Для переосмысления грузино-армянских отношений (II)
Публикации | Паата БУХРАШВИЛИ | 29.10.2011 | 00:00
Часть I
Таким образом, в XIII-XIV вв. характер отношений грузинского и армянского народов определяли общие государственные интересы, которые равно отвечали стремлению обоих народов защитить общекавказский феодальный мир с характерным для него политическим и идеологическим строем, достигнутым в результате многовекового труда и борьбы предков. Нашествие и господство кочевников не только не пошатнули единство грузинского и армянского народов, но, пожалуй, сделали еще более явной необходимость подобных отношений. Наряду с усилением сознания единства постепенно сглаживались и конфессиональные противоречия.
Впоследствии, особенно начиная с XV века развернувшиеся на Ближнем Востоке и в Армении политические события нанесли большой урон армянскому национальному организму как физически, так и с точки зрения внутреннего развития. Смежные с Араратской долиной и Араксом края почти полностью опустели, место согнанного с тех земель населения заняли инородные этнические массы. Естественно, массовая миграция армян XIV-XV веков отрицательно влияла на их национальное развитие. Достаточно заметить, что к концу XVIII века в Восточной Армении армянское население составляло не более 20 %.
Естественно у разбросанных по всему миру армянских колоний были разные условия развития, что соответственно влияло и на национальное самосознание проживающих в разных странах армянских колонистов. В данной ситуации единство территориальной и экономической жизни было фактически полностью разрушено, а без этого единства сохранению и развитию этнической самобытности армянской диаспоры грозила серьезная опасность. Как известно, со временем армянские колонии приморских городов Нидерландов, Польши и Италии совершенно ассимилировались с местным населением, поэтому они более не принимали никакого участия в общей армянской жизни. Причиной этому стало политическое угнетение, осуществляемое в этих странах по отношению к армянам. В тех странах, где проводилась грубая ассимиляторская политика, инстинкт самосохранения заставлял армян бороться за собственную самобытность. Но эта самобытность была весьма условной, так как рано или поздно в чуждой социально-политической и культурной среде потеря этой самобытности была почти неизбежна. По мнению Нико Марра, склонность армян к торговле была прямо пропорциональна их денационализации. В этом случае Нико Марр подразумевает специфические условия жизни и труда армянских торговцев, заставляющие их не только приспосабливаться к чужой обстановке, но и часто поступаться национальными интересами ради экономической выгоды. (9)
Национальное самосознание в армянских колониях развилось сравнительно позднее, с тех пор как сильная конкуренция западного капитала и дискриминационная экономическая политика восточных деспотий заставили армянские торговые круги позаботиться о создании опорной базы. Необходимо отметить, что реальную возможность собственного национального развития армянское общество позднего периода связывало именно с Грузией и с грузинской государственностью. Причину этого важного явления следует искать не только в общих политических целях и культурной близости с Грузией, но и в том, что в борьбе за независимость Грузинское государство символизировало в сознании армянина возможность восстановления старого и создания нового единства. Таким образом, оказавшись в Грузии, армянин не ощущал себя чужаком и вместе с коренным населением считал себя законным гражданином этой страны. Грузинское государство со своей стороны ничем не стесняло эти стремления.
В подобной доброжелательной обстановке все слои армянского феодального общества имели благоприятные для жизнедеятельности условия. Очевидно, что и конфессиональные противоречия были значительно смягчены. Данные, отражающие противостояния религиозного характера, в источниках XIV-XV веков практически не встречаются. В этот сложный период, Грузия, итак обессиленная бесконечными войнами с туркменами, оказалась лицом к лицу с коварным врагом, постепенно приближающимся с юго-запада – новым соседом – военно-феодальным государством турков-османов. Уже в XV веке проблема его сдерживания и нейтрализации серьезно встревожила не только Кавказ, но и другие мусульманские страны Ближнего Востока: борьба против этой новой силы стала приоритетной и для европейской дипломатии того периода.
С начала XVI века между Ираном и Османской империей начинается длительная война для установления господства на Ближнем Востоке. Поставленная задача в первую очередь требовала от воюющих сторон завоевания Закавказья, захвата стратегически важных территорий и торгово-транспортных путей, проходящих в этих краях. Начиная с этого периода вплоть до 30-ых годов XVII века, эти великие завоеватели, за очень редкими исключениями, не гасили пламени огня в Закавказье. С обеих сторон война велась с крайней жестокостью. Пресечь безнаказанные набеги врагов было возможно лишь путем объединения сил кавказских народов. Эту простую истину хорошо понимали в Закавказье, особенно в Грузии, где, начиная с XII века, эта важная политическая проблема не сходила с повестки дня. Но в указанный период для осуществления этой великой идеи были самые неблагоприятные условия. В соседней Армении уже давно перестала существовать местная политическая власть, основанная на исторических и культурных традициях. Обессиленные междоусобицами восточные соседи Шаки и Ширван превратились в провинции Ирана. Сама Грузия, политически раздробленная, также была объята междоусобицами. Организацию борьбы против общего врага, разумеется, следовало начать с попытки объединения Грузии, что подразумевало и восстановление исторического единства, т.е. объединение Закавказья. Таким образом, народы Закавказья не только сочувствовали самоотверженной борьбе грузинского народа, но и активно поддерживали его в этой великой войне. В центре этих событий стояло Картлийское царство, не признававшее факт политического распада страны. (10)
На рубеже XVIXVII веков на Ближнем Востоке расстановка сил изменилась в пользу Ирана. Но за власть над Кавказом теперь уже соперничали не только Иран и Османская империя, но и Россия, в виде третьей силы, активно включившаяся в эту борьбу. Она во весь голос заявила о своих правах на “покровительство” закавказских христианских народов, их царств и княжеств.
В этот период, в процессе борьбы за независимость четко вырисовался характер грузино-армянских политических отношений. Картлийский царь Теймураз I (1606-1648), укрепив государственные границы грузинской феодальной монархии, заявил претензию на политическую гегемонию в Закавказье. Один из самых уважаемых католикосов в истории Армении – Мовсес, сам предложил Теймуразу I венчать его царем грузинским и армянским и заявил, что армянская знать сама желает этого.
В грузинской действительности был возможен лишь союз крупных феодальных княжеств. Но важно то, что для католикоса армян эти отдельные политические единицы представляли одну единую “христианскую” страну, которая резко противопоставлялась мусульманскому миру. Поэтому борьба за возрождение “христианского мира” в сознании армянской аристократии обозначала спасение и возрождение Армении. Здесь же необходимо отметить и то, что установление в Закавказье политической гегемонии и объединение христианских народов в одно государство, грузинские правители считали возможным лишь договорившись с армянскими политическими кругами.
Таким образом, в XVXVII вв. на грузино-армянские отношения крайне отрицательно отражались сложные внешнеполитические условия, которые окончательно разрушили достигнутое веками культурно-политическое единство и направили их будущее по разным путям развития. В окружении чужеземцев задачей братских народов стала “реставрация на Кавказе христианского государства”. Характер отношений грузинского и армянского народов к данному периоду в основном определяло главенство грузинского государства в этой освободительной войне, соответственно большая часть армян считала “спасенную Грузию” своей заступницей и надежным убежищем. Пожалуй, именно поэтому армянская аристократия и большая часть народа поддерживали грузинскую государственность и тесно сотрудничали с ней. (11) Во второй половине XVII в. экономический подъем в Закавказье способствовал развитию новых экономических отношений между соседними странами. К этому периоду одной из значительнейших форм экономических отношений грузинского и армянского народов можно считать привлечение армянского населения в Грузию и его активное включение в хозяйственно-экономическую жизнь Грузинского государства.
Привлечение населения из соседних стран в первую очередь было обусловлено экономическими мотивами и ставило целью оживление городской жизни и сельского хозяйства. Армянские источники с благодарностью упоминают грузинских царей, создающих для армянского населения благоприятные условия проживания. Этот процесс особенно связан с царством в Картли и Кахетии Ростома (1633-1656), с началом сравнительно длительного мирного периода, предоставившего возможность царственным потомкам мухранских Багратионов провести в стране широкомасштабные восстановительные мероприятия.
Армянское население селилось в Грузии не только по собственному желанию, иногда грузинское правительство прибегало к особым мерам, например, в 1779 году во время похода против ереванского хана царь Картли и Кахетии Ираклий II (1744—1798) расселил население восьми армянских деревень по разным городам и селам Грузии. Эти действия Ираклия II были обусловлены экономическими соображениями.
Самым важным с экономической точки зрения было включить переселенное армянское население в торговлю. Видимо этот процесс был стимулирован тем обстоятельством, что переселенное лицо в новых условиях не было ориентировано на обладание собственного хозяйства и основу собственного материального благоденствия видело в торговле, тем самым избегая социальных конфликтов с коренным населением.
К этому периоду своеобразной формой грузино-армянских экономических отношений являлась определенная связь крупной землевладельческой организации Эчмиадзина с грузинскими землевладельцами и с торгово-производственными организациями грузинских городов. Связь Эчмиадзина с грузинским правительством сближала их экономические и политические интересы, способствуя углублению добрососедских отношений между этими двумя народами.
В XVII-XVIII веках основной формой грузино-армянских экономических отношений, пожалуй, была торговля, благоприятствующие ее развитию условия возникают в Кахетии еще в XVII веке. С 30-х годов XVII века в Картлийском царстве крупнейшим центром ремесленного производства становится столица Грузии Тбилиси, где к тому времени были представлены почти все отрасли ремесленного производства. Функционировало несколько торгово-транзитных дорог, связывающих города Грузии и Армении. Самыми значительными из них являлись торговые маршруты: 1. Шемаха – Араши – Гянджа – Тбилиси – Ереван и Баку – Нуха – Кахетия – Тбилиси – Ереван. Эти дороги связывали друг с другом крупные ремесленно-торговые центры восточного Закавказья, затем связывали их с торговыми магистралями Ирана и Турции и собирались в Тбилиси.
Армянские купцы, особенно представители торговых компаний Ареза и Испахана совмещали с торговлей и дипломатическую службу, помогая грузинским царям налаживать контакты с монархами и крупными политическими деятелями разных стран. Часть армянских купцов, исполняя поручения государственной важности, связывала с возможным усилением Грузии и будущее собственной родины. Идея создания единого федеративного Грузино-Армянского государства зародилась и окончательно сформировалась в кругу именно этих купцов. (12) [5,193].
Начиная со второй половины XVII века социальный слой купцов, несмотря на нестабильные внутренние и внешние условия, находится в процессе роста и развития. В грузинских источниках этнический термин “армянин” (по-грузински “сомехи”) часто идентифицируется с социальным – “купец.” Например, Давид Батонишвили разъясняет: “Армяне составляют слой населения, занимающегося коммерческой деятельностью как внутри страны, так и за пределами Грузии... Эту нацию в Грузии видели лишь в торговле”. Подобными сведениями располагают и путешественники-чужестранцы. Согласно одному из них: “Здешние (грузинские) дворяне пренебрегают ремеслами и торговлей... Такие дела улаживают чужеземцы, армяне, евреи, которые в большом количестве проживают в их стране”. Впрочем, обозначение этническим термином “армянин” всего социального слоя должно обозначать лишь преимущество этого этноса в торговле, а не их абсолютную монополию в данной сфере.
Таким образом, употребленный в грузинских источниках синоним купца этнический термин “армянин” в XVII-XVIII веках в грузинской действительности расширяет свое значение и наполняется социальным содержанием. Более того, “армянин” становится преимущественно социальным термином и употребляется для обозначения целого социального слоя, иногда охватывая почти все городское население. Противоположным “армянину” понятием является имеющий также социальное значение термин “грузин” (по грузинский “картвели”), употребляющийся преимущественно для обозначения феодальной аристократии. Этническое имя это сословие получило из-за преобладания в нем грузин и, соответственно, была определена и конфессиональная принадлежность – грузинское православие. (13)
Необходимо заметить, что лица не армянской национальности, занимающиеся торговой деятельностью, как правило, становились армянами – принимали григорианство. Так же поступали и грузинские купцы-ремесленники. Профессиональные объединения грузинских городов – “амкари”, из-за большего удельного веса армян в торговле, связывались с монофизитской церковью. Поэтому вступить в эти объединения и получить на этой основе определенные привилегии было возможно, лишь приняв армянское вероисповедание.
Как известно, обе социальные группы, наряду с другими, представляли единое грузинское феодальное общество, где последующее развитие грузинского этно-социального единства соответствовало характеру прогресса производительных сил страны и общества. Особенно интересно, что в этот период для проживающего в Грузии армянского населения разговорным и письменным языком является в основном грузинский. Отголоском этого обстоятельства стало формирование и развитие трехъязычной поэзии ашугов (народные поэты и певцы на Кавказе), представителями которой были Саят-Нова, Шамчи-Мелко, Гурджи-Огли и др., пользовавшиеся огромной популярностью и любовью.
Как отмечают ученые, итоги многосторонних отношений грузинского и армянского народов в некоторой степени отразились в многовековых этнокультурных процессах. Характер и интенсивность этих процессов непосредственно зависели от особенности общественного развития государств-соседей, обусловленной наряду со спецификой местных условий, также творческим трудом двух народов и их самоотверженной борьбой против захватчиков. Сохраненная грузинским народом государственность стимулировала и армян к борьбе для последующего развития Армении. Позднее, в XVI-XVII веках, армянский торговый капитал оказал положительное влияние на социально-экономическое развитие Грузии, этому процессу сопутствовало принятие незначительной частью грузин, работающих в этой сфере, армянского вероисповедания григорианства.С другой стороны, вместе с общественным прогрессом государства большая часть проживающих в Грузии армян, продвигаясь вперед в государственных и административных структурах, огрузинивалась – принимала православие и входила в состав грузинской этносоциальной единицы.
Естественно, подобные явления способствовали урегулированию социально-этнических взаимоотношений внутри страны, обеспечивая внутреннюю стабильность и могущество страны.
Источник: История и идентичность: Южный Кавказ и другие регионы, находящиеся в переходном периоде. Статьи ученых-историков и экспертов из Азербайджана, Армении и Грузии (Ереван, Армения) / Ер.: Едит Принт, 2010. С. 39-57.
(1) Корнели Кекелидзе, Этюды по истории древне-грузинской литературы, т. III, Тбилиси, 1955, 107.
(2) Ив. Джавахишвили, История грузинской нации, т. I, Тбилиси 1928, 355.
(3) Ив. Джавахишвили, История грузинской нации, т. II Тбилиси, 1948; 48.
(4) Н. Бердзенишвили, Вопросы истории Грузии, т. VII, Тбилиси., 1975, 249-250.
(5) Н. Бердзенишвили, Вопросы истории Грузии, т. VII, Тбилиси, 1975, 163-164.
(6) Гурам Маисурадзе, Взаимоотношения грузинского и армянского народов в XIII - XVII веках, Тбилиси, 1982, 79.
(7) Нико Бердзенишвили, Вопросы истории Грузии, т. VII, Тбилиси, 1975, 295.
(8) Симон Джанашиа, Об одном примере искажения исторической правды, Тбилиси, 1947, 47.
(9) Гурам Маисурадзе, Взаимоотношения грузинского и армянского народов в XIII – XVII веках, Тбилиси, 1982, 289.
(10) Очерки по истории Грузии, т. III, Тбилиси, 1973, 85.
(11) Г. Маисурадзе, Взаимоотношения грузинского и армянского народов в XIII –XVII веках, Тбилиси, 1982, 162.
(12) Гурам Маисурадзе, Взаимоотношения грузинского и армянского народов в XIII - XVII веках, Тбилиси, 1982, 193.
(13) Гурам Майсурадзе, Взаимоотношения грузинского и армянского народов в XIII - XVII веках, Тбилиси, 1982, 306
Армения Грузия историография христианство
