Южная Осетия накануне президентских выборов
Публикации | Александр СКАКОВ | 15.09.2011 | 00:24
Общим местом является сравнение Абхазии и Южной Осетии – пройденного ими пути и их современного состояния. События августа 2008 года, по-разному затронув эти республики, поставили их, тем не менее, в один ряд. Ранее в этот же ряд ставили Нагорный Карабах и Приднестровье. Тем не менее, различий ними не меньше, чем сходства. Конечно, главное сходство – возникновение всех этих государств стало следствием распада СССР. Но судьбы их оказались различны, Абхазия и Южная Осетия в итоге получили признание, пусть и со стороны ограниченного количества государств. Вероятно, различны судьбы этих четырех государственных образований будут и в дальнейшем.
Тем не менее, различны и судьбы и нынешнее состояние Абхазии и Южной Осетии. Различную позицию по отношению к ним занимала и Россия. Если по отношению к Абхазии Россия в 1990-е гг. некоторое время выступала если и не как «злая мачеха», то уж точно как предвзятый и злой следователь, то к Южной Осетии Россия всегда была повернута лицом. Другое дело, что это лицо не всегда выражало искреннее участие и дружбу, можно было счесть его равнодушным. Но ситуация изменилась. Теперь Россия выступает как союзник, друг, защитник. Но здесь всем субъектам, в том числе, и России, и Южной Осетии, надо определиться с выбором цели, которой мы хотим достигнуть, и с поиском механизмов достижения этой цели, то есть выработать определенный сценарий развития.
К примеру, если целью Абхазии сейчас однозначно является строительство независимого государства, пусть и находящегося в тесном союзе с Россией, то целью народа Южной Осетии в своем большинстве пока что остается объединение разделенного границей осетинского народа в составе России. Если по отношению к Абхазии вплоть до признания её независимости можно было говорить о наличии нескольких векторов, нескольких партнеров, пусть Россия и являлась главным (в качестве особых партнеров имеются в виду Турция и абхазо-адыгский мир зарубежья), то для Южной Осетии единственным партнером и единственным вектором являлась и является Россия. Но есть некоторая тонкость, связанная с наличием своего рода «посредника» между Москвой и Цхинвалом в лице Владикавказа, то есть Северной Осетии-Алании. Не допустим и бесперспективен сценарий превращения Южной Осетии в своего рода «большую военную базу» России, лишенную какого-либо производящего хозяйства и ориентированную только на обслуживание воинского контингента.
Внутриполитическая ситуация в Республике Южная Осетия определяется сейчас не только признанием независимости республики со стороны России, но и рядом внутренних факторов, среди которых необходимо выделить прошедшие здесь 31 мая 2009 г. парламентские выборы и предстоящие в ноябре 2011 г. президентские выборы. Речь идет о взаимоотношениях политических элит внутри нового признанного государства. После августовских событий 2008 г. режим Эдуарда Кокойты, с одной стороны, усилил свои позиции и консолидировался, вытеснив за пределы республики ряд не совсем лояльных по отношению к нему влиятельных персон. При этом, правда, иногда возникало ощущение, что Кокойты своими руками стал создавать себе оппозицию. Из активной политики был удален пользующийся уважением в республике бывший спикер парламента Знаур Гассиев, со скандалом уехал из Южной Осетии хорошо проявивший себя во время августовских событий секретарь Совета безопасности РЮО Анатолий Баранкевич, поначалу не нашел себе места в новой конфигурации власти бывший вице-спикер Тарзан Кокойты. В оппозицию ушла Народная партия Роланда Келехсаева, политика, изначально лишенного далеко идущих амбиций. Из-за проблем, возникших при строительстве газопровода, в оппозицию ушел и стал в значительной степени её финансировать гендиректор фирмы «Стройпрогресс» Альберт Джуссоев.
В итоге, как и ожидалось, в 2009 г. оппозиция стала группироваться вокруг Джуссоева. Кроме Келехсаева и Баранкевича, это были харизматичный и амбициозный лидер оппозиционной партии «Фыдыбаста» Вячеслав Гобозов, экс-прокурор республики Ахсар Кочиев, банкир Леонид Тибилов, бывший премьер, а ныне сотрудник «Стройпрогресса» Юрий Морозов, главный тренер сборной России по вольной борьбе Джамболат Тедеев, бывший премьер республики, ныне глава Фонда «Гражданская инициатива» и сотрудник аппарата Совета Федерации России Олег Тезиев, бывший зампред Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками Госдумы России Анатолий Чехоев. Значимой вехой в объединении оппозиции стал её Форум в Москве 9 октября 2009 г. Состав оппозиции, однако, являлся пестрым, единого и харизматичного лидера у неё не было, хотя на эту роль, вероятно, претендовал Гобозов. Единственная объединяющая оппозиционеров идея – требование досрочных президентских выборов. Тем не менее, потенциал оппозиции был и остался весомым, так как число недовольных действиями властей среди южных осетин не уменьшается. Упомянем хотя бы о низких зарплатах, высоких ценах (большинство продуктов и товаров народного потребления в республику завозят из России), массовой безработице.
Рейтинг оппозиции в южноосетинском обществе не может не расти хотя бы потому, что на популярность действующей власти отрицательно повлияли задержки с восстановлением Цхинвала и строительством газопровода Дзаурикау-Цхинвал, массированное расхищение гуманитарной помощи, отказ России от финансирования ряда анонсированных объектов. Соответственно, рейтинг Кокойты не мог не упасть. Кроме того, нужно принять во внимание, что во властных кругах Южной Осетии слишком заметное место занимали некоторые скомпрометировавшие себя фигуры. Согласно опросам, на конец 2009 года 73 % южных осетин считали общественно-политическую ситуацию в республике сложной, 75,7 % не были удовлетворены темпами восстановления республики.
Попытки руководства России поставить правящие круги Южной Осетии под действенный контроль и остановить расхищение выделяемых республике средств пока, как представляется, не увенчались успехом. Назначенные на ряд высоких постов «выдвиженцы» Москвы оказались не в состоянии контролировать финансовые потоки, более того, порой сами увлеклись «освоением» выделенных республике средств. Проблема в том, что в республике глава правительства и министры традиционно являются во многом декоративными фигурами, а управление финансовыми потоками сосредоточено лично на Кокойты и на его окружении. Хотя нельзя не отметить, что некоторым уравновешивающим фактором служит сохранение в команде Кокойты ряда не скомпрометированных и неординарных политиков.
Попыткой создать своего рода противовес «команде» Кокойты стало назначение на пост премьер-министра Южной Осетии Вадима Бровцева, который сразу же привел за собой свою «команду», получившую в республике название «озерские» (по г. Озерск Челябинской области, выходцем откуда является Бровцев). Бровцев, и это, вероятно, стало его ошибкой, развернул настоящую информационную войну (в российских СМИ и в Интернете) против руководства республики и лично Кокойты. Распространялся миф о тотальной коррумпированности Южной Осетии и полномасштабном разворовывании финансовой помощи именно в Цхинвале. На самом деле, большая часть разворовываемых средств «исчезает» или на уровне московских министерств и ведомств или, вероятно, на уровне самой команды премьер-министра, до южноосетинских коррупционеров доходят, по большому счету, копейки. Имели место совершенно скандальные случаи, к примеру, закупки дорогих голландских комбайнов, техническое обслуживание которых в республике невозможно, запредельных гонораров для приглашенных из Москвы лекторов. Еще один распространяемый «недоброжелателями» Кокойты миф связан с абсолютным, якобы, отсутствием в республике собственных кадров и необходимостью завозить их (от строительных рабочих до министров) из России. И это на фоне растущей безработицы, рост которой не так давно подтолкнуло прошедшее по инициативе Министерства обороны РФ широкомасштабное (по первоначально озвученным цифрам, с 2800 до 200 человек) сокращение южноосетинской армии. Никакой программы социальной адаптации вчерашних военнослужащих правительство республики не предложило. При такой безработице, с одной стороны, и нехватке рабочих рук, с другой, было быцелесообразно наладить действенную систему льготного обучения южных осетин в России, при гарантированном возвращении этих кадров на родину. Отметим, что система квот существует, но её необходимо совершенствовать, пока что эффективность такой системы оставляет желать лучшего. В свою очередь, значительная часть политически активных жителей Южной Осетии (вовсе не обязательно симпатизирующая действующему президенту) негативно относится к Бровцеву и его команде, обвиняя её в безразличном отношении к республике, применении специфических методов хозяйствования, способствующих росту коррупции и социального расслоения.
Борьба, идущая между «командами» Кокойты и Бровцева, с неизбежностью замедляет и затрудняет восстановление республики. Ситуацию усугубляет законодательный вакуум. В республике действуют основные российские кодексы, в том числе, Налоговый, который разрабатывался для государства, несопоставимого по масштабам с Южной Осетией. Самая главная проблема заключена в том, что до сих пор не выработана и, по сути, не вырабатывается стратегия экономического развития Республики Южная Осетия как независимого государства, пусть и обреченного на долговременную финансовую помощь со стороны России. В «команде» премьер-министра так и не определились, делать ли ставку на развитие в республике сельского хозяйства, или же дешевле завозить продукцию сельского хозяйства из России. Возлагаются надежды на развитие в республике производства строительных материалов и туризм. При этом из виду упускается главное – отсутствие коммуникаций. Хорошо известно, что единственной гарантией выживания Южной Осетии стало наличие Транскама. Не было бы его – не было бы уже ни Южной Осетии, ни южных осетин.Экономический кризис положил конец разговорам о строительстве аэропорта севернее Цхинвала. До лучших времен отложен проект строительства дороги-дублера Транскама западнее трассы этой магистрали (через Кваису и Мамисонское ущелье). Ситуация облегчается наличием (на случай террористического акта) фактически дороги-дублера Транскама, проложенной недавно во время строительства газопровода и вполне пригодной для машин повышенной проходимости. На сегодня для республики, что вполне понятно, гораздо важнее достроить качественные дороги из Цхинвала в Кваису и Ленингор. Но это ни в коей мере не решит главную проблему – нерентабельность вывоза любой продукции из Южной Осетии на российский рынок. Самым реалистичным выходом из ситуации стало бы строительство железной дороги, но экономический кризис заставил, хотя бы на время, забыть и об этом проекте.
Другой проблемой, препятствующей экономическому развитию Южной Осетии, является довольно жесткий пограничный режим между ней и Россией. Одновременно с делимитацией и укреплением границы Южной Осетии с Грузией должно идти максимальное облегчение режима на границе Южной Осетии с Россией, где не должно быть препятствий для провоза грузов и не должны осуществляться какие-либо законные или незаконные поборы. Есть и другая связанная с этим вопросом серьезная проблема. На Северном Кавказе, в том числе, в Северной Осетии, пограничная зона с особым режимом въезда, перемещения, хозяйственной деятельности неоправданно расширена вглубь территории России, занимая практически всю горную часть республики. Если в таких регионах, как Чечня и Ингушетия, это может быть оправданно, то в Северной Осетии это, мягко говоря, не продуктивно. Такой размер пограничной зоны создает препятствия для развития горных районов, являющихся сердцем республики, её историческим центром, и, в ближайшем будущем, создаст препятствия для сотрудничества с Южной Осетией. Необходимость согласования с пограничниками любых хозяйственных работ создает почву для коррупции. В случае сокращения размеров погранзоны новый импульс к развитию получит район Зарамага (Зарамагская ГЭС), который будет играть крайне важную роль для экономического развития как Северной, так и Южной Осетии.
Бытующее в российских СМИ с легкой руки противников режима Кокойты представление об отсутствии какого-либо прогресса в восстановлении республики не соответствует действительности. Восстановлена большая часть кровель многоквартирных домов, построен так называемый «Московский» микрорайон, идут работы по замене системы водоснабжения, ремонтируются дороги, в том числе, южноосетинский участок Транскама. При этом «знаковые» для Цхинвала здания Парламента и Университета, сожженные грузинскими войсками в августе 2008 г., продолжают лежать в руинах. При этом необходимо учитывать, что, к примеру, в конце 2008 г. Россия пообещала выделить Южной Осетии на восстановление республики 11,5 млрд. рублей, затем, ссылаясь на кризис, сумму сократили до 7-8 млрд., реально дошло до республики, по имеющимся оценкам, только 1,5-2 млрд.
Другая важная для республики социально-экономическая и политическая проблема связана с восстановленной в 2008 г. юрисдикцией Цхинвала над основной частью Ленингорского (Ахалгорского) района (западная часть района с центром в селе Цинагар подчинялась Цхинвалу и до этого). Необходима интеграция оставшегося грузинского населения, в первую очередь, в Ленингорском районе, в общество Южной Осетии. Главными условиями успешной интеграции являются безопасность и возможность образования. Причем образования на грузинском языке, но с непременным условием изучения русского и, что весьма желательно, осетинского языка. Иначе молодежь Ленингорского района не останется в Южной Осетии или же уедет продолжать образование в Грузию. Необходимо решить проблему учебников, грузинское население Южной Осетии не может учиться по учебникам, написанным в Тбилиси, искажающим историю Южной Осетии. Необходимо обеспечить участие грузинского населения в выборах при условии его паспортизации. Очевидно, в настоящее время грузинское руководство делает ставку на «вымывание» населения, в первую очередь, из Ленингорского района. Покинувшим район бесплатно представляются коттеджи, выдаются компенсации, гуманитарная помощь. Напротив, руководство Южной Осетии пока практически ничего не противопоставляет этой политике: работавшие до августа 2008 г. в Ленингоре предприятия закрыты, пенсии и зарплаты бюджетникам выплачиваются с перебоями, в районе нет осетинского телевещания, с перебоями работает осетинский оператор мобильной связи и т.д. В результате, по имеющимся данным, район за 2008-2009 г. покинуло 40 % остававшегося здесь осетинского (!) населения.
Подавляющее большинство как элиты, так и населения Южной Осетии выступает пока что за её скорейшее вхождение в Россию. Как несколько излишне резко заявил В. Гобозов, в основе заявлений о необходимости такого шага лежат «боязнь, неумение и нежелание строить свое государство». Тем не менее, в рядах как оппозиции, так и населения нарастают настроения в пользу курса на реальную независимость республики. По доминирующему на сегодняшний день в южноосетинской политической элите представлению, после признания РЮО вопрос о воссоединении снят, и сейчас следует работать исключительно на укрепление независимости. Здесь, с точки зрения российских интересов, возникает и другая опасность: консолидация югоосетинской оппозиции с частью североосетинской элиты на почве строительства единого независимого осетинского государства. Часть североосетинской политической элиты расценивает признание Россией независимости Южной Осетии как шанс построить действительно независимое государство, впервые за несколько столетий появившийся у осетинского народа (который они считают единым). Эта часть элиты ни в коей мере не может считаться антироссийской, но логика наметившихся процессов неизбежно приведет её к постановке задачи создания независимого осетинского государства, включающего Южную и Северную Осетию, вне рамок Российской Федерации. Но, на мой взгляд, такая опасность излишне преувеличивается. Необходимо учитывать, что интересы североосетинской политической и экономической элиты могут не совпадать с интересами Южной Осетии. Не стоит забывать хотя бы об интересах североосетинского бизнеса, всегда имевшего устойчивые экономические контакты с Грузией и получавшего хорошие дивиденды с таможни. Интересы североосетинской элиты (разумеется, её части) и Грузии вполне сходятся – и та, и другая стремятся не допускать на российский рынок югоосетинскую продукцию.
В североосетинской политической элите на протяжении последних десяти-пятнадцати лет наблюдалась, по имеющимся оценкам, некая «кударофобия», обусловленная, вероятно, в том числе и экономическими причинами. Парадоксально, что североосетинская политическая элита (в отличие от широких масс населения республики) достаточно упорно и настойчиво выступала против признания Россией независимости Южной Осетии. Даже после летней «малой» войны 2004 года и обострения ситуации вокруг Южной Осетии считалось, что решение судьбы этой территории – дело десятилетий, а говорить о присоединении республики к Российской Федерации вообще нереально. Пути выхода из конфликтной ситуации во Владикавказе искали тогда в трансграничном сотрудничестве между соседними регионами России и Грузии, в которое со временем может вписаться и Южная Осетия.
В этом контексте важно упомянуть об исторически сложившихся различиях менталитета северных и южных осетин, о неизбежном для южан положении «младшего брата» в единой Осетии (по аналогии с положением ингушей в советской Чечено-Ингушетии). Североосетинское чиновничество всегда опасалось, что в случае объединения двух Осетий ему придется поступиться частью денежных должностей в пользу более активных и мобильных выходцев с Юга. Все эти факторы заставляют сделать однозначный вывод – объединение Северной и Южной Осетии, предположим, в единую республику в составе Российской Федерации категорически неприемлемо для южноосетинской политической элиты и опасно для североосетинской политической элиты.
Другим обсуждаемым в республике сценарием является включение Южной Осетии в состав Российской Федерации на правах отдельного субъекта федерации. Но, учитывая международные обязательства России и ситуацию в Кавказском регионе (одно дело – признание независимости нового государства, находящегося на территории другого государства – члена ООН, другое дело – аннексия части территории такого государства), на реализацию такого сценария Москва сегодня не пойдет. Последствия такого шага для российской внешней политики стали бы крайне негативными. Осуществление сценария присоединения РЮО к РФ было бы первым прецедентом действий такого рода не только на постсоветском пространстве, но и в Европе в целом (за исключением объединения Германии). Единственный регион Восточной Европы, где ещё возможна реализация такого сценария – это Румыния и Молдавия. Собственно, отсутствие со стороны ЕС и других международных организация внятной реакции на явные действия Бухареста по интеграции Молдавии в единую Румынию является достаточным основанием для России двигаться в аналогичном направлении по отношению к Южной Осетии. С другой стороны, поспешность в действиях РФ здесь явно неуместна. Безусловно, в целом реакция «международного сообщества» на действия России по присоединению Южной Осетии была бы негативной, хотя и, как и во время августовских событий 2008 г., не монолитной. Поэтому реализация такого сценария возможна при его синхронизации с каким-либо международным кризисом или вооруженным конфликтом на Кавказе, непосредственным участником которого не являлась бы Россия. Исходя из реалий сегодняшнего дня, можно привести емкую и удачную формулировку, использованную А. Арешевым: «Южная Осетия может быть не хочет независимости, но она обречена на независимость».
По мере приближения президентских выборов ноября 2011 года все острее встает вопрос о выборе дальнейших путей развития республики. К этому времени необходимо решить хотя бы главные проблемы её развития, иначе они неизбежно будут использованы грузинской стороной и недоброжелателями России в целом.Главный вопрос, связанный с выборами, заключается в том, кто сменит Кокойты, у которого заканчивается второй срок пребывания во главе республики. Приход к власти лидеров оппозиции неизбежно вызовет, хотят они этого или не хотят, ужесточение борьбы кланов и общее обострение ситуации в республике. Наиболее перспективными кандидатами могли бы быть те политики, которые, являясь членами команды Кокойты, в то же время в значительной мере сохраняют свою независимость. Ситуация в республике, с одной стороны, имеет тенденцию к усложнению, что не исключает в том числе и определенных криминальных или силовых эксцессов, с другой – демонстрирует своего рода «кадровый голод», то есть отсутствие безусловных фаворитов предстоящей предвыборной гонки.
Конечно, недопустимой была и остается корректировка Конституции Южной Осетии в направлении, противоречащем российскому законодательству (например, попытки снять ограничения в два срока для президента республики). Намерения изменить Конституцию путем проведения референдума в окружении Кокойты безусловно были и неоднократно озвучивались. Недавно, в конце апреля – начале мая 2011 года, была создана инициативная группа по сбору подписей в поддержку референдума, на который предполагается вынести два вопроса: о повышении статуса русского языка с официального до государственного (наравне с осетинским) и об увеличении возможного числа президентских сроков до трех подряд. Собственно, этот вопрос можно было бы решить и без референдума, решением парламента республики. Для принятия такого решения требовались бы как единство взглядов по этому вопросу в политической элите Южной Осетии, так и «отмашка» из Москвы, в ожидании которой даже некоторые двусмысленные заявления воспринимались в окружении Кокойты как обнадеживающие сигналы. Здесь необходимо учесть, что сейчас в Южной Осетии заняты, нередко, копированием российской и североосетинской бюрократической системы, хотя, с учетом малочисленности населения и нехватки кадров, для республики подошла бы более мобильная и «облегченная» система. Не сразу, но в течение лета 2010 г., Москва четко дала понять, что изменение, а, по сути, нарушение Конституции республики и заход на третий срок неприемлемы.
Нереализуема в республике и «грузинская (или «российская») модель» с расширением полномочий премьер-министра и переходом Кокойты на этот пост после окончания его президентских полномочий. Нереализуема, поскольку премьер-министром сейчас является человек не из команды Кокойты, а назначенец Москвы, и расширять его полномочия президент Южной Осетии вряд ли захочет. Категорически против такого сценария выступит и парламент республики, и вся республиканская политическая элита.
Ещё летом текущего года на съезде пропрезидентской партии «Единство» президент Кокойты впервые громогласно объявил о невозможности для себя третьего президентского срока. В начале мая 2011 г., после новой актуализации темы о референдуме, Кокойты снова заявил: «выборы пройдут в полном соответствии с конституционными нормами нашего демократического государства, и именно поэтому я не буду принимать в них участия». Отказ Кокойты от участия в выборах резко повысил шансы кандидатов от оппозиционных партий Станислава Кочиева (лидер Компартии РЮО) и Вячеслава Гобозова (лидер партии «Фыдыбаста»). Сразу же активизировались и другие политические силы.
Казалось бы, сценарий предшествующей президентским выборам избирательной кампании будет крайне простым: кандидат от «партии власти», то есть, по сути, назначенный преемник Э.Кокойты, против нескольких кандидатов от оппозиционных сил, которые, как обычно, не смогут договориться и выдвинуть единого кандидата. Но ещё задолго до начала избирательной кампании стало отчетливо видно, что этот сценарий абсолютно не работает. Во-первых, в Южной Осетии отсутствует единая «партия власти», партию «Единство» - клона «Единой России» нельзя считать реальной партией как из-за отсутствия во главе неё харизматичного и признанного лидера, так и из-за разнородности входящих в неё политических и политико-экономических группировок. В результате пропрезидентская партия «Единство» не является сплоченной и работоспособной политической структурой, ситуация в руководстве партии определяется противостоянием нескольких кланов.Именно это отсутствие единства в правящей элите стало причиной происходящего прямо на глазах быстрого увеличения числа потенциальных кандидатов. Для «сохранения лица» в такой ситуации какое-то время рассматривался изначально нереалистичный вариант выдвижения нескольких фигур в качестве потенциальных «преемников», одна из которых в результате станет баллотироваться, а другие снимут свои кандидатуры. Очевидно, что в этом случае острой схватки между кандидатами избежать не удастся, не исключена и возможность потери контроля над кем-то из конкурентов.
В качестве возможного «преемника» Кокойты уже летом 2010 г. стали называть минимум трех политиков – лидера партии «Единство» Зураба Кокоева, депутата парламента и директора комбината по производству хлебобулочных изделий Вадима Цховребова, генерального прокурора республики Таймураза Хугаева. Из названных политиков обеспечить реализацию главной задачи – сохранить у власти действующую «команду» Кокойты и гарантировать сохранение стабильности в республике – смогли бы, как представляется, только Цховребов и Хугаев, являющиеся хорошими и жесткими руководителями и организаторами. Цховребов и Хугаев абсолютно лояльны и к президенту, и к «ядру» его «команды». Кроме того, Хугаев является ближайшим родственником президента Кокойты (брат Э. Кокойты Роберт – посол РЮО в Абхазии - вторым браком женат на сестре Хугаева).И в случае, если бы Москва согласилась на реализацию «операции преемник», и, к тому же, не стала бы навязывать Кокойты ту или иную кандидатуру, шансов у В. Цховребова или Т. Хугаева стать очередным президентом РЮО было бы достаточно много. При этом административного ресурса президента может хватить как на нейтрализацию возможных компроматов, так и на достижение конечного результата. Хотя, по оценкам наблюдателей, в случае проведения относительно честных и прозрачных выборов они оба являются однозначно непроходными фигурами.
Сценарий проведения «операции преемник» казался логичным, но он не учитывал важнейшего для республики фактора – роли России. Согласится ли на это Россия? Где и в каком качестве видит Россия нынешнего президента Южной Осетии после президентских выборов? На эти вопросы до сих пор нет внятного ответа. Скорее всего, Москва хотела бы сделать ставку на поиск некой «третьей силы» - то есть кандидата не из «команды» Кокойты и не из оппозиции. Но при любых раскладах ни одна из идущих на президентские выборы сил или группировок не станет использовать антироссийскую риторику и не изменит курс Южной Осетии на тесный союз с Россией. Это не является темой для обсуждения в республике. Также в республике на сегодняшний день отсутствуют какие-либо «прогрузинские» силы, то есть силы или политики, открыто заявляющие о своей симпатии к Грузии и о возможности возвращения Южной Осетии в её состав пусть даже и на правах не «Самачабло», а автономного образования.
Не исключено, что претендующий на роль «преемника» В. Цховребов рассчитывал добиться смещения спикера парламента и занять его место. В первой половине января 2011 г. на Цховребова было совершено нападение, что было понято им как «предупреждение» и заставило временно покинуть республику. Далее начались жесткие проверки работы возглавляемого Цховребовым хлебобулочного комбината. Это также нельзя было понимать иначе, как решение руководства республики отстранить Цховребова от предвыборной борьбы и сделать ставку исключительно на Хугаева. Основной проблемой было получение «благословения» Москвы на кандидатуру Хугаева, и вот тут-то, очевидно, и начались проблемы. Стало создаваться впечатление, что Москва не намерена делать ставку на генерального прокурора и соглашаться с выбором Кокойты. Поэтому в республике стали ждать появления в качестве «черта из табакерки» какой-либо новой фигуры из ближайшего окружения Кокойты.
В отличие от Хугаева и Цховребова, З. Кокоев постепенно стал вызывать все большее раздражение в окружении Кокойты благодаря, в том числе, своим несанкционированным и зачастую непродуманным частым контактам с представителями московских властных структур. То есть попытка вести собственную политическую игру оказалась у Кокоева неудачной. Во второй половине 2010 г. во властных кругах республики наметился своего рода союз спикера парламента Станислава Кочиева, лидера партии «Единство» З. Кокоева, находящегося в жестком противостоянии с Кокойты премьер-министра В. Бровцева, ведущего свою игру посла РФ в РЮО Эльбруса Каргиева. Этот союз объединял политиков с абсолютно противоположными целями, которые сходились только в одном – желании противостоять президенту РЮО Э. Кокойты. Непрочность этого союза была обусловлена и наличием в его составе минимум двух политиков, имеющих президентские амбиции – Кокоева и Кочиева. Лидер Компартии С. Кочиев позиционировал себя как оппозиционер, но при этом он не был связан с «традиционной» оппозицией. Являясь спикером, Кочиев, и так лишенный широкой поддержки среди населения, неизбежно ассоциировался с действующей властью, будучи вынужденным разделять с ней ответственность за все ошибки. В начале февраля 2011 г. у имевшего и ранее серьезные проблемы со здоровьем С. Кочиева был инсульт, после чего являющийся вице-спикером З. Кокоев стал выполнять функции спикера.
К «партии власти», по формальным признакам, принадлежит реально независимый кандидат посол РЮО в РФ Д. Медоев. Против него, скорее всего, могло быть собрано столько компромата (в том числе, и лживого), что сделало бы его победу на выборах абсолютно невозможной. Необходимо учитывать, что Медоев на протяжении последних минимум десяти лет постоянно находился в Москве, в республике бывал только наездами, его здесь «забыли». То есть Медоеву, скорее всего, не хватило бы политической базы в Южной Осетии. Резко против Медоева выступила лояльная Кокойты и состоящая из ветеранов грузино-осетинских конфликтов Народная партия РЮО, сделавшая ставку на Хугаева. Еще один «недостаток» (фактор, который при умелой раскрутке может обернуться против него) Медоева – его близость к скандально известной группе известного югоосетинского националиста Алана Чочиева, окружение которого представляет собой самостоятельное оппозиционное течение, жестко противостоящее руководству как Северной, так и Южной Осетии. Скорее всего, все это также могло быть использовано против Медоева в ожидаемой войне компроматов.
Оппозиция по-прежнему объединялась вокруг Дзамболата Тедеева и А. Джуссоева, проживающих в Москве, но имеющих тесные связи с Осетией. Учитывая возможные риски, оппозиция предполагала выдвинуть в качестве кандидатов, как минимум, трех человек. Скорее всего, регистрация В. Гобозова в качестве кандидата не будет допущена исходя из ценза оседлости (10 лет). Уже не раз озвучивалось, что прописка в РЮО не является свидетельством проживания В. Гобозова в Южной Осетии. Именно полная отмена «ценза оседлости» является на сегодняшний день главным требованием оппозиции в Южной Осетии. Если Гобозов не станет кандидатом, то оппозиция не сможет выдвинуть ни одного харизматичного лидера, способного повести за собой массы. Тем более, по имеющимися оценкам, рейтинг самого Гобозова сейчас не превышает 6 %. А. Джуссоев, даже если и изъявил бы желание баллотироваться, не смог бы пойти на выборы, поскольку ему также мешает ценз оседлости. Та же проблема у чемпиона Европы по вольной борьбе Дзамболата Тедеева, который был одним из тех, кто в свое время привел Кокойты к власти, а также у изгнанного из республики Баранкевича. Кроме того, в борьбе за протестный электорат «Джуссоевская» оппозиция неизбежно конкурировала бы с Компартией и её лидером С. Кочиевым. Тем не менее, главное оружие оппозиции – критика действующей власти. И, чтобы противостоять напору оппозиции, «команде» Кокойты надо было срочно перестроиться и взять курс на борьбу с коррупцией.
Со своей стороны, понимая это, Э. Кокойты в конце 2010 – начале 2011 гг. активно укреплял свои позиции. Ему, используя, как считается в республике, московские рычаги, удалось ограничить активность неформального лидера оппозиции бизнесмена А. Джуссоева. Затем Кокойты публично открестился от одного из своих наиболее преданных сторонников - председателя Госкомитета по реализации проектов восстановления РЮО Зураба Кабисова, «назначенного» ответственным за затягивание восстановительного процесса. Вероятно, Кабисова пришлось сделать «крайним» из-за опасений использования вопроса о финансовых махинациях против кандидата от команды Кокойты на предстоящих выборах. В качестве ответственного за неудачи восстановления республики традиционно называли также руководство ФГУ «Южной дирекции реализации программ и проектов», подчиняющееся российскому Министерству регионального развития. А именно это министерство называют в качестве основного покровителя премьер-министра Бровцева в московских эшелонах власти. Претензии Кокойты в адрес «Южной дирекции» были, кстати, подтверждены и проверкой Генеральной прокуратуры РФ.
Теперь, временно пожертвовав одной из фигур из своего окружения, Кокойты перехватил инициативу у Бровцева, нейтрализовал его, и смог как бы «подняться над схваткой», получить роль независимого арбитра и непримиримого борца с коррупцией. Теперь ему стало гораздо проще обвинять в коррупции и заводить уголовные дела против членов «команды Бровцева». Свои окончательные выводы парламенту республики весной 2011 г. представила парламентская комиссия по расследованию деятельности правительства, созданная ещё в мае 2010 г. Итоги инициированной командой Бровцева структурной реорганизации правительства были оценены как «чрезвычайно негативные», эти действия, как отметила Комиссия, привели к коллапсу всей системы исполнительной власти в республике. Как нарушение было отмечено и то, что правительство не отчиталось перед парламентом о результатах своей деятельности за 2009 и 2010 гг. Над правительством нависла угроза вынесения парламентом вотума недоверия. Практически одновременно, в феврале 2011 г., появилась «утечка» информации о предполагаемом назначении на пост премьер-министра республики заместителя начальника Управления президента РФ по межрегиональным и культурным связям с зарубежными странами Владислава Гасумянова. Все это неизбежно ослабляло позиции Бровцева и усиливало позиции Кокойты.
Нейтрализовав Бровцева, Кокойты, вероятно, хотел бы в полной мере зачистить политическое поле республики и обеспечить победу своего преемника. Сделать предвыборные процессы полностью управляемыми Кокойты не сумел, хотя некоторых успехов добиться ему удалось. Ситуация облегчалась вынужденным уходом с политической арены спикера С. Кочиева. З. Кокоев, став исполняющим обязанности спикера, мог бы удовлетвориться этим в обмен на обещание избавить его в ближайшем будущем от приставки «и.о.». Цховребов, вроде бы, оказался вынужден отказаться от президентских амбиций. Гобозова практически наверняка не допустили бы к выборам. В этих условиях можно было с значительной долей уверенности в успехе и далее проталкивать кандидатуру Хугаева в качестве «преемника», но все упиралось, по-видимому, в неуступчивую позицию Москвы, не принимающей этого кандидата. В этот момент возобновились уже звучавшие ранее разговоры о возможности появления нового кандидата в президенты республики – главы МЧС Южной Осетии Анатолия Бибилова, эффективного руководителя, не замешанного, по общему мнению, в коррупционных схемах. Называли иногда и иных политиков из «партии власти» - в частности, непотопляемого и хитроумного представителя РЮО на Женевских переговорах Бориса Чочиева, уполномоченного по правам человека Давида Санакоева, главу администрации президента республики Арсена Гаглоева. Неоднократно демонстрировал свои президентские амбиции и Дзамболат Тедеев, хотя и, очевидно, не имеющий по закону возможности участвовать в президентских выборах. Показательна также активизация ряда мало кому ранее известных «центров политического анализа», всевозможных «институтов», «ассоциаций», «фондов» и экспертов, не замеченных ранее в роли специалистов по региону.
Несколько «подвисшая» ситуация начала резко меняться весной, когда, 20 апреля 2011 г., парламент республики принял поправки к Конституции РЮО и к конституционному закону «О выборах президента РЮО». Поправки подтвердили, что президентом РЮО может стать лишь гражданин республики не моложе 35 лет, владеющий государственным языком и постоянно проживающий на территории РЮО на протяжении последних 10 лет. Ранее, и некоторые оппозиционеры пытались сделать на эту ставку, в конституции не уточнялось, должен ли кандидат на пост президента прожить на территории Южной Осетии десять лет подряд, до дня голосования, или с перерывами. Президент Кокойты, что любопытно, ни в коей мере не препятствовал принятию этих поправок. А ведь они, очевидно, перекрыли дорогу к президентству и его предполагаемому «преемнику» Т. Хугаеву, постоянно проживавшему на территории Южной Осетии менее десяти лет, и Д. Санакоеву, которому 35 лет исполнится только в начале 2012 года. Впрочем, принятые поправки, похоже, закрыли путь к участию в этих президентских выборах также и В. Гобозову, постоянно проживающему и работающему в Северной Осетии, и Д. Медоеву, являвшемуся полномочным представителем, а затем послом РЮО в РФ менее 10 лет, до этого же занимающемуся в Москве абсолютно иной работой, и З. Кокоеву, долго проживавшему в Северной Осетии. Таким образом, политическая площадка перед началом предвыборной кампании оказалась расчищена. Теперь в качестве потенциальных кандидатов выступают только Анатолий Бибилов и, возможно, на время ушедший в тень, но не утративший президентских амбиций Вадим Цховребов. В начале мая появился и новый кандидат – 38-летний главный судебный пристав министерства юстиции РЮО Сергей Битиев, сразу же начавший достаточно активную предвыборную кампанию. Одновременно, как отмечалось выше, вновь активизировались попытки создать условия для проведения референдума и третьего срока Э. Кокойты. Впрочем, ситуация меняется быстро и не исключено, что в ближайшее время появятся новые претенденты.
Безусловно, российскому руководству следовало бы четко обозначить свою позицию и сделать конкретную ставку на того или иного кандидата на президентских выборах в республике. Самым худшим вариантом стало бы резкое изменение позиции Москвы относительно третьего срока действующего президента и молчаливое согласие на референдум. Неминуемым следствием этого может быть делигитимизация южноосетинского руководства, становящегося в один ряд с пожизненными президентами некоторых стран Центральной Азии и Каспийского региона. Поддержанный Москвой кандидат должен соответствовать необходимым критериям, которые крайне желательны для президента республики, находящейся в столь сложном положении. Минусом всех потенциальных кандидатов, не являющихся «преемниками» Э. Кокойты, на сегодняшний день является отсутствие у них сформировавшейся команды сторонников и единомышленников, а также финансовых средств.
Внутриполитическая ситуация в Южной Осетии за полгода до предстоящих президентских выборов имеет явную тенденцию к усложнению, связанную с отсутствием общепризнанного фаворита грядущей кампании и наличием большого числа влиятельных игроков. Таким образом, угроза нарастания внутриполитической нестабильности в ходе предвыборной кампании накладывается на отсутствие у власти (как у президента, так и у правительства) какого-либо сценария развития республики.
Москва, безусловно, не может пустить ситуацию в республике на самотек, хотя получаемые ею из Южной Осетии сигналы, очевидно, несколько различны (учитывая самостоятельную игру премьер-министра и посла РФ, а также действия их московских покровителей). Абсолютно нереалистично лелеять какие-либо надежды и строить планы, рассчитывая на то, что Москва может отступить и «сдать» Южную Осетию в обмен на смену режима в Грузии или же на нормализацию отношений с Тбилиси (как бы «разменять» Южную Осетию на Абхазию). Любопытно, что такие слухи часто подпитываются зарубежными экспертами и политиками, в том числе, официальными лицами американской администрации.
К сожалению, на Западе, как и в Грузии, и даже в некоторых кругах России, ещё существует иллюзия того, что Россия может отказаться от признания Южной Осетии и Абхазии. Пока Запад продолжает, используя различные механизмы воздействия, рекомендовать России пойти на это, такая позиция ощутимо облегчает задачу Москве. Все получаемые Москвой сигналы свидетельствуют не только о том, что НАТО и ЕС продолжают поддерживать режим Саакашвили, но и об инерционности Запада и неготовности его к компромиссам. Судя по всему, такая ситуация сохранится на длительную перспективу. Таким образом, если Запад не готов учитывать озабоченности России, Москва лишена необходимости идти на уступки и компромиссы, к примеру, в вопросе о работе миссии ОБСЕ на территории Южной Осетии. Очевидно, уступки должны быть двусторонними, а этого не происходит. То есть любое сотрудничество с ОБСЕ и ЕС (да и с другими организациями) в вопросах, связанных с Южной Осетией, для Москвы и Цхинвала не является самоцелью и может быть обусловлено лишь серьезными шагами навстречу им со стороны этих организаций.
Абсолютно очевидно, что работе на территории Абхазии и Южной Осетии каких либо миссий ОБСЕ, ООН и ЕС препятствует только одно – маниакальное желание функционеров этих организаций именовать новые республики территорией Грузии. Представляется, что если бы у европейских организаций действительно было бы желание работать на благо мира и человечества на территории этих республик, они нашли бы нейтральную формулировку, не означающую признания независимости, но позволяющую всем сохранить лицо и открывающую перед ними возможность на месте отслеживать ситуацию в Абхазии и Южной Осетии. Пока что, очевидно, желания делать что-либо реальное ради мира в Закавказье у этих организаций нет. Вызывает удивление и ещё один факт: несмотря на нарастающую угрозу военного столкновения между Арменией и Азербайджаном в Нагорном Карабахе НАТО и Евросоюз не делают абсолютно ничего для предотвращения этого сценария. Не потому ли, что начало такой «маленькой войны» в регионе там считают выгодным для себя? Тогда можно будет оттеснить Россию от нагорно-карабахского урегулирования и в очередной раз подобно «слону в посудной лавке» влезть в регион, продиктовав сторонам конфликта свои условия в виде ультиматума.
Александр Скаков - старший научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН, к.и.н.
Источник: Кавказские научные записки. № 2 (7). 2011. С.30-44.
Южная Осетия
