Абхазия: из истории вхождения в Российскую империю
Публикации | Лариса ЦВИЖБА | 23.06.2011 | 15:45
17 февраля 1810 г. Манифестом Александра I Абхазия вошла в состав Российской империи [Акты 1866, с. 763–764]. Этому предшествовали важные политические события. В начале XIX столетия в Абхазском княжестве, состоявшем из пяти округов — Самурзаканского, Цебельдинского, Абхазского (Сухумского), Абжуйского и Бзыбского, род владетельных князей Шервашидзе был главенствующим. «Находясь под непосредственным покровительством Порты Оттоманской», князь Келеш-бей Шервашидзе сделался сильнейшим в Абхазии. Он неоднократно совершал набеги на соседние владения, в частности на Мегрелию, но, потерпев ряд поражений, стал искать пути сближения с соседним владетелем, женив своего сына Сафар-бея (в крещении — Георгий) на мегрельской княжне Тамаре Кациевне Дадиани [РГВИА 1, л. 14 об.]. Келеш-бей оказывал Сафар-бею явное предпочтение. Это, а также его вступление в тайное сношение с русским правительством, восстановили против Келеш-бея Порту, по наущению которой в 1808 г. он был убит собственным сыном Аслан-беем. В этот трагический час вместе с владетельным князем погибли два его младших сына — Ростом-бей и новорожденный, еще не нареченным именем младенец [РГВИА 1, л. 15] (1).
Объявляя Манифестом 17 февраля 1810 г. о присоединении Абхазии к России, император и царское правительство главным абхазским владетелем признали Георгия (Сафар-бея), который немедленно был произведен в генерал-майоры, а его сын Дмитрий взят в 1812 г. на воспитание в Пажеский корпус [РГВИА 2, л. 4; РГВИА 3, л. 7]. Манифест был подкреплен также занятием русскими войсками крепости Сухум-кале, в которой располагался турецкий гарнизон. Во время боев, 11 июля 1810 г., крепость была сильно разрушена, особенно с морской стороны, откуда шла русская эскадра. Турецкий гарнизон большей частью бежал в горы, в плен попало 78 человек; потери русской эскадры составили: 95 человек убитых и 86 — раненых [РГВИА 4, л. 240–241]. В скором времени в Сухум прибыл Георгий Шервашидзе для принятия своего наследственного владения. Вместе с ним прибыли и его братья — Батал-бей и Гассан-бей Шервашидзе «со всем своим родством» — и изъявили свою «преданность России»; одновременно просили «покровительство» и жители окрестностей Сухума. Впрочем, власть князя Георгия (а впоследствии его сыновей Дмитрия и Михаила) над народом абхазским была «ничтожной», так как русский отряд, оставленный при владетеле, «обеспечивал требование и власть» владетеля в «собственно принадлежащих» ему деревнях, которые находились в Бзыбском округе.
Георгий понимал шаткость своего положения. В рапорте на имя Александра I, вскоре после заключения Бухарестского мира (1812 г.), он писал, что «некоторые его родственники-магометане, то есть сторонники турецкой ориентации, мечтают о возвращении Сухумской крепости Турции, склонив к этому часть абхазского дворянства, и, пригласив турок, пытаются произвести бунт». И чтобы «Абхазское княжество не отошло по-прежнему во владение турецкого султана», владетельный князь просил о военной помощи, на что последовало высочайшее соизволение [Дзидзария 1975, с. 40].
Действительно, ситуация была непростая. Сын Келеш-бея, Гассанбей оказывал заметное влияние на своих родных братьев Батала и Тера, на двоюродного брата Али-бея, владения которого находились в Абжуйском округе, а также на князей Маршани из Цебельдинского округа. Это приводило к расколу общества и междоусобице. Разделение жителей Абхазии было на руку отцеубийце Аслан-бею и его покровителям из Порты. Они увеличивали число своих приверженцев, надеясь вооружить народ как против владетеля, так и против русских. 19 февраля 1821 г. князь Георгий Шервашидзе скончался. Наследник Дмитрий находился еще в Петербурге. Пользуясь его отсутствием, феодалы, подстрекаемые Аслан-беем, Гассан-беем и турецкими агентами, вооружившись против русских, поддержавших права законного наследника, готовились провозгласить владетелем Гассан-бея. Начавшийся бунт подавлен отрядом М.Д. Горчакова. Дмитрий был возведен на престол с производством в чин полковника [Торнау 1864, с. 8]. Гассан-бей, обвиненный в «злоумышленности против Российского правительства», сослан в Сибирь, где находился до 1827 г. С возвращением его в Абхазию он «не только не предпринимал ничего вредного против пользы правительства», но, напротив, с небольшой своей абхазской дружиной служил с отличием в отряде генерал-майора К.О. Гессе и дослужился до чина майора и пенсиона ежегодного в 600 руб. серебром [РГВИА 3, л. 7; РГВИА 5, л. 5].
Дмитрий правил Абхазией недолго. 28 октября 1822 г. он умер, будучи, по свидетельству матери, вдовствующей княгини Тамары, отравлен своим собственным слугой [РГВИА 6, л. 7 об.]. После смерти князя Дмитрия владетелем утвержден его брат Михаил. Одновременно он произведен в чин майора с ежегодным жалованьем в одну тысячу рублей серебром [РГВИА 6, л. 2].
Между тем число недовольных утверждением владетелем Михаила росло, и в 1824 г. в Абхазии произошло восстание, которое было направлено как против русского владычества, так и против местной власти. Для спасения себя и своего семейства вдовствующая княгиня Тамара вынуждена была оставить свое местопребывание в селе Соуксу (ныне — с. Лыхны Гудаутского района Абхазии. — Л.Ц.) и искать убежища в крепости Сухум, а затем, согласно «распоряжению начальства переехать в Редут-кале» [РГВИА 2, л. 16]. Михаил заперся в небольшом укрытии близ Соуксу вместе с находившимися при нем двумя ротами русских войск, которые были оставлены для охраны владетельского дома.
Восстание было подавлено отрядом генерала М.Д. Горчакова, который действовал «огнем и мечом, щадя лишь дом владетеля» [РГВИА 3, л. 8]. После усмирения восставших часть абхазских дворян со своими людьми подались в Турцию, но из оставшихся, «130 князей и дворян», которые примкнули во время восстания к Аслан-бею, «принесли торжественную присягу на верность русскому царю» [Дзидзария 1975, с. 54]. Права абхазского владетеля Михаила Шервашидзе признавались, но власть его над народом была «почти ничтожной», особенно над исповедующими ислам, число которых составляло «около двух третей всего народа» [РГВИА 3, л. 8 об.]. Абхазия была разделена на враждующие лагери: Бзыбскому округу с владетелем Абхазии противостояли другие округа.
Князь Гассан-бей (Сухумский округ) имел значительное влияние на народ, старался помирить враждовавших, но владетель Михаил оставался «непреклонным в своем намерении наказать мятежников, если они добровольно не согласятся явиться к нему в Соуксу». Михаил и Гассанбей также враждовали между собой. Михаил, как владетель, не хотел слушать советов дяди, а Гассан-бей, «будучи важнейшим из князей Абхазии» по своему происхождению, считал унизительным повиноваться младшему, имеющему меньше влияний на народ, чем он [РГВИА 2, л. 9]. То, что власть владетеля Михаила Шервашидзе над собственным народом была незначительной, отмечали неоднократно военные чиновники в Абхазии. Так, главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич в донесении военному министру А.И. Чернышеву (1830 г.) предупреждал, что «может наступить необходимость решить вопрос: нужно ли будет для прочного спокойствия в Абхазии и пользе российского правительства поддержать князя Михаила Шервашидзе главным владетелем Абхазии, которая ему никогда не повиновалась, или оставить его только владетелем Бзыбского удела, не подчиняя ему прочих удельных абхазских князей». И если бы «к предупреждению дальнейших беспокойств и кровопролитий обстоятельства потребовали исполнить сие последнее, то желал бы иметь в виду предварительное на то высочайшее разрешение». Ответ императора Николая I последовал 7 июля 1830 г.: «Я разрешаю г[енералу] Паскевичу действовать по его усмотрению, поступая со всею возможною справедливостью» [РГВИА 5, л. 1, 7].
