Археология Кавказа: проблемы и пути их решения
МЕРОПРИЯТИЯ | Владимир ЭРЛИХ | 05.03.2011 | 12:11
Никто не может отрицать важности археологии как науки для такого мультикультурного и мультиэтничного региона мира как Кавказ. Однако, на Кавказе, являющимся плавильным котлом языков и этносов, наука о древности становится часто орудием в руках политиков, поэтому, для всех специалистов занимающихся древностью Кавказа необходима чрезвычайная объективность, аргументированность, взвешенность в своих суждениях и выводах.
Поскольку уважаемый Александр Борисович Крылов предложил мне сделать сообщение на тему о современных проблемах археологического кавказоведенья, я не буду отступать от нее и постараюсь осветить лишь некоторые, на мой взгляд, наиболее значимые, проблемы нашей науки.
1. Первая проблема чрезвычайно важная проблема - это проблема фальсификации данных археологии и древней истории Кавказа в угоду национальной и политической конъюнктуры. Это попытки доказать, что тот или иной народ древнее, что у него уже в третьем тысячелетии существовала государственность, что он упомянут в ассирийских хрониках и т.д. и т.п. Эта проблема возникла не сегодня. Она вызревала еще историографии поздних застойных лет, но получала, естественно, квалифицированный отпор. Я прекрасно помню, например, как получила достойную отповедь на страницах журнала Советская археология откровенно пантюркистская книга балкарского археолога Исмаила Мизиева "Шаги к истокам этнической истории Центрального Кавказа», опубликованная еще в 1981 г. Здесь целый ряд имен встречавшихся в ассирийских хрониках, переводился с тюркских языков, постулировалась государственность у тюрок еще в эпоху бронзы, тюркоговорящими были объявлены носители археологических культур Центрального Кавказа, начиная с эпохи энеолита. Но, в те годы это был единичный случай, получивший достаточно жесткий отпор научного сообщества.
Следует сказать, что официальная академическая ранняя история Северного Кавказа тех лет, отраженная в частности в коллективной монографии под редакцией Нарочницкого и Пиотровского, никогда не проводила прямых линий между древними культурами и современными северокавказскими народами.
Однако в перестроечные годы после объявленного Ельциным лозунга на самоопределение плотина была прорвана. В поисках национальной самоидентичности в северокавказских республиках появилось огромное количество работ, большей частью паранаучных, либо написанных в духе «фолк-хистори», в основе которых лежали этногенетические мифы. Понятно, что здоровые силы сначала пытались бороться с подобными работами методами квалифицированной критики. Неоднократно, на самую известную и представительную конференцию археологов-кавказоведов - «Крупновские чтения», выносились доклады о научных фальсификациях древней истории. Но, как было отмечено Виктором Шнирельманом на одной из таких конференций, «наивно было бы верить, что археологическую пара-науку можно искоренить лишь методами квалифицированной научной критики. Ведь научная полемика с создателями этногенетических мифов автоматически вводит их конструкции в круг научных гипотез и придает им научный статус. Между тем этногенетический миф по своим задачам, источникам и методам создания кардинально отличается от научных построений. В основе этногенетического мифотворчества лежат, прежде всего, эмоции, его идейная нагрузка определяется конкретной этнополитической обстановкой, а его творцы руководствуются целями, которые весьма далеки от научных».
Упомянутый мной Виктор Шнирельман и вступил наиболее последовательным борцом с этногенетическими мифами, существующими на Кавказе. Я могу отослать к двум его работам», где рассматриваются этногенетические мифы. Это книга «Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье», в которой разбирается в частности и проблема «Албанизации армянского наследия». И вторая книга «Быть аланами. Интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX веке». Здесь исследуется история этногенетических мифов Центрального Кавказа в частности этногенеза – осетин, ингушей и карачаевцев.
Самой страшной проблемой является проникновение этногенетических мифологем в школьные учебники. Несколько лет назад в семинаре при отделе раннего железного века Института археологии РАН мы с моим коллегой Скаковым попытались проанализировать школьные учебники, полученные в Институте национальных школ и рекомендованные в республиках Северного Кавказа, по так называемой «региональной составляющей» образования. К сожалению, мы так и не опубликовали эти аналитические доклады. Впечатление от чтения этих учебников осталось удручающими.
Так, например, если следовать адыгейскому учебнику, написанному археологом Нурбием Ловпаче, то в эпоху ранней бронзы (майкопская культура) на территории Адыгеи процветало мощное государство адыгов-Хаттов со столицей Хатуспа на территории современного Майкопа. Здесь существовала мощная городская цивилизация, имелась письменность, храмовое строительство и т.д. и т.п. По Лопаче, именно адыгские хаты создали свою Хатуссу в районе Богазкея. В осетинском учебнике Бзарова и Блиева объявляется о ираноязычности носителей кобанской культуры, а балкарском учебном пособии Исмаила Мизиева об тюркоязычности этой же культуры. Тюркоязычными были и скифы, тесно контактирующие с кобанцами, имена скифских царей, упомянутых Геродотом, автор переводит с тюрских языков.
Зерна национального превосходства, исключительной древности своего народа на Кавказе, посеянные подобными мифотворцами в этих учебниках, безусловно прорастают в сознании кавказской молодежи. Чтобы убедиться в этом достаточно зайти и посмотреть, на то, что они пишут о происхождении своих народов на многочисленных кавказских форумах.
Пути решения этой группы проблем этногенетического мифотворчества в современном кавказоведении видятся в следующем. Это широкое обсуждение проявлений мифотворчества не только в научной среде, на научных форумах, но и в массовой печати. В конечном итоге здоровые силы археологов кавказоведов из разных, даже враждебно относящихся друг другу республик и государств Кавказа, в состоянии договориться и написать совместно объективную, основанную строго на научных фактах древнюю историю Кавказа. Возможно, следует предложить вновь созданному научному обществу кавказоведов одним из направлений своей деятельности избрать работу по координации создания такого труда.
Другая не менее важная проблема – исчезающее археологическое наследие Кавказа в результате нелегальных раскопок.
Если еще 1981 г. адыгейский трактокторист выпахал на пашне у аула Уляп бронзовый котел, передал его школьному учителю, а последний привез его в музей и таким образом были открыты знаменитые Уляпские святилища, давшие миру и науке множество предметов искусства из драгоценных металлов, которые сейчас хранятся в нашем музее, то сейчас подобная ситуация просто невозможна.
С перестройкой наступила эпоха тотального разграбления археологических памятников, которые стимулировал небывалый рост черного рынка древностей. Нельзя сказать, что не было коллекционирования предметов археологии при Советском Союзе. Оно было, но сейчас это выросло в разы при бездействии если не сказать при сотрудничестве с органами, которые должны этому противодействовать. Основная причина этого мне кажется в том, что высшие чиновники на постсоветском пространстве сами являются коллекционерами древностей. Достаточно вспомнить господина Ющенко с его коллекцией Триполья, по непроверенным данным коллекционером является Ткачев, губернатор Краснодарского края. В настоящее время наиболее удручающей является ситуация на Северо-Западном Кавказе (Краснодарский край и республика Адыгея) и в Карачаево-Черкессии, где практически не осталось не одного целого памятника археологии. Здесь действуют целая сеть, внизу которой стоят вооруженные металлодетекторами и георадарами, так называемые «черные археологи» т.е. грабители, над ними существуют скупщики, еще выше артдилеры, которые непосредственно работают с богатыми клиентами - отечественными и зарубежными коллекционерами.
Два года назад в Лондоне вышел каталог с шедеврами из частных коллекций, незаконно добытых и незаконно вывезенных на пределы страны. В основном это вещи с территории Северо-Западного Кавказа, прежде всего, Краснодарского края. Мне хорошо известно, что эти же грабители орудуют на территории Абхазии, и, используя коррупционные схемы, вывозят награбленное в Россию и далее. Так, например, полностью ограблен могильник позднеримского времени и эпохи раннего средневековья в районе с.Ачмарда над Гаграми. Страшные грабежи памятников археологии происходят в Дагестане. Грабители добрались до родовых святилищ в высокогорных районах, куда еще в эпоху средневековья приносились жертвенные вещи, в том числе и специально изготовленные бронзовые антропоморфные фигурки. Так, например, полностью уничтожено с помощью бульдозеров и металлодетекторов известнейшее святилище в Цумтинском районе – Кидилишайни – «Кукольная гора».
Формально Россия присоединилась ко всем международным конвенциям по охране культурного наследия, в том числе и последней, принятой в Валетте на Мальте, существует в России и 73-й федеральный Закон об охране наследия. Однако все это, к сожалению, пока остается только на бумаге.
Разумеется, здоровые некоррумпированные силы археологов и музейного сообщества как могут сопротивляются этому явлению, но и здесь также нужна координация в том числе с археологами и музейщиками Южного Кавказа. К нам в музей в частности неоднократно приносились на продажу вещи и из Армении, в том числе и урартские. Я как эксперт всегда выступаю против покупки музеями вещей, не имеющих провенанса, полагая, что они заведомо происходят из грабительских раскопок. Подобные покупки только стимулируют грабителей на новые грабежи. Грабежи идут и в Грузии, однако, как рассказывают коллеги, хозяева участков в селах часто сами запрещают проводить нелегальные раскопки и сами сдают «черных копателей» полиции
Еще одна проблема современной археологии Кавказа, как и Кавказоведенья в целом – информационная. Если раньше был единый ВАК и мы получали информацию о диссертациях, защищенных республиках Кавказа, в библиотеки Москвы и столиц республик Кавказа централизованно из Книжной палаты приходили все издаваемые книги по кавказоведенью, было множество международных конференций, то теперь эти связи значительно ослабли. Если для Северного Кавказа эту проблему в значительной степени решают постоянно действующие Крупновские чтения по археологии Кавказа, то конференций, которые могли бы собрать археологов всего Кавказа практически нет. Есть ежегодная конференция «Археология, этнология и фольклористика Кавказа», которая сейчас проводится фондом Кавказа в Тбилиси, туда могут приехать как армянские, так и азербайджанские ученые, но абхазские уже не могут. В прошлом году устраивались конференции по определенным периодам древности Кавказа в Турции (Тире) и Германии - Виттенберг. Если на турецкой конференции были представители всех стран Кавказа, то в Германию, в силу опять же каких-то не вполне понятных причин, не были приглашены представители Армении и Абхазии.
Мне кажется, что вновь создаваемое научное общество кавказоведов, прежде всего, благодаря своему интернет порталу, сможет послужить и центром для обмена информацией археологов Кавказа. В дальнейшем, очевидно, возможны будут возможны и общекавказские археологические конференции, которые, вероятно, надо проводить на Северном Кавказе, и куда смогут приехать и представители всех стран Южного Кавказа.
Эрлих Владимир Роальдович, доктор исторических наук, зав. Сектором археологии Кавказа, Музей народов Востока
Статья подготовлена по материалам выступления автора в ходе первой конференции Научного общества Кавказоведов (Ереван,22 февраля 2011 г.)
археология Кавказ Россия
