Субэтноним самурзаканцы: возникновение, история, современность

Публикации | Любовь СОЛОВЬЕВА | 08.10.2011 | 00:55

Этническая номенклатура Кавказа — как отраженная в исторических источниках разных эпох, так и современная — очень богата. Некоторые из кавказских этнонимов известны нам из летописных преданий и давно исчезли, другие существуют века и даже тысячелетия. Но, пожалуй, возникновение очень немногих названий, связанных с той или иной этнической/локальной группой, может быть датировано более-менее точно, и далеко не обо всех этнонимах мы можем с определенностью сказать, каково их происхождение.

В этом плане название, которым обозначалось население юго-восточной части Абхазии, граничащей с Грузией / Мегрелией, в русском варианте — самурзаканцы, можно считать в некотором смысле исключением. Известно время возникновения этого этнического наименования, известно имя феодального правителя, от которого это название произошло, и, пожалуй, можно даже сказать, когда примерно этот субэтноним перестал активно употребляться. Видимо, большинство историков ответили бы на эти вопросы одинаково. У большинства также не вызывает сомнений, что это название — именно этноним, т.е. термин, относящийся к некой этнической общности: именно как этноним (или субэтноним) он употреблялся в архивных документах и литературе ХIХ в. Но к какой именно этнической общности? Абхазской или грузинской (мегрельской)? Пожалуй, в этом пункте, как правило, и начинаются разногласия и даже ожесточенные споры между специалистами. Причем эти разногласия имеют давнюю историю. Возникновение интересующего нас этнонима связано в первую очередь с особенностями формирования административно-территориальной единицы — Самурзакано — и населяющей эту область локальной группы. Под влиянием каких факторов происходило формирование этой группы? Какие причины способствовали тому, что на протяжении XIX — начала XX в. в официальных документах, переписях, статистических обзорах население этого района обозначали особым термином — «самурзаканцы», почему-то отделяя их тем самым как от абхазов, так и от мегрелов?

Формирование территории Самурзакано

Сложная этническая картина в Самурзакано, известная из источников ХIX в., во многом была результатом событий, происходивших здесь в предшествующий период, и особенно в XVII–XVIII вв. Этнические границы расселения народов, живших на этой территории, — абхазов и грузин, не оставались неизменными. Если в IХ–ХIII вв. граница проходила еще по р. Галидзга, то в конце ХIII — начале ХIV в., как пишет З.В. Анчабадзе, «мегрельские феодалы отторгли от Абхазии значительную территорию и … часть ее (вплоть до р. Кодора) сумели даже этнически освоить». Видимо, это касалось главным образом прибрежных районов Абхазии, где в ХIII–XVII вв., по словам историка, протекали процессы этнической ассимиляции абхазов мегрелами (1).

Граница между Абхазией и Мегрелией по Кодору сохранялась до 80-х годов XVII в. О Кодоре как границе двух княжеств писал итальянский католический миссионер Арканджело Ламберти, живший в Мегрелии в 1633–1650 гг. Подтверждает это и Ж. Шарден, побывавший здесь в 1672 г. (2) А. Ламберти, прекрасно знавший местную ситуацию, считал население вплоть до Кодора мегрельским, и лишь за Кодором, по его сведениям, жили абхазы «со своим особенным языком» (3).

Абхазские мтавары Шервашидзе, ранее признававшие верховный сюзеренитет Мегрелии, во втором десятилетии XVII в., воспользовавшись ее ослаблением, добиваются политической самостоятельности. Во второй половине XVII в. Мегрелия окончательно теряет политическую гегемонию в крае. Абхазские феодалы воспользовались этим и начали систематические набеги на своих соседей — главным образом на Мегрелию и Гурию. Так, Ж. Шарден сообщает, что в 1671 г. владетелю Гурии пришлось несколько раз отражать их нападения (4). В 70-е годы XVII в. Иерусалимский патриарх Досифей отмечал, что в Мегрелии абхазы опустошили Мокви, Зугдиди и всю страну до реки Цхенисцкали (5). По свидетельству Ж. Шардена, в 1672 г. обстановка в низовьях Ингури из-за постоянных набегов абхазов была тревожной, и местное население уходило оттуда в более безопасные места. В том же году абхазские феодалы, приглашенные мегрельским правителем для борьбы против турок, вместо этого увели в плен более 1200 мегрелов и, захватив большую добычу, вернулись в Абхазию (6).

Особенно усилились набеги в 1660–1680-е годы, при владетелях Сустаре и Сорехе Шервашидзе. В эти годы феодалы перешли от набегов и грабежей к захвату земель, находившихся тогда под властью Мегрельского княжества. Сначала были захвачены земли от р. Кодор до р. Галидзга. Об этом сообщает Вахушти: «И было в Одиши большое несчастье и главным образом от абхазов, так как проходя на лодках и сушею, уводили в плен людей, заняли всю территорию до р. Эгриси (р. Галидзга. — Л.С.) и поселили там абхазов» (7).

В 80-е годы XVII в. к Абхазии была присоединена новая область — от р. Галидзга (абх. Аалдзга) до р. Ингури, в дальнейшем получившая название Самурзакано. Захватить земли по другую сторону Ингури Сореху Шервашидзе не удалось, но эту реку он сделал прочной границей между двумя княжествами. Таким образом, в 80–90-е годы XVII в. окончательно оформилась современная юго-восточная граница Абхазии.

Особенности политической истории Самурзакано

На рубеже XVII–XVIII вв. Абхазия распалась на мелкие феодальные владения. Сыновья Зегнака Шервашидзе поделили край между собой: Ростом получил область от Бзыби до Кодора, Джикешиа — от Кодора до Галидзги, Квапу — от Галидзги до Ингура. Последняя область стала называться Самурзакано (грузинская форма названия) или в русифицированном варианте — Самурзакань, по имени Мурзакана Шервашидзе, бывшего там владетелем в XVIII в. (8)

Правители Самурзакано номинально считались вассалами главного владетеля, резиденция которого располагалась в селении Лыхны, но фактически далеко не всегда ему подчинялись (9). Для защиты своей независимости правители Самурзакано искали поддержки в соседней Мегрелии — у князей Дадиани, и последние постепенно приобрели в Самурзакано большое влияние. Однако в конце XVIII в. Келеш-бей, владетель Абхазии, заставил Дадиани отказаться от вмешательства в дела Самурзакано: в 1799 г. он захватил Зугдиди и, заключив договор с правителем Мегрелии, получил крепость Анаклия на правом берегу Ингури (10). Но и после этого Келеш-бей продолжал свои вторжения в Мегрелию. В 1804 г. российский чиновник Литвинов сообщал, что «жалобы … о похищении Абхазцами людей из Одиши всякий день умножаются», и вывоз пленных из Мегрелии и Поти продолжается в больших размерах (11). Как свидетельствуют документы, Дадиани находился чуть ли не в «зависимости» от владетеля Абхазии и не раз просил у него помощи против имеретинского царя (12). Своего сына, Махмед-бея, Келеш-бей назначил управлять Самурзакано, но тот вскоре умер, и владетелем этой области при поддержке Левана Дадиани стал его зять Манучар Шервашидзе, представитель самурзаканской ветви Шервашидзе, женатый на сестре владетеля Мегрелии.

В 1803 г. Мегрелия, теснимая с одной стороны имеретинским царем Соломоном, а с другой стороны — Келеш-беем, поспешила принять российское подданство. Манучар Шервашидзе, не желавший подчиняться Келеш-бею, через родственников своей жены, князей Дадиани, начал переговоры с российским правительством. В результате этого Самурзакано было присоединено к России ранее других районов Абхазии. В июле 1805 г. в Мегрелии, в селении Бандза Манучар Шервашидзе с братом Леваном как «Абхазские князья, державцы Самурзакана», присягнули на верноподданство России; к присяге их привел Чкондидский митрополит Виссарион. Таким образом, на пять лет раньше остальной Абхазии Самурзакано вошло в состав Российской империи. В тексте присяги братья Шервашидзе называли себя также «рабами самодержца Мингрелии Левана Дадиани», добавляя при этом, что они с их землею «издревле принадлежали Мингрельскому самодержцу» (13).

Родственные связи Манучара Шервашидзе и Дадиани имели важнейшие последствия, во многом определившие дальнейшую историю Самурзакано и особенности развития этого региона.

