Почему у Грузии не получилось? (II)

Публикации | Никита МЕНДКОВИЧ | 17.10.2011 | 10:09

Часть I

Бывали власти твёрдые, суровые, даже жестокие, даже беспощадные.

Нам этого мало. Мы будем властью свирепой.

Сергей Снегов «Диктатор».

Продолжая разговор о ходе реформ режима Саакашвили в Грузии, обратимся к одной из самых обсуждаемых тем - борьбе с преступностью в республике. Как мы уже подчеркивали в прошлом очерке, проблема полицейских мер и преступности - одна из центральных в грузинской политике и пропаганде.

Власть вложила крупные средства в обеспечение системы правопорядка: зарплата сотрудников правоохранительных органов была повышена в 10 раз, ремонтировались полицейские участки,закупался новый автотранспорт (1), проводились массовые кадровые чистки. Кроме того, после революции в законодательство Грузии был внесен ряд поправок, вводящих уголовную ответственность за употребление наркотиков (ст.274), преследование за идентификацию себя как «вора в законе», конфискацию имущества родственников и близких арестованных и т.п. Административная структура была радикально изменена, в состав МВД были включены МГБ и ряд других «силовых» ведомств (с. 73-76).

Однако даже Буракова, восхищенно описавшая грузинскую полицейскую реформу, очень скупо рассказала об эффективности всех этих преобразований. Между тем, на примере расформирования грузинской ГАИ мы знаем, что последствия страсти нового руководства к объединению и реформированию органов правопорядка весьма неоднозначны.

В прошлой статье мы уже упомянули о росте числа ДТП в Грузии после упразднения ГАИ. Здесь мы лишь добавим, что, по ряду свидетельств, порядок на дорогах страны до сих пор находится в тяжелом кризисе. Вот отзыв от 2010 г. известного путешественника Александра Лапшина, симпатизанта Грузии и политики Саакашвили: «Я провел за рулем в Грузии 17 дней. На прокатной машине. И я ни разу не видел ни одного полицейского с радаром, или хотя бы раз что бы они кого-то остановили. Я их не видел на дорогах вовсе, разве что в виде аккуратно запаркованных возле здания полиции. Меж тем, мне довелось накрутить по Грузии без малого 3500 км... На моих глазах происходило два лобовых столкновения, дважды мне самому приходилось слетать на гравий, дабы пропустить несущиеся навстречу сразу два (!) автомобиля параллельно по моей полосе… И еще 7 раз я наблюдал аварии уже свершившиеся. В большинстве случаев аварии серьезные, всмятку, с жертвами…» (2).

Не слишком радужными оказались и результаты реформы МВД, о которых можно судить по криминальной статистике в 2000-е гг.

Таблица 1. Число преступлений и ДТП, зарегистрированных в Грузии, в 2001-2010 гг. (3)

Таким образом, даже на фоне ужесточения законодательства, огромного роста числа заключенных, улучшения финансирования МВД и проч. преступность продолжала расти. В первый же год правления Саакашвили уровень преступности вырос на 42% и продолжал расти вплоть до 2006-го. Сейчас данный показатель более чем вдвое превосходит уровень дореволюционного 2001 г.

Официальная статистика утверждает (ср. с.23), что удалось добиться некоторых успехов в сокращении числа грабежей и случаев нанесения тяжких телесных повреждений (прочие изменения уровня насильственных преступлений не так значительны). Но здесь большие вопросы вызывает уровень латентности преступлений в Грузии, которая на текущий момент, видимо, весьма велика (4). К тому же, ситуацию сильно запутывают изменения в грузинском уголовном праве в изучаемый период. Поэтому обращаемся к данным о численности убийств, стабильному и наименее латентному показателю.

Если ориентироваться на него, то после всплеска преступности 2003-2007 гг. уровень убийств удалось стабилизировать и даже вернуть на уровень 2001 г. Результат, заметим, достаточно скромный: например, в России за тот же период число убийств сократилось на 89%, и этот успех не потребовал введения каких-либо чрезвычайных законов и мер (5). Грузия же, несмотря на двукратный рост доли заключенных в населении, так и осталась «топтаться на месте».

Таким образом, анализ статистики позволяет говорить о том, что Грузии не удалось добиться радикальных изменений уровня большинства видов преступлений в стране. Скорее можно говорить о том, что после революции страна пережила резкий рост преступности (2003-2006), причем этот показатель по многим направлениям до сих пор не удалось вернуть на «дореволюционный» уровень. Успехи в борьбе с некоторыми видами насильственных преступлений, о которых говорят грузинские апологеты, носят спорный характер и могут объясняться в т.ч. проблемами полицейского учета.

Разумеется, изложенное не исключает, что «реформированной» полиции удалось добиться некоторых локальных улучшений, которые просто не нашли статистического отражения. Например, утверждают, что страна достигла определенных успехов и в снижении полицейской коррупции, что показывают и опросы населения (с.73). Однако преувеличивать их, говоря о «полиции, которая не берет взяток» (6), тоже не стоит.

По итогам 2 лет реформ органов правопорядка грузинские криминологи подчеркивали: «Несмотря на явные успехи руководства Грузии в борьбе с коррупцией на высшем уровне власти, она все же остается острой проблемой для среднего и низкого бюрократического звена, и будет оставаться таковой вплоть до институционального завершения реформ» (7). Впрочем, неясно, какого еще «институционального завершения реформ» можно ожидать после одномоментного увольнения 15 тыс. чел. и упразднения ряда ведомств.

Возможно, в меньших масштабах, но вымогательство продолжает активно практиковаться грузинской полицией. В частности, известны случаи вымогательства денег под угрозой применения 274-й статьи, предусматривающей ответственность за употребление наркотиков (8). Данная норма, как и многие другие элементы законодательных новшеств Саакашвили, открывает широкие возможности для произвола и коррупции, которыми пользуются грузинские чиновники.

Вообще проблема наркоторговли в Грузии стоит особенно остро: против нее не помогают ни репрессии, ни метадоновая программа. Тот самый метадон зачастую исчезает со складов и контрабандой вывозится в Россию. Причем есть данные о причастности к наркоторговле высокопоставленных сотрудников грузинских правоохранительных органов. В частности, о подобной деятельности начальника Специального Оперативного Департамента МВД Ираклия Кодуа известно со слов его бывшего подчиненного Темура Ревазишвили (9).

В самой Грузии сейчас 140-340 тыс. наркоманов, т.е. от 3 до 7% населения страны. По данным социологических исследований, в Тбилиси уровень наркомании среди взрослого населения достигает 17% (10). Причем наркомания поражает и широкие слои населения, и, по некоторым данным, высшие эшелоны власти.

В 2005 г. разразился скандал, связанный с публикацией записей бесед Давида Кезерашвили, главы финансовой полиции, и его подчиненных, уличающие их в наркомании (11). В той истории, кстати, также оказался замешан И.Кодуа, добивавшийся уничтожения скандальных аудиозаписей бесед полицейских. Позже Кодуа бежал в Европу, а в прессе появились слухи о его огромном состоянии, нажитом за годы службы (12), что опять пошатнуло общественную уверенность в то, что «грузинские полицейские не берут взяток».

Думаю, предложенная информация позволяет понять, в какой мере высшее руководство ряда послереволюционных грузинских ведомств оказалось поражено коррупцией, различными пороками и элементарной некомпетентностью. Мы не можем утверждать, что ситуация быламногим лучше в эпоху Шеварднадзе, однако революционная замена руководства на «новых людей» не дала значимого эффекта.

По сути, недавние оппозиционеры попали в психологическую ловушку восприятия прошлой власти, считая ее пораженной социальными болезнями в большей мере, чем сам социум. Между тем, любая власть - порождение общества и его проблем, поэтому сама по себе радикальная замена руководящих кадров на людей «из масс» далеко не всегда дает желаемый эффект.

Собственно, в этом плане грузинские реформы действительно являются «уроком для России», вернее для тех российских мечтателей, которые уверены, что точно знают радикальные лекарства от всех бед современности, применению которых мешают только субъективные недостатки тех или иных правителей. Грузинский опыт показывает нам, что все чрезвычайные репрессивные меры и массовые кадровые перестановки, несмотря на свою внешнюю эффектность, приносят ограниченную практическую пользу, а на ряде направлений вовсе ведут к усугублению проблем.

(Продолжение следует)

Мендкович Никита Андреевич, историк, экономист, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА),

По материалам: «Новое Восточное Обозрение»

(1) С информационным обеспечением этой акции связан случай, когда из-за небрежности организаторов был вскрыт заказной характер длинной серии сетевых материалов о реформе грузинского МВД. (Блог Игоря Петрова).

Грузия

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: