Ошибки России на Южном Кавказе (I). Армения
Публикации | Андрей ЕПИФАНЦЕВ | 04.08.2011 | 13:45
В последние несколько лет стало модно говорить об ошибках России на Кавказе и о том, что Россия теряет там свое влияние. Как правило, эти голоса раздаются с разных сторон политического и географического спектра и если интерпретации одних комментаторов оценивают какое-то действие Москвы как грубую ошибку, то, по словам других, этот же самый шаг означает проявление ее верной и мудрой политики.
Все это было бы забавно, если бы не было так серьезно. Тема ошибок и грубых ошибок, уже совершенных и совершаемых сейчас Россией на Кавказе (на Южном Кавказе, в частности), совершенно правомерна. Вряд ли кто-то станет утверждать, что политика нашей страны в этом регионе не имела и не имеет никаких изъянов. Вместе с тем, прежде чем начать разбирать их более детально, необходимо сделать несколько оговорок, которые верны для ситуации в целом и в той или иной степени влияют на все проходящие в регионы процессы, затрагивающие нашу страну.
Во-первых, будет нелишним сказать, что вопрос ошибок, совершенных Россией в Закавказье, зачастую связан с обращенными к ней неоправданно завышенными ожиданиями. Немалое количество участников политического действа на Кавказе все еще подспудно воспринимают Россию той, старой царской или советской империей, которая по-настоящему владела этим регионом. Соответственно, они подсознательно предполагают, что современная Россия обладает такой же мощью и влиянием, должна их демонстрировать, разочаровываются, когда этого не происходит и считают, что здесь произошла ошибка.
Конечно же, в наши дни подобное предположение полностью неверно. Нынешняя Россия - совсем не империя, она не желает и не может пользоваться колониальными или советскими методами, что, естественно, в первую очередь является благом для самих стран региона.
Объективно говоря, невозможно, просто нелогично, ожидать от современной России мощи того, старого государства: 1990-е годы, развал советской системы нанесли ей немалый урон и лишили ее статуса одного из двух самых влиятельных игроков в мире. Причем, военная мощь здесь даже не имеет определяющего характера – у России просто не хватает средств и ресурсов, чтобы привлекать всех участников политической картины региона и чтобы в полной мере поддерживать своих союзников.
С другой стороны, в результате развала СССР в регионе сложились сразу несколько государств, ресурсы которых оказались ограничены, территории спорны, интересы крайне противоположны, а отношения враждебны. Несмотря на свой независимый статус, ни одно из этих государств не стало независимым по-настоящему и не сумело решить свои проблемы самостоятельно. Все это определило стремление новых закавказских государств обзавестись сильными союзниками, которые бы выступали на их стороне и своим влиянием помогали решать их геополитические вопросы. С учетом острой враждебности новых государств, временами, переходящей даже в войну, союзники, которых они всеми силами старались затащить в регион, тоже должны были быть, как минимум, конкурентами. Так, Грузия приложила немало усилий, чтобы втащить в Закавказье США – “заклятого друга” экс-СССР – России, а Азербайджан – Турцию, которая, в свою очередь, является историческим соперником России, в свою очередь, заключившей стратегический союз с Арменией.
В подобных условиях, когда Москва ослабела, а политические симпатии закавказских государств оказались в значительной степени разнонаправлены и интернационализированы, влияние России в регионе объективным образом стало падать. Более того, Россия оказалась в ситуации, когда из-за некоторых острых противоречий между закавказскими государствами и их территориями, Москве стало трудно, а порой и просто невозможно играть роль независимого арбитра, в равной мере поддерживающего все стороны конфликтов. Назвать это какой-то ошибкой Кремля невозможно – играть подобные роли крайне сложно в принципе. В таких условиях иные страны либо уходят из проблемного региона вообще, как это неоднократно делали старые колониальные державы, либо переходят к политике стратегического партнерства с одной из стран региона, пытаясь сохранить ровные отношения с другими государствами, примером чего может являться стратегическое партнерство США и Пакистана наряду с теплыми и дружескими отношениями с Индией.
Россия приняла единственно возможное решение - остаться и по возможности вести сбалансированную политику. На практике же подобная политика приводит к тому, что все шаги Москвы в Закавказье рассматриваются странами региона через призму своих разнонаправленных интересов и какие-то действия России зачастую расцениваются одновременно как ошибка и как правильный шаг в зависимости того как эти действия влияют на то или иное государство. Поэтому делать скоропалительные выводы об ошибочности тех или иных наших шагов нередко только на основе оценок нашей оппозиции или одного из наших региональных партнеров нельзя.
Это тем более верно, что практика показывает, что не существует государств, не делающих просчетов, в особенности в таком сложном и разнообразном регионе, как Закавказье и даже если само государство может не считать какой-то свой шаг ошибкой, то в глазах его кавказского партнера он совершенно естественным образом может таковым выглядеть. В качестве примера можно привести разочарование в отношении Соединенных Штатов, охватившее Грузию после Пятидневной войны, когда выяснилось, что, несмотря на горячие обещания поддержки, американцы не собираются воевать с Москвой за своего партнера «с брегов Арагви и Куры». Нечто подобное наблюдалось и в отношении Азербайджана к Турции, когда турки какое-то время колебались по вопросу взаимоувязывания проблемы Нагорного Карабаха и нормализации армяно-турецких отношений.
Большой урон российским интересам нанесли печальные 1990-е года, когда Россия отступала по всем позициям. В то время мы замкнулись в себе и не могли уделять достаточного внимания проблемам региона, который в тот период страдал от множества конфликтов и кризисов.
Российские правители в те года сдали немало друзей и сторонников – то, что нельзя было делать ни при каких обстоятельствах. Подобное случалось в Восточной Европе, в Латинской Америке, в Азии и в других частях света. На Кавказе же ярким примером этого является сдача Кремлем «Аджарского Льва» - Аслана Абашидзе. Я помню, каким шоком для про-русски настроенных грузин был визит главы российского Совета Безопасности И. Иванова в Батуми, после которого он забрал Абашидзе в Москву. Одними из самых часто слышимых фраз в Аджарии тогда были слова «Россия нас кинула».
Именно в тот период в регионе стали писать правила игры для сегодняшнего времени – современные военно-политические блоки, энергетические пути, государственные союзы – многие из них планировались и создавались с учетом предположения, что Москва ушла, что она перестала представлять из себя весомую силу на Кавказе и будет фокусировать оставшиеся у нее силы лишь на российской территории. Несмотря на то, что подобные прогнозы не оправдались, вернуть утраченные позиции теперь уже сложно.
Другим, совершенно отдельным блоком вопросов, влияющим на то, что Россия совершает ошибки в Закавказье, является наша внутриполитическая ситуация и все, что с ней связано. К сожалению, это пример того, что наши внутренние проблемы, сложности и слабости играют огромную, а зачастую и главную роль по отношению к внешней политике государства. Это может носить как неосознанный характер, когда цепь обстоятельств, вызванных внутриполитическими причинами заставляет нашу страну совершать неверные действия на внешнем поле, так и осознанный – когда определенная группа властной элиты страны, исходя из своих узких личных интересов, навязывает России внешнеполитический курс, противоречащий государственным интересам нашей страны и нашего народа.
В стратегическом смысле это выражается в очень важном тезисе - современная Россия по определению не является привлекательной страной для наших бывших закавказских союзных республик, строящих независимые государства. Более того, по целому ряду факторов Россия выступает для них неприятным, отталкивающим и опасным примером, из-за чего они опасаются более тесного сотрудничества с нами и стремятся к диверсификации всех видов отношений. Подобный подход грубо, но очень точно выразил молодой абхазский журналист и блоггер Ахра Смыр: «Сосуществование Абхазии с Россией напоминает половой акт с инфицированным партнёром».
Не секрет, что наша вертикаль власти строится на поддержке лишь одного класса – чиновничества. Подобная модель неминуемо приводит и будет приводить к неизбежным и естественным «родимым пятнам» современной системы управления, расползающимся на всю страну – фантастической коррупции, распространенной по всей линейке управления, вплоть до самых высших уровней, закрытости, авторитарности, недемократичности, отстраненности и неподотчетности власти, несменяемости руководства, пренебрежению к закону, неэффективному управлению, включая неэффективную экономику и т.д.
Если в силу природных богатств, огромной территории, наличия ядерного оружия, покорности и пассивности народа у России пока есть запас прочности и мы можем «позволить себе» «счастье» быть такими, какие мы есть, то закавказские государства этой возможности лишены по определению – многие наши проблемные черты для них будут означать катастрофу и развал государственности. При более тесном сотрудничестве и каких-то формах интеграции с Россией в условиях не вызывающего сомнения российского доминирования, наша страна неминуемо «инфицирует» меньших партнеров своими болезнями. Именно поэтому Россия объективным образом не может служить для закавказских государств безусловным центром притяжения. Пока мы не справимся со своими проблемами, пока для нас предоставление чиновнику возможности воровать в обмен на его лояльное отношение к власти будет важнее укрепления позиций страны молодые государства Закавказья будут избегать России, диверсифицировать свои отношения и искать другие союзы, в результате чего на Южном Кавказе Москва будет все яснее превращаться из основного центра влияния и непреложного авторитета в одну из конкурирующих сторон.
Другим очень важным внутриполитическим фактором, разрушающим позиции России на Южном Кавказе является примат интересов правящей российской элиты над интересами государства и народа.
В условиях оторванности руководства страны от народа, его неподотчетности перед ним, невозможности для народа не только влиять на принимаемые властью решения, но и легальным образом выражать свое несогласие с ними, а также в условиях того, что основной (и практически единственной) опорой российской власти является такое же неподотчетное народу и коррумпированное чиновничество, создается ситуация, когда многие решения, принимаемые Россией, по факту преследуют не государственные интересы России и не интересы ее народа, а нацелены на благополучие довольно узкой прослойки высшего чиновничества страны, стремящегося сохранить власть и действующего именно из этих целей.
Некоторые из подобных случаев будут разобраны далее. Главное - то, что ситуации, в которых огромная страна, претендующая на лидерство, целенаправленно и осознанно действует в ущерб своим интересам ради блага небольшой кучки чиновников, облеченных властью, вызывают на Кавказе непонимание, презрение и отторжение. Россия становится уязвима для соперников, союзники начинают презирать, опасаться ее и все, кто смог разобраться в противоречии между властью и народом, стараются извлечь для себя выгоду из этой ситуации.
Все вышеперечисленное является общими моментами, в той или иной степени характерными для отношений России со всеми странами Закавказья. Вместе с тем, ситуация в этих странах, носит большой элемент конкретики и ошибки России в каждой стране нужно разбирать отдельно.
Армения
Принято считать, что Ереван является самым последовательным и верным другом Москвы в Закавказье. Это так. Наши страны - стратегические союзники и, исходя из сложившихся реалий, никого ближе Армении у России в Закавказье не может быть, равно как Армении, по крайней мере сейчас, не найти союзника крупнее и лучше России.
На первый взгляд, в наших отношениях все совсем неплохо - развивается экономическое сотрудничество, продлен срок пребывания российской базы в Гюмри, Д.А. Медведев организовывает прямые встречи между президентами Армении и Азербайджана и т.д. Вместе с тем, если говорить о внутренней кухне и не о протокольных, а о реальных вещах, то станет видно, что за последние несколько лет отношение Армении к России стало меняться в сторону негатива. Повторюсь, это не касается официальных встреч и правительственных контактов – здесь, как раз, конфетно-букетный период, за некоторыми исключениями, продолжается. Речь идет о изменении общественного мнения и оценок экспертов этой закавказской страны по отношению к России в негативную сторону.
При этом, нельзя сказать, что армяне стали относиться к России плохо – совсем нет. Но исходя из собственной практики и из экспертных оценок, могу утверждать, что в армянском обществе в адрес Москвы заметно нарастает раздражение, апатия, усталость и негатив, начинает ощущаться желание перемен, а кое-кто эти перемены уже начинает требовать.
Причин недовольства Россией у армян, как минимум, несколько. Сами по себе, они не обязательно означают то, что Россия где-то допустила ошибки, но их необходимо знать и действовать исходя из их наличия.
Некоторые причины относятся к экономике. В этот блок входит несколько факторов, часть из которых может быть исправлена в современных условиях, а часть – нет.
Конечно же, стоит сказать о последствиях армяно-российского соглашения «Имущество в обмен на долг», согласно которому Армения передала России несколько предприятий, погасив при этом свою задолженность Москве. Момент передачи имущества был выбран фантастически неудачно – как раз в то время Россия – «щедрая душа» - налево и направо прощала долги странам третьего мира, важность которых была и остается несоизмеримо меньшей, чем важность для нее Армении. В этих условиях фактически получилось то, что, идя в разрез со всякой прагматичностью, своему ближайшему союзнику Россия не только не простила этот долг, но и забрала в его уплату часть государственной собственности страны, причем, как утверждают некоторые армянские эксперты, по заниженным ценам.
Честно говоря, вопрос занижения цены при передаче предприятий довольно конъюнктурен и спорен. Против этого неоднократно высказывались российские специалисты и приводили доводы, утверждающие, что стоимость переданного была оценена правильно, либо даже в чем-то завышена. Но факт остается фактом – начиная с этого момента, немалая часть армянской экономики – по некоторым оценкам – до 70% - перешла в российскую собственность.
Но и это не было бы так плохо, если бы переданные предприятия заработали. Одним из главных аргументов армянской стороны в пользу передачи предприятий России было то, что в непростых условиях того времени у Армении не было возможности запустить все эти активы - они простаивали, изнашивались, морально устаревали и не приносили никакой прибыли. Передача их России подразумевала их возвращение в строй, что для Армении автоматически означало бы производство продукции, налоговые поступления, рабочие места и т.д.
Что и говорить – логика верная. Но предприятия в массе своей так и остались стоять. Российские бизнесмены, связанные с этими заводами утверждают, что в условиях экономической блокады запуск армянских предприятий невыгоден, т.к. снабжение их сырьем и материалами и, в еще большей степени, продажа и транспортировка готовой продукции становится очень трудным, дорогим и ненадежным делом. С экономической точки зрения, разумнее построить заводы в России, где подобных проблем нет. С такой логикой трудно спорить, но заводы так или иначе продолжают стоять, что вызывает справедливую нервозность армянского общества.
Другой экономический аспект, определяющий слабость российской политики в Армении является одновременно и геополитическим. Он связан не только с интересами Москвы, но и они определяют его самым существенным образом. Дело в том, что связка Россия-Армения, реализуемая в непростых географических координатах Кавказа и отягощенная целым шлейфом проблем каждого из союзников, по факту загоняет Ереван в геополитическую изоляцию, отрезая его от транспортных и коммуникационных путей и проектов, и в определенной степени усиливая его изоляцию.
История с географией проста: Армения сама определила свою блокаду со стороны Азербайджана и Турции, но остается еще и Грузия. Движение транспорта в Армению через эту страну и ранее было непростым в связи с плохо скрытым нежеланием Тбилиси помогать союзнику Москвы, а после событий 2008 года оно стало совсем проблематичным. Это вылилось в отсутствие транскавказского железнодорожного сообщения из России через Грузию, длительное закрытие автомобильных таможенных постов и недавно случившийся полный отказ от снабжения через территорию Грузии российской военной базы в Гюмри. Более того, строящиеся сейчас транспортные коридоры, как, например, железная дорога Карс–Ахалкалаки–Тбилиси также политически мотивированы и еще сильнее выводят Армению за рамки экономической и транспортной структуры Закавказья.
Все это приводит к тому, что блокада Армении усиливается, ее отставание от сложных и проблемных соседей критически нарастает, условия жизни ухудшаются, а определенная часть армянской общественности начинает утверждать, что из-за неспособности России решить свои проблемы с Грузией, в конце концов страдает Армения и в результате в армянском обществе начинается дискуссия о правильности геополитического выбора страны и спорности ставки Еревана на Москву.
Усиливающаяся изоляция Армении на самом деле очень опасна и я не уверен, что сами армяне понимают это в полной мере. Во-первых, она вталкивает Ереван в экономическую стагнацию, которая рано или поздно приведет к тому, что военные потенциалы Армении и Азербайджана будут настолько несопоставимы, что Баку сможет начать войну в Карабахе в надежде на скорый блицкриг над слабым противником. Во-вторых, нельзя исключать вероятность того, что подобных условиях, ради большей экономической и военной безопасности Ереван попытается несколько отойти от России, не сумевшей обеспечить его интересы в регионе, сильнее повернуться к Западу и, возможно, даже попытаться войти в НАТО. Тогда, со стороны России для сохранения ее влияния в регионе было бы логичным сблизиться с Азербайджаном. Все это самым коренным образом изменит расклад сил в регионе, результаты чего сейчас просчитать невозможно.
Трудно сказать, что сейчас Россия может противопоставить сложившимся таким образом обстоятельствам. Единственным 100%-но верным и долговременным ответом было бы, конечно же, решение проблем с Тбилиси и помощь Еревану в урегулировании отношений с Баку и Анкарой, хотя твердого представления о том как сделать одно и другое сейчас ни у кого не существует. Все остальное не приведет к решительному и окончательному результату и если он до сих пор не достигнут, значит, хотим мы этого или не хотим, и у Москвы в Закавказье, и у Еревана в стратегическом блоке с Москвой обязательно будут трудности.
Следующий фактор, определяющий слабость российской политики в Армении относится к общему состоянию дел в этой стране и к хроническому российскому неумению, да, наверное, и нежеланию строить отношения с оппозицией и с обществом в целом.
Не секрет, что в последние годы положение на экономическом, социальном и внутриполитическом поле Армении становится объектом очень жесткой критики со стороны значительной части армянского общества. Людей не устраивает отсутствие реформ, экономическая стагнация, низкий уровень жизни наряду с поляризацией доходов населения, отсутствие идеологии, коррупция и т.д. Мы все яснее видим, что армянское общество раскалывается по отношению к власти и, на мой сторонний взгляд, многие требования представителей АНК выглядят обоснованными и конструктивными.
В этих условиях российская власть занимает традиционные позиции, характеризующиеся полной и демонстративной поддержкой власти и настолько же демонстративным отсутствием контактов с оппозицией. При этом важно упомянуть два факта: а) подобное положение характерно не только для Армении, а является «родимым пятном» российской дипломатии в целом и б) сказать, что контакты с армянскими оппозиционерами, или в более широком смысле – представителями не политического мейн-стрима - отсутствуют полностью нельзя – что-то происходит, кто-то куда-то ездит, с кем-то встречается, но картинка, транслируемая в публичное пространство, это полностью исключает и содержит исключительно полную и горячую поддержку Президента Армении и его политического курса Москвой.
С точки зрения дипломатического чиновника, служащего с 9:00 до 18:00, такой подход полностью оправдан и наиболее прост. С точки зрения представителя государства, защищающего его интересы и стремящегося к упрочению отношений России и Армении – безусловно нет.
Напряжение в армянском обществе и его недовольство политикой С. Саргсяна достигло определенной критической черты и продолжает расти. В этих условиях осознанная или происходящая по инерции ассоциация России исключительно как стороны, безоговорочно поддерживающей все менее любимого лидера, не продуктивна и, как минимум, опасна. Из-за этого в армянском обществе все больше складывается чувство неприязни по отношению к России - как заявил мне один из армянских экспертов: «Наши могут позволить себе вести себя так с людьми только потому, что их поддерживают ваши». В качестве другого часто приводимого примера, служащего для общества невероятным раздражителем, можно привести визит С. Саргсяна в Москву в марте 2008 года. В то время огромная часть армянского общества бурлила от негодования по поводу жестокого разгона демонстрантов, протестовавших против произошедшей, по их мнению, фальсификации президентских выборов, и то, что сам Саргсян тогда публично выразил признательность России за его полную поддержку довольно сильно ухудшило отношение армян к России и помнится до сих пор.
Подобный тенденциозный и неумный односторонний подход российских чиновников по факту заставляет армянскую оппозицию да и просто людей, недовольных положением дел, которых в этой стране сейчас очень много, искать поддержки в другой стороне – у европейцев и американцев, что ослабляет позиции России и приводит к сильно заметному процессу вестернизации общества. Более того, в свете уличной активности армянской оппозиции, уже доказавшей свою массовость и эффективность, нельзя исключать, что если смена режима тем или иным путем состоится, то в глазах значительной части общества она будет выглядеть как свержение нелюбимого президента, поддерживавшегося Москвой и, возможно, как победа над его патроном-Россией. Надо ли говорить насколько подобный исход будет опасен для российско-армянских отношений?
Естественно, вышесказанное нельзя принимать как предложение отказаться от поддержки Сержа Саргсяна. Я говорю о другом – и в Армении, и за ее пределами в российскую дипломатическую практику должно входить то, что так удается американцам и европейцам и так не удается нам - диалог с оппозицией и прямая дипломатия на уровне общества. Только это способно обеспечить сбалансированный и комплексный подход к непростому и неспокойному армянскому обществу и уберечь нас от ряда ошибок, которые, к сожалению, нередки в работе представителей российского государства в этой стране.
Дополняющим элементом к этому тезису выступает наше хроническое неумение работать с обществом – то, что на английский манер называется «мягкая сила» или «softpower». Коммуникации с обществом, объяснение ему позиции России по сложным моментам наших взаимоотношений, на мой взгляд, либо отсутствуют, либо находятся в зачаточном состоянии, что нередко приводит нас к плачевным результатам.
В качестве яркого примера этого можно привести скандальную ситуацию с попыткой внедрения иноязычных школ в 2010 году. Идея этого была резко не принята народом в том виде, в котором его давал армянский МинОбраз и по каким-то непонятным мне причинам в армянском обществе возникло мнение, что за этой идеей стоит Россия, которая хочет ослабить позиции армянского языка, чуть ли не заменив его русским. Все время пока нагнеталось напряжение, вместо того, чтобы разъяснять всю абсурдность этого предположения, работать с армянской интеллигенцией, лидерами мнения, журналистами, политологами и т.д. Россия молчала. Чуть ли не первое официальное и публичное разъяснение позиции нашей страны прозвучало из уст посла РФ в Армении Вячеслава Коваленко и только тогда, когда накал страстей стал так велик, что газеты уже стали писать об антироссийских настроениях в стране.
Конечно, настолько поздняя реакция на негативно разворачивающиеся события является грубой ошибкой нашей дипломатии в Армении, но с другой стороны винить в этом только МИД нельзя. В этом вопросе МИД лишь переносит порядки, принятые внутри страны, во внешнеполитическую работу. Мы прекрасно видим как Кремль общается с неподконтрольной ему, не-марионеточной оппозицией на Триумфальной площади и в Химкинском лесу, мы видим, а точнее, не видим как наши верховные власти общаются с собственным народом. Почему МИД должен действовать по-другому?
Подобные просчеты ослабляют позиции нашей страны в Армении, отталкивают армян от России и усиливают довольно распространенное мнение о том, что Москва обращается со своим стратегическим партнером несерьезно и свысока – совсем не как с равноправной стороной. Честно говоря, не думаю, что это именно так, скорее всего со стороны Еревана здесь имеет место эффект младшего брата, которому постоянно нужно доказывать, что он взрослый, но в общем и целом тенденции в изменении влияния России в Армении не самые хорошие. Возможно, со Смоленской площади или из окон российского посольства в Армении все выглядит более благостно, но если они вдруг решат пообщаться с экспертами и с этим, как его – народом (даже страшно подумать!), то получат именно такую информацию.
(Продолжение следует)
Статья публикуется в авторской редакции. Сокращенная версия статьи опубликована в журнале "Россия в глобальной политике". - 2011. - N 4.
Армения Кавказ Россия