В 1813 г. Манучар Шервашидзе был убит. Два сына Манучара были еще несовершеннолетними. Владетель Абхазии Сефер-бей, занятый укреплением своей власти в других частях страны, вынужден был дать разрешение Дадиани, как ближайшему родственнику наследников, получать доходы с Самурзакано до совершеннолетия детей. Фактически же Дадиани стал полноправным хозяином этой богатой области, годовой доход от которой равнялся 21 700 рублям серебром: сюда входили натуральные повинности, плата за пользование пастбищами, за продажу леса и др. (14)

Кавказская администрация официально признавала Самурзакано частью мегрельского владения. Несомненно, это способствовало укреплению позиций Дадиани в этом районе. Например, представитель царской администрации барон Розен писал, что для российского правительства «должно быть главной целью, чтобы в Мингрелии и подвластных ее владетелю местах, к числу коих решительно принадлежит и Самурзакань, сохранялись спокойствие и полное повиновение всех жителей владетелю» (15).

При непосредственном вмешательстве владетеля Мегрелии в 1828 г. был сослан в Россию старший сын Манучара Шервашидзе — Александр (вскоре он скончался), а в 1832 г. был убит и второй его сын — Дмитрий. Самурзакано было официально присоединено к Мегрелии. Это обстоятельство вызвало недовольство как со стороны владетеля Абхазии Михаила, так и местного населения. Как отмечалось в документах того времени, самурзаканцы были недовольны «устранением природных их владетелей», и потому там происходили частые беспорядки «с целью избавиться от Дадиани» (16). По словам М. Селезнева, «самурзаканцы … ненавидя вновь поставленную власть, били, прогоняли чиновников, присылаемых Дадианом, … самовольно объявили войну Дадиану» (17). Обстановка обострилась настолько, что 1834 г. в Самурзакано пришлось ввести российские войска, но жители все же отказывались платить налоги владетелю Мегрелии, заявляя: «Мы не знаем другого владетеля, кроме своей свободы, мы Абхазы, а не Мегрелы» (18).

Владетель Абхазии также предъявил свои требования на владение Самурзакано, и эта область долгое время оставалась яблоком раздора между владетельными домами Мегрелии и Абхазии. В 1834 г. Михаил Шервашидзе даже захватил селение Илори и потребовал от его жителей выдать ему заложников и принести присягу на верность (19). В 1836 г. он вновь собирался отправиться в Самурзакано «для взятия аманатов от тамошних жителей», так как считал этот округ «неправильно присвоенным» владетелем Мегрелии (20).

Такое «неопределенное состояние» Самурзакано, происходившие там «своевольства, разбои, грабежи» не могли не беспокоить российское правительство. В результате проведенного царской администрацией обследования прав князя Дадиани на Самурзакано они не были признаны и область в 1840 г. перешла в «непосредственное русское управление» в качестве приставства. Вознаграждением за это для Дадиани стали 25 тысяч рублей серебром; по его просьбе ему оставили также одно из самурзаканских селений — Пахулани (21). Дадиани успел также присоединить к Мегрелии несколько селений по левому берегу Ингура, ранее относившихся к Самурзакано: Диди Коки, Орсантия, Шамгони (22). В новое приставство не вошло Илори и некоторые другие селения: граница была проведена по реке Охури / Охурей (23). Такое решение вопроса не удовлетворило Михаила Шервашидзе, продолжавшего заявлять свои притязания на эту область. Даже в 1855 г. генерал Муравьев жаловался, что абхазские князья и дворяне производят набеги на Самурзакано (24).

В 1847 г. Самурзаканское приставство было подчинено кутаисскому военному губернатору, а в 1857 г. — с принятием Мегрелии в непосредственное русское управление — ее управляющему. Только после 1865 г., когда было упразднено Абхазское княжество — Самурзакано было объединено с другими районами Абхазии и они составили единую административную единицу — Сухумский военный отдел (25).

Но исторические судьбы населения Самурзакано и во второй половине ХIХ в. имели некоторые особенности по сравнению с судьбами населения остальной Абхазии. Так, Самурзакано практически не затронуло махаджирство (поскольку здесь уже к середине XIX в. преобладало христианское население), тогда как в других регионах Абхазии оно радикально изменило демографическую ситуацию. В Самурзакано численность жителей за 1876–1878 гг. почти не уменьшилась: 26 915 человек в 1876 г. и 26 514 человек в 1878 г., в то время как в Кодорском участке население в эти годы сократилось с 17 707 до 12 464 человек, в Пицундском — с 32 492 до 6834, а в Цебельде из 863 человек не осталось никого (26).

После русско-турецкой войны 1877–1878 гг. только жители Самурзакано и двух общин Кодорского участка — Илорской и Поквешской — не были включены в состав «виновного» населения (как остальное население Абхазии, объявленное «виновным» якобы за пособничество туркам). Поэтому только в Самурзакано и указанных двух общинах крестьяне являлись собственниками своих земель (27) и несли обязательную воинскую повинность, тогда как остальное, «виновное», население Абхазии платило взамен этого денежный налог (28). Так называемая виновность была снята с абхазского населения только в 1907 г.

Особенности политической истории Самурзакано, длительное обособление этого региона от остальной территории Абхазии — все это оказывало значительное влияние и на развитие происходивших здесь этнокультурных и этноязыковых процессов; видимо, все это способствовало и укреплению локальной «самурзаканской» идентичности.

Этнический состав населения Самурзакано

Скупые данные источников XVII–XVIII вв. фиксируют в Самурзакано мегрельское население (даже в 50–70-е годы XVII в.). С 80-х годов того же столетия вследствие захвата этой территории абхазскими феодалами сюда усиливается приток абхазского населения. Видимо, он был значительным, и можно предполагать, что абхазский язык и абхазский компонент населения Самурзакано в XVIII — начале ХIХ в. играл более значительную роль, чем в конце ХIХ в. Вероятно, это было связано с тем, что формирование населения Самурзакано происходило в период, когда там установилось политическое господство абхазских феодалов. Факты исторических миграций абхазов в Самурзакано (в основном до ХIХ в.) подтверждают и народные предания, существовавшие в этом районе.

Одно из преданий приводится в «Сборнике сведений о кавказских горцах» за 1872 г., согласно которому, в 70-е годы XVII в. население на территории между Галидзгой и Ингури было страшно разорено постоянными войнами, часть его бежала в Абхазию, часть в Мегрелию, а оставшиеся скрывались в неприступных ущельях гор. Только жители селения Бедия не покинули своих родных мест, считая своей защитой древний храм. Такое запустение продолжалось до того времени, когда в Самурзакано поселился Куап Шервашидзе, которому эта область досталась при разделе наследства. Он отправился туда со своей дружиной из князей и дворян, которые «по народному обычаю последовали за ним с частью своих подвластных», а вскоре и семьи их переселились туда же. Малочисленное местное население охотно признало покровительство пришельцев, надеясь на их защиту (29).

Эти же факты сообщает и документ, составленный в начале ХIХ в. и приведенный в работе И.Г. Антелава. Из него также следует, что Квапу Шервашидзе заселял доставшуюся ему область, переманивая князей и дворян из других частей Абхазии. Из Бзыбской Абхазии Квапу переселил представителей следующих княжеских и дворянских фамилий: Анчабадзе, Эмухвари, Иналишвили, Маргания, Званбая, Лакербая, Акиртава (30).

П. Краевич, также основываясь на народных преданиях, сообщает, что во времена Мурзакана Шервашидзе (родоначальник самурзаканской ветви Шервашидзе (31)) Самурзакано было заселено главным образом в северо-восточной части (в районе с. Бедия) и в юговосточной, называвшейся Барбала (местность в нижнем течении Ингури). Только со времени Мурзакана началось заселение этого края, причем колонизация из Абхазии преобладала над колонизацией из Мегрелии (32).

Видимо, существенная роль Мурзакана Шервашидзе в развитии этого владения и стала причиной того, что оно получило название по его имени: Самурзакано, т.е. область, принадлежащая Мурзакану. Следует отметить, что подобное название типично для обозначения грузинских феодальных владений (сравни: Сабаратиано, Самачабло, Сабедиано и т.п.), и вряд ли продуктивны попытки некоторых абхазских исследователей обосновать его происхождение из абхазского языка (напр., от абх. местоимения сара — я).

Указанные выше народные предания отмечают большую роль абхазских переселенцев в формировании населения Самурзакано, причем эти переселения «имели характер общих мероприятий: привилегированные фамилии всегда сопровождались … своими подвластными», поэтому «абхазская община переносилась … в полном составе» в Самурзакано (33).

Видимо, подтверждением правдивости этих преданий можно считать то обстоятельство, что в Самурзакано все княжеские и дворянские фамилии были те же, что и в Бзыбской Абхазии (исключая князей Чхотуа, считавшихся выходцами из Имерети или Сванети) (34). Даже в 1870-е годы ХIХ в. в Самурзакано сохранялись абхазские формы фамилий и имен, что зафиксировано в различных архивных документах: Маан, Мадлей Булатипа Симония, Тлапс Ростомипа Эмухвари и др. (35) Но чаще абхазские фамилии употреблялись уже в измененных формах, в которых прослеживается мегрельское влияние. Так, здесь проживали представители следующих княжеских фамилий: Шервашидзе (абхазская форма — Чачба), Анчабадзе (Ачба), Эмухвари (Эмх), Иналишвили / Иналискуа (Иналипа), Сатишвили (Чабалурхва), Зепишвили / Зепискуа (Дзяпшипа) (36). Дворяне Самурзакано также имели однофамильцев в других регионах Абхазии: Маргания (абхазская форма — Маан), Акиртава (Акиртаа), Лакербая (Лакрба), Званбая (Жванба), Миканбая (Миканба). Та же картина наблюдалась в сословии пиошей, составлявшем большинство свободных крестьян, и только в зависимом сословии дельмахоре «родственная связь самурзаканского населения с абхазским» начинала исчезать: в этом сословии было много фамилий «чисто мингрельского происхождения» (37).

Подтверждением того, что князья и дворяне переселялись в Самурзакано со своими подвластными, можно считать следующий интересный факт. Фамилия Маан, обитавшая в Пицундском округе, имела крестьян по фамилии Зухба, Коцба, Тарба, а самурзаканские Маргания владели подданными тех же фамилий — Зухбаия, Коцбаия, Тарбаия. У князей Анчабадзе в селении Ачандара были крестьяне Ахба, в селении Тагелони (Самурзакано) — Ахбаия; у Акиртаа в селении Ацы были подвластные Кылба, у Акиртава в селении Чубурисхинджи (Самурзакано) — Килбаия (38).

Как свидетельствуют архивные документы 1870-х годов, некоторые фамилии самурзаканских феодалов еще сохраняли память о том, что их предки некогда переселились из Бзыбской Абхазии. Так, прадед дворян Чацубаия (его потомки жили в селениях Речхи и Падгу), согласно семейному преданию, переселился из селения Бармыш вместе с тавадами Иналипа и со своими подвластными крестьянами. Действительно, в упомянутом селении жили их однофамильцы Чац / Чацба — амиста тавадов Иналипа (39). Князья Сатишвили (из поселка Рекка селения Бедия) считали, что их предок Шатипа Чабалурхва (мегрельская форма фамилии — Сатишвили) был выходцем из Пицундского округа, откуда он переселился в Самурзакано со своими крестьянами (40).

Некоторые семьи самурзаканских феодалов поддерживали тесные родственные связи с жителями Бзыбской Абхазии и в ХIХ в. Н.Н. Раевский в 1839 г. сообщал, что родственники и однофамильцы самурзаканских князей и дворян живут в Бзыбской Абхазии, а многие абхазы имеют в Самурзакано перешедшие к ним по наследству поместья (41). По данным 1860-х годов, некоторые представители высших сословий владели имениями как в Самурзакано, так и в других частях Абхазии, поэтому при желании они могли свободно переселяться из одного района в другой, или же занимали земли своих однофамильцев и наравне с ними пользовались «всем движимым и недвижимым имуществом» (42). Однофамильцы считались ближайшими родственниками несмотря на различие в религии — христианской в Самурзакано и мусульманской в Бзыбской Абхазии. Однофамильцы и родственники поддерживали друг друга: например, по свидетельству Д. Бакрадзе, когда Г. Шервашидзе поссорился с Хасаном Маргания, «весь многочисленный род Марганиев, христиане и мусульмане, из Самурзакани и Абхазии мгновенно собрались, как один человек, под знамя Хасана» (43).

По сравнению с XVII в., когда, по свидетельству источников, этот район преимущественно населяли мегрелы, к ХIХ в. этнический состав населения Самурзакано стал более сложным. В это время Самурзакано всеми авторами безоговорочно включается в состав Абхазии: во всех документах именно река Ингури обозначена как граница Абхазии и Мегрелии (44). О Самурзакано как о части Абхазии писали не только в смысле политическом, но и в смысле этническом, причисляя население Самурзакано к «абхазскому племени»: «одноплеменные Абхазцы и Самурзаканцы» (45). Ф. Торнау неоднократно отмечал, что абхазы (по его выражению, «племя абазин») живут вплоть до Ингури (т.е. и в Самурзакано) (46). Интересно, что Н. Дадиани, описывая как очевидец похороны самурзаканского владетеля Манучара Шервашидзе, отмечает, что в селении Барбала происходило «большое и выдающееся по обычаю абхазцев оплакивание и горевание» (47), т.е. и он, очевидно, считает самурзаканцев абхазами. Владетель Абхазии Михаил Шервашидзе обосновывал свои права на Самурзакано единым «происхождением сего округа с абхазцами» и подчеркивал, что это подтверждается «преданиями и личными свидетельствами старожилов, географическим положением Самурзакани, … языком, нравами, родственными связями …тождеством фамилий самурзаканских и абхазских» (48). Одним из абхазских «племен» считал самурзаканцев Дюбуа де Монпере, а А. Берже называл их «однородным с Абхазцами племенем» (49). В архивных документах 1870-х годов встречаются утверждения, что Самурзакано отделяется от Абхазии «не этнографически, а политически» (50).

Но можно ли утверждать, что население Самурзакано, даже принимая во внимание причисление в различных документах и сочинениях его населения к «абхазскому племени», было этнически однородным в XVIII — начале ХIХ в.? Судя по всему, вряд ли. Во всяком случае, уже данные первой трети ХIХ в. свидетельствуют о полиэтничности населения этого района. Так, Ф. Торнау в 1835 г. отмечал, что «трудно определить, какого именно происхождения народ, ее (т.е. Самурзакань. — Л.С.) населяющий», поскольку там говорят «частью абхазским, частью мингрельским языком» (51).

Одной из особенностей этнической истории Самурзакано были миграции в этот район значительных масс населения из соседних областей Западной Грузии, главным образом из Мегрелии. Причины этих переселений были различны: классовая борьба и социальные противоречия, малоземелье, продажа крепостных крестьян, захват абхазскими феодалами пленных в Мегрелии, кровная месть и др. Определенное значение имели также стихийные бедствия и опустошительные эпидемии чумы и других болезней. Подобные миграции отмечаются на притяжении практически всего ХIХ в., особенно они усилились после отмены крепостного права (52). О масштабах переселений из соседнего региона в Самурзакано говорит тот факт, что к началу 1880-х годов, по сообщению чиновников, здесь «нелегально» проживало уже несколько тысяч семей из Мегрелии (53). О том, что доля мегрельского населения в Самурзакано была значительна, свидетельствует и интенсивность происходивших здесь этноязыковых и этнокультурных процессов, приводивших к распространению абхазо-мегрельского двуязычия и взаимовлияний в разных сферах бытовой культуры местного населения (54).

Итак, название самурзаканцы возникло в пределах Абхазского княжества и происходит от феодального владения Самурзакано, располагавшегося на территории между реками Ингуром и Галидзгой (Аалдзга). (Впоследствии граница изменилась и стала проходить по р. Охурей, и, например, село Поквеши/Пакуашь перешло из числа «самурзаканских» в «абжуйское».). Формирование самоназвания жителей Абхазии по территориальному признаку было связано с особенностями общественных отношений в абхазском феодальном социуме: наряду в этнической идентичностью для населения Абхазии в то время была характерна и локальная идентичность, как правило, формировавшаяся в пределах княжеских уделов — отсюда названия бзыбцы, гумцы, абжуйцы.

Однако в то время как в официальных документах XIX в. население всех остальных частей Абхазии объединялось общим названием — «абхазы», без фиксации локальных наименований, население Самурзакано продолжали выделять из общего ряда, обозначая этим по сути территориальным названием и придавая ему фактически значение этнонима. И это относится не только к официальным бумагам. Так, Нико Дадиани, сообщая о событиях начала XIX в., пишет об абхазах и самурзаканцах (груз. самурза-каноэлеби) (55).

Особенности политической истории Самурзакано, его длительное административное обособление от других районов Абхазии, своеобразие этнокультурного и религиозного развития этого региона, особый социальный статус жителей (в отличие от «виновного населения» Абхазии) привели к укреплению локальной «самурзаканской» идентичности и, видимо, к тому, что она теряла исключительно территориально-политический характер. Фактически эта идентичность была во многом навязана сверху, чему способствовала проводимая в течение нескольких десятилетий административная политика Российского государства.

Следует учитывать, что в условиях Российской империи название самурзаканцы относили ко всем тем абхазам и мегрелам, кто имел (независимо от времени переселения на данную территорию) право на постоянное проживание, в отличие от категории временно проживающих недавних переселенцев, не приписанных к какому-то из сельских обществ Самурзакано. В силу тех или иных причин государству в тот период было удобно сохранять этот локальный «этноним», что, возможно, объясняется отчасти традицией употребления этого термина для данной территории, только в 1865 г. окончательно объединенной административно с остальными районами Абхазии.

Вместе с тем нельзя отрицать и того, что наряду с «локальной» идентичностью самурзаканцы сохраняли и этническую идентичность: об этом говорит факт отказа от наименования «самурзаканцы» в изменившихся исторических условиях: по переписи 1926 г. мы видим в Самурзакано уже не самурзаканцев, а мегрелов, абхазов и грузин. В советское же время это название фактически вышло из употребления.

Таким образом, можно полагать, что субэтноним (или топоэтноним) самурзаканцы практически на всем протяжении своего существования употреблялся в отношении этнически смешанного населения, проживавшего в зоне этнического пограничья. Конечно, в разные периоды истории Самурзакано доля абхазского и грузинского/мегрельского этносов в составе населения этого района не оставалась неизменной и, судя по всему, доля грузин/мегрелов значительно увеличилась здесь в основном к концу XIX в. К сожалению, документально обоснованных исследований данной проблемы пока еще нет.

Поэтому споры о том, кто самурзаканцы по этнической принадлежности — абхазы или грузины – не  могут иметь однозначного ответа. В различные периоды истории население Самурзакано было более или менее этнически неоднородным, с большей или меньшей степенью распространения абхазо-мегрельского двуязычия.

К сожалению, политизированность вопроса об этнокультурной принадлежности населения бывшего Самурзакано не способствует объективному рассмотрению данной проблемы. Не только некоторые политики, но и историки порой склонны решать этот вопрос односторонне, причисляя предков самурзаканцев или исключительно к абхазам, или исключительно к грузинам / мегрелам (56).

Отметим, что абхазские исследователи считают изучение этнокультурной истории жителей этого региона весьма актуальной проблемой. Как пишет Т.А. Ачугба, «раскрытие… процесса и причин искусственной и естественной ассимиляции абхазов создаст благоприятный фон для добровольной реанимации исконного национального самосознания самурзаканцев, выработки их верной политической ориентации» (57). Важность этого вопроса подчеркивают и грузинские историки. В частности, И. Квашилава считает: «объективная оценка этнокультурной принадлежности самурзаканцев …играет значительную роль в деле урегулирования абхазо-грузинского конфликта» (58). Как отмечает М. Ториа, «часть современной абхазской элиты прямо связывает поиски „истинных“ корней населения Гальского района, то есть исторического Самурзакано, с „будущим молодой Абхазской Республики“» (59).

На наш взгляд, объективное решение вопроса — кто такие самурзаканцы — особенно важно для независимой Абхазии, поскольку только это поможет сформировать адекватный подход к решению вопроса об интеграции «гальцев», потомков самурзаканцев, во все сферы жизни новой Абхазии.

СОЛОВЬЕВА Любовь Тимофеевна — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела Кавказа Института этнологии и антропологии РАН

Абхазия Грузия Самурзакано этничность / этнополитика

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: