Югоосетинская интрига
Публикации | Сергей МАРКЕДОНОВ | 19.05.2011 | 00:00
До выборов президента Южной Осетии осталось еще почти полгода. Однако уже сегодня в республике закручивается интересная политическая интрига.
Впервые президентские выборы в Южной Осетии были проведены через четыре года после подписания Дагомысских соглашений 1992 года, положивших конец первому вооруженному конфликту между Грузией и ее бывшей автономией. После завершения военных действий высшую власть в республике осуществлял Верховный совет и его председатель. Однако в 1996 году в Южной Осетии, как и практически повсеместно на территории бывшего СССР перешли к президентской форме правления.
На первых выборах, состоявшихся 10 ноября 1996 года, победу одержал Людвиг Чибиров, известный ученый, общественный и политический деятель, имевший к тому времени опыт работы на посту спикера Верховного совета. У Чибирова была репутация умеренного лидера, готового к компромиссу с Тбилиси. Достаточно сказать, что незадолго до своего избрания президентом он еще в качестве председателя республиканского парламента подписал в Москве вместе с Эдуардом Шеварднадзе "Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте". Этот документ закреплял отказ сторон от применения силы или угрозы ее применения для достижения своих целей. Сегодня подобные договоренности между Цхинвали и Тбилиси выглядят как фантастика. Однако в середине 1990-х годов при активном российском посредничестве конфликтующие стороны добивались существенного прогресса, который позволял пусть и не разрешать конфликт полностью, но хотя бы избежать ненужной конфронтации.
В 2001 году состоялись вторые в истории постсоветской Южной Осетии президентские выборы. И на этот раз они закончились для Чибирова не просто неудачей, а катастрофическим поражением. Он был повержен уже в первом туре, а во втором борьбу за голоса избирателей повели лидер югоосетинских коммунистов Станислав Кочиев и Эдуард Кокоев (Кокойты). В ходе непростой борьбы победу одержал Кокойты. Тогда он получил 53 % голосов, в то время, как Кочиев набрал порядка 40 %. Остроты ситуации добавляет тот факт, что десять лет назад Кокойты стал президентом непризнанной республики не благодаря, а скорее вопреки позиции тогдашнего кремлевского руководства и властей Северной Осетии, которые ставили на Чибирова.
В самом деле, в начале 2000-х годов Кокойты находился в тени других известных югоосетинских деятелей. В 1993-1997 гг. он работал помощником депутата российской Госдумы Анатолия Чехоева, человека и политика, известного в Южной и Северной Осетии, а также далеко за их пределами еще до распада Советского Союза. Затем Кокойты был назначен торгпредом Южной Осетии в России в ранге министра. Таким образом, по степени известности он сильно уступал и Чехоеву, и Чибирову, и Кочиеву. Однако наступательная избирательная кампания, а также заявка на "омоложение власти" сыграли свою роль. Кокойты выиграл и остался у власти на долгие годы.
За десять лет много воды утекло, и человек, которого Кремль не видел в роли югоосетинского лидера, по степени лояльности Москве обогнал даже многие национальные республики в составе РФ. Не счесть его заявлений, в которых озвучивалась стратегическая цель присоединения Южной Осетии к России.
Накануне нового 2011 года Кокойты на своей пресс-конференции заявил, что не будет ломать Конституцию Южной Осетии под себя и не станет выставлять свою кандидатуру на третий срок, который Основным законом не дозволяется. Тогда он подвел итоги своей работы так: "Все свои обещания, которые я дал в 2001 году, я выполнил". Можно сказать, даже перевыполнил. В 2001 году мало кто мог подумать о том, что в ближайшей перспективе Южная Осетия станет образованием, чью независимость признает постоянный член Совбеза ООН и еще три государства.
Накануне масштабной "разморозки" грузино-осетинского конфликта в мае 2004 года Кокойты вовсе не был безальтернативным "отцом нации". Были у него и серьезные оппоненты. И публичная политика в республике присутствовала. Да и крепкие социально-экономические связи с Грузией, не разрушенные полностью в начале 1990-х годов, говорили о том, что выбор Южной Осетии далеко не так однозначно предопределен, как кому-то может показаться сегодня. Однако авантюрные действия грузинской власти в расчете на то, что Южная Осетия – это "слабое звено" среди непризнанных республик, сделали свое дело. Сначала пропагандистская война, потом закрытие рынков, а затем и возобновление боевых действий превратили Кокойты в человека номер один в Южной Осетии. Перед лицом опасности из Тбилиси многие оппоненты Кокойты посчитали его меньшим злом по сравнению с Михаилом Саакашвили. Втягивание же в этот конфликт Москвы только укрепило его ресурсы, так как российская власть не привыкла на постсоветских просторах иметь дело с несколькими центрами силы, полагаясь на одного "нашего человека". Добавим к этому, что в условиях перманентной опасности из Тбилиси возможности для выбора между несколькими кандидатами были крайне ограничены.
Но после августа 2008 года "грузинский вызов" перестал играть для Южной Осетии определяющую роль. Повестка дня изменилась, "российский фактор" вышел на первый план. Наметилась и определенная конкуренция интересов между Москвой и Цхинвали. И в этой ситуации Москва практически сразу же обозначила свою позицию. Эту позицию еще в ходе парламентских выборов в республике в 2009 году аккуратно обозначил руководитель администрации президента РФ Сергей Нарышкин. По его словам, изменения в Конституции Южной Осетии в угоду чьим-то сиюминутным интересам были бы нежелательны. Между тем, до заявления Нарышкина сам югоосетинский лидер публично не исключал для себя такой возможности. Как бы то ни было, после выборов 2009 года Кокойты не один день держал паузу. И, казалось бы, все сомнения он же сам и развеял, заявив об отказе от участия в президентской гонке 2011 года.
Но в мае нынешнего года эта история получила продолжение. Заместитель министра обороны Южной Осетии Ибрагим Гассеев публично озвучил инициативу о голосовании по продлению президентских полномочий для Кокойты посредством организации всенародного волеизъявления. По словам генерала Гассеева, "Эдуард Кокойты привел нашу республику к победам, с его именем связано признание независимости, под его руководством началось возрождение нашего государства". Отсюда вывод: правление именно этого президента должно быть продолжено. Затем инициативу Гассеева поддержал депутат парламента Южной Осетии от фракции большинства ("Единство") Инал Баззаев. По мнению парламентария, полномочия Кокойты должны быть продлены, как минимум, еще на один срок.
Сам Кокойты не стал выражать свою солидарность с предложением Гассеева. "Я остаюсь верен своему слову и не намерен баллотироваться на третий срок", – заявил журналистам лидер Южной Осетии. Однако в то же время он и не отверг саму идею, которая находится в противоречии с Конституцией. Более того, Кокойты косвенно защитил инициаторов волеизъявления, заявив, что эта инициатива стала ответом на действия неких деструктивных сил, под которыми он понимает разнообразных оппозиционеров, сосредоточенных в Москве и во Владикавказе. При этом имя преемника действующий президент Южной Осетии до сих пор не озвучил, что невольно наталкивает на мысль о том, что Кокойты окончательно не сделал своего политического выбора. Трудно также представить, чтобы выступления заместителя министра обороны и депутата от парламентского большинства были самодеятельностью.
Что же могут означать подобные инициативы? Во-первых, повышение политической "капитализации" Кокойты в канун выборов. Демонстрируя готовность уйти, он, тем не менее, дает простор для "народной инициативы", которую затем можно использовать, как выгодный инструмент для сохранения своего присутствия в политическом пространстве Южной Осетии. Ведь уход с президентского поста – это не то же самое, что уход с политического Олимпа. И пример Владимира Путина – прекрасное тому подтверждение. Тем более, что в Конституции нет запрета на переход президента на пост главы республиканского правительства. Такой вариант мог бы вполне устроить и Москву.
Во-первых, югоосетинская проблема сегодня дискутируется не только в формате Тбилиси-Москва или Цхинвали-Москва. Она рассматривается и в контексте Женевских переговоров, и в рамках "перезагрузки" отношений с Западом. В этом плане Кремлю крайне важно показать, что он готов к более "тонким настройкам". Во-вторых, в ходе сложного и противоречивого процесса под названием "восстановление республики" у Москвы есть понимание того, что недовольство подходами Кокойты в случае его пожизненного президентства рано или поздно начнет конвертироваться в недовольство Россией, что чревато серьезными последствиями. В конце концов, Южная Осетия – это не один человек. В-третьих, уход Кокойты позволяет некоторым представителям Кремля чувствовать себя вольготнее. Все-таки лидер Южной Осетии – человек с норовом, и отношения с ним выстраивать непросто.
Однако главных вопросов и интриг в этой истории две. Первая – кандидатура преемника, а вторая – роль Кокойты в новой конфигурации. Кем станет уходящий президент? Повторит ли он путь Путина или перейдет в разряд неформальных лидеров, чей статус не закреплен никакими четкими конституционными рамками? От ответов на эти вопросы зависит и степень преемственности между Кокойты и новым президентом республики.
Источник: Новая Политика
Южная Осетия