Положение Михаила Шервашидзе не улучшилось и в дальнейшем. Командир Отдельного кавказского корпуса генерал-адъютант Г.В. Розен писал в 1834 г. в секретном рапорте на имя военного министра А.И. Чернышева, что князь Михаил «при всем желании не мог содействовать правительству к прочному водворению спокойствия в Абхазии» и к покорению остальных прибрежных горцев, «не имеет к тому ни достаточных средств, ни нужного влияния на народ, желающий сохранить право свое на разбой и хищничество» [РГВИА 1, л. 17, 17 об.]. В начале 30-х годов ХIХ в. политические процессы в Абхазии набирали остроту. Продолжалась междоусобица, не прекращались неповиновения владетелю Абхазии Михаилу Шервашидзе. Кроме того, ситуацию усугублял и сам владетель, увязнув в личных проблемах. Так, Михаил в начале 1831 г. вступил в брак со своею дальнею родственницей Марией, дочерью князя Николая Дадиани, при этом жену свою, черкешенку, «отпустил к родственникам». Михаил намерен был оставить и вторую жену, он даже «осмелился сделать предложение своему двоюродному брату — владетелю Мегрелии о выдаче за него замуж дочери его княжны Нины», но князь Дадиани счел для себя обидным предложение абхазского владетеля, «решительно отверг его» и попытался внушить Михаилу «всю преступность его намерений». Казалось, что он убедил его оставить «всякие намерения о вступлении в новый беззаконный брак» [РГВИА 7, л. 7, 7 об.].
Но в 1836 г. Михаил похитил родную племянницу своей жены княгини Марии — княжну Цуцу, с которой тайно обвенчался в с. Кодоре. Несмотря на то что в народе считалось похищение «молодчеством», а многоженство не было преступлением, но волна возмущения прокатилась по Абхазии. В этой щекотливой для России ситуации командир Отдельного Кавказского корпуса генерал от инфантерии Г.В. Розен распорядился приостановлением выдачи жалованья владетелю Абхазии Михаилу Шервашидзе [РГВИА 7, л. 8].
Между тем междоусобицы между абхазскими князьями не прекращалась. Вдобавок они происходили на фоне острой политической борьбы России, Турции, Ирана, Англии, Франции за обладание Черноморским побережьем Кавказа. Турецкие агенты ловко использовали непризнание большинством абхазских князей царского самодержавия, тем более что многие абхазские феодалы были протурецки настроены. Они легко поддавались на агитацию против своих же братьев, принявших подданство России.
В 1837 г. вспыхнули волнения в горных регионах Абхазии — в Цебельде, Дале, Псху, Ахчипсху, Аибге. Долгое время они оставались вне власти царской военной администрации и фактически не признавали власть владетеля, упорно защищали свою вольность. В начале апреля 1837 г. в Сухуме был собран военный отряд для экспедиции в Цебельду, в который входили также мегрельское ополчение (650 чел.), имеретинская дружина (240 чел.), гурийская милиция (60 чел.), абхазская дружина (300 чел.). Численность отряда насчитывала 12 500 человек [РГВИА 8, л. 3, 3 об., 13].
До начала военной экспедиции русское командование предложило цебельдинцам покориться. Цебельдинские князья Маршани обещали выслать старейшин для переговоров, но позже, под разными предлогами, уклонились от этого. Военный отряд начал решительные наступательные действия. Это вынудило князя Мисоуста Маршани прибыть «от старших и народа» Цебельды с просьбой приостановить военные действия. От имени своего народа он обещал покориться русскому правительству и «представить находящихся у цебельдинцев в плену разного звания людей, беглых солдат и скрывающихся у них преступников из соседних владений», а также принять «начальником того, кто назначен будет». Была договоренность, что отряд будет продвигаться в глубь Цебельды без военных действий, а князь Мисоуст, со своей стороны, убедит засевших в разных местах цебельдинцев прекратить действия против войска и собраться для принятия присяги. Жители ближайших к лагерю аулов, видя «неприкосновенность» их имуществ и «ласковое обращение войск к ним», стали без оружия проходить по своим надобностям мимо войск, но 5 и 6 мая отряд, прокладывавший дорогу через гору Апианча, попал в засаду цебельдинцев. В наказание за этот поступок были сожжены 4 аула в округе [РГВИА 9, л. 22–23, 32].
Вечером 6 мая от цебельдинских князей и дворян снова потребовали прекратить мятежи, выдать пленных и всем собраться к назначенному им времени. 16 мая 1837 г., некоторые из князей Маршани, дворяне, изъявив покорность, «приняли присягу на верноподданство государю императору», выдали 40 человек русских пленных, многие из которых были семейные, некоторые имели, по местным понятиям, достаток и пользовались «уважением» у князей [РГВИА 9, л. 29; РГВИА 10, л. 10–11]. 19 мая 1837 г., владетель долины Дал князь Хинкураз Маршани со своими братьями и дворянами (не успевшими к присяге 16 мая) прибыли к русскому командованию и приняли присягу. Они также привели с собой русских пленных — 52 человека. Для управления Цебельдой был назначен пристав — Черноморского линейного № 5 батальона прапорщик Ф.Я. Лисовский, который долгое время служил в Абхазии, был хорошо знаком с бытом, обычаями абхазов и знал даже абхазский язык [РГВИА 10, л. 10–12].
После покорения Цебельды в округе стали вводиться ряд ограничительных мер, например, ограничивался выезд. Так, жителям на выезд в Мегрелию или в другие округа приставом выписывались билеты. Если же число выезжавших превышало более двух человек, то вопрос решал командующий войсками в Абхазии. Однако эти меры только провоцировали население Цебельды на неповиновение. Полностью усмирить Цебельду не удалось.
В сентябре 1840 г. князь Катман Маршани с «шайкой разбойников» напал на жилище цебельдинского пристава, при этом пристав был ранен, казак и трое русских поселян убиты. После набега К. Маршани скрывался в с. Гума, но 16 сентября 1840 г. владетель Абжуйского округа поручик Дмитрий Шервашидзе схватил его и передал русскому командованию на Кавказе. 24 сентября 1840 г. по приказанию командира Отдельного Кавказского корпуса Катман был расстрелян [Цвижба 1996, с. 79].
Эта казнь вызвала возмущение абхазов, и в первую очередь цебельдинских и дальских князей. Так, 26 сентября исправляющий должность начальника 3-го отделения Черноморской береговой линии Н.Н. Муравьев был извещен владетелем Абхазии Михаилом Шервашидзе о намерении убыхов2 и джигетов3 вторгнуться в Абхазию, объединиться с дальцами и выступить против русских.
«Дальцев нельзя было оставить непокорными в тылу Абхазии, тем более, что они приглашают и ожидают убыхов», — следует из рапорта начальника Черноморской береговой линии Н.Н. Раевского командиру Отдельного Кавказского корпуса Е.А. Головину от 2 ноября 1840 г. [Цвижба 1996, с. 79].
5 декабря 1840 г. Н.Н. Раевский дал предписание полковнику Н.Н. Муравьеву о действиях в отношении жителей Дала: «Придя на границу Дала, вы употребите все ваши старания склонить жителей к совершенной покорности и главным зачинщикам явиться с повинною головою. В этом случае вы можете обещать им прощение. Если получите отказ и встретите сопротивление, то жители Дала должны быть наказаны примерно и без всякой пощады. Грабеж их имущества послужит поощрением милиции и наказанием дальцев». Н.Н. Раевский в своих рекомендациях предлагал настроить враждебно друг к другу соседей: «Чтобы посеять вражду между цебельдинцами и дальцами, постарайтесь собрать милицию цебельдинцев, хотя незначительную, но к этому вы приступите не иначе, как имея полную уверенность, что цебельдинцы исполнят это требование» [Цвижба 1996, с. 79].
Экспедиция в Дал под командованием полковника Н.Н. Муравьева началась 24 декабря 1840 г. В состав отряда входили абхазская, самурзаканская, цебельдинская и сванская милиции. О результатах военного похода Муравьев 7 января 1841 г. доносил командиру Отдельного Кавказского корпуса генералу Е.А. Головину: «Я решился очистить Дал и это неимоверно трудное для доступу наших войск ущелье, населенное от с. Амзары до верховья р. Кодора на пространстве 60 верст 500 семействами, оставить совершенно пустым» [Цвижба 2001, с. 66]. Е.А. Головин в свою очередь доносил военному министру А.И. Чернышеву от 23 января 1841 г.: «В две недели Дал совершенно покорен, опустошен и лишен своего населения, и все это стоило не более 10 убитых и 20 раненых, в том числе 6 русских солдат». Е.А. Головин не скрывал цели похода в Дал. В частности, он отмечал, что такой неожиданно успешный оборот дела должен «упрочить владычество наше не только в Абхазии и между покорными нами соседственными с нею племенами, но даже иметь будет выгодное влияние на непокорных горцев» [Цвижба 2001, с. 66]. В результате экспедиции русское население Дала было переселено в укрепление Марамба, владетель Дала Хинкорос Маршани со своими подвластными ушел в другой район Абхазии.
Таким образом, под предлогом поимки «разбойников» русское командование на Кавказе, при содействии владетеля Абхазии М. Шервашидзе, уничтожило жилища пятисот семей — жителей Дала, которых выселили за его пределы. Цель экспедиции была достигнута — Дал был опустошен, появилась возможность поселить здесь такое же число русских семей [РГВИА 11, л. 14, 15 об.].
Участь Дала и Цебельды ожидало расположенное в верховьях реки Бзыбь общество Псху, в котором насчитывалось 11 селений. В 1840 г. при содействии М. Шервашидзе оно покорилось русским властям. Жители приняли присягу на верноподданство государю императору. К этому времени Псху насчитывало от 400 до 500 дворов и, как следует из рапорта начальника Черноморской береговой линии генерала И.Р. Анрепа военному министру от 6 июля 1842 г., Псху «служило убежищем всех беглецов из Абхазии». Сопротивление псхувцев жестоко подавлялось карательными отрядами. В 1843 г. экспедиция во главе с М. Шервашидзе заставила их принять условия покорности, в том числе и то, что «в Псху не должны проживать недоброжелательные царизму люди, и все беглые русские и абхазцы должны быть выданы и впредь выдаваемы» [Дзидзария 1958, с. 392, 393].
Подробности экспедиции изложены М. Шервашидзе в рапорте на имя начальника Черноморской береговой линии г.-л. А.И. Будберга от 8 января 1844 г. Экспедиционный отряд выступил 26 декабря 1843 г. из Бамборы. Как доносил М. Шервашидзе, поход в Псху «не ознаменован сечами и перестрелками, но это подвиг терпения, бодрости и твердости духа. Русским не нужно доказывать, что они храбры и умеют бить врага, но здешние хищнические народы нуждались в уроках зимнего против них похода. Отныне между ними решено, кто летом заслужит гнев русских, тот зимою, когда ему негде скрыть ни семейства, ни имения, увидит их у себя в гостях».
Задача похода выходила за рамки покорения одного общества Псху, и, как отмечал М. Шервашидзе, поход в Псху «устрашит соседние ей непокорные племена, они видят меч, висящий над их головами», «то, что теперь сбылось с псхувцами, может случиться с ними еще в конце зимы. Эта возможность сделалась теперь столь очевидною, что главнейшие князья, лучшие воины моих владений и добровольно присо единившиеся к милиции некоторые джигеты, убедившись, что ни злейшие дороги, ни ненастье не останавливают русских с артиллериею, неотступно просили меня вести их из Псху в Ахчипсху и Аибгу. С этим молодецким отрядом, — говорили они, — мы пройдем везде». Псхувцы «преклонили головы», обещали исполнить свято все приказания, и уже 2 января 1844 г. в знак покорности к М. Шервашидзе были приведены 21 аманат (заложники), которых он сам «назначил из известных ему семейств» [Цвижба 2001, с. 67–68]. Эта экспедиция в Псху была не последней. Карательные отряды поднимались туда еще не раз, в частности в 1859, 1860 и 1864 гг.
В период Крымской войны (1853–1856 гг.) кавказское побережье Черного моря оказалось в зоне боевых действий. В Абхазии ситуация осложнялось малочисленностью русских гарнизонов, в связи с чем было решено их эвакуировать. Эта миссия была возложена на владетеля Абхазии Михаила Шервашидзе, который 19 марта 1854 г. принял командование над войсками. 5 апреля части уже были переправлены за р. Ингур. По окончании войны встал вопрос о возвращении войск в места прежней дислокации. Главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом генерал-адъютант Н.Н. Муравьев в письме от 6 июля 1856 г. уведомил М. Шервашидзе., что «Государю Императору благоугодно возложить на Вашу светлость ввод наших войск в Абхазию. И занятие ими как сего края, так и Цебельды». 16 сентября 1856 г. русские войска вместе с Михаилом Шервашидзе вновь вернулись в Абхазию [РГВИА 12, л. 145 об., 330–330 об.].
Однако если в период Крымской войны горцы старались не создавать военные очаги на Кавказе, то с завершением военных действий ситуация в регионе вновь обостряется. В 1859 г. в очередной раз в Псху поднимается отряд под командованием генерал-майора М.Т. Лорис-Меликова. В составе отряда находилось ополчение абхазских феодалов, а также милиция Абхазского округа и Цебельды [Цвижба 1994, с. 51]. Ситуация складывалась не в пользу населения Псху, поэтому 28 января 1859 г. псхувская депутация явилась в с. Ацы к М.Т. Лорис-Меликову, а 29-го приняла присягу на верноподданство русскому императору и выдала заложников-аманатов. Важную роль в переговорах с псхувцами сыграл Михаил Шервашидзе, который «своим влиянием содействовал успеху предпринятого дела и тем избавил от неизбежных потерь при подчинении псхувцев власти силой оружия», за что был представлен к награде: алмазному знаку ордена Св. Александра Нев ского [РГВИА 13, л. 5–6 об.].
В то же время было очевидно, что отдельные карательные экспедиции не могли обеспечить полный контроль над территорией, поэтому, чтобы удержаться в Абхазии и «вообще в приморской части Закавказья», военное командование в 1860 г. распорядилось начать прокладку дороги в Псху. Предполагалось, что, окончательно там утвердившись, войска протянут дорогу дальше в Ахчипсху, откуда открывался доступ к соседним джигетам. Во время прокладки дороги не обошлось без эксцессов, в частности 30 июня и 4 июля 1860 г. произошли военные столкновение с псхувцами и присоединившимися к ним убыхами.
Не желая подвергать отряд серьезной опасности, Лорис-Меликов к началу августа вынужден был отвести его к Сухуму. Однако 6 августа 1860 г. военный отряд вновь направился в Псху, но предварительно из Цебельды, Дала и центральной части Абхазии была созвана милиция для занятия ряда пунктов, лежащих по пути в этот горный район Абхазии. Псхувцы, вместе с присоединившимися к ним джигетами и убыхами, готовились к обороне, устроили завалы, спрятали в безопасные места свои семьи и имущества, но 17 августа в течение десяти минут их сопротивление было подавлено.
Внешне псхувцы смирились, но ненадолго. Как только войска ушли, псхувцы «опять стали во враждебные отношения и не думали выполнять своего обещания — выдать аманатов». Лишь весной 1861 г. знатные люди Псху выразили желание покориться и согласились выдать аманатов от всех княжеских и значительных дворянских фамилий, принять пристава и подчиниться его управлению, не противодействовать проложению дороги в их землю [Цвижба 2001, с. 68–69]. Так произошло покорение горного общества Псху, но до полного выселения его жителей оставалось еще несколько лет.
В последующие годы активные военные действия были перенесены на Западный Кавказ, в места проживания других абхазских групп — в Джигетию, Геч, Цвижа, Баг, Аибга, Ахчипсху, а также убыхов и адыгов.
Согласно одобренным императором предложениям, «для очищения последних убежищ, в которых могли еще оставаться общества непокорных», главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич приказал сформировать четыре отряда под начальством генерал-майора П.Н. Шатилова, генерал-лейтенанта Д.И. Святополк-Мирского, генерал-майора В.А. Геймана и генерал-майора Н.П. Граббе [Цвижба 2009, с 251]. Желая быть поближе к региону военных действий, великий князь Михаил Николаевич отправился на яхте «Тигр» из Поти в Абхазию. 31 марта он прибыл в Сухум, где имел встречу с владетелем Абхазии Михаилом Шервашидзе, а 1 апреля «Тигр» бросил якорь у устья р. Сочи, которое к тому времени уже было занято отрядом В.А. Геймана. Высадившись 2 апреля на берег, Михаил Николаевич встретился со старшинами местных шапсугов, убыхов, джигетов и ахчипсхувцев. Все они от лица народа изъявили безусловную покорность, с единственной просьбой — дать им пособия и некоторое время для подготовки к переселению в Турцию, «которая им ближе известна, нежели те земли, какие им предназначались властями на Кубани» [Цвижба 2009, с. 251–252]. В сложившейся обстановке горцы выбрали исход.
Между тем русские отряды с боями успешно продвигались в горные регионы, где еще оставались непокорные абхазы. О ходе военных действий регулярно сообщалось в столицу. Так, великий князь Михаил с яхты «Тигр» на Черном море написал 12 апреля 1864 г. военному министру, что он получил донесение из отряда В.А. Геймана о «разбитии им убыхского скопища» и изъявлении старшинами убыхскими о полной покорности. «Я полагаю, — писал в 1864 г. в докладной записке капитан Генерального штаба Кутайсов, — что приморские убыхи, доведенные до крайности действиями с Кубанской области и подверженные первые ударам десанта, вероятно, не будут драться, в особенности жители сочинского союза, открытое положение которых должно заставить их непременно примириться, так что главная опасность для сухопутного отряда будет только со стороны Ахчипсхувцев, Псхувцев, Цвижи, Аибга и Хамыш, но эту опасность можно будет отчасти отстранить, как я укажу впоследствии, движением отряда по Джигетии. Джигеты, вероятно, принесут покорность и содействием своим облегчат движение отряда» [РГВИА 14, л. 19–20]. Летом 1864 г. в горы двинулись отряды под командованием генералмайора П.Н. Шатилова, генерал-лейтенанта Д.И. Святополк-Мирского. На пути продвижения отрядов находилась Джигетия, население которой проявило готовность выселиться. За джигетами располагались жители Аибги, но они укрепились в ущелье р. Псоу и вместе с жителями Ахчипсху удерживали какое-то время военный отряд. Однако с помощью подошедшего подкрепления 10 мая 1864 г. аибговцы были покорены. 16 мая отряд направился в Ахчипсху. 19-го была завершена прокладка дороги от центра общества Ахчипсу — Гбаада (4). 20 мая все четыре отряда находились в урочище Ахчипсху. Ахчипсувцы оказались в окружении и, «видя себя поставленными в совершенную невозможность оказывать войскам какое-либо сопротивление», начали спускаться к морю для переселения в Турцию вместе с псхувцами, которые еще в апреле были вынуждены изъявить покорность. 21 мая 1864 г. отряды, принимавшие участие в покорении горцев, отслужили в урочище Гбаада благодарственное господу Богу молебствие за окончание Кавказской войны [Цвижба 2001, с. 72].
Великий князь Михаил Николаевич отрапортовал царю: «Считаю себя счастливым всеподданнейше донести вашему императорскому величеству, что война Кавказская окончена и что на всем пространстве Западного Кавказа не осталось ни одного общества, Вашему величеству непокорного». В телеграмме военному министру (в начале июня 1864 г.) великий князь Михаил отмечал, что горцев, «кроме больных почти более не осталось. В течение месяца, надеюсь, что последние выедут» [Цвижба 2009, с. 252].
К этому времени уже шел массовый исход населения покоренных регионов. В Анапе, Новороссийске и во многих других местах северо-восточного берега Черного моря находились тысячи переселенцев, дожидавшиеся очереди для погрузки на суда, но так как транспортного флота было «крайне недостаточно для перевозки почти полумиллиона человек, то массе горцев пришлось ждать своей очереди по полгода, году и более, находясь все это время на берегу моря, под открытым небом, без всяких средств к существованию. Они буквально тысячами умирали с голоду» [Цвижба 2009, с. 252–253].
В это же время решалась судьба Михаила Шервашидзе. Здоровье его было уже пошатнувшимся. Ссылаясь на свою болезнь, Михаил просил разрешения, чтобы в помощь ему, в виде соправителя, прислан был его сын, прапорщик Георгий Шервашидзе — адъютант великого князя Михаила Николаевича [РГВИА 14, л. 2–2 об]. Однако у кавказского начальства накопилось к князю Михаилу немало претензий. Его, в частности, обвиняли в том, что он в свое время «вошел в самые тесные сношения с убыхами». Великий князь Михаил Николаевич в марте 1864 г. в письме военному министру отмечал, что «старшины их, наиболее нам враждебные, постоянно посещают его и гостят у него по месяцам. Главный руководитель их Гаджи Керендух Берзек живет постоянно в его доме. Кн. Михаил, вопреки недавнего предупреждения со стороны генерал-губернатора, не только дозволяет абхазцам снабжать продовольствием доведенных нами до голода убыхов, но допускает вымен на кукурузу невольников и даже учредил в пользу убыхов особый налог» [РГВИА 14, л. 2 об., 3].
В 1864 г. великим князем Михаилом Николаевичем составлена и представлена военному министру Д.А. Милютину записка «О положении Абхазии», в которой вновь изложены претензии к Михаилу Шервашидзе. Царская администрация считала, что из-за него «Россия, вместо благодарной союзницы, приобрела в Абхазии непокорную и коварную рабу, готовую с распростертыми объятиями принять каждого врага нашего, который явится у ее врагов...» Кроме того, Михаила обвиняли в том, что он заставлял абхазцев отклонять службу в русских войсках и в Собственном конвое его величества, что он запрещал им отдавать своих детей на воспитание в русские учебные заведения, удалял от берега христианское население и заселял мусульманским и т.д. [РГВИА 14, л. 8–9 об., 10–11].
М. Шервашидзе писал военному министру Д.И. Милютину 26 февраля 1864 г.: «Здоровье мое с каждым днем слабеет и, чувствуя себя более не в силах заниматься никакими делами, прошу ходатайства вашего об увольнении меня от действительной службы...» [РГВИА 14, л. 5 ], а задолго до высылки его в Воронеж он стал говорить о своем плохом здоровье, просил отпустить его на лечение за границу, но ему не верили, подозревали в лукавстве...
14 августа 1864 г. Абхазия переходит в непосредственное русское управление. Владетелю Михаилу Шервашидзе определено местом жительства г. Воронеж. В те дни был Михаил болен. Он находился в Абхазии, на минеральных водах в Ткварчале, поэтому ему разрешили остаться еще некоторое время на родине — «в ожидании облегчения болезненных припадков» [РГВИА 14, л. 33–35]. В конце концов Михаил был вынужден покинуть Абхазию. 2 августа 1864 г., находясь уже на этапе, Михаил телеграфировал военному министру: «Трудно больной я выехал из Ростова, доехал до Ушаковской станицы с большим трудом, безнадежно заболел, прошу выслать сына моего, может живого застанет, а если нет, то отправит тело мое на погребение к родителям» [РГВИА 14, л. 136].
17 августа бывший владетель Абхазии благополучно прибыл в Воронеж, о чем на следующий день воронежский губернатор сообщил военному министру. В ссылке Михаил Шервашидзе прожил недолго. В апреле 1866 г. он скончался. Тело его перевезли в Абхазию и погребли рядом с родителями в Моквском храме.
Так завершилось окончательное присоединение Абхазии к России после ее добровольного вхождения в состав Российской империи в 1810 г.
Примечания
(1) Келеш-бей Шервашидзе был женат дважды. От первой жены, которая происходила из знатного рода, были сыновья Аслан-бей, Гассан-бей, Баталбей и Теер. Вторая жена, мать Сафар-бея (Георгия), была дочерью крестьянина по фамилии Лейба [РГВИА 1, л. 4].
(2) Убыхи занимали часть Черноморского побережья между реками Хоста и Шахе. Этнически и лингвистически они составляли промежуточное звено между абхазами и адыгами, по одной версии, по другой — абхазскую этническую группу. В результате Кавказской войны были выселены в Турцию.
(3) Джигеты (садзы) принадлежали к абхазской этнической группе, занимали территорию от Гагринской теснины до р. Хоста (Хамыш). В результате Кавказской войны почти все выселены в Турцию.
(4) Гбаада (Кбаада, Агубаада), после окончания Кавказской войны — Романовск, в советское время — Красная Поляна. Здесь в 2012 г. пройдут зимние Олимпийские игры.
Литература и источники
Акты Кавказской археографической комиссии. Т. 4. Тифлис, 1866.
Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми: Алашара, 1975.
Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии в ХIХ в. Сухуми, 1958.
РГВИА 1 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6312.
РГВИА 2 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6239.
РГВИА 3 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 414. Оп. 1. Д. 301.
РГВИА 4 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 6186. Ч. 4.
РГВИА 5 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6239.
РГВИА 6 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 482. Оп. 1. Д. 39.
РГВИА 7 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 482. Оп. 1. Д. 58.
РГВИА 8 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6331.
РГВИА 9 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6331. Ч. 1.
РГВИА 10 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6331. Ч. 2.
РГВИА 11 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 38. Оп. 7. Д. 81.
РГВИА 12 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 38. Оп. 7. Д. 313.
РГВИА 13 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6675. Ч. 4.
РГВИА 13 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 14719. Оп. 3. Д. 483.
РГВИА 14 — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 38. Оп. 7. Д. 463.
Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. М., 1864.
Цвижба Л.И. Общество Псху в ХIХ веке // Эхо Кавказа. М., 1994, № 3 (6).
Цвижба Л.И. Страницы истории Абхазии (покорение Дала) // Анналы. Вып. IV. М., 1996.
Цвижба Л.И. Этно-демографические процессы в Абхазии в XIX веке. Сухум: Алашара, 2001.
Цвижба Л.И. Западный Кавказ: 1864 год // Проблемы социальной и политической истории России. М., 2009.
Источник: Кавказские научные записки. – 2010. № 2(3). – с. 158 - 169
Абхазия Россия
