Российско-югоосетинские отношения в 90-е годы

Публикации | Ирина ГАГЛОЕВА (Южная Осетия) | 10.08.2011 | 15:21

Отношение с Россией всегда занимали важное место в жизни нашего народа. По крайне мере последние триста лет.

В политике России Южный Кавказ, соответственно юг Осетии, также занимает особое положение в силу поворотных процессов, развернувшихся здесь в последние 20 лет.

Тема политики России на Кавказе актуальна и интересна. Проблема эта волнует многих, особым ее изучением занимаются в США, Европе. О целях такого изучения догадаться нетрудно, они явно ведутся нетолько из-за научного интереса. Сегодня процессы внутренних изменений, политическое и экономическое развитие Южного Кавказа находятся в контексте новых мировых реалий.

Интерес России к Кавказу был всегда. Но системно кавказское направление внешней политики начало решаться при Екатерине II.

Тогда же началось и оформление русско-осетинских отношений. Осетия, как известно, была тогда единой и присоединена к России в 1774 году.

С тех пор Осетия связана с Россией политическими, экономическими, культурными узами. Развитие этих отношений уникально и своеобразно, и прошло непростой путь трансформаций.  

В XIXвеке «имперский Кавказ во многом напоминал «плавильный котел», хотя и отличался от американской модели. Он олицетворял надидентичность, отнюдь не подавлявшую национальное, культурное и конфессиональное, а скорее вбиравшую все это в себя. Утверждаясь на Кавказе, Россия сращивалась с ним, изменяя его, она изменилась сама».[1]

XX век российско-кавказские процессы, сменяянаправление и наполнение на развитие, пошли по новому пути. Неизменным осталось только то, что Кавказ по-прежнему был приоритетным направлением.

«Изначально Федерация в России была сложной по своему составу и сочетала унитарно-административный принцип объединения административных единиц с автономным принципом объединения национальных субъектов, который в свою очередь, реализовался в виде различных по правовому статусу образований», - [2]отмечали Б. Исаев и Н. Баранов. Это был национально-территориальный принцип. Края и автономные области строили свои отношения с центром на унитарных началах.

Далее, вышеуказанные авторы справедливо отмечают, что «такую форму национально- территориального устройства можно назвать унитарной федерацией.

О формальном характере федерации свидетельствует тот факт, что в ней изначально отсутствовало разграничение вопросов компетенции между федеральными органами власти и ее субъектами».[3]

Таким образом, будущие проблемы Южной Осетии с  Грузией были основательно заложены всей системой национальных отношений СССР, интересно и то, что решать их пришлось, конечно же, при помощи России.

Осетинский узел запутывался веками, и казалось, когда наступал момент для его развязывания, вновь срабатывали «другие силы» и он вновь запутывался уже в новой конфигурации, но все с тем же грузинским акцентом. Неразрешенность этих узлов в дальнейшем формировала очередные предпосылки грузино-осетинских войн.

Главным игроком здесь всегда была Россия. Собственно, она определяла основные схемы разрешения очередных острых ситуаций. Но, тем не менее, оптимальной формы определения и расстановки всех точек не делалось. При всем понимании, что это было непросто, необходимо отметить, что доминирующим моментом здесь чаще выступали политические амбиции имперского, потом идеологического характера.

Образование СССР и предоставление автономного статуса, конечно, несколько разрешило накаленную ситуацию грузино-осетинских отношений. Все свалили на меньшевиков. В глубину причин вдумываться не стали. Все стороны с этим согласились. В известно смысле это натянутая передышка в истории осетин имела положительные результаты.  

И как правильно обозначил в своей работе И.Санакоев, «очевидный прогресс по сравнению с предшествующим периодом, созданная при советской власти модель грузино-осетинских отношений также не способствовала окончательному разрешению грузино-осетинских противоречий и преодолению конфронтаций в межэтнических отношениях». Подобная картина была в значительной степени обусловлена спецификой самого национально-государственного устройства, основанного на принципе этнического федерализма и разностатусности этносов».[4]

Взрывоопасность ситуации закладывалась всегда, причем явно целенаправленно. В таких случаях о причинах можно не говорить. Но так или иначе конкретная ситуация давала шанс национального выживания и определенного развития. И такое развитие возможно было только при непосредственном и конкретном участии России.

Вместе с тем, интересным фактом остается то, что центр, включив Южную Осетию в состав Грузии, разделив ее с северной частью, предоставив ей статус автономной области, фактически полностью отдал на произвол грузинских амбиций, о которых не мог не знать.

Приведем небольшой пример, которых бесконечное количество, из книги В.Маргиева и С.Кесаева «Государственность Южной Осетии: прошлое, настоящее, будущее». «В Конституции ГССР 1937 года не нашли своего отражения такие важные права автономной области, как право законодательной инициативы, право созыва сессии высших государственных органов власти, право участия в работе высших органов власти и управление с решающим или совещательным голосом, право опротестовывать и приостанавливать решения некоторых республиканских органов и т.д. Не был зафиксирован принцип территориального верховенства автономной области».[5]

Странным образом складывалась политическая судьба Южной Осетии после добровольного, осмысленного, взвешенного присоединения к России. Странность и политический вульгаризм состоял в том, что Россия ее всегда связывала теми или иными механизмами с Грузией. Казалось, избавиться от этого уже нельзя. Возможностей избавиться от этого практически тоже не было. Осторожные попытки были. Грузии же каким-то образом, в общем-то, известном, удавалось договориться с центральными властями.

Советский период российско-осетинских отношений оказался наиболее коварным. С одной стороны, Южная Осетия получила формальный автономный статус, который давал определенную возможность развития, но главное – безопасность. С другой стороны, при той зависимости от Грузии серьезно нивелировал национальное развитие. При этом, как-то странно, в Москве грузинских действий упорно не замечали.

В докладе Р.Бзарова на VIсъезде осетинского народа, прошедшего в г.Цхинвал в 2007 году, отмечалось, что в этот период «развивалась культурная экспансия. В 1938 году для Южной Осетии создана отдельная письменность на грузинской графической основе – так впервые удалось осуществить культурное разделение народа. В 1944 году были закрыты осетинские школы, в 1951 году переведено на грузинский язык делопроизводство.

Политика экономической дискриминации проводилась по отработанной формуле: сворачивание существующей промышленности и отказ от строительства новых предприятий, волюнтаристское завышение плановых заданий в сельском хозяйстве – для максимального истощения природных ресурсов, разорения и изгнания сельских жителей».[6]  

В изощренных, внешне спокойных формах, под идеологическим прикрытием шел процесс выживания осетин или вынужденной ассимиляции.

Осетины мигрировали, в основном, в РФ. Разрушалось традиционное горное хозяйство. Естественно, что все это сказывалось на общенациональной культуре. Здесь могут, конечно, возразить, напомнив о театре, литературе, школах. Но никто и не отрицает того положительного, что было. И благодаря именно тому, что давало, вопреки грузинским препятствиям, импульс к развитию, сохранилось отношение осетин к России.

М.Блиев в своей работе «Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений» отмечает только одно специальное постановление «Об ошибках и недостатках ЦККП Грузии». В целом же, «несмотря на грузинский национализм, фанаберию и ксенофобию, получившие в советское время в Грузии свой дальнейший подъем, Москва не снижала уровень своего покровительства этой кавказской империи. Грузинские фанаберисты не сравнивали свою столицу с Москвой  - столицей великой державы, они называли Тбилиси вторым Парижем».[7]

Советский период в истории Южной Осетии выдающийся осетинский ученый-историк назвал «советско-грузинским тоталитаризмом».[8]

Казалось бы, продекларированные ценности должны были способствовать прогрессивному развитию процессов на территории, объединившей Советский Союз. Но как отмечал М.Блиев, «триумфальное шествие советской власти происходило в условиях революционного и идеологического коллапса, создавало в политической атмосфере мощную пелену, через которую, видимо, трудно было рассмотреть будущее не только Южной Осетии, Грузии, но и самой России».[9]

Потакательства Грузии своеобразно трансформировались в последней. Как показало время, здесь все это время ждали удобного случая для того, чтобы избавиться от «большого друга», прихватить все то, что тот с барского плеча, пользуясь своим положением, подарил Грузии, которая за несколько десятилетий «обросла чужими землями, уверовав в то, что это навсегда». Лоскутное турецко-персидское валийство, превращенное коммунистической волшебной палочкой в союзную республику, захотело стать государством, аннексировав земли осетин и ловко используя геополитические реалии. Такова оказалась цена советского периода национальной политики, надеявшейся исключительно на силу системы и идеологии.

Прагматический реализм осетин, идеологический вульгаризм, реализуемый по отношению к малочисленным народам, воспринимался как временное явление. Здесь считали, что время все расставит так, как положено.

В разговорах между собой в осетинском обществе вопрос объединения двух Осетий не подвергался никакому сомнению. С новой силой эта тема активизировалась после начала строительства Транскама. Строительство этой дороги, столь важной для осетин, не говоря уже об ее стратегическом значении, всегда блокировалось Грузией. Им удавалось, как всегда, убедить центр не строить дорогу. В Грузии хорошо понимали, что значит эта дорога для севера и юга Осетии.

К счастью, стратегическая необходимость все-таки заставила Москву принять правильное решение.

Между тем, Советский Союз продолжал существовать, положение же Южной Осетии ухудшалось. Хотя формально здесь открывали никому не нужные, нерентабельные, экономически абсурдные предприятия, окончательно разрушая традиционное хозяйство, игнорируя естественный природно-климатический фактор.

Приближался 90-ый год.

Целеустремленность южных осетин в наступившем политическом хаосе усиливалась и впечатляла, придавая силу и уверенность. Мир к тому времени наработал большое количество ловушек для тех, кто не вписывался в общий расклад геополитических игр больших держав. А руководствоваться и действовать как раз таки приходилось, именно по тем правилам, где и были заложены ловушки, то есть международным правом.

Южная Осетия как автономия, входившая в состав Грузии, действовала в соответствии с теми нормативными актами, которые регулировали ее отношения в сложившейся национально-йерархической структуре.

В Южной Осетии, несмотря на все сложности, стратегические действия выстраивали в существующем правовом поле, с исходной линией ориентации на союзное государство (до 1992 года), соответственно потом на Россию.

В Грузии это понимали. Именно для нейтрализации правовых возможностей Южной Осетии в июле 1990 года ВС Грузии признал незаконными все правовые акты и договоры, принятые и заключенные после февраля 1921 года. Таким образом, был отменен и акт об образовании Юго-Осетинской автономной области.

Правовой лабиринт, в который Грузия загоняла Южную Осетию, приводил к Закону СССР «О порядке выхода союзных республик из состава СССР», который был принят в апреле 1990 года.

В статье 3 говорилось: «в союзной республике, имеющей в своем составе автономные республики, автономные области и автономные округа, референдум проводится отдельно по каждой автономии. За народами автономных республик и автономных образований сохраняется право на самостоятельно решение вопроса о пребывании в Союзе ССР или в выходящей союзной республике, а также на постановку вопроса о своем государственном правовом статусе». [10]

Закон, конечно, запоздал. В период силы СССР об этом и помышлять никто не мог, хотя, как показала история, многие готовились и возможностью такой воспользовались. Удивительно то, что те, кто не хотел этим пользоваться,  у тех и возникли трудности.

Южная Осетия в этот период превратилась в некую правовую лабораторию, доказывая свое очевидное право на свободу, на самоопределение.

В Меморандуме трудящихся и общественности автономной области Южной Осетии ВС СССР, ВС РСФСР, ВС ГССР, президенту СССР М.Горбачеву, председателю ВС РСФСР Б.Ельцину, ООН, Европарламенту, МИД СССР, посольствам и представительствам зарубежных стран в СССР, Гаагской академии права, отмечалось: «Мы обращаемся и к русскому народу и Верховному Совету России: при рассмотрении требования ВС Грузии признать аннексию ее Россией в 1921 году, учитывать мнение осетинского народа. Осетинский народ считал и считает сегодня, что 11 армия была спасителем Осетии от грузинского геноцида и категорически не признает факт аннексии Россией Южной Осетии.

Русское орудие, завоевавшее Осетию для Грузии во второй половине XVIII века, осуществило в 1921 году миссию спасения народа Южной Осетии от поголовного истребления.

Но напомним снова, что именно ее включение в состав Тифлисской губернии стало основанием для последовавшей исторической трагедии раздела малочисленного осетинского народа…

Осетинский народ имеет все основания считать Россию главным гарантом своих прав на свободное самоопределение, поскольку именно она остановила грузинский геноцид в Южной Осетии, выполнив обязательства, взятые на себя договором от 7 мая 1920 года, по соблюдению прав всех народов Кавказского наместничества на свободное самоопределение».[11]

С тех пор, как Осетия отправила своих представителей в Россию в XVIII веке, показав свою национальную стратегию будущего, ей приходилось все время адаптироваться под российскую политическую конъюнктуру.

Возможно, это парадокс, что Россия не стала в XVIII веке, да и в последующем, делать из Осетии отдельной административно-политической единицы. А, наоборот, кроила ее на части, включая в мыслимые и немыслимые административные проекты. При каждом возможном историческом повороте Южная Осетия вновь и вновь озвучивала требование о включении ее в Россию в качестве самостоятельной единицы.

Так, 28 мая 1920 года был принят «Меморандум Южной Осетии», где говорилось:

1. Южная Осетия – неотъемлемая часть Советской России

2. Южная Осетия входит в состав Советской России на общем основании непосредственно

3. Вхождения в Советскую Россию через грузинскую или иную республику, хотя бы и советскую, мы ни под каким видом не допускаем. [12]

Требование осетин не учли. Осетия была разделена. В 1989 году Южная Осетия начала новый этап определения своего статуса и формата отношений с Россией. Ни одна сессия областного совета, ни один митинг, собрание общественности не проходили без обращения к различным структурам СССР, России.

В 90-е годы представлялось, что распад СССР и выход из нее тех, кто не хочет оставаться, логически дает возможность остаться тем, кто не желает выходить из состава.

К сожалению, недальновидность советских руководителей не позволила им правильно определить стратегию действий в сложившейся ситуации. Судорожная политика не допустить выхода, например Грузии, дорого обошлась Южной Осетии, собственно и Россию ослабила в политическом и моральном смысле.

В Южной Осети политическая инфантильность и вера в международное право, торжество справедливости, российский здоровый прагматизм к 1990 году сменилась осознанием запутанной, конъюнктурной реальности, где за каждое решение надо было бороться.

Одной из главных стратегических линий были отношения с Россией, обращения ее в сторону Осетии. Ситуация в 90-е годы в России складывалась непростая, и явно не в пользу Осетии.

Ослабление России в 90-е годы Западом было принято как возможность реванша на Кавказе. Соответствующие действия и политика реализовывалась по отношению к конкретным территориям, в частности, к Грузии, которая не скрывала своей прозападной ориентации. Запад и США открыто заявляли о своих интересах на Кавказе, в то время как Россия, имея исторические, политические причины для прокавказской стратегии, практически молчала, не отвечая ни на один вызов, за исключением редких и обтекаемых заявлений. Казалось, новые геополитические процессы ввели Россию в некоторую растерянность.

И только в Южной Осетии верили, что это носит временный характер. Поэтому здесь шла непрерывная работа по всем направлениям для того, чтобы Россия стала тем, кем исторически ей предначертано и тем, во что здесь верили – гарантом мира и стабильности.

Как справедливо отмечал в своей книге В.Дегоев: «Представители европейского экспертного братства с абсолютной внятностью объявляют о безвозвратности завершения имперского периода в российской истории и о готовности Запада пресечь на корню малейшие реставраторские поползновения. Градус откровенности подчас настолько высок, что тезис «нам не нужна сильная Россия» уже никого не смущает. А логически вытекающая отсюда идея о том, что «нам не нужна и единая Россия» уже особо никем не маскируется».[13]

И далее, «когда стояла задача развала СССР и последующего, максимально возможного ослабления России, во главе оказывался принцип самоопределения народов. А когда понадобилось создать вокруг России сдерживающий барьер, его готовы строить из чего угодно, в том числе из «несостоявшихся государств».[14]

Южной Осетии же очень нужна была Россия, причем сильная, влиятельная, с осмысленным подходом к осетинской проблеме. Более двух веков совместной истории, при всей неоднозначности, иллюстративно показали ресурс и возможности взаимовыгодного российско-осетинского союза при правильном, конструктивном подходе.

В 90-е годы была только надежда, впрочем,  даже уверенность в то, что эволюция в российской политике по отношению к Южной Осетии произойдет, и произойдет она в нужном, правильном направлении.

Политическая реальность, в которой оказалась Южная Осетия, отчетливо показывала, что менять исторически сложившиеся отношения нерационально. Необходима, конечно, их корректировка и переосмысление в контексте новых политических реалий и национальных интересов Южной Осетии и России.

Между тем, политическая жизнь уже Юго-Осетинской Советской республики накалялась. Каждый день требовал определенных действий и решений.

Избранные на XV сессии Совета народных депутатов Южной Осетии полномочные представители поставили перед президентом СССР, Верховным Советом СССР, МВД, КГБ, Госкомнацем СССР вопросы, касающиеся участия Южной Осетии в разработке и подписании обновленного союзного договора, создания депутатской комиссии из числа народных депутатов СССР по изучению сложившегося в Южной Осетии положения, изучению правильности и соответствия Конституции СССР законов и решений, принятых в Грузии и Южной Осетии в 1988-1990 гг.

Решение может быть и неплохое, но в тех реалиях совершенно невыполнимое. Собственно, так и произошло. На Грузию уже никакая комиссия не могла повлиять, нужны были конкретные шаги, которых остерегались, принимая формальные решения, которые заведомо были обречены на провал.

7 декабря 1990 года в Цхинвал был введен полк Тбилисского гарнизона внутренних войск СССР, под командованием печально прославившегося генерала Малюшкина.

9 декабря 1990 года состоялись выборы в Верховный Совет Юго-Осетинской республики, после чего уже 11 декабря последовало решение о ликвидации автономии.

Собственно, ликвидировалось то, чего уже не было. Южная Осетия стала республикой и надеялась на то, что станет субъектом федерации. Именно такое решение было принято на первой сессии ВС ЮОСР.

Судя по всему, что делать с многочисленными обращениями из Южной Осетии в России знали. Без внимания они не оставались. Их обсуждали. Но действенных решений принять не могли. А те, которые принимались, просто не выполнялись.

Выступая на VII съезде ВС РСФСР депутат Г.Козаев отмечал, что около ста тысяч осетин стали беженцами. «Все народные депутаты России и на третьем и на пятом съездах поднимали эти вопросы, с сочувствием отнеслись к трагедии осетинского народа, с сочувствием отнеслись к нему и президент, и председатель Верховного Совета. На этом съезде было принято хорошее постановление, где предусматривалось немедленное осуществление согласованных мер по разрешению конфликтов в Южной Осетии и возвращению беженцев в места постоянного проживания. Далее говорилось, что при невыполнении руководством Грузии предложенных требований нужно принять все необходимые меры, включая и жесткие экономические санкции».[15]

Тем не менее, к каждому съезду в Южной Осетии принимались все новые и новые обращения. Вновь и вновь Южная Осетия пыталась обратить особое внимание на себя и свои отношения с Россией.

8 февраля 1991 года вышло постановление ВС РСФСР «О неотложной помощи населению Северной Осетии в связи с событиями в Юго-Осетинской автономной области», в котором говорилось, что «Учитывая, что положение в Юго-Осетинской автономной области продолжает еще более обостряться, а со стороны союзных органов власти не принимаются действенные меры по оказанию помощи, Верховный Совет постановляет:

- осуществить поставки продовольствия, медикаментов и перевязочных средств, палаток, горюче-смазочных материалов;

- оказать материально-техническое и технологическое содействие в налаживании постоянно действующей телефонной и телеграфной связи с регионами Северного Кавказа и РСФСР».[16]

20 февраля 1991 года принято было постановление ВС СССР «О положении в Юго-Осетинской автономной области и мерах по стабилизации в регионе». Здесь также предусматривалась экономическая поддержка Южной Осетии.

Экономическая помощь России была важным фактором в поддержке Южной Осетии. Трудно представить, что могло без нее произойти. Политические же решения по-прежнему оставались бездейственными. И, тем не менее, следует отметить, что даже такая динамика российско-югоосетинских отношений настораживала Запад, заставляя его все больше и больше вмешиваться в кавказские проблемы. Для Южной Осетии это, конечно, не сулило ничего хорошего. И время это подтвердит. Но западный натиск стимулировал российскую активность, пусть это и происходило медленно, и тем не менее.

Политологи В.Захаров и А.Арешев отмечали, что «российская геополитика многие годы как на Южном Кавказе, так и на Северном Кавказе являлась пассивной и противоречивой (что в значительной степени являлось состоянием российской государственности в 90-е годы). Тогда, когда США, НАТО и Европейский союз последовательно и целенаправленно реализовывали и реализуют свои политические цели». [17]

России это, в конце концов, должно было надоесть. Россия за более, чем двухвековой период, срослась с Кавказом и это геополитическая реальность, исторический факт.

В декабре 1991 года СССР перестал существовать. Южная Осетия оказывается в новой правовой ситуации, и 21 декабря принимает «Декларацию о независимости Республики Южная Осетия».

Наступивший 1992 год принес новые трагедии и новые надежды.

3 января 1992 года на сессии ВС РЮО было принято заявление к парламенту и правительству России. Сделано оно было в связи с заигрывающими заявлениями министра иностранных дел России А.Козырева по Грузии. Здесь говорилось, что «моральная поддержка так называемой «грузинской оппозиции» со стороны российского руководства выглядит прямой угрозой демократии и возрождением традицией авторитаризма. Симптомы авторитаризма уже различимы: дважды высший законодательный орган России – съезд народных депутатов выносил на третьем и пятом съезде постановления в отношении Грузии и Южной Осетии, но по ним ничего не сделано. Поразительное для нашего времени единодушие российских депутатов, продемонстрированное при принятии этих резолюций, не продвинуло их выполнение правительством, для которого это является священным конституционным долгом.

С глубоким беспокойством мы еще раз констатируем, что действия российского руководства отличаются от демократического содержания парламентских решений и его собственных заверений».[18]

В заявлении также подчеркивалось неприемлемость двойных стандартов. Россия по отношению к Осетии «обязана соблюдать демократические принципы, и обязывают ее к этому роль правопреемника СССР, а также действительно добровольное вхождение Осетии в российское подданство в 1774 году».

В 90-х годах министры иностранных дел России вообще отличались оригинальностью безразличия к стране, где они занимали столь высокие посты. Это и Э.Шеварнадзе, А.Козырев.

Несмотря на усиливающуюся грузинскую агрессию, продолжающееся игнорирование международным сообществом политических процессов в Южной Осетии, медленное, осторожное отношение России, в Республике 19 января был проведен референдум по вопросу независимости и о воссоединении с Россией.

Референдум проводился в соответствии с принятым Законом РЮО «О всенародном голосовании (референдуме)». В бюллетень были включены два вопроса:

1. Согласны ли Вы, чтобы Республика Южная Осетия была независимой?

2. Согласны ли Вы с решением Верховного Совета независимой Республики Южная Осетия от 1 сентября 1991 года о воссоединении с Россией?

В заявлении ЦИК референдума РЮО говорилось: «99 % из внесенных в списки для голосования высказались за независимость Республики Южная Осетия и за ее воссоединение с Россией.

Референдум Республики Южная Осетия в очередной раз убедительно подтвердил законность демократических преобразований, реализуемых Верховным Советом и правительством Республики Южная Осетия, основанных на строгом соблюдении норм международного права».[19]

 Референдум имел большое значение. «Как и ожидалось, референдум показал решительную ориентированность народа на политическую и территориальную независимость от Грузии, его стремление быть в составе российской государственности», - отмечал М Блиев, ведущий специалист по российско - осетинским отношениям.

Референдум был очень нужен Южной Осетии, прежде всего, в правовом смысле .Он показал волю и желание осетинского народа , что является основополагающим принципом в международном праве. Не зря его проведению противились все враги независимости Республики.

В своей автобиографической книге президент Северной Осетии А. Галазов пишет о том, как Гамсахурдиа просил его не проводить референдум. «Обстановка на самом деле была очень напряженной .Через каждые 10-15 минут звонил Гамсахурдиа и упрашивал нас повлиять на Тореза Кулумбегова и других руководителей Южной Осетии, склонить их на то, чтобы они отменили референдум. Никогда до этого в нашем общении его голос не звучал столь просительно. Он буквально умолял, унижался»2.

Там же, А. Галазов пишет, что против, причем в самой категоричной форме был и Дзасохов. Впрочем, правдоподобность этих разговоров в своих воспоминаниях подвергает сомнению Г. Кокоев. Тем не менее, сам факт правды или предположения такого разговора тоже достаточно показателен.

В любом случае в Южной Осетии следовали Закону СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» от 3 апреля 1990 года.

В результатах референдума в Цхинвале никто не сомневался. Но Южная Осетия все время ставилась в условия доказывать очевидные вещи, что здесь и делали. Пророссийский настрой постоянно подкреплялся очередными документами, решениями.

«Наше будущее возможно только с Россией. Это исходит из исторического процесса, который прошел наш народ. Почему-то в России пока этого не хотят видеть. Но это так. Россия не имеет права просто так оставаться в стороне. Она должна принципиально и решительно участвовать в тех процессах, которые здесь идут. Осетинский народ с 18 века связан с Россией и хорошо понимает, что это значит для нас. Сколько нужно доказывать , показывать наше отношение к России . Мы готовы это делать . Россия- кавказское государство . И без Кавказа это будет уже не Россия . Там это тоже должны понимать. И мы добьемся  этого понимания»[20],- такого мнение учительницы средней школы Маргоевой Людмилы.

На сессии ВС РЮО от 20 января 1992 года по предложению группы депутатов было принято постановление «О применении аналогии Законов России на территории РЮО». Такое решение также весьма показательно и иллюстративно.

Тогда же вновь вернулись к вопросу о взаимодействий с Северной Осетией. Южная и Северная Осетия к этому времени активно сотрудничали по вопросам экономического характера.

По этим вопросам с отчетом на сессии выступил руководитель делегации Южной Осетии  на совместной сессии Верховных Советов Северо-Осетинской ССР и Республики Южная Осетия.

Вопросы интеграции двух Республик стали важным стратегическим направлением РЮО.

На этой же сессии было принято обращение Верховного Совета Республики Южная Осетия к ООН посольствам и правительствам стран членов ОБСЕ, средствам массовой информации. Здесь говорилось, «что народ Республики Южная Осетия обращается к международному сообществу, общественности  и правительствам всех стран с просьбой:

1. Признать независимость Республики Южная Осетия, поддержанную 99% голосов на референдуме 19 января 1992 года.

2. Поддержать право Осетинского народа на восстановление единства Осетии.

3. Принять санкции против Республики Грузия и потребовать прекращение военной агрессии против Южной Осетии и геноцида Осетинского народа.

4. Просить ввода войск ООН для поддержания стабильности, если войска МВД России будут выведены из Республики Южная Осетия».[21]

Ситуация, между тем, в Южной Осетии ухудшилась. В феврале грузинские военные формирования, расположенные вокруг Цхинвала, начали массированные и систематические обстрелы жилых кварталов, образовательных, лечебных объектов столицы.  Эти обстрелы продолжались до 13 июля 1992 года.

Депутаты ВС РЮО вновь принимают заявление к парламенту и правительству России на сессии 19 февраля 1992 года. Приводим это заявление полностью[22].

«Объявленный войсками ЗакВО с 1989 года нейтралитет в осетино-грузинском конфликте с самого начала был фикцией горбачевской политики называть «нейтралитетом» безразличное присутствие всех видов ВС при геноциде осетин, унесшем более 500 жизней, стоившем 90 сожженных сел и ста тысяч беженцев – это издевательство над судьбой народа. Однако теперь армия все больше втягивается в акции прямого участия в геноциде: зам.командующего ЗакВо, генерал Беппаев 18 февраля признал передачу тяжелой бронетехники и оружия вероломному руководству грузинских оппозиционеров «для обеспечения коммуникаций и охраны объектов в Грузии силами национальной гвардии». Этот беспримерный политический цинизм творится уже от имени армии России и прямо противоречит духу решений 4 и 5 съездов Народных депутатов России по Южной Осетии. одновременно это духовный геноцид народа, привыкшего гордиться первым местом по числу Героев Советского Союза и генералов по отношению к общей численности осетин среди народа бывшего СССР, и именно к защите Осетии «народная армия» оказалась предательски равнодушной.

Между тем, в Южной Осетии три года нарушены все мыслимые коммуникации, разрушены и разрушаются жизнеобеспечивающие объекты, но все это не побудило высших командиров ЗакВо к передаче оружия республиканским вооруженным формированиям Южной Осетии. Беппаев пообещал только, что «грузины не будут применять полученное от ЗакВо оружие против Осетии» (?!).

Все это происходит на фоне оголтелой кампании угроз: зам.министра МВД Грузии Отиашвили обещает по телевидению «перебить поголовно всех осетин», не смущаясь, признает «хорошие отношения с русскими» за счет «водки, сигарет и подкормки»; член временного руководств Иоселиани тоже по телевидению обещает осетинам действия боле решительные, чем «звиадисты».  Ситуацию нагнетают сами военные, всевозможно муссируя слухи о выводе вертолетного и саперного полков, подразделений ВВ МВД России из Южной Осетии.

Для чего все это делается? Кому нужно муссировать среди осетин то, что открытый геноцид начался 6 января 1991 года, когда по приказу  генерала Малюшкина русские пропустили грузинскую бандмилицию в Цхинвал: что председатель ВС Юго-Осетии Т.Кулумбегов был похищен 20 января 1991 года с территории гарнизона русских? Ответ ясен – это антироссийские силы! Цель одна – нагнетается психоз, чтобы запугать и сломить волю осетинского народа на воссоединение в составе России.

Прискорбно, что в этой грязной игре, направленной и против осетинского народа участвуют и некоторые высшие офицеры ЗакВо. Судя по заявлению Отиашвили, они коррумпированы и российское руководство, мы надеемся, примет это к сведению.

Мы напоминаем правительству и парламенту также и то, что осетины продолжают быть подданными России со времен вхождения в ее состав  в1774 году. Поскольку нет ни одного документа, лишающего южных осетин вытекающих из этого прав, мы настаиваем на выделении нам адекватных долей, материально-технического оснащения вооруженных сил, в том числе из расположенных на территории Южной Осетии. мы сражались на фронтах Отечественной войны лучше других народов, трудились и платили налоги не хуже других, в том числе и грузинского – эти заявления, возможно, не вполне корректны, но уже идет второй после 1920 года геноцид Осетии, и мы имеем на них право.

В ходе грузинской агрессии было захвачено и вывезено за пределы Южной Осетии все огнестрельное оружие, в том числе весь арсенал правоохранительных органов Южной Осетии. Мы более, чем кто-либо другой, в том числе грузинская оппозиция нуждаемся в вооружении и бронетехнике для охраны коммуникаций, в том числе центральнокавказской автомагистрали, и жизнеобеспечивающих объектов для обсечения безопасности осетин на территории Республики Южная Осетия!

Мы предупреждаем также об опасной преемственности горбачевской политики с той, которой по инерции привержены некоторые высшие офицеры теперь уже российской армии. Балансируя между армянскими и азербайджанскими интересами в карабахском конфликте, Горбачев в результате выкормил решимость обеих сторон воевать по-настоящему. Эта политика была как антироссийской, так и тупиковой. Осетино-грузинский конфликт, в котором с самого начала всему миру доподлинно известна жертва и агрессор, кое-кто хотел бы развивать в том же русле. Это недопустимо для России, которая заявила об иных своих приверженностях в политике, чем те, что были приняты в СССР. Авторитет России в Осетии, а возможно и на Кавказе, под реальной угрозой, нужны решительные действия. Мы просим правительство и Верховный Совет России взять под непосредственный контроль ситуацию в Южной Осетии. Чрезвычайный съезд осетинского народа декабря 1991 года, принявший Декларацию и Резолюции о восстановлении единства Осетии в составе России, а также референдум 19 января 1992 года о вхождении Южной Осетии в состав России дают все основания надеяться на положительное решение поставленных нами задач переходного периода».

 Избранники народа вновь напомнили России об исторической преемственности и необходимости принятия решительных, радикальных и принципиальных решений.

Между тем, все явнее обозначалась тенденция к необходимости начала переговорного процесса между Грузией и Республикой Южная Осетия. В принципе это понимали все. Любая война сопровождается переговорными действиями. Но для Южной Осетии любые переговоры должны были строиться на особых принципиальных позициях, т. к. от основополагающих направлений своей политики здесь отказываться не собирались.

По просьбе Верховного Совета Республики был подготовлен «Меморандум об осетино-грузинском конфликте и путях его решения». Для подготовки этого документа были привлечены независимые эксперты: Блищенко Игорь Павлович - заведующий кафедрой международного права Российского университета Дружбы народов, доктор юридических наук, профессор, Дзарасов Солтан Сафарбиевич - заведующий кафедрой экономической теории и предпринимательства Российской Академии инаук, доктор экономических наук, профессор, Мигранян Андроник Мовсесович – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института международных экономических и политических исследований Российской Академии наук, профессор МГИМО, Санин Генадий Александрович – старший научный сотрудник института Российской истории РАН, доктор исторических наук, профессор.

В Меморандуме излагалась история взаимоотношений Осетии и Грузии. Главный акцент был сделан на историю взаимоотношений после 1918 года, когда Грузия открыто начала политику аннексии осетинской территории.

В документе проанализирован и советский период, когда Южная Осетия помимо своей воли была включена в состав Грузии.

90-ые годы выведены в Меморандуме с объективным, аргументированным содержанием, выявляя основные тенденции, приведшие к серьезным политическим последствиям.

Обосновываются и анализируются процессы демократического движения в Южной Осетии, результатом которых стало провозглашение независимости Республики Южная Осетия.

Подробно расставляются акценты на политике центра. Отмечается, что «для советского руководства наступившее событие также стали серьезным испытанием. Оно имело полную возможность проявить государственную мудрость и искренность своей приверженности «общечеловеческим ценностям», столь широко декларированным. Однако на этот раз его богатый «миротворческий опыт почему-то оказался невостребованным. Имитируя внешне взвешенный курс, якобы направленный на достижение урегулирования, Кремль в действительности вел сложную вероломную игру. Ее целью было не спасение жизни людей, а сохранение имперского контроля над Грузией. Этой задаче могла отвечать только политика так называемой контролируемой напряженности в регионе, включавшая как неопределенные авансы осетинам, так и заигрывания с Тбилиси. А для этого огонь должен был все время тлеть, кровь все время сочиться. Благо под рукой в руководящих органах центра оказались и «ответственные работники, выросшие на местах», умевшие при случае «правильно» выразить мнение народа, и самое главное, сохранившие многочисленные связи и рычаги влияния, как на юге, так и на севере Осетии. Ближайшие же события на практике продемонстрировали эту циничную и лицемерную политику».[23]

В Меморандуме обосновывается стратегическое значение Южной Осетии, показываются пути урегулирования проблемы. Отмечается, что «решение конфликта возможно на основе признания новых реальностей, сложившихся в регионе. Одной из них является самостоятельность Грузии, обретенная в результате распада СССР. В связи с этим, все отношения с ней могут строиться другими странами только как с независимым суверенным государством. Не менее очевидной реальностью является и самоопределение Осетии, не желающей оставаться в составе Грузии».[24]

Здесь же предлагалось три этапа урегулирования конфликта. На первом этапе предполагалось остановить кровопролитие и создать условия для переговорного процесса.

На втором этапе необходимо было гарантировать фактическое прекращение войны. Причем особая роль отводилась России. «Российское покровительство Южной Осети необходимо определить в результате трехсторонних переговоров России, Осетии, Грузии. Оно должно предусматривать временное введение на территорию Южной Осетии российского или совместного с другими государствами управления, размещения миротворческих сил с целью контроля за соблюдением обязательств сторон и режима чрезвычайного положения».[25]

На третьем этапе предполагалось осуществить нормализацию отношений и обстановки в регионе.

Заключительная часть Меморандума посвящена праву на самоопределение, его нарушения, гарантии и обеспечения.

Меморандум является интересным, объективным, конструктивным документом, где были обоснованы все аспекты сложившейся ситуации, приведены все доводы и аргументы для цивилизованного разрешения сложившихся обстоятельств.

Во многом его рекомендации будут использованы, правда не полностью, а в частичных формах.

На этой же сессии депутаты рассмотрели и приняли к сведению интересный документ – «Договорно-правовой статус взаимоотношений России, Грузии и Осетии после 20 июня 1990 года».

После того, как Грузия признала незаконными и недействительными 1) Договор о Союзе ССР от 13.12.1922 г, 2) Конституцию СССР, 3) все договоры и правовые акты, заключенные и принятые после 25 февраля 1921 года, и вернулась к договору от 7 мая 1920 года между Россией и Грузией, то осетины вправе напомнить, что и в соответствии с этим документом Грузия и Россия «обязуются признавать права всех народов бывшего Кавказского наместничества на свободное самоопределение вплоть до образования самостоятельных государств».[26]

В Южной Осетии отчаянно продолжался процесс аргументации и фактологизации очевидных вещей, и это тоже подтверждение бесправия, ограниченных возможностей малочисленных народов с неестественным, не обеспеченным ничем статусом автономии, которому заведомо ничего нельзя. Приходилось шаг за шагом, факт за фактом, кровью доказывать свое естественное право на свободу и независимость.

Здесь, конечно, удивляет российское молчание на все опусы грузинской стороны, которым практически не давалось принципиальных оценок.

Грузия этим, конечно же, пользовалась. 20 мая случилась трагедия на Зарской дороге, когда были расстреляны мирные жители, в основном старики и женщины. Эта трагедия еще больше накалила и усложнила ситуацию.

В Северной Осетии была проведена чрезвычайная сессия ВС Северо-Осетинской ССР, где осудили совершенный грузинскими национал-шовинистами акт геноцида осетинского народа и постановили:

«Доукомплектовать республиканскую гвардию, в том числе за счет казачьих подразделений, провести запись добровольцев для направления их на защиту Республики Южная Осетия.

Обратиться к руководству РФ с требованием обеспечить созданную в Северной Осетии республиканскую гвардию необходимым количеством оружия, военной техники и имущества, а в случае отказа Верховный Совет республики оставляет за собой право их национализации».[27]

В Южной Осетии также было принято решение о создании штаба самообороны и вооруженных сил. Делегации от РЮО были направлены в Северную Осетию и Москву.

В заявлении ВС РЮО от 29 мая 1992 года президенту РФ Б.Ельцину, вице-президенту РФ А.Руцкому, главнокомандующему войсками СНГ Е.Шапошникову, министру обороны РФ П.Грачеву говорилось: «Командование ЗакВО, ставшее пособником грузинских нацистов (Беппаев, Лукашев), своими действиями и заявлениями в СМИ Грузии угрожают «решительными военными мерами» не только нарду Южной Осетии, но и россиянам, представленным в Горской конфедерации, в ответ на решение Горской конфедерации о готовности оказания военной помощи Южной Осетии и требования прекращения геноцида осетин.

В то же время руководство ЗакВО не сделало ни одного заявления в адрес Госсовета Грузии по поводу 114 сожженных осетинских сел, около тысячи замученных осетин, 130 тысяч осетин, вынужденных бежать с родных мест. Эта позиция ЗакВО является прямым доказательством поощрения грузинского нацизма и прямо противоречит решениям третьего и пятого съездов ВС РФ».[28]

В таком же духе было выдержано заявление уже с добавлением адресата  - министру иностранных дел А.Козыреву, где требовалось:

1. Прекратите процесс вооружения армии грузинской империи. Прекратите экономическую и военную помощь Республике Грузия до полного прекращения геноцида осетин.

2. Любое иное решение будет восприниматься народом Республики Южная Осетия не иначе как попустительство преступной политики Грузии в Южной Осетии.[29]

Сессия проходила три дня, вопросов на рассмотрение было много, депутаты были полны решимости и понимали всю трудность положения и ту ответственность, которую брали на себя.

По-прежнему главной стратегической линией оставалось повлиять на решительность и принципиальное отношение России в вопросах грузино-осетинских отношений, а также укрепление своей государственности.

25 мая на этой сессии был принят Акт провозглашения независимости Республики Южная Осетия:

«Исходя из смертельной опасности, которая нависла над Республикой Южная Осетия в связи со злодеяниями, поставившими на грань вымирания ее народ и культуру, геноцидом осетин, с жестокостью и вероломством осуществляемым Республикой Грузия в процессе распада СССР с 1989-1992 гг.

- основываясь на праве на самоопределение, предусмотренном Статусом ООН и другими международно-правовыми документами,

- учитывая итоги наборов в Верховный Совет Республики Южная Осетия от 9 декабря 1990 г., и волеизъявление народа, выраженное в референдуме от 19 января 1992 года,

- осуществляя Декларацию о государственном суверенитете Республики Южная Осетия, Верховный Совет торжественно провозглашает независимость Южной Осетии и создание самостоятельного государства Южная Осетия.

Территория Республики Южная Осетия является неделимой и отныне на территории Южной Осетии имеют силу исключительно Конституция и законы Республики Южная Осетия.

Этот акт вступает в действие с момента его одобрения».[30]

Это выдающийся документ, подтверждающий незыблемость воли осетинского народа в его стремлении к свободе и независимости.

10 июня 1992 года в поселке Казбеги состоялась встреча председателя Госсовета Республики Грузия Э.Шеварнадзе и председателя Верховного Совета Северо-Осетинской ССР А.Галазова. В Цхинвале эта встреча не вызвала воодушевления, явно чувствовалась какая-то интрига, желание не решить проблему, а придать ей формальный характер. Встреча была овеяна какими-то тайнами, непонятными тенденциями, вызывала подозрения. Не говоря уже о том, что судьбу Южной Осетии решали без нее.

Но сложность ситуации заставила югоосетинскую сторону принять решения этой встречи. Надо сказать, что встреча эта была выгодна больше Грузии, которой нужно было «красиво» выйти из ситуации, для принятия новых технологий и решений. Мир нужен был и Южной Осетии, пусть и было абсолютное понимание его временности.

Главным решением здесь было прекращение огня в зоне грузино-осетинского конфликта. Решено было также «приступить к формированию совместного миротворческого подразделения из числа воинов-афганцев с целью стабилизации обстановки в зоне конфликта».

До 12 июня 1992 года стороны договорились сформировать совместную, четырехстороннюю группу наблюдателей с участием представителей вовлеченных в конфликт вооруженных формирований.[31]

Так или иначе, было очевидным, что тянуть дальше с грузинской агрессией нельзя. Удивительно то, что инициатива почему-то опять была в большей степени у Грузии, которая вела военные действия на два фронта, демонстративно игнорировала правопорядок действий после выхода из состава СССР, международное право.

12 июня 1992 года было принято заявление Верховного Совета РФ о положении в Южной Осетии. Здесь говорилось, что «Верховный Совет РФ предлагает начать работу совместной комиссии с участием представителей РФ, Грузии и Южной Осетии для выработки скоординированных действий по нормализации обстановки в Южной Осетии».[32]

Тональность заявления уже говорила об определенных изменениях в позиции России, о ее принципиальном отношении к ситуации.

Буквально через несколько дней было опубликовано заявление правительства РФ от 20 июня. Здесь уже конкретно были обозначены направления действий, которые была намерена предпринять РФ. Было ясно, что в стороне от решения вопросов она не останется, более того будет играть ключевую роль. Было заявлено о необходимости «незамедлительно приступить к переговорам с участием представителей Грузии, Южной Осетии, России, Северной Осетии по поиску путей политического решения южно-осетинской проблемы».[33]

Продолжением активизации России в решении сложившейся ситуации было подписание Соглашения о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта (Дагомысское соглашение).

Подписание проходило на фоне не прекращающейся грузинской агрессии. Обстрелы продолжались. Все ждали мира, прекращения военных действий, поэтому к Дагомысскому соглашению в целом отнеслись положительно. При этом, конечно, было понимание некоторой поверхностности решения вопроса, его оговорок и отсутствия поворотного ключа.

Тем не менее, эта важная веха в развитии нового этапа российско-осетинских отношений, это новый формат политики России на Кавказе.
Россия восстановила свою кавказскую стратегию и продемонстрировала всему миру, что с Кавказа она уходить не собирается.

Гаглоева Ирина Юрьевна – президент Медиа-центра «Ир»

Источник: Вестник Медиа-центра "Ир". - Цхинвал, 2001. - N 3. - стр. 6-29.

[1] В. Дегоев «Россия, Кавказ и постсоветский мир», М.2006, стр. 237.

[2] Б. Исаев, Н. Баранов «Политические отношения и политический процесс в современной России». М. 2008, стр. 279.

[3] Там же, стр.280.

[4] И.Санакоев. Истоки и факторы эволюции грузино-осетинского конфликта. Владикавказ, 2004, стр. 20

[5] В.Маргиев, С.Кесаев. «Государственность Южной Осетии: прошлое, настоящее, будущее». Владикавказ, 2009, стр. 95

[6] Р.Бзаров. «Независимость Республики Южная Осетия  - гарантия безопасности и надежного будущего осетинского народа». Цхинвал, 2008, стр. 21

[7] М.Блиев. «Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений». М. 2006, стр. 386

[8] Там же, стр. 380

[9] Там же, стр. 380

[10] Южная Осетия – навеки с Россией. М. 2004, с. 27

[11] «Адамон Ныхас». 1990. №2, август

[12] Борьба трудящихся Южной Осетии за Советскую власть 1917-1921 гг. Документы и материалы. Цхинвал, 1960, стр. 80

[13] В.Дегоев. Россия, Кавказ и постсоветский мир. М., 2006, стр. 254

[14] В.Дегоев. Россия, Кавказ и постсоветский мир. М., 2006, стр. 254

[15] На юге Осетии и снег горел. Цхинвал, 2006, стр. 317

[16] Навеки с Россией. М., 2004, стр. 64.

[17] В.Захаров, А.Арешев. Признание независимости Южной Осетии и Абхазии. М., 2008, стр. 8

[18] ГА РЮО ф-480, оп-1, д-40

[19] А.Галазов. Пережитое. Владикавказ, 2006, стр. 117

[20] Дайджест Госкомитета по информации и печати РЮО. 2004 г. №1

[21] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-40

[22] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-40

[23] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-40

[24] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-40

[25] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-41

[26] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-41

[27] Южная Осетия – Навеки с Россией. Сб. документов. М., 2006, стр. 102

[28] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-41

[29] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-41

[30] ГА РЮО, ф-480, оп-1, д-41

[31] Конфликты в Абхазии и Южной Осетии. Документы 1989-2006 гг. М., 2008, стр. 250

[32] Конфликты в Абхазии и Южной Осетии. Документы 1989-2006 гг. М., 2008, стр. 251

[33] Российская газета. 1992г, № 141, 22 июня 1992 года

Грузия Россия США Южная Осетия

версия для печати постоянная ссылка

Добавить комментарий

Ваше имя: Ваш E-mail: Ваше сообщение:     Введите код: