. М., 1993. С. 29.

(29) Собчак А. Указ. соч. С. 77.

(30) Автономия Аджарии была признана Пленумом ЦК Компартии Грузии ещё в 1921 г., а автономия Южной Осетии впервые в законодательном порядке была оформлена первой Конституцией Грузинской ССР 1922 г. Причём до середины 30-х гг. прошлого века Юго-Осетинская автономная область пользовалась схожими правами, что и автономные республики Абхазия и Аджария.

(31) Камкия Б. А. Проблема легитимности власти в полиэтническом государстве. Опыт политологической интерпретации общественно-государственных отношений в Грузии и Абхазии в конце 80-х – начале 90-х годов / Б. А. Камкия. М., 1997. С. 17.

(32) Крылов А. Б. Религия и традиции абхазов (по материалам полевых исследований 1994–2000 гг.) / А. Б. Крылов ; кол. авт. Ин-т востоковедения РАН. М., 2001. С. 143. 33 Белая книга Абхазии. Документы, материалы, свидетельства. 1992–1993 / сост. Ю. Н. Воронов, П. В. Флоренский, Т. А. Шутова ; отв. ред. П. В. Флоренский. М., 1993. С. 11.

(34) В своё время приводились самые разные данные о числе погибших 9 апреля. Мы сошлёмся на сведения, приведённые в Заключении Комиссии Съезда народных депутатов СССР по расследованию событий, имевших место в г. Тбилиси 9 апреля 1989 г., – 19 погибших (Исторический архив. 1993. № 3).

(35) Нодиа Г. Образ Запада в грузинском сознании / Г. Нодиа // Этнические и региональные конфликты в Евразии: в 3 кн. / ред. А. П. Фоменко и др. Кн. 3: Международный опыт разрешения этнических конфликтов / общ. ред. Б. Коппитерс и др. М. : Весь мир, 1997. С. 160.

(36) Стенографический отчёт I Съезда народных депутатов СССР // Известия. 1989. 26 мая.

(37) Этого нельзя было сказать о некоторых других народах, например о поляках и евреях. Определённые отличия в правовом статусе были также у мусульманских подданных Российской империи.

(38) Заря Востока. 1990. 10 марта.

(39) Михалёва Н. А. Правовые аспекты национальных отношений в советской федерации / Н. А. Михалёва // Право и власть / под ред. М. П. Вышинского. М. : Прогресс, 1990. С. 183–184.

(40) Не случайно на данное Постановление в дальнейшем будут ссылаться как на первый шаг к обретению независимости. Например, в Постановлении Верховного Совета Грузинской ССР «О создании правового механизма восстановления государственной независимости Грузии» будет формулировка о том, что «Постановление ВС Грузинской ССР от 9 марта 1990 г. положило начало процессу восстановления государственной независимости Грузии».

(41) Конечно, нельзя видеть в Грузии главного виновника развала СССР. В этот период подобные процессы охватили целый ряд республик. Так, еще 16 ноября 1988 г. на внеочередной сессии Верховного Совета Эстонской ССР 11-го созыва были приняты Декларация о суверенитете Эстонской ССР и Закон Эстонской ССР о внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной закон) Эстонской ССР, а также ряд других решений, расходившихся с существовавшими в то время принципами взаимоотношений республики с Союзом.

(42) Необходимо отметить, что в Литве и ранее предпринимались шаги в этом направлении. Первым актом, в котором идея национальной независимости получила правовое обозначение, была Декларация Верховного Совета Литовской ССР «О государственном суверенитете Литвы», принятая 18 мая 1989 г. В ней провозглашалось, что в 1940 г. на основе пакта и дополнительных протоколов, принятых Германией и СССР в 1939 г., суверенное Литовское государство было незаконно насильственным путём присоединено к Советскому Союзу и утратило политическую, экономическую и культурную самостоятельность. Но в данной декларации шла речь о необходимости заключения в будущем новых договоров с СССР и с другими союзными республиками. Постановлением Верховного Совета Литовской ССР от 4 сентября 1989 г. была создана Комиссия по разработке плана восстановления государственности Литвы. Следующим шагом стало принятие Постановления Верховного Совета Литовской ССР от 7 февраля 1990 г. «О советско-германских договорах от 1939 г. и ликвидации их последствий для Литвы». В этом акте объявлялось, что Декларация Народного сейма Литвы от 21 июля 1940 г. о вхождении Литвы в СССР, как не выражающая волю литовского народа, является незаконной и недействительной, а Закон СССР «О принятии Литовской ССР в Союз ССР» от 3 августа 1940 г. был объявлен незаконным и юридически не связывающим Литву.

(43) Советская Литва. 1990. 13 марта.

(44) По опросу Института Гэллапа, проведённому в феврале 1990 г., за создание независимого демократического государства вне Союза ССР высказалось 63 % респондентов, в том числе 72 % литовцев; за самостоятельность республики в составе конфедерации вместе с другими советскими республиками соответственно 24 и 23 %; за создание самостоятельной республики в составе СССР – 10 и 4 % (Михалёва Н. А. Указ. соч. С. 194).

(45) До этого свои надежды руководство СССР связывало с деятельностью Конституционной комиссии, созданной ещё I Съездом народных депутатов СССР, которой вскоре было поручено разработать в том числе и вопросы национально-государственного устройства СССР (Постановление II Съезда народных депутатов СССР от 19 декабря 1989 г. «О поручениях Верховному Совету СССР и Конституционной комиссии по некоторым конституционным вопросам» // Законы, постановления и другие акты, принятые Вторым съездом народных депутатов СССР, 12–24 декабря 1989 г. М. : Известия Советов народных депутатов СССР, 1990. С. 43).

(46) Позиция ЦК КПСС не была чёткой и последовательной. Ещё на сентябрьском (1989 г.) Пленуме ЦК КПСС была принята Платформа по национальной политике, которая идею подписания нового Союзного договора и в качестве альтернативы предлагала принять новую Декларацию о Союзе ССР. Внеочередной III Съезд народный депутатов СССР 14 марта 1990 г. внёс исторические изменения в Конституцию СССР, изъяв знаменитую ст. 6 о руководящей роли КПСС и учредив пост Президента СССР. В этом смысле указанные выше документы, принятые грузинскими законодателями, объективно мешали демократическим реформам на общесоюзном уровне.

(47) В Эстонии ещё 12 ноября 1989 г. было принято Постановление Верховного Совета Эстонской ССР «Об историко-правовой оценке событий, имевших место в Эстонии в 1940 году». Действия тогдашнего руководства СССР были квалифицированы как агрессия против Эстонской Республики, военная оккупация и аннексия. Выборы в Государственную думу Эстонии, проведённые 14 и 15 июля 1940 г., признавались недействительными, а следовательно, и образованный на их основе парламент объявлялся неправомочным принимать решения, изменяющие статус Эстонской Республики. В силу этого включение Эстонии в состав СССР признавалось неправомочным. Но в то же время в этом акте не шла речь о выходе из состава СССР. Верховный Совет Эстонской ССР оставлял за собой право на переговоры об отношениях в Союзе суверенных государств и в международном сообществе.

(48) Сецессия в Прибалтике имела свои особенности. События там тоже развивались с огромной скоростью. Республики переходили к политическим мерам, не удовлетворяясь принятым на Съезде народных депутатов СССР Законом СССР «Об экономической самостоятельности Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР» (см.: Правда. 1989. 2 декабря). 49 Сборник законодательных актов РСФСР о государственном суверенитете, Союзном договоре и референдуме / РСФСР. Законы и постановления. М. : Сов. Россия, 1991.

Источник: Проблема национальной стратегии. – 2011. № 4. – с. 7 – 43.

Абхазия Грузия политика и право СССР этничность / этнополитика

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: