Галина Ткаченко, преподаватель русского языка и литературы из Хасавюрта приехала в Москву за очередной наградой. Она уже получала в 2006 году президентский грант «Лучший учитель», а в 2010-м ее признали учителем года.
Галина Анатольевна — эксперт по молодому Дагестану, о жизни своих учеников знает почти всё. Как они реагируют на новости об очередном теракте. Как встречали Манежку. Что говорит дагестанский юноша своей любимой учительнице прежде, чем уйти в горы воевать с федералами. И что значит, когда ребенок спрашивает у отца: «Папа, если ты такой умный, почему ты не летчик?»
— Преподавать на Кавказе русский язык — труднее, чем другие предметы?
— Хотя в Дагестане 32 национальности и у каждой свой язык, в школе все общаются только на русском. В последнее время родители требуют, чтобы дети лучше знали свой язык. Но русский язык — государственный, его нужно знать, чтобы чего-нибудь добиться в жизни. Это все понимают.
— Неужели все дети, когда в школе, разговаривают исключительно по-русски?
— Я работаю в многопрофильном лицее, мы принимаем детей с 8-го класса. Конечно, если и он лакец, и она лачка, то между собой разговаривают они на лакском, но в принципе все уроки у нас только на русском. Мы же не можем, например, смотреть фильм о Болконском с переводом на аварский. Большинство просто ничего не поймет.
— Есть ли у школьников настрой уехать после выпуска в Москву?
— Конечно, есть. Не скажу, что массовый, но все, у кого родители хотят, чтоб они чего-то добились, — да. Сейчас всем нужен русский язык, а вот к литературе интерес упал. Это, конечно, еще и из-за ЕГЭ. Теперь главное — хорошо знать язык, правильно? А все остальное уходит на второй план, в литературе мне нужно быть сподвижником. Литература — как соборная молитва, она всех соединяет. Это как общеобразовательная школа, которая лучше частной, хотя бы тем, что дети все вместе учатся. Разные дети.
— Дагестанских писателей вы изучаете на уроках литературы?
— Я детям всегда говорю, что они должны знать своих героев. Выискиваю имена — ни им, ни мне не знакомые. Был такой автор Аяв Акавов, с диагнозом ДЦП. А тут война, и он понимает, что должен принять участие в победе. Что победят, он не сомневается, хотя гитлеровцы уже под Моздоком. И Акавова на тележке вывозят на передовую, где он рассказывает солдатам сказки о Гитлере, высмеивает фашистов. Он одним из первых получил орден Красного Знамени. В марте 2010 года ему исполнилось бы 100 лет. Я хотела потащить детей на кладбище, но, чтобы делать такие экскурсии, надо самой сначала выехать, найти могилу. Я не нашла. Позже, выступая на одной конференции в Дагестане, сказала: вот если человек получил орден Красного Знамени, надо же знать, где находится его могила, правда? Сказали: «Найдем». Ищут, видимо.
— Дети в основном хотят продолжать учебу после школы?
— Вы знаете — все. У нас в Дагестане очень много хороших вузов. Сейчас упал интерес к коммерческим вузам. Дети стремятся к хорошему государственному образованию. Прошла мода на юриспруденцию. Сейчас уже не кричат: «Я юрист», «я экономист».
— Но ведь на Кавказе юрфак всегда был очень престижен.
— Это так, но на арену выходят и другие специальности. Дети понимают, что есть профессии, которые тебя будут кормить всегда. Медицина, милиция, образование — нужно выбирать то, что будет востребовано. Наш медицинский институт выпускает тысячу врачей, но столько ведь не нужно, а учителей всегда не хватает. Это дети тоже понимают. В горы — пожалуйста, там всегда учителей недостаток.
— Футбольные болельщики в вашем классе есть? Фанаты «Анжи»?
— Болеют все. Вот недавно выезжали на матч, в Грозный, когда Кадыров там играл, конечно, те, кто смог — финансово. Но, знаете, наше коронное — это вольная борьба. У всех поломанные уши, носы, все борются. Дети как дети — любят спорт. У всех рюкзаки, а там кимоно. Но это же дети: сегодня им одно нравится, а завтра уже другим занимаются.
— Как вообще на Кавказе с молодежными субкультурами? Ходят по улицам Хасавюрта готы, эмо, ребята с пирсингом?
— У нас консерваторы. Чтоб ухо проколоть мальчику — такого я не видела. Я пока стояла в [московском] метро [на станции «Цветной бульвар»], думаю: какая молодежь интересная. Или это из-за того, что цирк недалеко? На Кавказе очень важно сохранять лицо. Отец, у которого двое сыновей, одна дочка, объяснит, почему у дочки в носу серьга? Да и здесь, по-моему, не все родители разрешат. Может, конечно, и прицепляют пирсинг, просто на невидные места — я же не знаю.
— Религиозное обучение у вас в школе предусмотрено?
— Конечно. К нам приходит мулла — читает лекции. Говорит: «Не убей, не укради, не обмани». И батюшка приходит — то же самое говорит. Все слушают и того и другого. Пятничный намаз — в час дня. Уроки уже заканчиваются обычно. Мечеть у нас близко, кто хочет, тот ходит. А почему бы и нет, что в этом плохого?
— Давления на тех, кто не соблюдает обычаи, нет? Презрения к ним?
— Наоборот, мальчик, если держит уразу, встает рано, потом сидит на уроках вялый, уставший. Остальные мне говорят: «Не трогайте его, он сегодня встал совсем рано, тяжело ему». Уважение друг к другу есть. И праздники все вместе отмечают — и мусульманские, и христианские.
— Какое отношение в целом к русским? К вам лично?
— Хасавюрт — очень маленький город. И очень интернациональный — улей. Чтобы там быть местным, чтобы к тебе потянулись, чтобы тебе детей отдали — очень много надо. И национальность здесь не главное. Я — русская. Ткаченко Галина Анатольевна. Но в Москве мне чего-то не хватает, со мной не здороваются, не замечают, я мало кому нужна, понимаете? Конечно, национальность играет огромную роль, но еще большую — порядочность. Когда дети в 8-й класс приходят ко мне, я их «Капитанскую дочь» буквально наизусть заставляю учить. Потом уже, когда они в очередной раз не готовы, я говорю: — Назови эпиграф к «Капитанской дочке». — «Береги честь смолоду». — Садись, три. «Береги честь смолоду» — это самое главное.
— Вы можете предположить, что на Манежке и у «Европейского» были и ваши ученики?
— Агитационная машина работает очень хорошо. За моими словами кое-что стоит, но за теми, кто зовет на Манежную площадь, стоят более веские аргументы: деньги, положение. Я целиком на стороне дагестанцев, я выросла среди них, и... как сказать... Мы не делаем ничего, чтобы наши ученики там оказались.
— А чтобы не оказались?
— Я им всегда первое, что объясняю: очень страшно родителям, дети которых там. У нас в Дагестане не только культ родителей, но и культ ребенка. Ребенок для нас очень многое значит. Я сторонник того, чтобы они оставались в Дагестане, какое бы образование ни получили — где родился, там и пригодился. Я им объясняю: в Москве сразу же миллионы не заработать, надо начинать на месте. Начинать с простого. В общем, я их заставляю посмотреть на конечный результат — на трагедию.
— То есть вы националистские настроения среди молодых кавказцев оцениваете как слабые?
— «Горы» — это болезненный вопрос для нас. Но у нас установка: каждый должен получить образование. Он закончил школу, приехал в Москву, в Питер, еще полгода мы следим: как доехал, поступил, где живет, как учится. Мы отвечаем за них. Не хотим потерять. Разное бывает. В то время, когда были бандформирования, как-то ночью ко мне приехали мои ученики бывшие и говорят: «Вы не переживайте, при любом раскладе мы вас спасем». В другой школе у одного мальчика мать умерла, проблемы начались. Он ушел в горы. Это трагедия была для отца, братьев — для всех. Но мы в школе стараемся показать, что люди-то одинаковые: температура 36,6, четыре группы крови, одинаково ходят, одинаково на свет появляются. И я вот сколько живу, не чувствую каких-то притеснений. Главное — не национальность. Русский ты, аварец — без разницы.
— Как школьники относятся к новостям в СМИ о терактах или убийствах в Дагестане?
— У нас, в общем-то, давно неспокойно на Кавказе. Они привыкли. Там подорвали, тут подорвали, потом какое-то еще недоверие бывает иногда ко всему тому, что пишут. Дети же не дураки, понимают, что не всегда по телевизору и в газетах — правда. Дети — они все хотят хорошо жить. Все хотят в Москву, все хотят на машинах ездить, в Дубаях отдыхать. Был у меня один мальчик, сейчас работает врачом в Екатеринбурге, и как-то отца его вызвали в школу, тот его ругает-ругает. Он молчал, а потом говорит: «Папа, если ты такой умный, то почему ты не летчик?» Вот, все умные летают.
— Что нужно, чтобы на Кавказ пришел мир?
— Вы меня заставляете отвечать за политиков, которые 13 марта вышли на выборы. У них заготовлен ответ. Но я вам отвечу от себя. Когда в 1995 году я сидела в каком-то комитете и у меня брали интервью, спрашивали про то, на какой я стороне. У меня нет сторон. Я родилась и долгое время прожила в Грозном. Ну какие стороны? А потом я сказала, знаете, мать — она и на той и на этой стороне мать. Материнскими сердцами нельзя играть. И можно, конечно, тротил в кармане носить, а можно доброту. И мне кажется, доброта действенней. Я всю жизнь на Кавказе и иногда задаю себе главный вопрос: живу я или выживаю. Наверно, живу. Со своими трагедиями, переживаниями, но живу.
По материалам: saltt.ru
