Генерал Засс. Обычный и ужасный
Публикации | Андрей ЕПИФАНЦЕВ | 15.04.2011 | 23:11
2 комментариев
...В длинной череде военачальников той давно прошедшей Кавказской войны командующий Кубанской линией и основатель города Армавира Г.Х. фон Засс выделяется не только своей отчаянной храбростью, безумной активностью, находчивостью, остроумием и какой-то невероятной удачливостью, но и поражающей нас сегодня жестокостью. Он был известен тем, что приказывал отрезать головы убитых в сражениях горцев, втыкать их на пики и выставлять на кургане, где находилась его ставка. В наше время этот факт постоянно вынимают на поверхность, он становится объектом регулярных нападок на Россию со стороны адыгских этноисториков и общественных деятелей, которые используют деяния Засса в качестве оружия для доказательства преступлений и жестокости, при помощи которых Россия покоряла Кавказ и воевала с черкесами - преступлений и жестокости, которые в понимании их потомков приравниваются к геноциду, за что теперь, естественно, Россия должна так или иначе заплатить.
Для того, чтобы понять в каком контексте этноисторики упоминают Г.Х Засса можно процитировать выступление одного из самых крупных адыгских ученых – Самира Хотко на Круглом столе "Кавказ. Проблемы понимания истории", состоявшемся в Общественной Палате РФ феврале 2011 года: «…Возводятся монументы наиболее одиозным, кровавым и жестоким генералам периода Кавказской войны. В частности, в Армавире установлен памятник генералу Зассу, который уничтожил множество адыгских и абазинских населенных пунктов в Закубанье и который поощрял своих подчиненных отсекать головы убитых горцев, которые затем втыкались на шесты и устанавливались в его штаб-квартире. Количество отрубленных голов служило своего рода «отчетностью» перед непосредственным шефом Засса – генерал-лейтенантом А. А. Вельяминовым, командующим войсками Кавказской линии… Теперь, получается так, что эту личность нам предлагают в качестве некоего морального ориентира, как некий образец служения и прочее… в XXI веке воздвигать памятники, по сути, военным преступникам – это нонсенс, с моей точки зрения. С точки зрения права совершенно недопустимо устанавливать памятник лицу, уничтожавшему со свирепой жестокостью представителей коренного народа Российской Федерации, непосредственных предков граждан Российской Федерации, а мы – адыги – являемся полноправными гражданами нашей страны. Подобные эксперименты с исторической памятью самым роковым образом препятствуют заявленному стремлению к формированию единой гражданской нации. Кроме того, такие действия оказывают крайне негативное психологическое воздействие на адыгское население региона».[1]
К сожалению, от комментирования подобных острых моментов наша традиционная история и традиционное кавказоведение уклоняются, что говорит либо о согласии (?!) с такой постановкой вопроса, либо о невладении темой, либо о нежелании спорить, «разжигать» и вообще затрагивать острые моменты нашего совместного прошлого, что в интерпретации этноисториков воспринимается как доказательство правоты свой позиции и предоставление им полного карт-бланша на трактовку исторических событий в свою пользу. Соответственно, такое самоустранение провоцирует на все новые и новые упоминания имени Засса, выливающиеся в новые обвинения России и выдвижение ей новых требований и т.д.
Так был ли Григорий Христофорович Засс военным преступником? Можно ли воспринимать его как моральный ориентир и образец служения? Можно ли ставить ему памятники?
Вот что пишет о Зассе еще дореволюционный автор Д.В. Ракович, кстати, цитируемый Самиром Хотко: «Местопребывание Засса, крепость Прочноокопская, повергало в ужас не только закубанцев, но и всех проезжающих. Она окружена была высоким валом с частоколом по гребню, на котором во многих местах торчали головы черкесов».[2] Примеры подобного можно встретить и в воспоминаниях генерала Г.И Филипсона, и в мемуарах ссыльного декабриста Н.И. Лорера и, наверное, где-то еще.
Конечно же, стоит сказать, что своим отрезанием голов верный и честный служака барон фон Засс очень сильно подпортил собственное имя в глазах потомков. Моральные нормы нашего времени однозначно трактуют подобные деяния как тяжелый проступок, преступление против человечности, надругательство над трупами павших и еще Бог знает гнусности, называть которые мне даже не хочется. Оправдать и принять подобное современному человеку нельзя и я в этом с адыгскими историками полностью согласен.
Но! Почему в отношении отрезанных голов как выражения страшной жестокости они все время упоминают только Засса? Ведь подобным занимался и его начальник – генерал А.А. Вельяминов, командующий войсками Кавказской и Черноморской линий. Вот, что пишет уже упоминавшийся нами генерал Г.И Филипсон: «Трофеями этого дня были несколько трупов горцев, у которых отрубили головы, завернули и зашили в холст. За каждую голову Вельяминов платил по червонцу и черепа отправлял в Академию Наук. Поэтому за каждого убитого горца была упорная драка, которая иногда многим стоила жизни, с той и с другой стороны… Драка за трупы и отрезывание голов вошли в нравы и обычаи Кавказских войск. На первый раз, несмотря на воодушевление новизной картин и впечатлений, вид завернутых в холст голов, привязанных к концу казачьих пик, вызвал у меня чувство гадливости и омерзения».[3]
Современники писали, что отрезание голов до 1830-х годов было распространено среди терских казаков, которые при любом удобном случае старались отрезать голову убитого противника и привезти ее в станицу, где этот «трофей» служил доказательством удали и ловкости казака.
Почему же адыгские историки, говоря о бесчеловечности отрезания голов, упоминают только Засса и забывают обо всех остальных случаях? Ведь в истории есть и другие факты.
Каким-то странным, совершенно непонятным образом, закатывая сплошь и рядом дикие истерики по поводу «нечеловеческой жестокости» Засса, выставляя отрезанные по его приказу головы как доказательство страшного, невиданного в мире геноцида и выдвигая на основе этого политические требования к России, адыгские этноисторики полностью закрывают глаза на то, что такое же отрезание голов и иных частей тела вообще широко практиковали их собственные предки – те самые, с которыми и воевал Г.Х. Засс! Именно от горцев терские казаки переняли этот обычай. В то жестокое время это были совершенно обычные методы войны и самые рядовые нормы поведения на поле боя. Свидетельств тому множество!
Вот, что пишет тот же Филипсон: «Горец идет на войну с товарищем; они взаимно клянутся защищать друг друга, до последней минуты жизни, и тогда, ежели один из них будет убит, другой доставит тело непременно, или хоть голову убитого к его родне, как доказательство, что он точно погиб; в противном случае оставшийся в живых обязан взять на себя пропитание семейства убитого товарища».[4]
А вот свидетельство современного кавказского ученого Аслана Мирзоева: «До начала XVIII века у кабардинцев бытовал и другой, связанный с поединками, обычай, а именно - отрубания головы. Согласно фольклорным данным, головы отрубали не всем, этого удостаивались знатные рыцари после смерти, наступившей в результате поединка. По обычаю голову убитого врага привозили с собой, привязав ее за "ачэ" (пучок волос на макушке головы) к путлищу седла...
У некоторых групп причерноморских черкесов, а также у садзов обычай этот был распространен и в первой половине XIX века. У абхазов мотивация этого обычая была следующая: если голову убитого врага принести с собой и закопать так, чтобы никто не знал места захоронения, то душа убитого, по их представлениям, не могла мстить убийце.
Обычай отрубания головы бытовал в свое время у многих народов и носил в основном ритуальный характер».[5]
Я хочу особо подчеркнуть, что отрезание голов было свойственно совсем не только черкесам, но и, наверное, всем горцам Кавказа в целом. Этим занимались и вайнахи, и грузины, и представители некоторых других народов.
Так, тушины (грузинская народность) жестоко враждовавшие с лезгинами, нередко не только отрезали у поверженных врагов головы и иные части тела, но и прибивали их на собственных воротах для устрашения врагов и поднятия боевого духа соплеменников. В то время в Грузии ходило много восторженных рассказов и легенд о тушине Шоте, защищавшем Грузию от набегов дагестанцев. Вот, что пишет о нем его современник Антонов: «Высокий, чуть не в три аршина ростом, сухой, немного сутуловатый, с большой вроде шишки бородавкой на сухом лице и выразительными огненными глазами, — он представлял из себя очень внушительную фигуру, ни перед чем и ни перед кем в бою не останавливающуюся. Вся Грузия, от младенца до старика, знала и чтила его, как замечательного героя, а для лезгин он служил страшилищем и пугалом. Хорошо известен он был и наместнику Кавказа, светлейшему князю Воронцову, и всегда им с почетом принимаем. У лезгин в каждой семье стращали детей во время их плача именем Шоте. Так, например, выдают за достоверное событие, что в дидойском ауле Хупро, в глухую ночь, в одной из сакель капризничал, заливаясь неугомонным плачем, 2-х летний ребенок. Мать, будучи не в состоянии унять ребенка, стала его стращать именем Шоте, но так как и это средство не помогало, то она, отворив окно, высунула в него ребенка головою вперед, сопровождая свое действие словами: «На, на, возьми его, Шоте», и младенец моментально затих. Успокоенная мать потянула ребенка в саклю и, о ужас — младенец оказался без головы. Эту немилосердную операцию совершил Шоте, в ожидании выхода из сакли кого-нибудь из взрослых, но подвернулся случай отрубить голову младенцу, и он не поцеремонился отрубить ее. В погоню за Шоте бросился отец и старший сын, нагнали его тихо шедшим к окраине аула и вдвоем набросились на убийцу, но кровавая стычка длилась недолго, она окончилась смертью обоих нападающих лезгин. Односельчане нашли убитых без кистей правых рук.
Упомяну еще об одном случае, хорошо рисующем Шоте… в одной из кровавых стычек с лезгинами небольшая партия тушин одержала верх, и бежавшие лезгины оставили на поле 17 трупов. Тогда же захвачено было тушинами стадо коров, к хвостам которых Шоте приказал привязать 17 лезгинских голов».[6]
Надругательство над трупами врагов вообще было широко распространено на Кавказе в то время, в том числе и возможно даже в первую очередь среди самих горцев. Откроем мемуары старого генерала Александра Михайловича Дондукова-Корсакова, в честь которого названа станица Дондуковская, находящаяся на территории современной Адыгеи: «Старые кавказские солдаты и офицеры раздражены были до крайности этим страшным беспорядком, но ожесточение их дошло до последних пределов, когда, входя дальше в лес, они увидели изуверски изуродованные трупы товарищей, павших накануне, развешанные по всем деревьям проходимого ими пути… Я видел одного солдата, которого притащили к моей палатке: он рассказывал, что когда 10-го числа прошел наш отряд, то, празднуя победу, весь вечер и ночь горцы с криком и песнями доканчивали и мучили наших раненных. Сам он, скатившись в овраг и увидя двух подходящих горцев, притворился мертвым; горцы, желая в том удостовериться, нанесли ему еще несколько ран шашками».[7]
Могут ли теперь лезгины на основании этих воспоминаний говорить о жестокости грузин и требовать от них признания геноцида? Могут ли русские требовать признания геноцида от черкесов? Могут ли сами черкесы требовать признания своего геноцида у самих себя? По логике адыгских этноисториков – да, могут. Но вообще же, конечно, это абсурд – если воевать с неприятелем его же собственными методами, то это сразу геноцид? Это сразу крайняя жестокость и военные преступления? Это попытки унизить потомков людей, которые делали то же самое, а может даже и больше?
Это был жестокий век и все его участники творили вещи, которые нам сегодняшним, применительно к нынешним реалиям и в рамках современных концепций морали и гуманизма кажутся страшными преступлениями. Но проблема в том, что ни Засс, ни его современники-адыги не жили в рамках современной морали, они о них ничего не знали, а существовали и действовали в своем времени, где жестокость была лишь одним из инструментов достижения целей.
Более того, в то сложное время жестокость, проявляемая одной из сторон, зачастую выступала средством необходимым для того, чтобы обезопасить себя и подавить не меньшую, а может даже большую жестокость, демонстрируемую другой стороной. И это в полной мере относится к самому Зассу, которого потомки адыгов, действовавших такими же способами, сейчас обвиняют в военных преступлениях.
В этом отношении, применительно к Г.Х. Зассу можно выделить два аспекта – его способ ведения военных действий и взятие в заложники адыгов.
Генерал Засс был очень решительным, смелым и боевым командиром и требовал того же от своих подчиненных. Его способ ведения боевых действий кардинальным образом отличался от провалившейся политики «умиротворения горцев», которой придерживались правители Кавказа до Ермолова и полностью соответствовал ермоловскому принципу «Ни один набег не должен остаться безнаказанным».
Система Г.Х. Засса заключалась в ведении активной войны против немирных горцев, в непрерывных мобильных операциях, постоянных набегах на враждебные аулы, в неожиданных засадах, ведении всеобъемлющей разведывательной деятельности, обманах неприятеля и лишения его средств ведения войны.
Вот что писал сам «военный преступник» Засс в своих воспоминаниях: «...Принятая мною, с самого начала командования моего, система наступательной войны необходима была, по мнению моему, со стороны Лабинского кордона. Только следуя ей, мы могли воздержать и на будущее время мирных горцев от измены, а непокорных от частых вторжений в наши границы мелкими партиями и даже сильными сборищами. Неприятель, зная силу нашего оружия, не так скоро решается на предприятия, для которых нужно было ему отправлять вдаль своих лучших людей и тем ослаблять защиту своих аулов. Что же касается набегов хищнических партий и сборищ, то, видя активную невозможность отражать их покушения одними оборонительными мерами на всем протяжении Линии, я по долговременному опыту своему, убедился в необходимости предупреждать их на месте всякий раз, когда получал от них известие. Кроме того, что этот образ действия поддерживал страх нашего оружия в горах, он имел еще ту явную пользу, что легче найти сборище на месте врасплох, или отыскать его вскоре по выступлении по ту сторону Лабы, чем выследить и настичь его на всем пространстве степи между Лабой и Кубанью, где след его легко мог затеряться во множестве следов мирных горцев и их стад».[8]
Совершенно такая же логика относится и ко взятию в заложники населения аулов, практиковавшемуся Зассом (да и не только им). Сейчас некоторые этноисторики и общественные деятели выдают это за страшное преступление, которое та – старая - Россия совершала против черкесского населения, за которое теперь уже Россия нынешняя должна долго каяться и вводить «компенсаторные меры» по отношению уже к современным адыгам.
Дело в том, что реальная, настоящая Кавказская война была совершенно не похожа на ту борьбу за свободу Черкесии, ведущуюся против агрессора – России, какой ее сейчас пытаются представить те же самые этноисторики. В реалиях того времени она выглядела, в частности, как бесконечная череда больших и малых набегов горцев против российских станиц и деревень, главной целью которых было взятие русских пленников, которых затем либо возвращали обратно за большой выкуп, либо в качестве рабов продавали в Турцию. Набегов было много, количество пленников иногда могло достигать нескольких сотен человек, их выкуп стоил очень дорого и в какой-то момент русским командованием было принято решение не платить похитителям, а взять на вооружение ту же самую черкесскую тактику – брать в заложники уже адыгов и затем обменивать их на захваченных на российской территории людей.
Вот как пишет об этом швейцарский путешественник Фредерик Дюбуа де Монперэ, совершивший в то время поездку по Кавказу. Стоит особо отметить, что самого де Монперэ ни в коем случае нельзя обвинить в пристрастиях России, более того, многое из им написанного является острой критикой порядков, устанавливаемых Россией на Кавказе.
«Цель всех набегов и пиратства черкесов — это пленники, или рабы, которых они продают туркам, если русские не внесут за них большого выкупа. Выкупают, главным образом, солдат.
Но опыт доказал, что это верное средство поощрения разбойничества и поэтому решили платить им возмездием. Был отдан приказ захватывать возможно больше пленников, и эта своего рода отрасль военной экономики была поручена полковнику, сейчас генералу Зассу, «демону черкесов», как они его называют сами, и действительно, можно сказать, что человека более дерзкого, ловкого и деятельного нельзя было избрать.
Уже в начале лета 1834 г. полковник Засс захватил в плен более шестидесяти черкесов, которых и отвели в Екатеринодар для обмена. Вскоре к ним присоединились Али-бей и его приближенные. За выкуп вождя потребовали десять пленников.
Нельзя, конечно, найти лучшего способа отучить черкесов от их дурных привычек; странно, что не подумали об этом раньше».[9]
Как нам сейчас в том клубке ежедневно совершаемых жестокостей определить кто был прав, а кто виноват, за кого из предков его потомки должны каяться, а кем за те же самые деяния потомки теперь могут гордиться? Мне лично такой способ неизвестен.
Но! Несмотря на все это, необходимо отметить, что даже в реалиях того времени, несмотря на всю сложность взаимоотношений русских и горцев и несмотря на нравы того времени, кажущиеся нам сейчас варварскими, уже тогда для современников отрезание голов выглядело слишком жестоким, неприемлемым в своей дикости и уже тогда эта практика получила надлежащую этическую оценку. Очень важно, что эта оценка была дана как со стороны адыгов, так и со стороны российского командования.
По мнению того же Аслана Мирзоева у части адыгского этноса – кабардинцев «обычай отрубания головы исчез в начале XVIII века, с утверждением… ислама. По преданию, инициатором отмены этого обычая, воспринимавшегося к тому времени самими кабардинцами как «варварский», принадлежал известному политическому деятелю, философу и народному мудрецу Жабаги Казаноко».[10]
В российской армии отрезание голов искоренялось сверху – командованием. По свидетельствам современников, среди терских казаков этим занимались российские офицеры, поставленные ими командовать, а сам процесс искоренения занял у них пару десятков лет.
В отношении Г.Х. Засса все было настолько же прозаично. Когда известия о насаженных на пики черкесских головах дошли до Николая I, тот высочайше повелел впредь подобную практику прекратить по причине ее бесчеловечности.
«Из отношения генерала от инфантерии Поповича командующему войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-лейтенанту Граббе:
«До сведения Государя Императора дошло, что будто бы некоторые частные начальники на Кавказе отсекают головы горцев, убитых в битвах и втыкают их на шесты, к общему раздражению жителей. В следствие сего Его Величество высочайше предоставляет мне удостовериться ближайшим образом в истине этих слухов и будь они действительно справедливы, принять самые решительные меры к прекращению, на будущее время, таковых бесчеловечных поступков, столь противных благим видам Его Величества. Высочайшую волю сию, переданную мне Г. Военным Министром в отзыве от 24-го августа, № 576, сообщая Вашему Превосходительству к надлежащему руководству, прошу донести мне: были ли означенные случаи на Кавказской линии, где и у кого именно из частных начальников?
Командир Корпуса генерал от инфантерии Попович.
Рапорт г-ну Корпусному Командиру.
На протяжении Вашего Высокопревосходительства № 824, имею честь донести, что головы убитых горцев втыкали на шесты только у начальника правого фланга генерал-лейтенанта Засса. Но по дошедшим до меня об этом сведениям при вступлении моем в управление краем, я сообщил ему о прекращении такого рода поступков; а в настоящее время, препровождая ему копию с предписания Вашего Высокопревосходительства ко мне за № 824, где изложена Высочайшая воля по этому предмету, предписал руководствоваться ею.
От командующего войсками 8-го октября 1841. Верно. За старшего адъютанта штабс-капитан (подпись неразб.).
Генерал-лейтенанту Зассу
При вступлении моем по Высочайшей воле в командование войсками на Кавказской линии и в Черномории, я имел честь сообщать Вашему Превосходительству мое мнение насчет противного благодетельного воле Государя обыкновения отсекать головы горцев, павших в битвах и втыкать их на шесты.
Получив предписание по этому предмету от Г. Корпусного командира за № 824, которое при сем в копии препровождаю, покорнейше прошу Вас, Милостивый Государь, на будущее время руководствоваться Высочайшею волею в нем изложенною
Верно: За старшего адъютанта штаб-капитан (подпись неразб.)».[11]
Вот и все. Это и есть оценка выставленным на шест головам, окружавшим лагерь Засса, оценка, данная даже не потомками, с высоты нынешних моральных норм, а современниками и именно в тех непростых условиях. История уже все расставила по местам и дала ответы на вопросы о «моральных ориентирах».
А теперь о настоящем. Как вы думаете, современные адыгские этноисторики, в течении многих лет раз за разом вытаскивающие из пронафталиненного сундука уже давно взвешенные историей события, не знают всех этих фактов? Концентрируясь только на Зассе и на творимых им жестокостях, они не работают в архивах, не читают мемуары свидетелей тех лет, не знакомы с изысканиями современников? Они не видят, что подобными бесчеловечными вещами занимался отнюдь не только Засс, но и другие люди, другие этносы, включая их собственных предков, и что оценка этим событиям уже давно дана?
Я этого предположить не могу. Так или иначе, ответы на происходящее нужно искать не в прошлом – не в Зассе, не в Вельяминове, не в терских казаках и не в Жабаги Казаноко, а в современности – в нашем с вами сегодняшнем дне и в совершенно явных попытках определенной части нынешней адыгской элиты добиться доминирующего положения в своих регионах, что должно быть достигнуто предоставлением ей особых преференций, особых полномочий, новых дотаций, исключений в правовой системе и т.д. – того, что некоторые черкесские общественники скромно именуют «компенсаторными мерами»
Все это, естественно, нужно выбить из Москвы и для этого, конечно же, нужны инструменты. Ими для части адыгской элиты, являются оболванивание собственного народа, вливание ему в уши националистических теорий о «народе-жертве», попытки обрести поддержку в лице Грузии, преследующей собственные, понятные цели, в лице зарубежной адыгской диаспоры, зачастую очень негативно относящейся к России, некоторых институтов на Западе, типа Джеймстаун Фаундейшн, занимающих по отношению к Москве очень деструктивную позицию и т.д.
Главным же инструментом является представление адыгов в роли униженного и оскорбленного народа, лишенного чего-то совершенно нужного и поставленного в ситуацию, вопиюще несовпадающую с нормами морали и права. Найти такие факты в современности невозможно и именно поэтому адыгские этнополитики и обращаются к истории. При этом огромные массивы фактов, не совпадающих с их политическими целями просто игнорируются, какие-то моменты вырываются из контекста, а некоторые просто фальсифицируются. И вот…. вуаля… мы имеем теорию «геноцида адыгов в годы Кавказской войны», а генерал Засс из обычного превращается в ужасного!
А теперь вопрос. Будем каяться за Засса?
Примечания
[1] «Выступление С.Хотко на круглом столе в ОП РФ "Кавказ. Проблемы понимания истории"». Цит. по сайту «Хеку» http://www.aheku.org
[2] Ракович Д. В. «Тенгинский полк на Кавказе. 1819-1846. Правый фланг. Персия. Черноморская береговая линия.» Под ред. генерал-майора Потто. Тифлис, 1900. С. 150
[3] Филипсон Г.И. «Воспоминания». Цит. по сайту «Восточная литература» http://www.vostlit.info
[4] Там же.
[5] Аслан Мирзоев. «"Право войны" и некоторые аспекты традиционной военной культуры адыгов (черкесов)». Кубанский государственный университет. Цит. по сайту http://old.kavkaz-uzel.ru
[6] Антонов В.В. «Эпизоды из Кавказской войны». Цит. по сайту «Восточная литература» http://www.vostlit.info
[7] А.М. Дондуков-Корсаков. «Мои воспоминания». Цит. по сайту «Восточная литература» http://www.vostlit.info
[8] «Генерал Засс (воспоминания)». Иллюстрированная газета. – 1873
[9] Фредерик Дюбуа де Монперэ. «Путешествие вокруг Кавказа. Черкесский морской берег.» Цит. по сайту «Восточная литература» http://www.vostlit.info
[10] Аслан Мирзоев. «"Право войны" и некоторые аспекты традиционной военной культуры адыгов (черкесов)». Кубанский государственный университет. Цит по сайту http://old.kavkaz-uzel.ru
[11] РГВИА. Ф. 13454. Оп. 6. Д. 1213: Распоряжение штаба отдельного казачьего корпуса о запрещении скальпирования и издевательства над убитыми горцами. 1841 г. Подобное дело: РГВИА. Ф. 13454. Оп. 8. Д. 31: Рапорт о запрещении отсекать головы горцев и втыкать на шесты. 1841 г.
Источник: apn.ru
Кавказ
2 комментариев | Добавить комментарий | Все комментарии
