Признание геноцида как фактор политического воздействия
МЕРОПРИЯТИЯ | Гагик АВАКЯН (Армения) | 19.07.2011 | 18:53
Совсем недавно на слуху, да и в реальной политике было актуальным понятие – «парад суверенитетов». Фактор этот достаточно эффективно использовался внешними, и внутренними акторами в отношении тех стран, в которых складывались как объективные, так и субъективные условия для манипулирования этим рычагом.
Сегодня (правда, пока с некоторой натяжкой) можно говорить, что «парад суверенитетов» начинает терять свою актуальность, во всяком случае, в России. Однако взамен здесь появляются очертания нового инструмента политического воздействия, который при вполне реальной инициации извне может приобрести характер своего рода «парада признания геноцидов».
Пока в мире не так уж много случаев безоговорочного признания геноцида, как такового, и попыток компенсации невосполнимых по сути потерь народа – жертвы. Вероятно, здесь можно говорить только о Холокосте, отрицать который, по крайней мере, в цивилизованных сообществах, является моветоном. С другой стороны стремление представить Холокост, как явление совершенно уникальное, несоразмерное по масштабам и содержанию с другими мировыми трагедиями, является действом политическим, и вызывает сомнения в своей исторической обоснованности. Геноцид армян в Оттоманской империи признан в порядке трех десятков стран мира и такими значимыми международными организациями, как например, Евросоюз. Процесс признания его носит спорадический характер и, безусловно, напрямую зависит от политической конъюнктуры. Несколько менее активно артикулируется геноцид тутси в Руанде, христианских народностей в Дарфуре, впрочем, без особых политических последствий. Признание Южного Судана, как независимого государства, было предопределено много ранее. Здесь, скорее, следует говорить не о том, что независимость стала «компенсацией» за пережитую трагедию, а наоборот - о том, что геноцид был «превенцией» на ожидаемую независимость.
Но, безусловно, в истории человечества реестр подобных трагедий значительно шире, чем признанные (или частично признанные) или даже невнятно артикулируемые случаи. Более того, даже в наше время, когда в принципе выработаны правовые механизмы наказания за подобные преступления мы перманентно сталкиваемся с риском их рецидивов. Есть достаточные основания причислить к таким рискам и события августа 2008 года в Южной Осетии. Симптоматично, что в Армении оценка начала этих событий была одинаковой как у власть предержащих, так и у радикальной оппозиции, что в нашей новейшей истории - явление беспрецедентное. Естественно, по вполне понятным причинам руководство страны было весьма осторожным в выборе выражений. У лидера оппозиции, Левона Тер-Петросяна возможность высказаться более откровенно была значительно шире. Таким образом, можно предположить, что озвученное им мнение, что только героическое сопротивление осетинских ополченцев, а затем и ввод в зону конфликта российских войск, предотвратили возможный геноцид осетинского населения, является общим видением политических элит Армении ситуации 2008 года.
Возвращаясь собственно к «параду признаний», целесообразным представляется рассмотреть признание парламентом Грузии геноцида черкесов в Российской империи и политические последствия этого решения. Является ли признание геноцида черкесов, причем, именно Грузией шагом, отвечающим коренным интересам самих адыгов, собственно Грузии, и конечно же, России? Гуманитарный аспект проблемы рассматривать представляется нецелесообразным, так как в политических реалиях современности этот компонент является всего лишь идеологической составляющей, а не объективным фактором при принятии политических решений.
При рассмотрении признания парламентом Грузии черкесского геноцида по всей видимости будет целесообразно приводить аналогии из истории признания армянского геноцида. Здесь следует напомнить, что, несмотря на множество документальных свидетельств, в том числе собранных и озвученных рядом выдающихся общественных и политических деятелей ХХ века (Фритьоф Нансен, Генри Моргентау, Анатоль Франс, Уинстон Черчилль и др.), геноцид армян повсеместно упорно игнорировался, вплоть до середины 60-ых гг. Если, скажем, в европейских странах и США, организации диаспоры, занимающиеся данным вопросом, сталкивались со своего рода «вежливым заговором молчания», то в Советском Союзе, ученые и активисты, поднимающие эту проблему, в лучших сталинских традициях неизбежно подвергались жесточайшим репрессиям. Своего рода итогом такой политики стало образование т.н. Армянской Секретной Армии Освобождения Армении (ASAlA), организации объединяющей армян диаспоры по всему миру. Методы, которыми ASAlA пыталась привлечь мировое общественное мнения к армянской проблеме, сегодня подпадают под определение «международного терроризма» - захваты турецких посольств, убийства высокопоставленных дипломатов и госчиновников Турции по всему миру, захваты и подрывы воздушных и морских судов этой страны и др. Сами же бойцы ASAlA предпочитали называть свои акции «актами возмездия». Одновременно с формированием боевых подразделений была образована их легитимная составляющая – многочисленные лоббинговые структуры, активно сотрудничающие с политическими институтами стран проживания армян (опять же, за исключением СССР). Абсолютно той же тактики придерживаются также организации ирландских, палестинских и баскских «сепаратистов», с которыми ASAlA традиционно поддерживает самые тесные контакты. С середины 60-ых годов т. н. «армянский вопрос» вошел в политическую повестку ряда стран мира и авторитетных международных организаций, а также начался процесс официального признания геноцида армян. Может сложиться впечатления, что таким образом силовые акции ASAlA достигли результата, и мир был, хотя бы и таким жестоким образом, проинформирован о трагедии армян. Еще более наивно предположить, что внезапно проинформированные о геноциде армян мировые центры в порыве гуманизма решили его признанием хоть в какой-то мере смягчить боль армянского народа. Однако представляется значительно более реалистичным иное предположение – все те же «мировые центры» увидели в институтализации ASAlA и афиллированных с нею легальных политических структур новый рычаг, которым можно воспользоваться и манипулировать в основном в собственных интересах. Если вкратце, то со временем т.н. «армянский вопрос», обслуживающие его армянские политические структуры, и далее -сам процесс признания / непризнания факта геноцида стал довольно значимым фактором воздействия на Турцию во время переговоров с нею по самому широкому (и абсолютно не относящемуся к Армении) спектру проблем. Таким образом, инициация процесса признания геноцида, организация различного рода акций и корреляция действий в этом направлении сегодня самым очевидным образом руководится не армянскими государственными, политическими и общественными кругами, а из совершенно других центров, прежде всего из США и Великобритании.
Безусловно, для Армении и армян есть определенные выгоды, в том, что в их взаимоотношения с Турцией вовлечены весьма мощные мировые структуры. Однако подобная польза возможна только тогда, когда процесс признания и формы воздействия для его достижения как минимум согласованы и скоординированы с армянской стороной. Когда же, образно говоря, штурвал процесса находится в совершенно чужих руках и направляется, исходя из иных интересов, то новые угрозы и риски для армян неизбежно превалирует перед мизерной и сиюминутной выгодой.
Что можно обозначить в качестве стратегической цели для любого народа, подвергнувшегося геноциду, в признании этого факта? Безусловно, то, что подобным признанием создается абсолютная гарантия не повторения трагедии в будущем. (Материальные компенсации и всякого рода репарации является вторичной, если даже не третьестепенной функцией этого процесса). Однако даже если геноцид признан всем мировым сообществом, но только не страной, его организовавшей, о такой гарантии говорить не приходится. Более того, реально повышается риск его повторения, так как на протяжении десятилетий в глазах, скажем, в нашем случае - турецких государственных кругов, и в целом, турецкого народа, формируется образ армян, как инструмента постоянного внешнего давления на Турцию, с целью подрыва основ ее государственного устройства и угрозы ее национальной безопасности. Опять же образно говоря, «армянский вопрос», стал своего рода «дамокловым мечом», занесенным над Турцией, причем, отнюдь не самими армянами. Естественно, что в Турции поднимается планка враждебности в отношении к армянам и возрастает соблазн при удобном случае раз и навсегда «кардинально избавиться» от этой угрозы.
Можно утверждать, что для Армении было бы значительно более «прагматично» инициировать процесс признания геноцида в первую очередь в общественном сознании самой Турции. Для этого, прежде всего, следует однозначно заявить и доказать, что Армения в этом вопросе не собирается пребывать в роли «обслуживающего инструмента» в чужих руках. И что истинная цель признания геноцида, не «додавливание» Турции, причем из интересов внешних игроков, а выстраивание нового уровня безопасности, как для армянского, так и для турецкого народов. Сегодня все происходит с точностью наоборот.
И эти же рассуждения вполне применимы к признанию геноцида черкесов. Излишне говорить, что инициатива подобного признания исходит далеко из-за пределов Грузии. Сведения о том, что вскоре этот же вопрос будет рассматриваться парламентом одной из прибалтийских стран, только подтверждает этот тезис.
В итоге подобного признания схематично выстраивается следующая картина. Для адыгских народов намного отдаляется перспектива признания их трагедии самой Россией, с соответствующим созданием компенсационных механизмов. Поднимается планка враждебности к адыгам со стороны русских, как к своего рода «пятой колонне» и союзников «назначенного» ныне врагом N 1 России – Грузии. Для России перехват признания черкесской трагедии извне, грозит большими и малыми внешнеполитическими проблемами, возрастающими по мере приближения сроков проведения сочинской олимпиады. А также ростом и так уже временами зашкаливающего напряжения в межнациональных отношениях. Опять же на неопределенное время отодвигается перспектива нормализации взаимоотношений с Грузией, а значит - сохраняется угроза минимизации российского влияния на Южном Кавказе. Для Грузии не видно абсолютно никаких позитивных результатов от предпринятого ею шага, если не считать таковыми удовлетворение затаенных фрейдистских амбиций некоторых грузинских руководителей. А вот проблемы, с которыми неизбежно столкнется Грузия, в результате своих действий можно перечислять довольно просто. К таковым следует причислить, и возможный «ответный» процесс признания (и это уже как бы спонтанно вербализовывалось «щтатными горячими головами» российского политического истеблишмента ) геноцида осетинского народа со стороны Грузии, что, безусловно, вызовет искренний восторг у истинных инициаторов признания геноцида черкесов. Восторг, так как опасные тенденции, упомянутые выше, получат дальнейшее развитие, причем, с вовлечением в орбиту применения технологий, отработанных на армяно-турецких взаимоотношениях, новых объектов, в частности – осетинского народа.
Таким образом, можно констатировать, что сегодня на Кавказе процесс признания геноцидов вместо того, чтобы поднимать уровень национальной безопасности кавказских государств и проживающих здесь народов, выполняет совершенно противоположную функцию. А именно, является средством взаимного подрыва потенциала и ресурсов друг друга, потери их субъектности и увеличению зависимости от внешних центров силы, и следовательно - возрастанию угроз их коренным интересам.
Авакян Гагик Самвелович - Исполнительный директор Армянского филиала НОК, координатор по Армении международного Кавказского Форума НПО Признание геноцида, как фактор политического воздействия
Армения Грузия Россия Турция черкесы
